Более полутора тысяч человек пришли проститься с настоятелем Раифского монастыря архимандритом Всеволодом Более 1,5 тыс. человек пришли проститься с настоятелем Раифского монастыря архимандритом Всеволодом

«МОЩНЫЙ БЫЛ МУЖИК. Я ЕГО ПРО СЕБЯ КОМСОМОЛЬЦЕМ НАЗЫВАЛ»

Когда ранним утром 21 августа в Раифском мужском монастыре началось заупокойное богослужение по новопредставленному наместнику обители, сюда уже вовсю съезжались машины и автобусы с паломниками. Многие из них еще не знали о произошедшем и поэтому, встреченные на входе полицией, проверяющей сумки, недоумевали: «Что случилось? Кто-то важный приехал? Или праздник какой?» «Настоятеля хоронят!» — кратко отвечали им. А толпа прихожан и гостей все прибывала и прибывала, заполняла собор Грузинской иконы Божией Матери, теснилась к ограде монастырского кладбища, где к приготовленной открытой могиле уже вела заботливо постеленная ковровая дорожка. Разговаривали мало, больше молчали с поджатыми губами, некоторые плакали. Иногда оборванные реплики протекали по толпе. «Говорят, скорая помощь 40 минут ехала, — осуждающе произнес кто-то. — Не спасли».

Настоятель Раифского Богородицкого мужского монастыря архимандрит Всеволод (в миру Вячеслав Захаров) умер утром 20 августа в рабочем кабинете в возрасте 57 лет. Занимаясь делами детского приюта, работающего при обители, внезапно почувствовал себя очень плохо — врачи предполагают, что оторвался тромб. Выехавший на место экипаж скорой действительно не смог ничего сделать. Уже в два часа дня тело архимандрита перенесли в собор Грузинской иконы и здесь оставили до самых похорон. Впрочем, на ночь храм не закрывался и не пустовал: здесь читали Евангелие, поочередно меняя друг друга, насельники монастыря. А уже с утра в соборе стали готовиться к божественной литургии, которую решил возглавить митрополит Казанский и Татарстанский Феофан. Приехав в обитель, владыка первым делом подошел к разверстой могиле, где еще трудились рабочие, а затем, раздавая благословения, прошел в Грузинский собор.

Памятуя о том, что Раифу очень любили VIP'ы, ожидали, что на службу подъедет некоторое количество известных в республике, а то и в стране людей. Впрочем, «главный благодетель» обители Минтимер Шаймиев если и появился, то практически незаметно: о том, что он был здесь, узнав о трагедии, корреспонденту «БИЗНЕС Online» сказал один из представителей монастырской братии. Президент РТ Рустам Минниханов сам прибыть не смог, но прислал от себя пышный венок, окрашенный в красно-зеленые цвета татарстанского флага. Еще один заметный венок на могилу возложил Радик Хасанов, руководитель предприятия «Завод им. Серго» из соседнего Зеленодольска.

Заметный венок на могилу возложил Радик Хасанов, руководитель предприятия «Завод имени Серго» из соседнего Зеленодольска Заметный венок на могилу возложил Радик Хасанов, руководитель предприятия «Завод им. Серго» из соседнего Зеленодольска

Были и те, кто приехал на похороны практически официально и чьи имена сразу вошли во все пресс-релизы, появившиеся на сайте татарстанской митрополии. Среди них глава президентского аппарата Асгат Сафаров, зампред республиканского Госсовета Юрий Камалтынов, первый заместитель премьер-министра РТ Алексей Песошин, руководитель аппарата кабинета министров Шамиль Гафаров, бывший глава регионального МЧС Валерий Власов и другие лица. Камалтынова корреспонденты «БИЗНЕС Online» встретили около собора, где проходило отпевание, подробно разговаривать он не стал («Не тот случай, коллеги»), но все-таки обронил на ходу: «Мощный был мужик. Я его про себя комсомольцем называл».

Стоявшая все эти дни в Татарстане лютая жара и на этот раз не ослабла: солнце на обжигающем небе висело как по рассеянности не выключенный кем-то раскаленный утюг. Смотреть на него было больно. Не прохладнее оказалось и в храме: люди обливались липким потом и обмахивались кто чем мог: газетами, дамскими веерами, сумками. Одна молодая мама за неимением лучшего обмахивалась своим грудным ребенком, который, видимо, полагал, что с ним играют, и счастливо гулькал. Служба была долгой и заняла вместе с прощанием около четырех часов, но прихожане держались мужественно, крестились, целовали запотевшие стекла икон и подпевали «Символу веры» и «Отче наш». Каждый дышал тяжело, изнемогая от горячего банного воздуха, и как-то невольно подумалось, что в этот час в этом соборе среди этой прерывисто вздыхающей толпы только один человек не дышит и только одному ему холодно — это тот, кто создал весь этот великолепный монастырь с его садами, куполами и кельями, архимандрит Всеволод.

Были и те, кто приехал на похороны практически официально, и чьи имена сразу вошли во все пресс-релизы Были и те, кто приехал на похороны практически официально и чьи имена сразу вошли во все пресс-релизы

«И БОГ, КАК СПЕЛЫЙ ПЛОД, ДАЛ УКАЗАНИЯ АНГЕЛАМ ЗАБРАТЬ ТЕБЯ»

Наместника Раифского монастыря практически все вспоминают как человека легкого, остроумного и «праздничного» по своему душевному настрою. Возможно, поэтому его неожиданная смерть и поминовение пришлись на целую череду праздников: начиная от Преображения Господня и заканчивая днем Грузинской иконы Божией Матери и Успением Богородицы. Отец Всеволод скончался 20 августа в первый день попразднества (так называют 7 дней, следующие сразу за Яблочным Спасом — прим. ред.), похоронен был на второй день. А уже третьи сутки после его смерти, 22 августа, пришлись на празднование Грузинской иконы по старому стилю, традиционно почитаемой в Раифе в качестве главной монастырской святыни. Что касается 9-го дня, столь важного для поминовения усопших, то он, как заметил в своей речи митрополит Феофан, совпадает с Успением Божией Матери 28 августа. Пожалуй, если бы отцу Всеволоду было дано выбирать день для своей кончины, он бы не смог выбрать лучшего, так подходящего и к его характеру, и к его ежедневному энергичному подвижничеству. Вот только жаль, что случилось это так рано.

Когда основная часть литургии была позади, митрополит Феофан вышел к прихожанам, встал лицом в открытому наполовину гробу, в котором виднелись только восковые руки настоятеля, сжимающие икону и распятие, и произнес небольшую проповедь — реквием по настоятелю. Он говорил ко всем собравшимся и в то же время словно беседовал с одним только новопредставленным архимандритом, называя его на ты и уверяя, что, несмотря на границу между жизнью и смертью, он «здесь, с нами».

лужба была долгой, но прихожане держались мужественно Служба была долгой, но прихожане держались мужественно

«Еще недавно я разговаривал с отцом Всеволодом по телефону по дороге в Набережные Челны, — вспомнил владыка. — Он был, как всегда, жизнерадостным и, как всегда, готовым на любое послушание». Затем он повел речь о жизненном пути наместника Раифской обители, отметив, что тот вступил на стезю православия «в те времена, когда это было не просто не модно, но и осуждалось» (подразумевается позднее советское время — прим. ред.). «Но с присущим тебе оптимизмом, твердостью воли, неунывающим веселым характером и имея талант, по природе данный тебе от Бога, ты не побоялся встать на церковный путь, — сказал митрополит, обращаясь к покоящемуся в гробу человеку. — И ты направил свои стопы в московскую духовную школу, где получил образование не только богословское, но и прививку к монашеской жизни. Годы, проведенные в большой келье преподобного Сергия Радонежского (имеется в виду Троице-Сергиев монастырь, где расположены Московская духовная семинария и академия — прим. ред.), стали твоим лучшим учителем».

Насыщенную событиями жизнь отца Всеволода правящий казанский архиерей разобрал по вехам: учеба в Подмосковье, затем служение в Курске, где будущий настоятель прославленной обители был рукоположен в иереи и отправлен служить в Крестовоздвиженский храм в некоем селе Черкасское-Поречное. «Курская земля — и моя родина тоже, — продолжил владыка, — и я знаю не понаслышке, как любил тебя народ Божий. Как ты, талантливый, юный, способный, имеющий образование, не счел зазорным поехать в самую глухую деревеньку, в запущенный храм, куда почти никто не ходит. Но ты поехал. И за короткое время сумел создать общину, которая жила единым сердцем и единой душой со своим пастырем. Благодаря твоим трудам и деревенька воскресла, и храм ожил».

Митрополит Феофан произнес небольшую проповедь — реквием по настоятелю Митрополит Феофан произнес небольшую проповедь — реквием по настоятелю

То, что в начале 1980-х годов отец Всеволод сумел сделать в Курской области, он позднее, но уже в ином масштабе повторил в Раифе. «Царица небесная и отцы Раифской обители, мученики преподобные были с тобой, — уверенно заявил Феофан. — Ты сумел найти нужные слова к прихожанам, собрать вокруг себя братию, сумел через свое служение посеять веру в сильных мира сего и у руководства республики. Я знаю, как высоко о тебе отзывались главы республики и отзываются поныне. Неоднократно мне говорил о тебе Минтимер Шарипович (Минтимер Шаймиев — прим. ред.). И нынешний президент Татарстана, он бывал здесь, любил обитель, любил тебя, поддерживал твои инициативы... Не перечислить их, любивших тебя, не только в республике, но и в руководстве нашей большой страны. Практически все руководители российского государства побывали здесь. И выносили из этой обители любовь, тепло и понимание».

К числу тех, кто любил отца Всеволода, митрополит Феофан отнес и мусульман, вспомнив, что еще вчера, будучи в Нижнекамске на юбилее города, принимал соболезнования от находившегося там же верховного муфтия России Талгата Таджуддина. Что до неожиданной смерти наместника Раифского монастыря, она была, как считает владыка, «поистине христианской». «Ведь мы молимся о непостыдной, безболезненной и мирной кончине, — напомнил митрополит православной пастве и священникам. — Именно такой и была твоя кончина. Очевидно, Господь так распорядился, чтобы забрать тебя с этой грешной земли в тот момент, когда ты находился в славе. Тебя любили, уважали, ценили. И Бог, как спелый плод, дал указания ангелам забрать тебя. Мы верим, что Господь за твои добрые дела, за искреннее служение, за твою любовь, конечно, возьмет тебя в свои обители. Мы будем молиться о тебе, а ты молись там о нас, ибо ты уже ближе к Богу», — заключил казанский архипастырь.

Наместника Раифского монастыря практически все вспоминают как человека легкого, остроумного и «праздничного» по своему душевному настрою Наместника Раифского монастыря практически все вспоминают как человека легкого, остроумного и «праздничного» по своему душевному настрою

«НА АФОНЕ, ГДЕ ТОЖЕ ЖАРКО, МОНАХОВ В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ ХОРОНЯТ. А У НАС ТУТ ТЕПЕРЬ ПОЧИТАЙ ПОЧТИ ГРЕЦИЯ»

К моменту, когда монастырские часы перешагнули за полдень, в обители собрались, по разным оценкам, от 1,5 до 2 тыс. прихожан и паломников. Все уже знали о траурном значении этого дня, поэтому терпеливо ожидали, пока из собора вынесут гроб с телом настоятеля. Среди толпы и полицейских патрулей можно было различить несколько врачей скорой помощи — они дежурили здесь, чтобы прощание с отцом Всеволодом не омрачилось еще какой-нибудь трагедией.

Встреченная корреспондентами «БИЗНЕС Online» у входа в храм экскурсовод из чувашского города Шумерля, приехавшая в Раифу со своей паломнической группой, рассказала, что тоже знала отца Всеволода, который «в немногих словах мог объяснить самые сложные вещи, так что все сразу становилось понятным». История этой женщины примечательна: по ее словам, она стала православным экскурсоводом после того, как в 1991 году ее муж исцелился от тяжелой болезни, прикоснувшись к заново обретенным мощам преподобного Серафима Саровского. «Я поняла, что мне надо отработать это чудо, и стала ездить по монастырям и обителям», — объяснила она.

Удалось нам побеседовать и с родственницей покойного архимандрита, его двоюродной сестрой Еленой Геннадиевой. «Я его знаю очень давно, — рассказала „БИЗНЕС Online“, не скрывая слез, Елена Николаевна. — Как он восстанавливал этот монастырь — по кирпичику, по камешку, и все с такой любовью и благоговением. Настолько он любил его — это было его детище. И, видимо, так было суждено: восстановить монастырь, после чего его жизнь здесь и закончилась».

Двоюродная сестра настоятеля вспомнила о том, как вместе со своим братом приезжала сюда в 90-е годы: «Тут были развалины, озеро было все в тине, все было кошмарно». Чтобы поднять монастырь из советского небытия, требовались недюжинные организаторские способности, и таковые у отца Всеволода нашлись благодаря его комсомольскому прошлому. «Он был в комитете комсомола в первой школе, где учился, — вспомнила Геннадиева. — А потом резко переменился, поехал в Москву и поступил в семинарию. И с таким восторгом, возвращаясь в Казань, рассказывал про эту семинарию! Ему очень нравилось учиться».

Гроб медленно опускали в землю — недалеко от креста, поставленного здесь в память о мучениках эпохи «красного террора»

Рассказала Елена Николаевна и о том, чего нет в официальной биографии отца Всеволода: как приблизительно в начале 90-х годов он на лошадях добирался до православных приходов в Марий Эл, как вместе со своей двоюродной сестрой пел любимые советские песни вроде «Что тебе снится, крейсер Аврора?» («Слух у него был очень хороший», — добавила наша собеседница). Впрочем, в последнее время Елена Геннадиева редко встречалась с братом. «Ему было некогда. Если мы собирались к нему приехать, он всегда просил: „Ты заранее позвони, потому что может минутки не будет свободной“. То кто-то приехал, то какая-нибудь делегация — постоянно. То занят отчетами, то что-то добывает». О характере настоятеля его родственница отозвалась так же, как и многие: «Добродушный, смешливый, никогда никого не обидит. Вот чем он меня всегда привлекал? Я ведь считала, что священники такие сухие, строгие, а он все то же самое мог тебе так преподнести, что ты это понимал совершенно по-другому, легче, проще...»

Кстати, из шестерых детей семьи Захаровых, к которой принадлежал ныне покойный архимандрит, после его смерти в живых осталось трое: брат и две сестры. Одна из его родных сестер встретилась корреспондентам «БИЗНЕС Online» в редакции издаваемого в обители «Раифского вестника»: она держала в руках портрет своего брата — улыбающегося, со смешинкой в глазах. «Вот он всегда такой был», — сказала она с некоторым (как показалось) даже оттенком гордости, вглядываясь в дорогую ей фотографию.

А потом были похороны, часто звонили колокола на восстановленной настоятелем звоннице, гроб медленно опускали в землю — недалеко от креста, поставленного здесь в память о мучениках эпохи «красного террора». «Почему все-таки так быстро похоронили? — спросил корреспондент „БИЗНЕС Online“ мужчину, помогавшего в траурной церемонии (как выяснилось, одного из художников обители). — Ведь только вчера умер. Почему не подождали трех дней?» «Куда же по такой жаре? — возразил он. — Вон на Афоне, где тоже жарко, монахов в тот же день хоронят. А у нас тут теперь почитай почти Греция».

Тем временем люди выстраивались в очередь к еще не закопанной могиле: каждый старался бросить свою горсть земли. Выходя из ограды кладбища, многие плакали. Монастырь на ярком солнце сиял всеми шеломами своих куполов и прощался с настоятелем несмолкаемым перезвоном, в котором, как ни удивительно, не было ничего погребального, как будто легкий нрав отца Всеволода передался после смерти его обители.