Загадочная смерть академика Бехтерева

Академик Владимир Михайлович Бехтерев

ЛЕГЕНДЫ И СЛУХИ

Академик Владимир Михайлович Бехтерев — невропатолог и психиатр, основатель рефлексологии и гипнотерапии, создатель кафедр, клиник, научных обществ и институтов, великий российский ученый «из той же плеяды богатырей науки, что и Мечников, Сеченов, Менделеев, Павлов». «Эти россияне заставили весь мир уважать нашу страну не только за наличие в ней таких гигантов слова, как Толстой и Достоевский, но и за интеллектуальную мощь наших естествоиспытателей, стоявших у истоков целых научных направлений. Удивительным образом сочетавший в себе качества профессионала высочайшей пробы — ученого и врача-практика с огромнейшим опытом, убежденного государственника — патриота России и революционного демократа, Владимир Михайлович пользовался непререкаемым авторитетом во всех слоях российского, а позже советского общества», — говорится в предисловии к книге Алексея Комиссарова «Из рода богатырей».

Внимание к этому человеку, к его личности и его деяниям подчас было чрезмерным. О нем сочинялись легенды, ходили самые разные слухи — от невероятной близости к лидерам большевиков до убежденного их неприятия. Противники авторитарных режимов всерьез утверждали, что Бехтерев выявил у Иосифа Сталина душевное заболевание, за что и был отравлен. Владимир Михайлович, сам обладая мощным гипнотическим даром, сделал многое, чтобы «легализовать» этот метод психического воздействия и превратить его в орудие современной медицины. Сторонники существования телепатии и всевозможных экстрасенсорных явлений, а также «мысленного» общения человека с животными также уверены, что начало их «наукам» положил именно Бехтерев. Можно поспорить, что большинство современных россиян, даже его земляки-татарстанцы, знают об академике Бехтереве главным образом именно по легендам и слухам.

Родители Бехтерева

БОГАТЫРСКИЕ КОРНИ

Владимир Бехтерев родился 20 января (1 февраля по новому стилю) 1857 года в семье мелкого государственного служащего в селе Сорали (ныне Бехтерево — прим. ред.) Елабужского уезда Вятской губернии. Когда в 1865 году его отец Михаил Павлович Бехтерев внезапно умер, все заботы о семье легли на плечи матери Марии Михайловны, в девичестве Назарьевой, сообщает скупые биографические данные ученого специально посвященный ему сайт bekhterev.net. «Отец будущего академика, становой пристав Бехтерев, умер от злой чахотки, когда младшему сыну Владимиру было только 8 лет, — читаем более подробное описание тех событий в книге Игоря Губермана «Бехтерев: страницы жизни». — И отца он даже помнил мало. Только был, очевидно, не совсем обычен этот мелкий деревенский полицейский, царь и бог в своей округе. В доме его непрерывно гостил, подкармливаясь и избывая тоску, ссыльный поляк, участник восстания 63-го года. Он-то и обучил грамоте и арифметике шестилетнего сына своего странного опекуна и благодетеля. Вскоре они перебрались в город Вятку (современный Киров — прим. ред.). Много лет спустя Бехтерев стал вдруг часто вспоминать отца. Он уже работал в психиатрической клинике, ставил первые свои эксперименты на мозге, и собак для опытов доставляли ему низшие чины полиции. Он подолгу беседовал с ними — они почтительно задавали молодому доктору свои нехитрые вопросы о здоровье близких, охотно рассказывали о себе, конфузливо принимали деньги и преданно брали под козырек. Не таким был отец — потому и вспоминался так часто. Какая-то несостоявшаяся интеллигентность светила в нем, ища выхода и приложения. И потаенная страстность... Сын узнавал в себе отцовский характер — только дело для него отыскалось, к счастью, по плечу и по сердцу, да еще здоровья было — на десятерых.

Отец уехал лечиться на кумыс куда-то недалеко, а вскоре туда кинулась срочно вызванная мать и вернулась с цинковым гробом. Ей было менее 40 — вдове с тремя сыновьями, и всю оставшуюся жизнь она посвятила им. Ни одного не забрала из гимназии, только стала сдавать внаймы первый этаж дома, а хлеб — ради дешевизны — покупать у городских нищих. Дети вспоминали потом, как все трое, с нетерпением дождавшись, когда мешок бывал уже взвешен, кидались к куче ржаных ломтей, ища между ними горбушку пшеничного, обрезок пирога, ватрушку или сочную шанежку. Когда-то мать играла на фортепиано, неплохо знала французский, они парой были с отцом в несбывшихся духовных влечениях — теперь ее хватало лишь на заботу о достаточной еде и каждодневное посещение церкви, где находила она, очевидно, и забвение, и утешение, и радость.

С квартирантом тоже повезло. Он был откуда-то из Крыма, где не ужился с местным начальством, слишком рьяно занимаясь делами просветления российского климата. А теперь по вечерам у него собирались жаждущие общения городские интеллигенты, и на жаркие от дыма и споров сборища эти гостеприимно допускался всегда молчаливый младший сын домовладелицы.

Бехтерев среди слушателей Императорской Военно-медицинской академии, 1912 год

МЕДИЦИНА ИЛИ СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС? НЕ ВСЕ ЛИ РАВНО!

В августе 1867 года мальчик начал занятия в Вятской гимназии, одной из старейших в России. После окончания семи классов гимназии в 1873 году юноша успешно сдал экзамены в Медико-хирургическую академию — он был зачислен в студенты первого курса медицинского отделения. На самом деле попадание 8-классника Бехтерева в медицину было сродни мальчишеским романтическим побегам из дома открывать Северный полюс или на какую-нибудь освободительную войну ради совершения подвигов во славу личную, семьи или Отчизны (не случайно уже маститый ученый Бехтерев посвятит этому феномену свои исследования, многочисленные лекции и доклады).

«А потом добавили в гимназии восьмой класс, — читаем „художественную расшифровку“ скупых строк бехтеревской биографии уже у Губермана. — А учиться уже вовсе не хотелось, и неясно вроде было, чего же хочется (кроме явно неосуществимой мечты о естественном отделении физико-математического факультета университета), и уже был август, и опять в гимназию, и настроение было препоганое. Вдруг появилось в газетах объявление, что Медико-хирургическая академия в Петербурге будет в году принимать и окончивших всего 7 классов — надо только сдать экзамены. На седьмой день выхода в столице пришли эти газеты в Вятку. И тем же вечером трое гимназистов, обсуждавших взволнованно на набережной эту сногсшибательную новость, встретили Бехтерева, бредущего неторопливо домой с удачной предзакатной рыбалки. Встретили и дали почитать краткое газетное объявление... Два дня ушло на сборы, на согласие матери, на получение документов из гимназии. А то, что Медико-хирургическая — ну и что? Все равно ведь два первых курса — наверняка естественные науки, а там еще посмотрим, как быть. И какая мать — молодец: не плачет (или плакала, но тайком, в церкви, куда убежала с раннего утра), и какое вообще это счастье — попытать удачу в новой жизни. И гимназию — забыть навсегда (спустя три десятка лет гимназия стала гордиться своим учеником, на всех торжественных выпускных и приемных собраниях рассказывали трогательно и с подробностями, как обожал примернейший гимназист свое любимое учебное заведение)».

По окончании курса Санкт-Петербургской медико-хирургической академии (1878) Бехтерев посвятил себя изучению душевных и нервных болезней и для этой цели работал при клинике профессора Мержеевского (Шелига-Мержеевский Иван Павлович (1838 - 1908) — один из основоположников русской психиатрии, профессор Императорской медико-хирургической академии, учитель Бехтерева — прим. ред.). В 1879 году Бехтерев был принят в действительные члены Петербургского общества психиатров, а в 1884 году был командирован за границу, где занимался у Дюбуа-Реймона (Берлин), Вундта (Лейпциг), Мейнерта (Вена), Шарко (Париж) и других.

