«ШИПУЛИН НЕ ОТВЕЧАЕТ ЗА СВОИ СЛОВА»

— Семен, многие уже думали, что вы завершили карьеру.

— Честно говоря, я и сам был в этом уверен. Я больше года был оторван от волейбола — не тренировался с мячом, почти не ходил в тренажерку. Перед началом нынешнего сезона поступило предложение от Краснодара, и я приехал на сбор. Еще никогда в жизни мне не было так плохо — все две недели тренировок доходил до кровати и падал. Сами понимаете, столько пропустил. Потом вроде бы вошел в ритм, но потянул круглую мышцу и пришлось уехать в Москву залечивать травму. Сейчас снова набираю форму. Меня почти не выпускают, но я реально еще не готов. Наверное, только на 30 процентов своих возможностей.

— Осенью 2014 года вы тренировались с «Белогорьем», и казалось, что вы будете сменщиком Георга Грозера. Почему не сложилось?

— Потому что Геннадий Шипулин — человек, который не отвечает за свои слова. Мы, наверное, целый час с ним общались. Я в себя так не верил, как он в меня. Говорил: «Семен, мы реанимируем твою карьеру, ты еще на Олимпиаду от нас поедешь». Обо всем договорились, я загорелся идеей и работал, но затем все перевернулось с ног на голову. В «Белогорье» начали тянуть время, не подписывая контракт, пошли разговоры, что я в плохой форме. Неделя прошла, другая. Я собрал вещи и уехал, поняв, что ждать бесполезно. В сентябре все уже были полностью укомплектованы, и найти команду не удалось. Самое интересное, что в Белгород меня с 2000 года звали чуть ли ни каждый год, но все никак не удавалось договориться. Поэтому, когда в прошлом году приехал, массажист команды Емельяныч и многие ребята шутили — мол, Полтавский спустя 15 лет все-таки с нами. Но, видимо, не судьба.

— Чем занимались целый год?

— Какое-то время работал прорабом. Находил заказы, следил за ходом работ. А так в основном домашними делами занимался, в нашем подмосковном доме еще много работы. Вообще, подумываю после завершения карьеры какой-нибудь бизнес открыть, связанный со строительством. С интересом изучал системы малоэтажного строительства. Нравится мне это, затягивает. Да и своими руками что-то делать интересно. Например, фундамент под беседку и детскую площадку сам заливал.

— У вас ведь две дочки?

— Да, последний год позволил мне уделять максимальное время семье. Старшей дочке сейчас 5,5 лет, младшей — 3,5 года. Ходят в садик, водим на гимнастику, чтобы развивались. Скоро, кстати, ждем пополнения в семье.

— Сын?

— (Улыбается.) Нет, дочка! Все друзья, конечно, шутят и говорят, что я, наверное, хотел сына, но еще одна дочка тоже очень здорово. Я по этому поводу нисколько не расстраиваюсь. Хотя, может быть, с женой предпримем еще одну попытку в будущем. Время покажет.

«МЕЧТАЮ ВЕРНУТЬСЯ В СБОРНУЮ»

— Возвращаетесь в волейбол, чтобы подзаработать? Семья-то расширяется.

— Я бы не сказал, что бедствовал, пока не играл. В свое время вложил деньги в недвижимость в Москве, так что денег хватает. К тому же я понял, что могу неплохо зарабатывать и без волейбола.

— Какая же у вас тогда мотивация?

— Хочется хлопнуть дверью напоследок и доказать, что разговоры о том, что Семен уже старый, преждевременны. За год успел соскучиться по волейболу. Вроде утешал себя, что ничего страшного и всем рано или поздно приходится заканчивать, но в подсознании хотелось вернуться. Хочу доказать себе и другим, что еще могу показывать результат. Так что мотивации, может быть, даже больше, чем раньше. Глобальная мечта — вернуться в сборную.

— Вы шутите?

— Почему? Я чувствую в себе силы, у меня достаточно опыта. Приложу все силы, чтобы стать прежним Полтавским. Но, конечно, главное — здоровье.

— Главный тренер вашей команды Сергей Шляпников в интервью сказал, что у вас в плече два шурупа.

— Пять шурупов. Но я надеюсь, что организм будет выдерживать нагрузки, и плечо позволит мне остаться в игре. В Краснодаре я на испытательном сроке — контракт пока до 31 декабря.

— Шурупы в металлоискателях не звенят?

— (Улыбается.) Нет, их же сейчас делают из пластмассы.

«С ЧЕРЕДНИКОМ ДАЛ ПЕРЕБОРУ»

— Некоторые ваши интервью раньше вызывали большой резонанс в мире волейбола. Согласны с тем, что иногда перегибали палку?

