НА КУЛИКОВОМ ПОЛЕ

«Патриотизм портит мировую историю».

Иоганн Вольфганг Гёте

Тема взятия Казани останется вечно больной темой как для татар, так и для русских. Это рубеж, определяющий для одних потерю государственности в ходе героического сопротивления, а для других — появление России вместо Московии в ходе захватнических войн с Казанским и Астраханским ханствами.

В последнее время начали поднимать деяния Ивана Грозного на новую высоту, а в Орле даже решили поставить памятник как раз напротив детского театра, видимо, для воспитания подрастающего поколения психически неуравновешенными. Более одиозной фигуры для увековечения найти трудно. Для того чтобы оправдать паранойю Ивана IV, надо быть, мягко говоря, очень далекими от исторической правды.

Ивану Грозному в заслугу ставят расширение территорий, но Россия расширялась по-разному. История свидетельствует о непрерывных восстаниях, о разных формах сопротивления русской колонизации и христианизации. Наряду с этим для некоторых народов присоединение к России было благом, почти «добровольным» или даже желанным. Как пишет Чингиз Айтматов: «Спасибо судьбе, что мы живем вместе с русским народом, рядом с Россией, разделяем общую судьбу, общую историю. Не будь этого, можно представить себе, в каком состоянии находилась бы сейчас Центральная Азия, Средняя Азия. С моей точки зрения, колониализм, который всегда воспринимается как негативное историческое явление, должен оцениваться не так однозначно. Давайте назовем вещи своими именами. Колониализм означает, что наиболее развитая часть человеческого общества привлекает к себе (извлекая, безусловно, необходимые выгоды) и поднимает на современный уровень окраины цивилизации. Именно это произошло с Киргизией» («Российские вести», 16 января 2002 года).

В Центральной Азии колонизация шла довольно мирно, с учетом интересов местного населения. В то же время татары или многие народы Северного Кавказа были присоединены силой и мало что выиграли от этого. Порой они оказывались на грани физического выживания. При этом колонизаторы были более «цивилизованы» только в военной части. Если бы не было у Ивана Грозного иностранных специалистов и татарской конницы, то сами по себе русские не смогли бы взять Казань и Астрахань. Для Ивана Грозного и его друга Шах-Али нет оправдания, поскольку у них была реальная альтернатива — мирные договоренности. Казань не угрожала Москве, но сама Московия, подстрекаемая клерикалами и татарами, жаждала подчинить себе постзолотоордынское пространство или, как писал князь Трубецкой, перенести столицу Орды из Сарая в Москву.

Методы правления Ивана Грозного были вне всякой целесообразности. Он насаждал произвол как часть политической культуры. Великий князь был одинаково жесток как к татарам, так и русским. Вряд ли кто сравнится по своей нелепой, неоправданной, безграничной, садистской жестокости с Иваном Грозным, который, как писал В.О. Ключевский, имея в виду Новгород, «ничего не расследовав, по одному подозрению, так, зря, бесчеловечно и безбожно разгромил большой древний город с целою областью, как никогда не громили никакого русского города татары». (В.О. Ключевский. Сочинения. Т.II. — М., 1988, с.180). В результате в Великом Новгороде из 6000 дворов осталось только 1000.

В Москве Иван Грозный распоясался и перешел к настоящему террору. «Опалы, ссылки, казни заподозренных лиц, — пишет весьма авторитетный историк С.Ф. Платонов, — насилия опричников над „изменниками“, чрезвычайная распущенность Грозного, жестокого истязавшего своих подданных во время оргий, — все это приводило Москву в трепет и робкое смирение перед тираном». (С.Ф. Платонов. Полный курс лекций по русской истории. — М., 2004, с. 207). Следует заметить, что ни Ключевский, ни Платонов не отличались симпатиями к татарам, они были настроены далеко не либерально. А уж Ключевский открыто превозносил экспансию русских, считая колонизацию благом. Если же читать других историков о деяниях и методах Ивана Грозного, то в жилах стынет кровь.

Нынешний интерес к Ивану Грозному — это последствия травматического исторического сознания, которое не может найти выход из Долгого Средневековья и обращается к сомнительным фигурам типа Ивана Грозного, Петра I, Петра Столыпина, Иосифа Сталина в надежде через диктатуру решить проблемы страны, которые якобы вызваны демократизацией и федерализацией. Однако опыт Татарстана показывает, что даже в столь несовершенных условиях демократии и рыночных отношений можно успешно поднимать экономику. А может быть, именно поэтому кому-то хочется повторно взять Казань?

Другой традиционной и не менее значимой темой остается Куликовская битва. Эта тема не отпускает, она стала частью травматического российского сознания. Все знают знаменитые строки Александра Блока:

И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль...
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль...

У Блока целый цикл стихов называется «На Куликовом поле». Его основной лейтмотив выражен в следующих строках:

О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь – стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.

На острове Родос проходил форум, организованный бывшим председателем РЖД Владимиром Якуниным. Во время перерыва в работе секций он пригласил меня побеседовать и сообщил, что готовится указ президента страны об объявлении Куликовской битвы национальным праздником. «Только этого нам не хватало», — подумал я.

