Александр Добровинский Александр Добровинский: «Если человека обвиняют, должен ли кто-то его защищать или нет? Я считаю, что да. Но я точно знаю, что существует ряд дел, за которые я никогда не возьмусь» Фото: Ирина Ерохина

«К ДЕЙСТВУЮЩЕМУ АДВОКАТУ ЧАСТО ПРИХОДЯТ, КРОМЕ КЛИЕНТОВ, ДУРАКИ»

— Александр Андреевич, недавно на нашей интернет-конференции был правозащитник Павел Чиков. И он сказал буквально следующее: «Правосудия в России де-факто нет, профессия адвоката умирает». Он, конечно, имел в виду, грубо говоря, что в России победило телефонное право. Вы можете с этим согласиться?

— Думаю, что ему, наверное, просто не повезло в жизни, потому что трудно себе представить, что по всей России работает телефонное право. Если оно у нас где-то и существует, то до сегодняшнего дня я с ним не сталкивался. И объясню вам, почему. Дело в том, что ко мне как к действующему адвокату часто приходят, кроме клиентов, дураки. Они хотят решить проблему в суде, а не задействовать орган тела, который должен работать и думать. Приходят и говорят: «А меня ничего не интересует, я проиграл первую инстанцию, вторую, мне надо решить проблему, и у меня есть чемодан (сумка, мешок) с деньгами». Я всегда отвечаю: «Это не ко мне». Не ко мне, потому что есть профессия брокеров, которые могут это решать за деньги по телефону. Но это не для меня, это точно. Но что происходит дальше, и все чаще и чаще? Эти люди, походив по стране со своим чемоданом, возвращаются ко мне и говорят: «Мы все поняли... Все-таки напишите жалобу».

Я вам расскажу, что столкнулся с еще одной ситуацией, которая меня приятно удивила. В городе Екатеринбурге произошло очень знаковое преступление. Муж одной звезды екатеринбургской, манекенщицы, был обвинен в том, что он ее убил. Тогда весь Екатеринбург стоял на ушах. Сначала мужа оправдали, а потом, как мне кажется, я со свечкой там не стоял, сработало то самое телефонное право, и мужа засудили. Его близкие обратились ко мне. После этого мне стали звонить очень серьезные люди (раньше говорили — авторитетные, сейчас — серьезные) из Екатеринбурга и говорить: «Вы ничего не сможете сделать, даже не беритесь!» Я написал жалобу, творчески написал, она оказалась очень хорошей. Но на первую жалобу в Екатеринбурге меня отфутболили. Сказали: «Вас ведь предупреждали». Дальше я написал в Верховный суд России, и вдруг Верховный суд дело вернул. Это несмотря на то, что Екатеринбург — важный город, и события, которые там произошли, были, наверное, социально значимыми. Вот сейчас посмотрим, как будут разворачиваться события дальше. Просто когда это попадает к людям, слава Богу, что такие есть, которые начинают думать, то никакое телефонное право действовать не может.

«МОЛОДЫЕ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ РОДИЛИСЬ С СЕРЕБРЯНОЙ ЛОЖКОЙ ВО РТУ, СЧИТАЮТ, ЧТО ИМ МОЖНО ВСЕ»

— Тогда по поводу конкретного случая, касающегося сына топ-менеджера «Лукойла». По вашему мнению, есть ли перспектива у подобных дел, связанных с так называемой золотой молодежью?

— Прежде всего неэтично говорить о чужих делах, это здорово карается в адвокатском сообществе. Серьезные адвокаты — это люди, которые ценят свое слово. А мы все ответственны только за собственные слова и поступки и не имеем права говорить о чужих делах, потому что ты же их не знаешь на самом-то деле.

Теперь что касается золотой молодежи. Она была во все времена, она была во всех странах и в эпоху развития всех цивилизаций. Искоренить ее очень сложно, практически невозможно. Она была и в Советском Союзе, и до революции. Молодые люди, которые родились с серебряной ложкой во рту, считают: то, что им подарила судьба, они могут использовать, как хотят, чего на самом деле не должно быть. Раньше они ездили на лошадях и избивали по дороге людей, сегодня ездят на гоночных машинах по Москве. Говорить об этом можно сколько угодно, но я не вижу, как это явление искоренить, это не удалось до сегодняшнего дня никому.

— Чем грозит уже сложившаяся в подобных ситуациях тенденция отделаться штрафом для нынешнего политического строя и общества в целом? Что будет, если спускать с рук?