— Конечно. В частности, с Чередником дал перебору. Потом извинился перед ним, признался, что был не прав. Юрий Константинович понял, что это было сказано на эмоциях, и сказал, что я молодец, что набрался смелости и подошел. Пожали руки, и мне стало легче. Если сейчас отмотать время назад, то я бы, конечно, так не поливал людей грязью. Давал бы обычные шаблонные интервью. (Смеется.) Я все списываю на возраст. По молодости ветер в голове. Иногда несешь всякую чушь. Тот же Алексей Спиридонов в своих высказываниях чем-то меня напоминает по молодости. Потом уже с опытом понимаешь, что раньше говорил или делал глупости.

— Вас, как и Спиридонова, однажды отчисляли из сборной.

— Было такое в 2006 году. Мы играли в Италии. Выиграли первый матч, затем был выходной. Вечером почти все игроки взяли по бутылочке пива, причем 0,3. Получилось, что к нам в номер заходил доктор, а там замок заедал, и дверь не захлопнулась. Тут зашел помощник тренера Ярослав Антонов. Ну, пожурил, естественно, немного. На следующий день Зоран Гайич объявил, что я отстранен и лечу в Москву. Было обидно. Я потом Антонова в «Динамо» еще долго подкалывал: «Зачем своего-то сдал? Надо было кого-нибудь из белгородцев!» (Смеется.) Мне даже дисквалификацию какую-то хотели оформить. Обошлось. Ребята из сборной за меня вступились, подошли к тренеру и поручились. Более того, выбрали капитаном. Правда, на чемпионате мира мы сыграли плохо, заняв лишь 7-ое место.

— Все-таки формально все было правильно — употребление алкоголя и курение считаются нарушением дисциплины.

— Да, но там ведь никто не напивался. В той же Европе кружка пива и бокал вина после матча во время командного ужина — норма. И мышцы расслабляются немного, и голова. Я ведь играл в Италии, видел все это. Причем иногда игроки даже не стеснялись курить при тренере.

— Неужели это не мешает играть?

— Я знаю людей, которые по пачке в день выкуривают и играют в сборной. Мне кажется, это личное дело каждого. Может, человек так расслабляется? Другое дело, что если плохо играть, можно оказаться на улице без контракта. Так что игроки, наверное, отдают себе отчет в том, что делают. В худшем случае они делают свою карьеру короче.

«ДИНАМО» ТРИ ГОДА НЕ МОЖЕТ ОТДАТЬ ДОЛГ»

— Когда вы ехали в Италию, знали, что отдадут в аренду?

— Нет, я ехал в «Модену», с которой подписал трехлетний контракт. Но там в то время было много звездных игроков — Яковлев, Данте, Болл, Боволента, Фаласка. В клубе посчитали, что мне как молодому игроку будет полезнее отправиться в «Монтикьяри», чем сидеть в запасе, чтобы понять всю кухню местного волейбола и поработать под руководством Эмануэле Занини, которого там считали специалистом по работе с молодежью.

— Воспоминания у вас от этой работы, похоже, не самые приятные.

— Мы тренировались по 6,5 часов в день: 3,5 часа утром и 3 вечером! Причем тренировки были хорошей интенсивности. На этом фоне мы с тренером конфликтовали, он пару раз выгонял меня с тренировок. Я не понимал, как такие сумасшедшие нагрузки могут помочь игроку. Потом вроде удалось сломать эту систему и повлиять на тренера. Договорились, что я буду бить в полную силу каждый мяч, но тренировки будут по два часа. Все остальные игроки выдохнули. В январе подъехал Александр Климкин, и в бытовом плане стало полегче. В целом же я провел неплохой сезон на позиции доигровщика и стал вторым бомбардиром команды после Кристиана Савани.

— Почему не остались в Италии?

— Итальянский чемпионат тогда уже начал сдавать позиции, и почти все российские игроки стали возвращаться на родину, где стали предлагать примерно те же финансовые условия. Ко мне подошел Юрий Николаевич Сапега и предложил перейти в «Динамо». Я долго не думал и почти сразу согласился. Считаю, что правильно сделал.

— Вы в общей сложности отыграли в «Динамо» 8 сезонов. Настоящая легенда клуба.

— Это в Казани под сводами арены висят майки игроков. Со стороны «Динамо» я какого-то теплого отношения не чувствую. Вроде приложил руку ко всем главным достижениям команды, а приходится ходить выпрашивать свои деньги. Три года уже длится эта история. Сумма-то для клуба смешная, но как только дело касается долгов, в «Динамо» предпочитают не брать трубку. Раньше говорили: «Семен, ты наш, мы тебя любим», но сейчас этого не чувствуется. А вы говорите динамовец...

— Раньше игроки в сборной тоже играли бесплатно?

