«БРИТАНСКАЯ ЭКОНОМИКА — ЭТО ТРУП. ЕС ДОВОЛЕН, ЧТО ОТ НЕГО ИЗБАВЛЯЕТСЯ»

— Решение британцев на референдуме о выходе из ЕС не обрушило цены на нефть. Их что-то держит в пределах от 40 до 50 долларов за баррель, если даже такой форс-мажор не привел к обвалу на сырьевых биржах?

— Ничто и никто цены на нефть не держит. Что же касается Brexit, то это не то событие, которое может повлиять на мировые рынки. «Говорящие головы» просто подняли вокруг него слишком много шума. Ну проголосовали британцы за выход из Европейского союза. И что? Разве произошел коллапс экономики или что-то еще, например банковский кризис? Могут, конечно, возникнуть таможенные барьеры и препятствия для перемещения трудовых ресурсов, но со временем все это рассосется и уладится. Британцы же не прямо сейчас выходят, а через год, через два или даже больше. Поэтому рынки на это и не реагируют особенно бурно. Я уже говорил: «Ребята, не обращайте внимания, вас просто разводят». «Судьбоносное» решение британского народа — это из серии судьбоносных решений Федеральной резервной системы США или, прости господи, Центрального банка Российской Федерации. Так что Brexit к рынкам, к реальной экономике вообще никакого отношения не имеет.

— А когда Великобритания окончательно выйдет из ЕС, тогда-то мы увидим бурную реакцию рынков?

— Процесс выхода длительный. Кроме того, референдум не имеет обязательной силы. Должно еще быть одобрение Палаты общин и Палаты лордов, пятое, десятое… Поэтому, что будет дальше в британской политике и как это скажется на мировой экономике, пока вилами по воде писано.

— Тем не менее, когда и если выход Великобритании из Европейского союза все же состоится, это, несомненно, повлияет на мировую экономику, в том числе и на цену нефти.

— Brexit может повлиять в обе стороны. Все будет зависеть от поведения Евросоюза. Пока что Евросоюз ведет себя очень правильно, Там говорят: все, если вы вышли, то пошли теперь вон отсюда, подавайте нам точные временные рамки выхода, не надо затягивать, мы прекрасно и без вас проживем. Тут же появляются предложения Германии и Франции о создании фактически наднационального государства на основе Европейского союза, когда все вошедшие в него нации, по сути, передают свой суверенитет Германии и Франции. Такой «Четвертый рейх» строится. Поэтому в случае реализации развода с Великобританией в выигрыше может оказаться как раз Евросоюз.

— А как же потеря британского рынка?

— Британская экономика — это гигант на глиняных ногах. ВВП уже многие годы сокращается, промышленность — тоже, единственное, что там росло, — это финансовый сектор. Но извините: у Великобритании финансового долга в 6 раз больше, чем ВВП. Британская экономика — это труп, грубо говоря. ЕС доволен, что от него избавляется. Для Евросоюза это хорошо. Напомню, что изначально, когда создавался Евросоюз, Британию туда вообще-то никто брать не хотел.

«СКАЗКИ ПРО ДИНОЗАВРОВ, УМЕРШИХ И ПРЕВРАТИВШИХСЯ В НЕФТЬ, ПУСТЬ ОСТАЮТСЯ НА СОВЕСТИ АКАДЕМИЙ НАУК»

-— В Шотландии, где голосовали против Brexit, опять говорят об отделении от Великобритании. Между тем на шотландском шельфе Северного моря много нефти. Потенциально независимая Шотландия имеет шансы занять заметную долю на мировом нефтяном рынке?

— Нефти в мире вообще очень много. На мой взгляд, она не является исчерпаемым ресурсом. Все эти сказки про динозавров, умерших и превратившихся в нефть, пусть остаются на совести академий наук различных. Меня больше убеждает теория абиогенного происхождения нефти (из неорганических элементов, постоянно «производящих» нефть в глубоких слоях земной коры, — прим. ред.). Эта теория прекрасно подтверждается на практике. Благодаря ей находят нефть везде, в том числе в свое время нашли даже на Украине, где ее, согласно старой теории, вроде как быть не должно. Нефть — это практически неисчерпаемый источник энергии.

Поэтому вопрос не в том, есть ли нефть в той же Шотландии, а в цене добычи. Насколько я понимаю, в Шотландии не очень дешевая нефть. При тех темпах развития альтернативных источников энергии, которые есть сейчас, потребление нефти во всем мире будет снижаться, причем радикально. Предложение же нефти особенно сокращаться не будет. Поэтому я не думаю, что нефтеносный шельф — это суперактив Шотландии, который они смогут на полную катушку использовать.

— То есть шотландская нефть никому особенно не нужна?

— По таким ценам — нет. Скажем, если мировая цена на нефть будет 100 - 200 долларов за баррель, то возможно, что разработка таких месторождений будет иметь смысл. При нынешних ценах — нет. При том, что у сланцевой нефти сейчас себестоимость добычи «в среднем по больнице» 25 - 30 долларов за баррель, никому эти новые месторождения не нужны.

«ВЛАСТИ ЧТО НАШИ, ЧТО В ОПЕК НЕ ТОЛЬКО НЕ ВЛИЯЮТ НА РЫНОК НЕФТИ, ОНИ ВООБЩЕ БЕЗ ПОНЯТИЯ, ЧТО ТАМ ПРОИСХОДИТ»

— Что все-таки удерживает цены на нефть от обвального падения — до уровней, например, февраля этого года, когда цена опустилась ниже 28 долларов за баррель? Сейчас цена Brent отступила от 50 долларов, но все еще держится заметно выше 45 долларов.

— Рынок нефти спекулятивный. Дневной оборот привязанных к нефти деривативов (производных финансовых инструментов — прим. ред.) в десятки, а по некоторым позициям и в сотни раз превышает физический рынок нефти с реальной поставкой покупателю. Поэтому цена на нефть, как, скажем, и на промышленные металлы или акции, живет по своим законам и к так называемым фундаментальным факторам и даже к здравому смыслу никакого отношения не имеет. Если вы посмотрите на рынок нефти, то он всегда движется от одного экстремума к другому. На самом деле это экстремумы настроений инвесторов. Когда нефть в течение последнего месяца была в районе 50 долларов за баррель, это и был максимум позитивных ожиданий инвесторов. «Быков», играющих на повышение, там было 86 - 87 процентов. А значит, падение цен на нефть гарантировано. Оно и произошло, но до минимума позитива в настроениях инвесторов еще далеко, поэтому нефть будет и дальше падать в цене. Когда от «бычьих» настроений подавляющее большинство инвесторов перейдут к «медвежьим» и все начнут орать, что вот сланцевые компании наращивают добычу и нефти ничего не светит, цена снова развернется в сторону роста. Так происходит с определенной периодичностью — примерно раз в 6 месяцев рынок нефти меняет направление в сторону роста либо, напротив, падения цен. Так что цену на нефть держат лишь настроения инвесторов по данному инструменту. Фундаментальный анализ не работает. Элементарный пример: нефть не так давно была по 120 долларов за баррель, а в начале этого года она уже по 30 долларов. Что изменилось с точки зрения фундаментального анализа? Абсолютно ничего. Возможно, баланс спроса-предложения сместился на 2 - 3 процента, не более того, а цена рухнула в 4 раза.

— Поговорим о цикличности. Вот члены ОПЕК вместе с Россией пытались в начале этого года договориться об ограничении добычи, чтобы приподнять цены на черное золото…

— Это были не более чем сказки нашего министра энергетики.

— Факт в том, что у производителей нефти договориться не получилось, но через какое-то время цена на нефть существенно выросла — с менее чем 30 до более чем 50 долларов за баррель. Почему весной произошел подъем стоимости нефти?

— Вы помните, что говорили, когда нефть была 27 с чем-то долларов за баррель? Говорили, что очень скоро еще опустится — до 20 долларов или даже ниже. Однако настроения инвесторов в конце зимы и начале весны были жутко «медвежьими», трейдеры открыли огромное количество «коротких» позиций (на продажу нефтяных фьючерсов — прим. ред.). Это явный признак скорого разворота рынка в сторону роста цены актива. За несколько месяцев с начала года настроения полностью поменялись до абсолютно «бычьих». Когда нефть стоила 50 - 52 доллара за баррель, заговорили о том, что мировая экономика прошла дно, появились позитивные ростки, и о прочей чуши. Теперь за эти позитивные настроения придется отрабатывать. Мы уже начали отрабатывать.

— Вы хотите сказать, что власти России даже вместе с властями такого мощного нефтяного картеля, как ОПЕК, не могут повлиять на рыночные настроения?

— Они никакого отношения к этим настроениям не имеют вообще. Власти что наши, что в ОПЕК не только не влияют на рынок нефти, они вообще без понятия, что там на самом деле происходит. Посмотрите их заявления о прогнозируемой динамике стоимости нефти и на реальную динамику цен. Они расходятся диаметрально противоположно. Ребята просто без понятия, что происходит. Они просто делают вид, что все контролируют.

— Ну а если бы России и ОПЕК удалось договориться по заморозке добычи на уровне января, это бы сильно подняло стоимость нефти?

— И это бы не подняло. Такой сговор имел бы лишь очень краткосрочный результат в виде отскока котировок. Но дальше все бы вернулось на круги своя. Чтобы расконсервировать сланцевую скважину, нужен месяц, даже меньше. Себестоимость добычи там сейчас вполне приемлемая. Мы уже и видим, как в Штатах каждую неделю расконсервируют все новые скважины и увеличивают добычу (на неделе с 4 по 10 июля в строй вошло 10 ранее законсервированных сланцевых буровых установок — прим. ред.). Если хотите фундаментальный анализ, то вот он: существует некий условный барьер цены на нефть в 40 - 50 долларов за бочку, при достижении которого сланцевики будут наращивать добычу. Если же цена на нефть уходит значительно ниже этого барьера, то добычу они могут и не снижать. Американские сланцевые компании хеджируются (покупают своеобразную финансовую страховку — прим. ред.) от рисков снижения нефтяных цен. Для них цена в 30 долларов за баррель равносильна 45 - 50 долларам, потому что была захеджирована полгода или год назад.

— У нас говорят о том, что американские сланцевые компании закредитованы и вообще находятся на грани банкротства…

— Они закредитованы — это правда, но, во-первых, продолжат добывать себе в убыток, чтобы только обслуживать кредиты. Во-вторых, этот убыток чисто номинальный, потому что сланцевые компании захеджировались от падения цен на нефть. И в-третьих, количество сланцевых скважин с пиковых значений сократилось в два или три раза, а добыча нефти в США поначалу все равно росла, потом она упала всего на 8 - 9 процентов. Ушли из бизнеса слабые компании, которые имели всего лишь по несколько скважин, причем себестоимость добычи у них была выше. За океаном, как обычно, случилась очередная лихорадка, на сей раз сланцевая, — истерия и бум. Бум закончился, остались сильные игроки, которые за копейки выкупили лицензии и оборудование ушедших, тем самым еще больше снизив себестоимость своей добычи. Нормальный и естественный рыночный процесс.

— Можно сказать, что при уровне цен в 50 долларов за баррель сланцевые компании Америки смогут очень быстро нарастить добычу и, значит, опустить цены?

— Они этим и занимаются. При цене в районе 50 долларов они наращивают добычу. Для них такой уровень цен очень комфортный.

«НАЧНЕТСЯ МОЩНОЕ ПАДЕНИЕ СТОИМОСТИ НЕФТИ С ЦЕЛЬЮ 12 ДОЛЛАРОВ И ДАЛЬШЕ ДО 9,5 ДОЛЛАРОВ ЗА БАРРЕЛЬ»

- Как вы объясняете цикличность, при которой зимой наблюдаются ценовые минимумы по нефти, а весной и в начале лета, наоборот, максимумы?

— Экономика в целом циклична. Однако период циклов «плавает». Рыночные циклы могут продолжаться в среднем год, а потом начинают либо сжиматься, либо расширяться. В данный момент рыночный цикл по нефти составляет где-то 6 месяцев. Вот каждые полгода мы имеем либо локальные низы, либо локальные верхи.

— В какой фазе нефтяного цикла мы сейчас находимся?

— Скорее всего, вставание с колен в плане роста нефтяных котировок закончилось. Нас ожидает новый период падения цен на нефть. Локальные всплески цены могут еще продолжаться до сентября-октября, после чего начнется мощное падение стоимости нефти с целью 12 долларов и дальше до 9,5 долларов за баррель WTI (техасская «легкая» нефть, сейчас стоит в районе $45 за баррель — прим. ред.).

— Даже 9,5 долларов?

— Да, до сентября-октября нефть еще может торговаться в коридоре от 40 до 60 долларов за баррель, но дальше неизбежно существенное падение. Сначала цена опустится до 36 - 40 долларов, потом снова уйдет выше 50, потом падение ускорится.

— Каков биржевой механизм, толкающий нефтяные цены вниз?

— Когда все инвесторы делают ставку на рост стоимости нефти, покупать ее больше просто некому. На рынке остаются одни продавцы, которые, чтобы вернуть свои деньги, сначала немножко продавливают цены вниз. Но тут начинаются проблемы у тех, кто купил нефтяные бумаги, например, с сотым «плечом» (от англ. leverage — кредит брокера на покупку ценных бумаг — прим. ред.). Им приходится ликвидировать свои позиции и даже целиком портфели, это толкает к распродаже тех, кто стоял с пятидесятым «плечом» и т. д. Рынок разворачивается, все начинают закрывать позиции по stop losses (автоматически отдаваемый торговой системе приказ на продажу бумаг по текущей цене для минимизации потерь инвестора — прим. ред.). Тут же возникает новая инвестиционная идея, под которую подгоняются все прогнозы аналитиков: оказывается, у нас снова перепроизводство нефти из-за этих проклятых сланцевых компаний, да и в китайской экономике начался кризис. Последнее, кстати, тоже правда. Китайская экономика складывается как карточный домик. Об этом мало говорят, но начинает пробиваться наружу информация о том, что в Китае происходит практически экономический коллапс.

— Насколько китайский фактор, на ваш взгляд, глобальный? Начнет ли КНР существенно сокращать потребление сырья, включая нефть и газ?

— По этому поводу есть хорошее русское слово, но его нельзя употреблять в СМИ. То, что происходит в Китае, заслуживает самых сильных выражений. У них рушится экономика, соответственно, будет драматически снижаться спрос на энергоносители со стороны Китая.

— Еще одна проблема для стоимости нефти —переход развитых стран на альтернативные источники энергии. Насколько эта проблема серьезна?

— Смотрите, 80 процентов электроэнергии, которую используют немецкие железные дороги, получается из возобновляемых источников. В Америке в электрогенерации солнечная энергия и ветровая уже стали дешевле углеводородной. В возобновляемые источники были сделаны серьезные инвестиции, теперь они начинают окупаться. Технологии преобразования, например, солнечного света в электрическую энергию на месте не стоят. Можно сказать, что мы являемся свидетелями начавшейся энергетической революции.

«У НАС ТЕПЕРЬ ДАЖЕ ПАЛЬМОВОЕ МАСЛО НЕКОНДИЦИОННОЕ ЗАВОЗЯТ»

— Российские экономические власти в этих непростых условиях пока что ограничиваются словами о том, что денег нет, но вы держитесь…

— Власти говорят полуправду, вся правда в том, что денег нет и не будет.

— А как же импортозамещение? В российском правительстве утверждают, что санкции и падение цен на нефть — это даже хорошо. Экономика диверсифицируется, растет доля ненефтегазовых доходов бюджета.

— Минуточку, ненефтегазовые доходы бюджета растут исключительно в процентном отношении, в относительных величинах. В натуре же все доходы государства падают.

— То есть вы не верите, что снижение цен на нефть даст стимул для инновационного развития российской экономики?

— Прошло уже два года с введения антироссийских санкций и начала снижения нефтяных цен. Никакого развития экономики нет. Где это пресловутое импортозамещение? Какой-то жалкий в абсолютных величинах рост отмечен в сельском хозяйстве — и все, больше нигде. Но и в сельском хозяйстве все построено на импорте: и генетический материал, и корма.

— Замещающая импорт российская сельхозпродукция еще вызывает вопросы по поводу своего качества.

— А что вы хотите?! В стоимостном выражении импорт пальмового масла сокращается, а в тоннаже — увеличивается. У нас теперь даже пальмовое масло некондиционное завозят!

«ТОТ, КТО МОЖЕТ, У КОГО ЕЩЕ ЕСТЬ ДЕНЬГИ, УЕЗЖАЕТ. ТОТ, КТО НЕ МОЖЕТ, ПРОСТО ЗАКРЫВАЕТ ЛАВОЧКУ»

— Как бы вы оценили ситуацию в российской экономике в целом?

— Она критическая, даже судя по цифрам минфина о том, каков помесячный дефицит бюджета. Если посмотреть на эти цифры, станет понятно, что остатков резервных фондов, которые пока что сберег глава минфина Антон Силуанов, хватит на 8 - 9 месяцев. Или посмотрите, какими темпами сокращается налогооблагаемая база — по 30 процентов в год. Экономика обваливается по принципу снежного кома. И пока противостоять этому у властей не получается, потому что ни наша экономическая, ни политическая модель неконкурентоспособна.

— Недавно истек срок амнистии капиталов, о которой, похоже, все забыли. Как оцениваете ее итоги, много денег в страну вернулось?

— Я думаю, это было сделано в интересах чиновников федерального и локального уровней, чтобы как раз они смогли амнистировать все заработанное непосильным трудом на галерах. Думаю, они этим и воспользовались. Там, по-моему, всего 2 тысячи случаев амнистии было.

— А бизнес российский в массе своей куда смотрит, собирается активы на родине держать?

— Бизнес российский исчезает.

— Исчезает или уезжает?

— Тот, кто может, у кого еще есть деньги, уезжает. Тот, кто не может, просто закрывает лавочку.

— Вы сказали о скором исчерпании резервного фонда и фонда национального благосостояния. Что дальше?

— Дальше включат печатный станок, будет происходить монетизация государственного долга. Сокращение расходов бюджета и поднятие налогов — это две самые глупые вещи, которые можно сделать в данной ситуации. Разумеется, наше правительство их делает. Мы впереди планеты всей по тому, как наступать на одни и те же грабли. Что представляет собой наша экономика? Это труба-карьер и остатки от экономики СССР в виде сохранившихся предприятий ВПК, все остальное отмирает. Но поскольку власть во главу угла ставит социальную стабильность, то отмирающие отрасли поддерживались искусственно. Они поддерживались путем перераспределения нефтегазовых доходов. Экспортные доходы перетекали в разнообразные бюджетные статьи и социальные программы. В итоге доля государства в экономике оказалась огромна. Кто-то говорит о 60 процентах, кто-то — о 70 процентах, не суть важно. Как только вы начинаете эту государственную долю сокращать, у вас тут же начинаются с мультипликатором цепная реакция сжимания налогооблагаемой базы и лавинообразное падение объемов производства, что мы сейчас и видим.

Что же касается выхода из ситуации, то других инструментов, кроме печатного станка, у властей нет. Эльвира Набиуллина (председатель Центрального банка — прим. ред.) открыла на днях секрет Полишинеля, сказала, что всю валюту ЦБ у минфина покупает. То есть да, мы занимаемся эмиссией, но это эмиссия скрытая, ни к какой инфляции она не приводит. Есть приказ беречь золотовалютные резервы. Они и берегут. Что произойдет, когда у минфина закончатся все эти фонды? Начнется еще более масштабная эмиссия. Правда, закон о ЦБ запрещает Банку России напрямую финансировать дефицит бюджета страны и субъектов Федерации. Но никто не запрещает Центральному банку брать облигации минфина в РЕПО (кредитование коммерческих банков со стороны ЦБ под залог ценных бумаг — прим. ред.). Федеральное правительство и субъекты Федерации размещают свои долговые обязательства на рынке. Их покупают доверенные банки. Эти доверенные банки тут же несут облигации в ЦБ, То есть происходит такая завуалированная эмиссия. Потом эта эмиссия примет лавинообразные масштабы. Здравствуй, Венесуэла, здравствуй, Зимбабве! Все это уже проходили многие страны.

«У РУБЛЯ НЕТ ДНА — ДОЛЛАР МОЖЕТ СТОИТЬ 97 РУБЛЕЙ, ПОТОМ — 125 РУБЛЕЙ И ДАЖЕ ВЫШЕ»

— Но до 18 сентября, дня выборов в Госдуму, с макроэкономикой и прежде всего с курсом рубля все должно быть в порядке. Не станут же монетарные власти портить настроение избирателям. А вот какие у вас прогнозы по курсу российской валюты на конец этого года?

— Я не люблю прогнозы на конкретную дату. В целом же валютный тренд очевиден. Какое-то время мы еще увидим укрепление рубля. Первый барьер — 65 рублей за доллар — уже преодолен. Следующая цель — 61 - 62 рубля за доллар. Затем — 56 - 57, ну а дальше уже 50 - 49 рублей за доллар. При этом учтите, что это чисто гипотетические реперные точки на графике укрепления рубля. Не факт, что все из них будут пройдены. В реальности, я полагаю, возможно лишь незначительное дальнейшее укрепление рубля. Потом начнется падение. У рубля нет дна — доллар может стоить 97 рублей, потом — 125 рублей и даже выше. Поэтому текущую относительную стабильность национальной валюты, как у нас любят говорить, нормальные люди должны использовать для избавления от рублей и рублевых активов.

— Разве бегство от рублевых активов не происходит уже достаточно давно и в массовом порядке?

— Я бы не сказал. Есть много тех, кто в очередной раз поверил в рубль, поддавшись официальным заверениям, и бежит от доллара, который, как нас убеждают, находится на краю могилы.

— Как можно поверить в рубль, если не далее как в январе этого года за доллар давали больше 83 рублей?

— Мы говорили о циклах. Вот вам и элементарная цикличность. Давайте вспоминать. Летом 2014 года — эйфория, да наплевать нам на эти внешние санкции, да рубль — крутая валюта и тому подобное. А в декабре того же 2014 года — уже паника и в Кремле, и в правительстве, и у населения. Лето 2015 года — снова эйфория, экономика нашла очередное дно, рубль достиг равновесного курса, какого только бреда мы тогда не наслушались. Что дальше происходит? Прошедшей зимой — очередная паника. Сейчас лето, прошел ровно год с момента предыдущей эйфории — и снова в стране эйфория. Что будет дальше? Угадать-то несложно — будут некие телодвижения по рублю, которые приведут к очередной панике. Четкая цикличность с полным шагом в 11 - 12 месяцев.

— Почему на минимумах этого цикла мы видим, что рубль слабеет с каждым годом все больше, а отскоки стоимости нашей валюты оказываются все менее существенными?

— Потому что кризис обостряется и, что для нас самое главное, падает среднегодовая цена нефти. При этом не надо забывать, что наша нефть Urals продается с большим дисконтом к Brent. Дисконт может достигать и 3, и 4 долларов за баррель. Маховик цикла раскручивается в одном направлении — вниз.

— Тем не менее принято искать дно экономического кризиса. Где оно?

— Дна нет. По крайней мере по курсу рубля. Есть большие подозрения, что российская финансовая система в конце концов будет попросту уничтожена. Это происходило десятки раз в истории. Повторю, Венесуэла или Зимбабве по своим экономическим и политическим моделям мало отличаются от России. Уже много раз описано, чем это заканчивается — уничтожением национальной валюты. Зимбабве официально отказалось от своей валюты, перейдя на американский доллар. Венесуэльский боливар быстро утрачивает функцию платежного средства, поскольку купить на него фактически уже ничего нельзя.

— Что же, у падения курса рубля нет даже локального дна?

— Нет, это будут лишь небольшие остановки, реперные точки. Первая из них, как я уже отмечал, — 97 рублей за доллар, вторая — 125 рублей за доллар.

— Но по нефти-то дно должно быть, не может же ее цена упасть до нуля?

— Да, нефтяное дно будет. Но главное в том, сколько времени займет процесс восстановления рынка. Какими будут новые ценовые коридоры? Это вопросы открытые.

— Возможно ли когда-нибудь восстановление максимумов по нефти — 140 долларов за баррель или даже выше?

— Возможно. Я могу напомнить кучу фундаментальных сказок, которые в теории могут к этому привести. Одна из них — это любимая у нас тема смерти доллара, которую все ждут уже почти десятилетие. Смерть доллара таки наступит, но это будет лишь мощная девальвация американской валюты. Поскольку нефть номинирована в долларах, соответственно, цена барреля при такой девальвации может быть и 200, и 300 долларов. Но это будет уже иной мир, иная мировая экономика и финансовая система.