Якунин предложил поддержать эту инициативу. Пришлось вкратце объяснить суть самой битвы. Она никак не была связана с попыткой отделиться русских от Золотой Орды, как это трактуется в учебниках. Русские князья почитали хана как вполне легитимного царя, а вот Мамая считали узурпатором. В этой битве с одной стороны участвовали русские-татары-литовцы во главе с Дмитрием Донским, союзником законного хана Тохтамыша, и с другой — русские-татары-литовцы-генуэзцы во главе с беклярибеком (бек над беками, вроде премьер-министра) Мамаем. Русские князья во главе с Донским выступили за сохранение целостности Золотой Орды, в то время как Мамай хотел раскола на две части, к тому же он жаждал захватить московский рынок. Таков смысл этой битвы. На это Якунин парировал: «Я знаю, что в Тульской области на Куликовом поле никакой битвы не было, но это символ. И вообще, мы уже и памятник покрасили. Деньги же выделены».

Для кого-то это, может быть, сомнительный, но праздник, а для татар это вовсе не праздник — символ победы, которой не было?

Через некоторое время от Владимира Путина в Казань прибыл гонец очень высокого ранга. Минтимер Шаймиев попросил меня подготовить пояснительную записку. Я на четырех страницах изложил современный взгляд на Куликовскую битву со ссылками на летописи и российских ученых.

Записка уехала в Москву и легла на стол президента страны. Путин якобы сказал, что раз татары против, то праздника не будет. Он в одном из интервью процитировал выводы записки, что, мол, с обеих сторон были и татары, и русские. Вместо злополучной битвы придумали День народного единства и всю желчь вылили на поляков.

Якунин негодовал и пригласил меня на разборки:

— Ты меня подставил.

Я показал копию записки:

— Я ничего не сказал сверх того, что уже говорил на Родосе.

Якунин долго вчитывался и согласился со мной. Но обида, видимо, осталась... Надо полагать, она мне аукнулась. Как-никак, но он очень высокого ранга. С такими лучше не ссориться.

Тема Куликовской битвы в научном плане довольно хорошо разработана. Среди историков были разные подходы. Одни раздували битву до вселенских масштабов, другие игнорировали. Например, Ключевский — самый официозный из историков, в своих многотомных лекциях вовсе опустил Куликовскую битву за незначительностью данного события.

Российским историкам нужно было показать противостояние русских и татар, сопротивление русских князей игу и их стремление отделиться от Золотой Орды. Но князья были лояльны, а уж Александр Невский и его потомки были сверхлояльными.

«Сказание о Мамаевом побоище», XVII век

Однако проблема в другом. Куликовская битва вышла далеко за рамки исторических изысканий. Она давно стала антитатарской идеологией, частью русской ментальности. Несмотря на то, что место самой битвы так и не найдено, музей в Тульской области процветает.

Официальные учебники трактуют Куликовскую битву весьма оригинально: русские победили татар, но плодами воспользовался хан Тохтамыш. Получается, что победил все же законный хан. Трудно сказать, насколько Дмитрий Донской и Тохтамыш были союзниками, внешне выглядит именно так. Тохтамыш на Куликовскую битву опоздал на один день, точнее Мамай решил без отдыха вступить в бой, пока не подошли основные силы татар. После неудачи на Куликовом поле он отступил к себе в Крым, но Тохтамыш его догнал. Войска Мамая, увидев законного хана, без боя перешли на его сторону, а Мамая прикончили то ли его же союзники — генуэзцы, то ли наемники. Мамай был похоронен с почестями в Крыму.

Сыновья Мамая бежали в Литву к своему давнему союзнику. В Приднепровье они владели городом Глинском (отсюда название рода) и соседними с ним Полтавой и Глинницей. После неудавшегося переворота Глинские бежали в Москву. Елена Глинская, жена великого князя Московского и всея Руси Василия III, после смерти мужа в качестве регента малолетнего сына Ивана IV правила в течение 1533 - 1538 годов и, надо сказать, довольно удачно.

После сокрушительного поражения всесильного Мамая Дмитрий Донской возгордился и два года не платил налог (дань). Тогда Тохтамыш пришел в Москву и сжег посад. А Дмитрий Донской сбежал из столицы, бросив семью. Конечно, ни о какой независимости Московии от Орды не было и речи, поскольку такая задача и не ставилась, а не платить налог многие старались и сегодня стараются.

Осада Москвы (1382) Тохтамышем

Куликовская битва осталась в реестре военных побед русского оружия. Однако в истории не было никакого противостояния русских и татар. Те редкие восстания русских, о которых пишут российские историки, были связаны с нарушением установленных правил сбора весьма умеренной татарской дани (10%), и виноваты были в этом свои же русские князья, вводившие дополнительные поборы. Короче, на Руси процветала коррупция, что не нравилось населению.

«Когда бой закончился, появляется много батыров».

Татарская пословица

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции