Раис Беляев: «Фая, ты представить себе не можешь, куда я попал!»

Раис Беляев

ЦЕНТРОБЕЖНАЯ СИЛА ОБКОМА

В начале 1969 года Раиса Беляева избирают первым секретарем Бауманского районного комитета партии, то есть полновластным руководителем центрального района столицы республики. Здесь располагались исторические здания, памятники, ведущие вузы Казани с тысячами студентов и… было множество проблем. За красивыми фасадами многовекового центра скрывались самые настоящие трущобы, дома-развалюхи, тревожила высокая преступность. «Вчерашнему обкомовскому деятелю, привыкшему решать вопросы всесоюзного и республиканского масштаба, пришлось из высокого эшелона спуститься на грешную землю, вникать в рутинные мелочи, разбираться в неурядицах рядовых жителей. Он показал себя способным и на это, — пишут в книге о Беляеве журналисты и литераторы из Набережных Челнов супруги Татьяна и Петр Дроновы. — Никто из партийных работников до Беляева не сумел использовать на полную мощь рычаг комсомольско-молодежного движения, с которым Раис уже давно был на ты. Борьба с преступностью? А для чего в Казани создана боевая комсомольская дружина, уже пять лет успешно проявляющая себя там, где отступает милиция? В тесном сотрудничестве с правоохранительными органами Беляев отрабатывал принципиально новые схемы борьбы с криминалом, которые позже будут применены и в Челнах. Об опыте боевой комсомольской дружины Бауманского района заговорили не только в Татарии».

У Беляевых к тому моменту было все: хорошая квартира в центре Казани, престижная работа и бесспорный авторитет Раиса, двое замечательных маленьких сыновей, налаженный быт, уважение людей. Рядом располагались все нужные магазины, а неподалеку от дома — любимая горка. Фаимя с Айратом и Айдаром часто ходили встречать папу с работы и зимой непременно заглядывали туда — покататься, побарахтаться в снегу. И как снег на голову — предложение возглавить партийный комитет Набережных Челнов — заштатного городка, в котором вот-вот должно развернуться что-то небывалое.

Не переднем плане слева направо Фикрят Табеев, Адрей Кириленко, Раис Беляев

За годы работы в Татарском обкоме комсомола Раис Беляев побывал, кажется, везде: у нефтяных скважин и на стройплощадках, в сельской глубинке, не понаслышке знал и старинную Елабугу, и ее правобережного соседа — тихий и будто вечно сонный городок Набережные Челны. К нему совсем не лежала у Беляева душа: вокруг жизнь кипит, а здесь тишь да гладь; приезжая в Набережные Челны по служебным делам, он старался там не задерживаться. Но в декабре 1969 года Раиса вызвали в обком партии: «Вы рекомендованы первым секретарем Набережночелнинского горкома партии. В связи с решением ЦК КПСС и советского правительства о начале строительства КАМАЗа здесь будет самая большая стройка Союза. Четыре года вам придется отдать этой стройке». Знай он тогда, что не четыре, а более четырнадцати, наверное, отказался бы. Это он сам так позже говорил. Кстати, многие казанцы тогда предприняли массу усилий и сделали все, чтобы не ехать в Челны. Их пугала неизбежная для такого «мероприятия» необустроенность. У одного руководителя, получившего предложение возглавить челнинское предприятие, даже случился инфаркт.

КОМСОМОЛЬСКИЙ ВОЖАК НА КОМСОМОЛЬСКОЙ СТРОЙКЕ

Почему же выбор в конце концов пал именно на Беляева? Как всегда, здесь не обошлось без инициативы постоянного беляевского патрона Фикрята Табеева, первого секретаря Татарского обкома КПСС. Во-первых, Табеев, в свою университетскую бытность работавший в том числе и парторгом КГУ, инициировал выдвижение Беляева на руководство университетским комсомолом. И не прогадал. Возглавив республиканскую парторганизацию, Фикрят Ахметжанович поспособствовал тому, что инициативный и удачливый Беляев встал у руля уже республиканской комсомолии. Выбор снова оказался верным — комсомол Татарии при Беляеве-секретаре стал играть заметную роль во всесоюзном масштабе. Очевидно, мысль сделать матерого и энергичного комсомольского вожака одной из ключевых фигур всесоюзной ударной комсомольской стройки пришла после череды отказов возглавить Челнинской горком партии опытнейших партийных и хозяйственных руководителей. «Своими деловыми качествами, смелостью в принятии нетривиальных решений Раис Киямович выгодно отличался от многих других комсомольских и партийных руководителей. На это сделал ставку первый секретарь Татарского обкома КПСС Ф.А. Табеев, доверив 34-летнему Р.К. Беляеву сначала Бауманский райком партии, а в конце 1969 года — Набережночелнинский горком партии, ставший политическим центром стройки отечественного автомобилестроения КАМАЗ и города Набережные Челны», — конкретизирует эти мысли научно-документальный журнал Государственного комитета Республики Татарстан по архивному делу «Гасырлар авазы — Эхо веков». Очевидно и другое: Табеев искал на это место не просто хорошего спеца, а еще и верного соратника, на которого можно будет опереться. Не только в трудный момент, а вообще — в процессе масштабного затяжного и очень непростого созидания. Все, и Табеев как инициатор небывалого проекта в первую очередь, понимали, что процесс этот на берегах Камы будет именно таким. Плюс громадная ответственность не только, а даже не столько перед партией, сколько, если хотите, перед народом и историей страны.

Первопроходцы

«ПРИВЫКАЙТЕ, ТУТ ВАМ НЕ ПРОСПЕКТ БАУМАНА»

Придя домой, Раис Киямович (версия самого Беляева, которую он позже озвучивал не раз) тут же рассказал об обкомовском предложении, не скрыв и сомнения в том, стоит ли его принимать. «Вы бы видели, какое у него тогда было лицо! — вспоминает вдова Раиса Беляева Фаимя Исмагиловна. — Я как раз пришла с работы, а он мнется, не знает, как мне об этом сказать. «Понимаешь, — говорит, — в Челнах будут строить КАМАЗ и город, ну вот мне и предложили возглавить горком партии». Потом я узнала, что предлагали эту должность многим, все наотрез отказались, а Раис согласился… Почему же я поддержала мужа, хотя мы теряли очень многое? Я ему сказала так. Во-первых, это повышение. Во-вторых, тебе все придется начинать с нуля, полагаться только на себя. Трудно? Конечно. Зато это и самостоятельность в принятии решений, и возможность проявить лучшие качества. Раис уехал…»

27 декабря 1969 года, в очень морозный, метельный день, на крошечном аэродроме за рекой Мелекеской приземлился маленький самолет-кукурузник. Раиса Киямовича тогда неприятно поразило, с какими хмурыми лицами встретили его будущие товарищи по работе. Позже-то он понял: одним не хотелось расставаться с прежним первым секретарем, другим — с тихой и неспешной жизнью, которой угрожали кардинальные перемены.

Удостоверение секретаря горкома

Один из участников тех событий, посмеиваясь, рассказывал: «Мы за ним скептически наблюдали. Что, мол, за новый петух в нашем курятнике объявился? Неужели он рассчитывает, что в нашем сельском районе можно добиться каких-то больших перемен?» Так размышлял уважаемый аграрий, председатель передового колхоза. Свои сомнения были и у опытного строителя: правильно ли сделал обком, заменив авторитетного, знающего жизнь первого секретаря горкома Михаила Шкатова на «птенчика-комсомольчика»? По силам ли ему, «необстрелянному» (как полагали многие), вынести на своих плечах всесоюзную стройку? И вообще — можно ли будет с ним вместе работать?

Беляев, в любом случае привыкший к казанскому гостеприимству (он и сам был всю жизнь приветливым и хлебосольным хозяином), расстроился. Еще более усугубило отрицательные впечатления здание горкома КПСС — деревянная двухэтажка на каменном фундаменте, сохранившаяся с купеческих времен, — некогда добротная, а сейчас, что называется, дышавшая на ладан. Крепко промерзший, он еле-еле отогрелся у печки. «Привыкайте, тут вам не проспект Баумана», — съехидничал кто-то из местных. Раис Киямович только вздохнул: и как он Фаю с детьми сюда привезет? Стылая ночь, чувство безысходности... А наутро, в 10 часов, состоялся пленум горкома, на котором первым слово взял секретарь обкома Михаил Троицкий. Он объяснил притихшим челнинцам, что в связи с началом строительства КАМАЗа бюро Татарского областного комитета КПСС рекомендует избрать первым секретарем горкома партии члена обкома Беляева Раиса Киямовича. Кто, мол, его не знает, так вот он перед вами. Избрали Беляева, как и следовало ожидать после такой речи, единогласно. Тем не менее и вторая ночь в Набережных Челнах прошла для новоиспеченного руководителя горкома тревожно и неуютно.

Здесь будет город-сад

29 декабря в город приехал Табеев и прочел партийно-хозяйственному активу не лекцию, а вдохновенную оду грандиозным замыслам о строительстве заводов по производству большегрузных автомобилей и нового чудо-города на Каме. Потом высокие казанские гости уехали, челнинцы разошлись, и Беляев снова остался один. Как вспоминал он 12 лет спустя, это были самые трудные дни в его жизни. Новый год на носу, все собираются его праздновать с семьей, с друзьями, а он один, никому здесь не нужен, в потерянных, что называется, чувствах. Поселили его в маленькой комнатушке в общежитии. Где вкусно поесть в тогдашних Челнах, Раис Киямович не знал и пробавлялся кефиром да хлебом, который сам покупал в магазине.

«СЛУШАЙ, РАИСКА, ПРЕКРАТИ ПАНИКОВАТЬ!»

Вернулся на пару дней. Фаимя, потихоньку собиравшая для переезда нехитрый скарб, опять была вынуждена гасить эмоции мужа, которые перехлестывали через край. А тот не жалел красок, живописуя охватившую его панику: «Какой там город, село селом! Горком располагается в деревянном срубе, туалет на улице. В пять утра начинают топить печки, гарь стоит — не продохнуть! Нет, Фая, ты даже представить себе не можешь, куда я попал». «Слушай, Раиска, прекрати паниковать! Тебя же только что назначили. Я скоро приеду с сыновьями, и ты увидишь — мы нормально заживем!»

Супруги Беляевы с племянницей

В феврале 1970-го он впервые привез супругу в Челны. Про себя Фаимя согласилась: да, это на город похоже мало. Всего-то и было, что первый микрорайон в поселке ГЭС, деревенского вида домишки, да еще строился районный узел связи. Позже она запишет в своем дневнике: «В Челны мы переехали в марте, и помню, что возле кинотеатра «Юность» была огромная лужа. Впрочем, такие озера и болотца встречались на каждом шагу. Я сразу устроилась на работу, организация располагалась в доме 8/17, и мне приходилось носиться туда-сюда, как ошалелой, чтобы в обед покормить пацанов. А мой маршрут пересекала глубокая колея, почти в человеческий рост, и после дождя в ней запросто можно было утонуть. Как-то прибегаю на обед, и тут мне приводят моего старшенького, промокшего до нитки и задубевшего: оказывается, его едва извлекли из грязного водоема! Раис был дома, слава Аллаху, не растерялся — тут же растер Айрата спиртом с ног до головы. К счастью, все обошлось…»

ВСЕ ОКАЗАЛОСЬ ТРУДНЕЕ, ЧЕМ ДУМАЛОСЬ

«Отправляясь в Челны, Беляев понимал, за какой «гуж» взялся, — читаем в книге Дроновых «Он любил, когда шумят березы». — Знал всю предысторию КАМАЗа, выбранного из 70 вариантов во многом благодаря настойчивости Табеева, поддержанного министром энергетики Непорожним и, что важнее всего, самим Брежневым. Но лишь по-настоящему обосновавшись в городе на Каме, назначенном быть родиной «Батыра на Каме», он осознал, что все окажется еще труднее, чем думалось. Челнам, в которых не было и 30 тысяч жителей, предстояло принять и обустроить не тысячу-две, а сотни тысяч человек! А они к этому совсем не были готовы! Не имелось ни жилья, ни столовых, ни продовольственной базы, ни соответствующего настроения у городских властей и служб. Все надо было создавать с чистого листа. И хотя символический камень с надписью «1969. Здесь будет построен Камский автомобильный Батыр. 1974» был заложен еще в июле 1969 года, а еще более символический первый ковш грунта на стройплощадке КАМАЗа экскаваторщик Михаил Носков вынул 13 декабря того же года, прежде чем по-настоящему развернется фронт работ, надо было обеспечить тылы».

Начало строительства КАМАЗа

Формально Беляев должен был только озадачить этим подрядчиков и заказчика и контролировать выполнение. Но, как впоследствии любил подчеркивать Раис Киямович, в Челнах нельзя быть формальным лидером. Тем более даже на самом верху, в министерствах автомобильной промышленности и энергетики (его подразделение — крупнейшая в СССР строительная организация «КамГЭСэнергострой» — стало генеральным подрядчиком строительства КАМАЗа), не обладали четким представлением о том, что конкретно надо делать. Еще не были готовы проекты заводских корпусов и соответствующей им базы. Это позже журналисты станут взахлеб восхвалять решение проектировать и строить КАМАЗ одновременно, а тогда это была просто вынужденная мера.

Энергичный, как всегда, когда он ясно представлял цель, Беляев не стал ждать у моря погоды, а сам «поднял ветер». 2 января 1970 года он созвал большое собрание партийно-хозяйственного актива, где провозгласил: главное направление — забота о человеке. Чушь социалистическая? Опять лозунги? Звучит, конечно, заштампованно, если не разобраться в его сути, как понимал ее Беляев. А именно: за этим лозунгом кроется важнейший из экономических показателей эффективности предприятия — производительность труда, которая зависит не только от организации производства, его технической оснащенности, но и от настроя и настроений работника. И Беляев приступает к реальным составляющим этого показателя. И не напоказ, а на деле.

Раис Беляев и Фикрят Табеев

«КАДРОВЫЙ ГОРОДОК» НА УЛИЦЕ ГИДРОСТРОИТЕЛЕЙ

Ему удалось сделать так, чтобы человек, приехавший на стройку, сразу же ощущал заботу о нем. Еще недавно все происходило по стандартной схеме: народ неспешно сгружался с водного транспорта на пристани, кто-то добирался с ближайшей железнодорожной станции, кто-то прибывал автобусами. Но Беляев, в свою бытность комсомольского руководителя знакомый с плюсами и минусами не одной всесоюзной комсомольской стройки и один из зачинателей студенческих стройотрядов, придумал иной алгоритм. Где бы ни появился новый человек, его прямо «на пороге» встречал кто-то из местных: «Вы приехали на КАМАЗ? Следуйте за нами». В одном из общежитий энергетиков работала гостиница, кефиром с булочками пробавляться не было нужды: в круглосуточной столовой можно было поесть горячего. Схема была действительно «железная»: приехал человек строить КАМАЗ, добрался до Челнов благополучно, не потерялся.

Аэропорт Набережных Челнов

Однако тут имелся один нюанс. Для многих ударных строек Союза упомянутого гостеприимства было бы более чем достаточно. Но на строительной площадке КАМАЗа в 100 кв. км хозяйничали десятки предприятий и организаций, человек здесь просто не знал, куда идти. К примеру, уже в феврале 70-го в аэропорт Челнов ежедневно прибывали сотни юношей и девушек с комсомольскими путевками. Стараниями беляевской команды их успевали кормить и размещать, но устроиться на работу им было совсем нелегко. Поездивший по ударным комсомольским стройкам Союза Беляев знал, что извечная ведомственность, когда каждая мало-мальски значимая контора располагается наособицу, очень усложняет процедуру приема новых работников. Помножить это на камазовские масштабы — сколько потерянных рабочих дней, сколько разочарований для молодых энтузиастов! У Раиса Киямовича появилась идея: не человек должен искать кадровиков на территории в 100 кв. км, а сами отделы кадров должны искать человека! Так в центре Челнов, на улице Гидростроителей, появился городок отделов кадров (прежде сотни вагончиков были разбросаны на огромной площади стройки). «Это было мое первое дело», — неоднократно потом говорил Раис Киямович. Создание «кадрового городка» явилось абсолютно новым вкладом в советскую демократию: бойцы ударной стройки, прибывающие в Челны кто по комсомольским путевкам, кто по необходимости, имели право выбора и получали его. Раис Киямович очень этим гордился, называя свободу выбора основой для закрепления рабочих кадров».

«МЫ ДОБИВАЛИСЬ УСПЕХА, ДЕЙСТВУЯ ЗАОДНО»

Евгений Батенчук, легендарный Батя, руководитель крупнейшей в Союзе строительной организации «КамГЭСэнергострой», возводившей и КАМАЗ, и Нижнекамскую ГЭС, и сам город Набережные Челны, в своей книге «Все остается людям», в интервью, в других выступлениях подчеркивал: «Партийные и советские органы республики стали не только инициаторами строительства КАМАЗа в Набережных Челнах, но и создали структуры для полного обеспечения нужд строителей. Когда мне пришлось строить в Якутии алмазодобывающий комплекс и объекты энергетики, там всю эту работу мы выполняли сами. Она отнимала у меня не меньше 50 процентов времени. А здесь было сделано все, чтобы у руководства стройки были свободные руки и голова для их главного дела.

Евгений Батенчук

В городе нужна была четкая координация всех служб обеспечения, и эту задачу взял на себя горком КПСС. Надо отдать должное первому секретарю горкома Раису Киямовичу Беляеву, которому удалось организовать самый строгий контроль за всеми службами жизнеобеспечения города и строительных организаций. Беляев, будучи по образованию гуманитарием, кандидатом философских наук, должен был, так сказать, факультативно постигать знания в строительстве, в отраслях народного хозяйства, к которым относились строящиеся предприятия. Давалось это Раису Киямовичу непросто: инженерные знания не приходят вдруг. Зная и чувствуя это, Беляев окружил себя профессионалами и бережно относился к руководящим инженерным кадрам. Он правильно понял, что в условиях авторитарного государства руководителям строительства и производства нужна правовая защита для того, чтобы, принимая инженерные или экономические решения, они не оглядывались с опаской на прокурора, милицию, а смело, инициативно решали вопросы. Чего скрывать, трудно было нам, руководящему составу строительства, выполнять все мыслимые и немыслимые инструкции и ограничения Госстроя, Стройбанка, народного контроля, Госплана, Госснаба, Госкомтруда и других органов правового надзора вместе с прокуратурой в условиях, когда любое отклонение от инструкции расценивалось как должностное преступление и становилось подсудным. Беляев твердо усвоил свое предназначение беречь кадры и справился с этим. Но со своей стороны требовал честного отношения к работе и госсобственности… Чего греха таить, порой жесткий партийный прессинг очень остро чувствовали на себе и городские организации, и мы, строители. Но без этого мощного рычага в тех условиях не поднять бы такую колоссальную комплексную стройку. Во многих ситуациях мы добивались успеха, потому что действовали заодно с первым секретарем горкома».

Продолжение следует.

Подготовил Михаил Бирин