— Если человек виноват, то спускать нельзя. Закон должен быть один для всех. Например, с подобным я столкнулся в деле, в котором представлял интересы потерпевшего — это был несчастный француз. Он взял такси и совершенно спокойно ехал по Москве, а в их машину влетел Ferrari на полной скорости. Это было несколько месяцев назад в столице. Француз довольно здорово пострадал, лежал в больнице... И ничего не удалось погасить никому. Какая бы крутая ни была золотая молодежь, но наказание должно быть.

— А вы бы взялись защищать, допустим, сына этого топ-менеджера «Лукойла», если бы к вам обратились?

— Вы подняли уж очень философский вопрос... Если человека обвиняют, должен ли кто-то его защищать или нет? Я считаю, что да. Я считаю, что любой преступник имеет право на защиту. Что касается меня, взялся бы я или нет? Не знаю. Но я точно знаю, что существует ряд дел, за которые я никогда не возьмусь. Я никогда не возьмусь работать в деле, связанном с педофилией: я очень люблю детей, и даже если человек не виноват, то просто не хочу вмешиваться в эту историю. Меня никогда не интересовали дела, связанные с наркотиками и с убийствами, хотя мои коллеги блестяще работают. Но как-то так сложилось, что мне скучно ходить по тюрьмам. Я предпочитаю разговаривать с клиентом, когда он на свободе. А вот ходить и ждать в тюрьме — нет.

«МЫ ОЧЕНЬ РЕДКО ГОВОРИМ ХОРОШИЕ ВЕЩИ ЧЕЛОВЕКУ, КОТОРЫЙ СИДИТ НАПРОТИВ»

— Давайте перейдем к вопросам, которые касаются переговорных процессов. Начинающий предприниматель Алсу пишет: «Мне всегда сложно сделать первый шаг в простой беседе, в деловом разговоре, не говоря уж про важные и непростые переговоры. С чего лучше начинать? И надо ли первой начинать?»

— Нет никаких правил и нет никаких исключений. Надо чувствовать ситуацию, которая возникает, и если нужно, чтобы ты начал первый, то начинай. Я обычно начинаю переговоры с того, что говорю что-то позитивное людям или человеку, который сидит напротив меня. Понимаете, в нашей культуре, имею в виду в российской, очень редко говорят комплименты. Никогда не обращали внимания? Мы очень редко говорим хорошие вещи человеку, который сидит напротив. Мы очень редко говорим своей любимой, какая она красивая. Мы очень редко говорим своим родителям, как мы их любим.

— Но важно ведь еще это искренне говорить, так?

— Этого я не сказал, я же адвокат. Понимаете, тут какое дело... Когда вы садитесь за стол переговоров, найдите что-нибудь приятное в своих собеседниках, и тогда это будет искренне. Скажите им что-нибудь хорошее: что вам здесь уютно или что подали хороший чай. Начните разговор с позитива, начните его с хорошей ноты, и тогда все пойдет легко и приятно.

— А насколько внешний вид человека влияет на успех переговоров? И каким должен быть внешний вид?

— Внешний вид всегда влияет на переговоры. Переговоры — это такая штука, которая сопровождает нас всю жизнь. Пока вы не находитесь в одиночной камере, у вас всегда будут переговоры. Адвокаты всегда учитывают ситуацию. Скажем, трудно себе представить, что на бандитскую стрелку (а стрелка — это как раз переговоры) придет человек в смокинге и в бабочке.

— Разве что мафия в Италии...

— Да, но мы все-таки говорим о нашей стране. И трудно себе представить, что этот человек в смокинге на стрелке сумеет повернуть переговоры в выгодную для себя сторону. Также трудно себе представить, что в совете директоров какой-нибудь крупной нефтяной компании появится человек в кожаном пиджаке, в модном лет 10 назад красном костюме, с золотой цепью на шее, и скажет: «Пацаны, забьем стрелку». Как к нему отнесутся? Поэтому мой ответ — да, внешний вид важен. Но уделять этому особое внимание за счет чего-то другого нельзя. Та манера, с которой ты пришел, опрятный ты или неопрятный — это очень важно. Но неслучайно есть пословица: «По одежке встречают, по уму провожают».

— Вопрос вам от читательницы Дарьи: «Почему близкие ранее люди вдруг перестают понимать друг друга и не могут договориться об элементарных, казалось бы, вещах? Эмоции гасят разум? Как помочь в этой ситуации?»

— Кроме того, что я адвокат, у меня много увлечений, я пишу рассказы. И в одном из рассказов у меня было и об этой теме, о том, что сегодня часто задают этот вопрос: почему близкие люди вдруг перестают понимать друг друга? И я, кажется, понял, почему. Люди расходятся из-за того, что они не понимают друг друга, но они не задумываются, что, когда сходятся, тоже не понимают друг друга. Они просто живут в иллюзиях, что это любовь и что они понимают друг друга. На самом деле большинство людей приверженцы того, чтобы, встретившись, очень срочно начать жить вместе, породниться, жениться... Мне кажется, сначала надо съесть хотя бы полпуда соли, тогда все станет ясно. А когда люди знакомятся, то не совсем понимают, кто тот человек, с которым они хотят связать свою жизнь. Превалируют гуляющие по телу гормоны...

— То есть вы считаете, что нужно время, чтобы хорошо узнать человека?

— Обязательно. Потому что нельзя бездумно распоряжаться ни своей судьбой, ни того человека, с кем ты будешь жить, ни детей, которые появятся. Потому что когда люди расходятся, это очень негативно влияет на детей. Надо сделать все, чтобы дети не страдали, чтобы всегда были счастливыми.

«Я НЕ ПРИЕМЛЮ ХАМСТВО, Я ВСТАНУ И УЙДУ. Я НЕ ПРИЕМЛЮ, КОГДА ОСКОРБЛЯЮТ В МОЕМ ПРИСУТСТВИИ ЖЕНЩИНУ»

— Интересный вопрос от читателя Алексея Кудинова: «Читал ваши интервью, и меня удивила одна вещь: в начале разговора вы говорите собеседнику, что если вам надоест или что-то не понравится, то вы прервете разговор. А что вас может вывести из равновесия, задеть так, что вы встаете и уходите?»

— Из равновесия меня практически невозможно вывести, я человек очень спокойный. Но есть вещи, которые я не приемлю. Например, я не приемлю хамство, я встану и уйду. Я не приемлю, когда оскорбляют в моем присутствии женщину. Я абсолютно не могу продолжить разговор, когда идут термины без всякой логики, типа все рабочие — идиоты, все американцы — кретины и тому подобное. И еще когда мне врут — это ужасно.

— А ведь, наверное, такие клиенты бывают...

— К сожалению, это очень сложный момент, потому что когда ты пожал руку клиенту и начал с ним работать, ты не имеешь право его бросить никогда. А потом ты узнаешь на полпути, что он живет в своих фантазиях. Тяжело бывает, но такая наша профессия.

— Кто был самым трудным клиентом в вашей богатейшей практике?

— Думаю, что, скорее всего, моя жена предыдущая. Это очень сложно — защищать своих. Самый трудный клиент — это клиент, близкий тебе. Очень сложная ситуация, когда тебе звонят твои близкие люди или друзья, которые уже как родные, и говорят: ну помоги. И отказать невозможно, надо все бросить, чтобы помочь. Но при этом всегда у человека остается ощущение, что ты для него не до конца что-то сделал. Хотя ты выложился весь, но у человека может сложиться впечатление, что, может, надо было еще больше сделать. Поэтому защищать своих очень сложно.

— Вы часто защищали представителей шоу-бизнеса, и не всегда это были люди с легким характером. Например, Филипп Киркоров отличается тяжелым характером. Бывали ли какие-то сложности в работе с представителями шоу-бизнеса?

— Я никогда не делил людей по такому признаку: вот это шоу-бизнес, это бизнесмены, это беременные женщины... Другое дело, что профессия может накладывать отпечаток. Мы ехали с Филиппом Бедросовичем, и на машину кидались его фанатки, даже подбирали окурки... Такое, безусловно, накладывает отпечаток и на поведение самого человека, на его окружение. Вот на это стоит обращать внимание. Но когда ты остаешься с ним один на один, когда ты должен его понять, дать совет, предложить свою тактику и стратегию, рассказать, что все очень плохо или, наоборот, что виден свет в конце туннеля, то это такой же человек, как и любой другой. А когда все это заканчивается и ты выходишь в свете вспышек фотоаппаратов и сумасшедшие вокруг кидаются — это совсем другое.

— Вам нравятся такие моменты?

— Это часть профессии, ты должен с этим жить. Вот было такое дело Байсарова — Орбакайте несколько лет назад...

— Вы ведь представляли Байсарова? В той истории вы не испытывали прессинг? Ведь, с одной стороны, Руслан Байсаров — очень известный бизнесмен, а с другой — была Кристина Орбакайте и ее мама, которые тоже могли оказать давление на вас и на вашего клиента.

— Это был сумасшедший челлендж! И все это продолжалось два с половиной месяца. Россия тогда не была сильно чем-то занята, и вдруг мы подкинули такую интересную тему. Когда мы начинали, то по соцопросам за Байсарова выступали 8 процентов населения и 92 процента — за Кристину Орбакайте. А когда мы заканчивали процесс, то 64 процента были за нас, 36 — за них, понимаете? И ведь это надо было все перевернуть. Непростая была работа. Но челлендж — это здорово, что-то должно внутри гулять.

— Как вы перевернули ситуацию? Привлекли журналистов в свою оборону?

— Была знаменитая пресс-конференция, на которую мы с Русланом привели его сына Дени, а та сторона от безысходности начала уверять, что он зомбирован. А он веселый парень — сидел, прекрасно разговаривал. Мне было интересно наблюдать реакцию другой стороны, они начали делать ошибку за ошибкой, которые надо было использовать. Это вообще отдельная тема — кто такой адвокат и как он работает. Я, например, считаю, что одно из главных условий работы успешного адвоката — умение использовать чужие ошибки. Почти никто этого не делает, но так надо, так правильно. Противник обязательно допустит какую-нибудь глупость, какие-то ошибки. Ты же должен как-то спровоцировать их...

«Когда мы начинали, то по соцопросам за Байсарова выступали 8 процентов населения и 92 процента — за Орбакайте. А когда мы заканчивали процесс, то 64 процента были за нас, 36 — за них»Фото: ©Саид Царнаев, РИА «Новости»

«КО МНЕ ПОДОШЕЛ ИЗВЕСТНЫЙ В МОСКВЕ ЧЕЛОВЕК, ПРИСТАВИЛ К ГОЛОВЕ ПИСТОЛЕТ И СКАЗАЛ: «САШ, НА ТЕБЯ РАЗМЕЩЕН ЗАКАЗ»

— У вас очень непростая работа. Вам часто угрожают?

— Был случай, когда около 9 часов вечера в одном известнейшем московском ресторане ко мне очень известный человек в Москве подошел, вынул пистолет, приставил к голове, и сказал: «Саш, на тебя размещен заказ». Я с ним в хороших отношениях был. Я тогда воевал против «Юкоса», это была известная история, несколько трупов там было, совершенно ужасно. И он сказал: «Ты им так надоел, Саш. Я должен тебя предупредить». И ничего. А как? Если ты один раз испугаешься, ты должен уходить из профессии. Там была долгая история. Меня хотели даже арестовать, серьезная организация была против меня.

— Наши читатели знают, что вы в 2013 году открыли филиал в Лондоне. Кто там к вам чаще обращается: наши соотечественники или иностранцы? Каких дел больше: деловых или бытовых?

— 99 процентов клиентов — это наши люди. 40 процентов обращений — это наши соотечественники, которые живут в Лондоне. 60 процентов — это граждане России, которые живут в России и у которых какие-то дела в Лондоне. Иностранцев, если можно сказать в Лондоне об иностранцах, нет, но когда у них возникают проблемы в России, то они приходят консультироваться. Много обращений от коллег, которые хотят понять, как устроено русское право и все такое прочее. Мы сознательно шли на то, чтобы работать с россиянами.

— Может ли адвокат переиграть судью?

— Что значит «переиграть»? Как устроен процесс? Судья, у него на столе лежит закон, справа — одна сторона, слева — другая. Это могут быть прокурор и адвокат, это могут быть два адвоката. И та, и другая сторона читают то, что написано в законе, одни и те же слова, только они читают с разным акцентом, с разными интонациями. Судья должен понять, ему ближе этот акцент или тот, и отдать предпочтение тому или другому. Поэтому переиграть судью невозможно. Можно сделать так, чтобы он тебя услышал, понял и оценил, а переиграть — нет.

— Но у тех, кто обладает переговорными навыками, наверняка больше шансов переиграть оппонента?

— Переиграть оппонента, но не судью. Другое дело, я вам скажу, что иногда приходится в кулуарах сталкиваться с судьями. И те, которые ведут этот процесс, подходят и шепотом спрашивают: «А правда, что Филипп Бедросович такой-то?» Или еще про кого-нибудь спрашивают, зная, что я в шоу-бизнесе бываю. Приходится отвечать, нельзя же обижать людей, особенно судей.

— Ваши дочери пошли по вашим стопам, хотят стать юристами, более того — адвокатами. Вы встречали талантливых адвокатов-женщин? У женщин в силу их особенностей больше плюсов или минусов для работы адвокатов, интересуются читатели.

— Я встречал очень талантливых женщин-адвокатов, у нас в офисе работает много женщин-адвокатов. Они въедливые, они могут быть резкими, могут быть милыми, а могут использовать то, что они женщины. Я лично, когда сталкиваюсь на переговорах с женщинами, стараюсь от них убежать. Участвовать в переговорах с женщиной безумно сложно, у нее абсолютно другие системы отсчета. Поэтому я считаю, что адвокат-женщина имеет те же шансы, что и мужчины. Если я веду переговоры и напротив меня сидит мужчина, я могу его просчитать, я точно знаю, как его завести, что где сделать. Если я сижу за одним столом с адвокатом-женщиной и она заплакала — все, ты не знаешь, как реагировать на это... Предложишь «Хотите, я вам водки налью?» — она обидится или скажет, что я ее довел. Это женщина...

«КОГДА НЕКРАСОВ БЫЛ АРЕСТОВАН, ЕГО КОМПАНИЕЙ КТО-ТО ДОЛЖЕН БЫЛ УПРАВЛЯТЬ, И Я НЕМНОГО ВЗЯЛ БРАЗДЫ ПРАВЛЕНИЯ»

— Судя по вашей биографии, вы несколько раз принимали участие в различных бизнесах, были представителем совета директоров «Арбат Престиж», председателем управления компании Potok, совладельцем банка «Пушкино». Вы намеренно инвестировали в бизнесы или попадали в компании каким-то другим путем? Если да, то каким и почему практически все эти проекты оказались в итоге закрыты? Это вопросы от читателя Андрея Федорова.

— Он из Казани? Мне очень приятно — я в первый раз в Казани, хотя должен был здесь учиться, но мне очень приятно, что такой великий город населен такими же людьми, как и вся остальная страна. Потому что 90 процентов населения нашей страны юридически девственны, я бы сказал, даже 99 процентов. Объясню, в чем дело. Первое — если ты председатель совета директоров, то ты абсолютно необязательно имеешь этот бизнес, никакого отношения можешь к нему не иметь. Если ты директор компании, то тоже не факт, что это твой бизнес. Так что человеку, который задал все эти вопросы, было бы полезно что-то проштудировать.

Теперь о том, как я попадал в эти компании. Бизнесом, который назывался «Арбат Престиж», владел мой клиент и близкий друг, он коллекционер, я его очень люблю, Владимир Некрасов. Он был арестован, через год я его вывел из тюрьмы, а еще через год судья посередине процесса встала и попросила у него и у его адвокатов прощения от имени Российской Федерации за, цитирую, «те преступления, который были сделаны по отношению к фигуранту этого дела». Потому что мы это дело полностью развалили, на самом деле там были другие обстоятельства.

Когда Некрасов был арестован, его компанией кто-то должен был управлять, и я немного взял бразды правления в свои руки. Это была гигантская сеть гипермаркетов по стране, и нужно было с ними что-то делать, потому что мы не понимали, что происходит и за что Володю арестовали. Спасти, конечно, удалось крохи. Это точно не моя компания, никакого отношения к ней не имею. Я был бы рад, если бы у меня был бизнес «Арбат Престиж», может, он бы тогда по-другому развивался.

Приблизительно то же самое относится к двум другим объектам, про которые говорит ваш читатель. Это Potok, владелец которого Полонский оказался в тюрьме в Камбодже и попросил меня на какое-то время быть для журналистов ширмой. Назначить меня председателем совета директоров он не мог, потому что не имел таких полномочий, и я для журналистов предстал временным поверенным в этих самых делах, успокаивал и все такое прочее. Также господин Полонский попросил меня, когда в банке «Пушкино» исчезли его активы, выкупить несколько процентов и стать на время акционером. Я продержался акционером 3,5 месяца, чтобы узнать, что стало с его активами. Это не мои бизнесы, и я к ним никакого отношения не имею. В моей жизни были предприятия, но всегда, когда я за что-то брался, то доводил до ума. Так, несколько лет назад меня уговорили участвовать в стартапе (такое новое модное слово) с сыном одного моего близкого товарища. Я ему поверил, и теперь у нас с ним довольно большая компания, мы мировые лидеры по передаче информации в «Твиттере» с планшета на планшет. Эта компания во многих странах представлена, и мы далеко-далеко обогнали всех. Я ничего в этом не понимаю, но смотреть на то, что они делают, безумно интересно.

«ЛЮДИ В СМОКИНГАХ И БАЛЬНЫХ ПЛАТЬЯХ УМИРАЛИ ОТ СМЕХА И МЫЛИ ПОСУДУ, ЧИСТИЛИ САЛАТНЫЕ ЛИСТЬЯ, ЖАРИЛИ ПИРОЖКИ»

— Но самый ваш известный бизнес — это, наверное, знаменитый ресторан в Париже?

— Да, у меня был когда-то в Париже ресторан, который стал самым модным. Правда, это было давно, в начале 80-х годов. Создал я его с нуля. Там был весь шоу-бизнес — французский, западно-европейский и даже американский. Было паломничество в ресторан, и если ты приезжал в Париж, считалось, что туда надо обязательно попасть. Бриджит Бардо, с которой мы подружились, отмечала там свою последнюю свадьбу. Там бывали и Лайза Миннелли, и Шарль Азнавур, и политики известные... Забавное было место!

— Александр Андреевич, откройте секрет, как вы раскрутили свой ресторан?

— В Париже в начале 80-х я увидел гастрономический магазин, кулинарию, хороший, добротный буржуазный магазин, и возникла идея рядом открыть ресторан. И я его открыл. Все, что продавалось в кулинарии, продавалось в ресторане, только в четыре раза дороже. В итоге, так как ресторан был открыт до 12 часов ночи, то, соответственно, и магазин был открыт до 12 часов ночи. Представьте: все вокруг уже закрывается (это же Европа), а такой красивый, шикарный магазин работает, и там всегда стояла толпа. А люди, которые приходили в магазин, видели рядом ресторан и начали туда ходить.

Я запретил официантам разговаривать с клиентами по-французски. Официанты говорили на стилизованном французском языке, который звучал как русский, и французы удивлялись: они попадали в атмосферу, где понимали якобы русский язык, хотя с ними говорили явно не на русском. Это было безумно смешно, и клиенты млели от восторга. А в углу ресторана сидел шахматист, был там один мастер спорта из эмигрантов. То есть я дарил людям клише, которые они хотели увидеть: Россия, тем более СССР, ассоциировалась с шахматистами, а тут в уголке сидит шахматист, к нему можно подойти, сыграть, задать вопросы... Ну а в другом углу сидели двое якобы цыган, Леня и Белла Глютенберги, которые были одеты в расписные рубашки, и тихо бренчали на гитаре.

Мы в ресторане кормили очень вкусно, потому что все делалось в кулинарии и приносилось сюда. И не надо было заморачиваться с едой, надо было просто разогреть два-три блюда, и все. Сразу была маржа.

И было несколько, как модно говорить, прибамбасов. Например, я считаю, что это правильно — людям что-то дарить. Ты заходил в ресторан и получал ледяную водку в подарок. И французы, которые не очень любят тратить деньги, настолько обалдевали от русской щедрости, что просто разводили руками.

— Хороший прием!

— Первая звезда, которая заглянула к нам, был Робер Оссейн, звезда французского кино, но он российского происхождения, его зовут на самом деле Роберт Гусейн, и он говорит по-русски, как мы с вами. Если вы видели «Анжелика — королева ангелов», он играл там Жоффрея, человека со шрамом. Мы с ним разговорились, ему наши фишки понравились, и он остался ужинать. Потом он наш ресторан порекомендовал своей бывшей пассии, впрочем, чьей только пассией она ни была, я ее обожаю, я в нее влюбился сразу, как только она вошла, — Бриджит Бардо. Тогда ей было 50, мне было 30, но любви все возрасты покорны. Она сказала: «Александр, я буду к тебе ходить, но с одним условием: если ты вызовешь сюда журналистов, когда я приду — мы враги». Но я никогда не вызывал журналистов. Зачем они мне, мне нужна Бриджит Бардо. Правда, она разрешила, и с этого все началось, в углу стола, за которым она сидела, прикрепить медную табличку, где было написано «Стол Бриджит Бардо». Это увидел Оссейн и тоже решил так сделать. И вот так все столы у нас скоро оказались в таких табличках: Шарль Азнавур, Лайза Миннелли и так далее. И люди стали заказывать: хочу стол Бриджит Бардо или Лайзы Миннелли. И все это очень быстро разнеслось.

Потом мы делали разные штуки. Например, ни один француз не знает, что такое ватрушка, что это тот же чизкейк. Мы делали чизкейк и назвали его «Анна Каренина», и «Анна Каренина» шла нарасхват. Почему — я не знаю, но название сработало. Такие вещи маркетолог, сидящий во мне, постоянно подбрасывал.

— То есть вы не только адвокат от бога, но еще и бизнесмен от бога...

— Там были дивные моменты! Я с большим удовольствием вспоминаю, как однажды 31 декабря магазин работал на износ, все было раскуплено, и вечером должен был быть Новый год, все столы были разобраны. И вдруг часов в 6 вечера выходит шеф-повар, поляк, говорит, что они устали и сегодня хотят не в два раза больше, как я платил в праздники, а в четыре. Надо знать мой характер: «Хотеть вы будете в другом месте, ребята». А там такая гора посуды, просто невероятная, и это все надо мыть. А уже в ресторан приходят гости, это же большой праздник. В России Новый год — семейный праздник, а на Западе это праздник, когда выходят из дома. В зале дамы в вечерних платьях, мужики в смокингах, и я в смокинге... Посмотрел я на эту посуду, выгнал всех из кухни и говорю: «Вообще никаких проблем, я сам все перемою». Снял смокинг, развязал бабочку, закатал рукава и стал мыть....

В зале обалдевшие официанты, метрдотели, Ленка, моя жена, мыс ней позднее развелись, но и сейчас в замечательных отношениях, она мне родной человек... Я посуду мою, а Ленка говорит гостям: «Знаете, произошла вот такая история... Поэтому Александр на кухне моет посуду, так что вы посидите пока тихо, он все перемоет, потом мы дадим вам чего-нибудь поесть». В нашем ресторане всегда была удивительная атмосфера, а тут, надо сказать, вообще произошло совершенно потрясающее событие. Один человек встал, известный, кстати, человек, по фамилии Пежу, мы с ним потом стали большими друзьями. Он встал и сказал: «Какая прелесть, мы с женой идем помогать Александру», — и они пошли на кухню. Через 10 минут вся кухня была в людях в смокингах и в бальных платьях... Гости умирали от смеха и мыли посуду, чистили салатные листья, жарили пирожки. Одна женщина сказала было «Фи!», так ее заклевали, в итоге она напилась, разделась догола и танцевала на столе. Сложилась такая невероятная атмосфера, что мы не расходились до 12 часов дня, просидели 15 часов! Это был самый забавный Новый год в моей жизни, и с тех пор мы все дружим, переписываемся. Да еще под конец приехала Марина Влади, приехала Анук Эмей, сыгравшая главную роль в «Мужчине и женщине». Она приехала, потому что в этот ресторан приезжали после других ресторанов выпить водки и послушать цыган. Она приехала, увидела все это, попросила разрешения позвонить, и через час в зал просто невозможно было войти: гости сидели друг на друге, и для всех это было бесплатно, потому что эти люди мне помогли. Надо сказать, что потом все те, кто побывал в ту ночь в ресторане, хоть раз в неделю приходили и ужинали с друзьями.

Чтобы бизнес был успешным, особенно ресторанный, людям надо дать удовольствие, и оно должно быть не только в еде, люди должны погрузиться в хорошую атмосферу. Я знаю много ресторанов в Москве, но мало ресторанов, которые дают тебе атмосферу, дух, когда ты выходишь доволен и счастлив, что ты провел время здесь.

— А что с рестораном в итоге стало?

— Мне пришлось переехать из Парижа в Женеву, и ресторан продал.

— А в России почему не хотите открыть ресторан, если у вас так хорошо получилось во Франции? Публика другая?

— Нет, публика везде одна и та же. Как-то руки не дошли. Я ведь много чем занимаюсь, еще и ресторан на себя взвалить... Не знаю, может быть, клуб когда-нибудь сделаю. Но если я сделаю клуб, то он будет бесплатный, это 100 процентов, чтобы близко не подходили ни налоговики, ни проверки. И только для своих. Хочу попробовать испытать себя и сделать еще одно модное место.

««В КОЛЛЕКЦИИ 4 ТЫСЯЧИ ВЕЩЕЙ, ЖИТЬ В КВАРТИРЕ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО, СОБАКА НОЧЕВАЛА МЕЖДУ КЛОУНОМ И БАЛЕРИНОЙ»

— Известно, что вы поклонник гольфа. Насколько гольф перспективный вид спорта для России?

— Не знаю, насколько вы осведомлены, но гольф — самый популярный вид спорта в мире, в гольф играют 250 миллионов человек, для сравнения, в футбол — 40 миллионов. Гольф во всем мире очень демократический вид спорта. Кроме нас, понятно, но это пока. Это уникальная игра, которая захватывает весь мир. Почему? Это, наверное, один из немногих существующих видов спорта, где все зависит только от тебя и ничего не зависит от твоего противника, можно считать, что его нет. Только ты, клюшка, мячик и земной шар в разных его проявлениях. И от того, как ты ударишь, как ты совладаешь со своим телом, какой результат у тебя будет, ты можешь сделать себе комплимент или обматерить себя и никого больше. Вот я играл в теннис. Напротив меня играет молодая сволочь, сильная, которая быстро двигается по корту и играет намного лучше, чем я, и ничего с этим не поделаешь. А в гольфе все устроено таким образом, что у нас, даже в любительском гольфе, ты имеешь все шансы выиграть у чемпиона. И вот это умение сконцентрироваться и познать самого себя притягивает в гольф очень многих людей. Гольф безумно популярен в Азии, это их буддистское. И думаю, что российский характер рано или поздно приведет к популярности гольфа в России, я вижу все перспективы. Гольф есть в Казани, Екатеринбурге, на юге есть несколько хороших гольф-клубов, под Москвой их вообще 12... И неслучайно форбсанутые дяди инвестируют в гольф: Абрамович построил замечательный гольф-клуб, Потанин, Дерипаска, Агаларов и так далее. В этом что-то есть. Мы в нашем гольф-клубе очень много уделяем этой игре времени и денег и даем возможность играть детям. И я видел спасенные судьбы, потому что мальчики и девочки могли остаться на улице и закончить жизнь неизвестно как, а вместо этого они играют в гольф и прекрасно себя чувствуют. Хороший вид спорта, очень джентльменский. Статистика говорит, что человек, который играет в гольф больше 30 лет три раза в неделю, имеет среднюю продолжительность жизни 93 года.

— Читательница Диляра Хусаинова прислала вам вопрос про вашу знаменитую коллекцию советского фарфора...

— У меня вообще-то 22 коллекции, поэтому фарфор — это лишь одна из них. Музейщики скажут: 40 тысяч единиц хранения всякой хрени. Там столько всего! В моей коллекции фарфора в общей сложности было 4 тысячи вещей — это много, и все это стояло в московской квартире. Жить там было невозможно, собака ночевала между клоуном и балериной.

«Я получил Высший орден Итальянской республики за открытие в культуре и культурологии ХХ века»Фото: ©Валерий Левитин, РИА «Новости»

С фарфором в последнее время пришлось расстаться. Дело в том, что приятно, конечно, осознавать, что в нашей стране серьезный технологический прогресс происходит, а с другой стороны, технологический прогресс дал неимоверное количество возможностей аферюгам, которые делают подделки, причем делают их так хорошо, что я, через руки которого прошли тысячи вещей, перестал отличать хорошо сделанную подделку от натуры. Я как-то зашел в антикварный магазин, там меня давно знали и достали для меня редчайшую вещь. У меня внутри все задрожало и, как говорил мой дедушка, гениталии пришли в упадок от страха, что у меня сейчас вырвут эту фигурку. Я ее схватил, ведь я за ней гонялся 20 лет! Но когда я через два дня такую же увидел в другом антикварном магазине, а еще через неделю — в третьем, то понял, что существует артель, которая очень хорошо работает. И все, коллекционирование фарфора я прекратил. Но у меня еще много всяких коллекций. Я получил Высший орден Итальянской республики за открытие в культуре и культурологии ХХ века.

— Какое открытие?

— Это долгая история. Я открыл так называемую красную икону. Есть такая деревня Палех. Они писали иконы до революции. А после революции рынок икон немного чихнул, и тогда, начиная с 1924 года, они начали писать красные иконы, или агитлак, как я его назвал. Так как они не умели больше ничего делать, они начали писать этот агитлак по мотивам икон. Например, есть икона «Вход Христа в Иерусалим», они брали тот же сюжет и писали икону, только «Въезд Владимира Ильича Ленина в Петроград». Все то же самое было, длинные персты, худые ножки, но броневик, а вместо хоругви — транспарант. Или писали «Житие Троцкого» и так далее. Все это шло на экспорт. Я в первый раз наткнулся на такую вещь в Италии, это была коробочка с изображением — совершенно точно! — иконы Благовещения, только там вместо ангела и второго персонажа были красноармеец и сестра милосердия на фоне военного госпиталя, 1925 год. Я спросил у итальянца: что это?! Потому что растерялся, я же хорошо знаю иконографию. Он мне говорит, что это иностранное, мол, забирай. Я купил эту штуку, приехал в Москву, пошел в музей прикладного искусства. Там сидят девушки, младшей — 98, и я спрашиваю у них: что это?! Они отвечают: Александр Андреевич, вам это не нужно. Но когда мне что-то не нужно, это обязательно нужно. Оказывается, иконописцы писали эти иконы до 1937 года, когда вышла статья в газете «Правда» про насмешку над святым. Было написано, что негоже псевдобогомазанным изображать самое святое, что у нас есть, — Ленина и Сталина, с длинными перстами, худыми ножками и так далее. И за год их не стало никого из этих несчастных людей. Я поставил себе целью собрать коллекцию красных икон, собрал огромную коллекцию, вышло две монографии, были выставки в Венеции, во Флоренции, и итальянцы дали мне за это орден.

— Последний вопрос от читательницы Светланы Ильиной: «Александр Андреевич, чего в вашей жизни больше: везения или упорного труда, судьбы или четкого планирования и расчета?»

— Не знаю, честно говоря. Но есть вещи, без которых я бы точно не состоялся. Я бы не состоялся без своей семьи, без моих женщин, без серьезной веры в самого себя. А как там дальше — не знаю.