Потомки Бехтерева и ученые-участники конференции

НАГЛОСТЬ В ЭПИСТОЛЯРНОМ ЖАНРЕ

В 1885 году он попал в столицу современного Татарстана. Попал опять же чисто по-бехтеревски, не без какого-то удальства и авантюрного размаха, выверенного с медицинской точностью диагноста. «Еще будучи в заграничном вояже, — выдвигает свою художественную версию тех событий Губерман, — получил Бехтерев официальное письмо с предложением срочно подать заявление на вакантную по смерти предшественника кафедру психиатрии в Казанском университете... Заявление он послал, а скоро, совсем скоро получил уведомление, что на кафедру эту назначен и утвержден.

И тут начались терзания. Как ни соблазнительна была неожиданная профессура (да еще чуть пугало, что незаслуженная), а жаль было расставаться с лабораторией, в которой тогда работал. А еще сколько повидать предстояло! И после трехдневного раздумья сел Бехтерев и написал в Россию нарочито-обдуманно нагловатое письмо: что согласен занять кафедру в Казанском университете только в случае, если кафедре добавят еще должность ассистента; если помогут в открытии психологической лаборатории; если позволят до конца отбыть срок заграничной командировки; если финансируют строительство больницы, без которой — базы для демонстрационного материала к лекциям — преподавание не будет впрок. Обсудил и подправил письмо с друзьями, посмеялись вместе над его напыщенной претенциозностью (ослом ведь сочтут кромешным, да наплевать на это), и уселся снова за микроскоп, весело ожидая уничтожающего отказа министерства народного просвещения. Ладно, сыщется, глядишь, и потом какая-никакая должность, а вот упущенное в достижениях преуспевших (раньше начавших и умудренных возрастом к тому же) коллег не воротишь никакими усилиями.

Вскоре пришел ответ. Министерство почти на все условия, поставленные профессором Бехтеревым, согласилось с полной готовностью! Видимо, здорово убедительны были слова Мержеевского, да и сами почти шесть десятков статей 26-летнего профессора. Только в отношении новой клиники ответ был уклончив: покуда Бехтерев назначался консультантом Окружной психиатрической больницы Всех скорбящих с правом возить туда студентов... Тут нам уместно вспомнить, что он уже в это время не один ездил, а с женой, недавно приехавшей к нему из Вятки. Дочь того квартиранта, у которого застенчивый гимназист брал первые свои уроки гражданственности, стала его женой. Пятеро детей нисколько не мешали Наталье Петровне всю свою жизнь безраздельно посвящать мужу, даже во время обеда и ужина (последний далеко за полночь) неизменно смотревшему на нее из-за корректуры очередной статьи или книги...

Потомки Бехтерева на родине ученого — село Бехтерево Елабужского района

ПОПАДАНИЕ В КАЗАНЬ — ПОПАДАНИЕ «В ДЕСЯТКУ»

В жизни каждого бывает своя Казань. Счастье, если приходит блаженное время реализации своих возможностей в период расцвета этих возможностей, а не на краю упадка или до того, как подготовлен к нему в полной мере. Бехтереву повезло. Оттого он и успел так много... Коллеги по университету очень недолго считали его карьеристом, очень недолго держали за свихнувшегося, очень недолго обсуждали, сходясь за вечерним чаем или в коридорах сойдясь, после чего установилось единогласное: настоящий и роет всерьез. Интересно, до чего дороется...

Самым плодотворным, пожалуй, периодом в жизни Бехтерева оказались эти почти 10 лет, проведенные им в Казани. Какая бы проблема ни подворачивалась впоследствии его ученикам, с какой закавыкой ни обращались они к нему, неизменно следовало добродушное: «Я в бытность свою в Казани этим занимался, помнится. И еще французские тогда же были статьи, и немецкие. Авторов запишите, пожалуйста, а по годам легко найдете». Если же в ответ на вопрос не эти говорились слова, то другие, оптимистичные и поднимающие: «Этим я, батенька, даже в Казани не занимался. И статей об этом покуда нет ничьих, до сих пор нету, я вам просто гарантирую отсутствие. Очень вам повезло: сядьте и напишите сами всю литературу».

«Приехав в Казань в 1885 году 28-летним профессором, Бехтерев возглавил кафедру душевных болезней Казанского университета и широко развернул научную работу... Он создал в Казани первую в Россию психофизиологическую лабораторию, выполнил многочисленные исследования, в 1892 году основал Общество невропатологов и психиатров при Казанском университете. В Казани Бехтерев положил начало и профилактическому направлению в психиатрии. В свое время в публичном выступлении в Казани он смело указал на экономические условия как на причину распространения душевных заболеваний в царской России. Впервые в мировой науке Бехтерев поставил вопрос о необходимости научного подхода в воспитании детей с младенческого возраста и к воспитанию у подростков трудовых навыков. Живя в Казани, Бехтерев ходатайствовал о создании специальной клиники душевных болезней, организовал наркологическую помощь населению, разработал и осуществил метод коллективной гипотерапии», — говорится в книге «Их именами названы улицы Казани».

Потомки Бехтерева на родине ученого — село Бехтерево

НАЧАЛО КОНЦА

«Позитивные отношения с большевиками у Бехтерева сложились не сразу, — пишет в статье «Загадка смерти В.М. Бехтерева» Август Шерешевский, авторитетный советский и российский психиатр, историк отечественной психиатрии. — Между февралем и октябрем 1917 года ученый нелестно отозвался об ими возглавляемых Советах. Еще в конце 80-х годов прошлого века, когда Бехтерев в Казани начал заниматься гипнотерапией, он стал вызывать к этой своей деятельности весьма настороженное отношение у тех, кто обладал политической властью в России. Впоследствии эта тенденция продолжалась и у тех, кто стал во главе государства после свержения самодержавия и Временного правительства. В речи, произнесенной в декабре 1897 года на праздновании столетия Военно-Медицинской Академии, оказавшейся затем сенсационной, Бехтерев на исторических примерах показал, как эффективно можно «отравить» массу людей ложными учениями, держа их в неведении и страхе, осуществляя это совсем простыми средствами — «жестами, интонацией, особым набором слов, которые непременно делаются людьми, обладающими властью, навязывающими большому количеству людей неадекватную оценку реальности.

О политических и некоторых научных взглядах Бехтерева вскоре после Октябрьской революции, к руководящим деятелям которой уже в начале 1918 года тот пришел для совместной работы, Луначарский (Луначарский Анатолий Васильевич (1875 - 1933) — российский революционер, советский государственный деятель, писатель, переводчик, публицист, критик, искусствовед, с октября 1917 года по сентябрь 1929-го — первый нарком просвещения РСФСР. Академик АН СССР — прим. ред.) информировал Ленина через его личного секретаря и секретаря Совнаркома Горбунова. Через несколько месяцев после Октябрьской революции Бехтерев стал пользоваться у советской власти большим авторитетом не только как ученый, но и политический деятель. В число благ, которые он получал от Совнаркома Северо-Западной коммуны, входил и прикрепленный автомобиль из бывшего царского гаража, которым пользовалось все руководство Петрограда. Только благодаря бехтеревскому авторитету в течение нескольких лет были созданы под его руководством и активно функционировали до конца 1927 года Психоневрологическая академия с 6 научными учреждениями, входящими в ее состав. До последнего дня жизни он продолжал интенсивную научную и общественную деятельность. За две недели до смерти он опубликовал воззвание к ученым всего мира в поддержку предложения советского правительства о разоружении.

Праправнук Бехтерева Александр Андреев

КОМАНДИРОВКА С ЛЕТАЛЬНЫМ ИСХОДОМ

В конце декабря 1927 года Бехтерев получил телеграмму из Лечебно-санитарного управления Кремля. В телеграмме не было никаких указаний о срочности такого визита, что в свою очередь указывало на обычность врачебной работы, которая его ожидала. 23 декабря Бехтерев с утра отправился для консультирования в Лечебно-санитарное управление Кремля, оттуда поехал для председательствования на заседании съезда невропатологов и психиатров. После завершения заседания директор Института психопрофилактики Розенштейн повел Бехтерева для осмотра института. Процесс осмотра сопровождался традиционным чаепитием, в дверь часто заглядывала молодая жена Бехтерева Берта и «довольно громко и назойливо» обращалась к группе ученых, которые вели дискуссию, с просьбой об окончании занятий, ибо «нам, Владимир Михайлович, нужно в театр». В результате ее супруг, «очень недовольный и, не стесняясь в выражениях своего недовольства, наскоро закончил записи, встал и, простившись, вышел из кабинета вместе с мадам Б. и уехал, как потом оказалось в Большой театр... Там Бехтерев с женой смотрел „Лебединое озеро“. Там же, в буфете, скушал две порции мороженого и со второго действия вернулся в квартиру профессора Благоволина, у которого остановился в Москве, где вскоре заболел профузным поносом, был приглашен врач, который сделал уколы, а больной к утру умер», — значится в документах Ленинградского научно-исследовательского психоневрологического института им. Бехтерева.

Уже утром следующего дня о случившемся по Москве стали быстро распространяться слухи о внезапной таинственной гибели академика и обстоятельствах, предшествующих ей, носившие самый разноречивый характер, не лишенные, впрочем, правдоподобных догадок на основе доходившей до многих людей обоснованной информации. В больничных учреждениях, аптеках и даже магазинах чувствовалась растерянность, а газеты давали краткие и туманные сообщения.

«СЛАДКАЯ СМЕРТЬ» ИЛИ МЕСТЬ «ОБЫЧНОГО ПАРАНОИКА»?

Сайт «Психологос», энциклопедия практической психологии, утверждает, что по поводу неожиданной смерти Бехтерева существуют три версии. Среди ближайших его учеников существовала никогда, естественно, не опубликованная, своя версия смерти учителя: смерть в момент интимной близости с одной из молоденьких сотрудниц, так называемая сладкая смерть по терминологии французских авторов. По другой версии, смерть Бехтерева связана с тем, что это именно он поставил диагноз смерти Ленину — «сифилис мозга». Самой правдоподобной тем не менее следует считать версию, согласно которой Бехтерев был отравлен по приказу Сталина после того, как Бехтерев после консультации Сталина по поводу его сухорукости отозвался о нем так: «Обычный параноик».

Врачебный осмотр Сталина — тогда генерального секретаря ЦК ВКП(б) — Бехтерев, по имеющимся сведениям из некоторых источников, осуществлял впервые. Будучи крупнейшим в мире врачом-невропатологом, ученый одновременно являлся виднейшим психиатром своего времени, который не мог не обратить внимания на аномальные личностные особенности своего пациента. Пока остается неясным, присутствовал кто-либо из врачей при осмотре и беседе Бехтерева со Сталиным. Однако говорили, что по окончании этой процедуры ученый, выйдя из сталинского кабинета в приемную, бросил своего рода не совсем медицинскую, с точки зрения диагностики, короткую фразу «обыкновенный параноик», которая тут же была услышана и подхвачена находящимися в этой комнате лицами. Это высказывание, по-видимому, скоро передали вождю, и вечером наступил трагический исход... По другим сведениям, Бехтерев, сев в президиум заседания съезда, на которое в тот день он прибыл с некоторым опозданием, на вопрос коллег о причинах его задержки, с некоторым раздражением ответил: «Смотрел одного сухорукого параноика». Возможно, это высказывание также стало известно Сталину. Вполне вероятно, что эта неосторожная фраза и стоила Владимиру Михайловичу жизни.

ВИНОВАТА МЕРЗАВКА-ЖЕНА? ВОПРОС ОСТАЕТСЯ ОТКРЫТЫМ

Существует и вполне «бытовая» версия гибели ученого, о которой сообщает сайт bookol.ru, ссылаясь на интервью поэта и писателя Губермана американскому русскоязычному журналу «Вестник»: «Когда я писал книжку о Бехтереве, я написал письмо его дочери, жившей за границей, и осторожно спросил о версии отравления. Старушка очень бодро ответила мне: „Конечно, конечно, все это знали: его отравила мерзавка молодая жена“».

«Уточнению всех обстоятельств происшедшего с Бехтеревым до настоящего времени мешает неясность деталей, которые возможно установить путем использования документальных материалов, — сетует профессор Шерешевский. — Но часть их даже теперь остается недоступной...»

Подготовил Михаил Бирин