— Там была зарплата, но за весь сезон можно было получить столько же, сколько в клубе за полмесяца. В общем, почти бесплатно. Я считаю, что это правильно. Выиграл турнир — получил премиальные. Заработать все могут и в клубах, хотя в последнее время это не так-то просто. Сейчас стабильно высокие контракты, наверное, в четырех-пяти клубах суперлиги, а в других клубах зарплаты за последние годы уменьшились в три-четыре раза.

«ИЗ-ЗА ПОЛИТИКИ СЛУЧАЛИСЬ ССОРЫ В СЕМЬЕ»

— Как часто у вас в раздевалке обсуждают политику?

— Обсуждаем, конечно, важные новости. Если кто-то думает, что спортсмены только в игрушки играют в компьютере, то ошибается. Все следят за новостями и читают в интернете не только про волейбол.

— Вы ведь уроженец Одессы. Как на вас сказываются напряженные отношения между Россией и Украиной?

— Два года вообще не ездил на родину, хотя у нашей семьи была традиция каждое лето проводить там отпуск. Ждали, когда все уляжется. Этим летом поехали на машине. Меня 40 минут допрашивали на границе, записывая все это на камеру. Я был настолько зол, что уже подумывал развернуться и уехать обратно. Нервы потрепали изрядно, но все-таки пропустили, хотя настроение было испорчено. Сразу сняли московские номера, чтобы не было косых взглядов. Кстати, в самой Одессе все спокойно, нет даже намека на какое-то напряжение. Все спокойно, как будто ничего и не было.

— В семье были споры из-за того, кто виноват в истории с Крымом?

— Конечно. И у меня, и у жены родственники на Украине. Бывали ссоры из-за политики. Потом приняли решение, что это запрещенная тема. Ужас, конечно, — два братских народа стали врагами.

«ШЛЯПНИКОВ ВСЕ ГОВОРИТ В ЛИЦО»

— Вы ведь круто зажигали в «Ярославиче» в сезоне 2010/11 и были реальным кандидатом на поездку в Лондон. Что произошло потом?

— Как раз плечо... Одна операция, другая, все пошло наперекосяк. В «Факеле» пропустил полсезона, потом в «Динамо» та же история. В Ярославле половину сезона 2013/14 мучился доигровщиком. Мне это изначально не нравилось, но деваться было некуда — так было нужно команде. В конце сезона вернулся в диагональ, набрал хорошую форму и играл неплохо, и статистика была хорошая. Это уже было похоже на возвращение, а потом появился Шипулин со своим предложением...

— Все эти травмы наверняка последствия нагрузок по ходу карьеры. Может быть, стоило беречь себя в каких-то моментах?

— Наоборот! Надо было больше нагружаться! С годами понял, что в молодости зря делал себе некоторые поблажки. В волейболе нужно пахать каждый день, показывать результат здесь и сейчас, а не завтра.

— Сейчас вы снова работаете под руководством Сергея Шляпникова. Многие называют его чрезмерно жестким.

— У него такой стиль работы. Он заставляет игроков злиться на себя и на него. Он жесткий тренер, но в быту с ним интересно общаться. А его несомненный плюс в том, что он все говорит напрямую в лицо, а не критикует за спиной, как иногда делают другие. В «Ярославиче» я провел один из лучших сезонов в своей карьере, потому что чувствовал доверие. Это важно для любого игрока. Например, когда ты находишься в страхе, что тебя посадят на скамейку после первой же ошибки, играть довольно-таки сложно.

— Тайм-ауты Рафаэля Хабибуллина мы недавно слышали, но Сергей Константинович, кажется, не такой.

— (Улыбается.) Он тоже может, если надо. У нас такие собрания бывают — мама не горюй! Несколько дней потом плохо себя чувствуешь. На самом деле Шляпников — это тренер, который дает результат. Вспомните юношеские и молодежные сборные, тот же «Ярославич» с его ограниченными ресурсами.

«САМОЕ ОБИДНОЕ ПОРАЖЕНИЕ — ФИНАЛ ЕВРО-2007»

— Помнится, весной 2011 года после пятого матча четвертьфинальной серии с «Зенитом» в Казани вы едва не стащили с судейской вышки Олега Уварова.

— Сам потом удивлялся, как сдержался. В первые мгновения хотелось с ним что-нибудь сделать. Как приезжаешь в Казань, сразу невольно вспоминается тот матч. Но после того скандала что-то начало меняться, и появились видеоповторы. Так что та жертва «Ярославича» была ненапрасной. То поражение одно из самых тяжелых в карьере. А самое обидное — финал чемпионата Европы-2007 в Москве. У нас матч-бол, я на подаче, и у нас переходящий мяч. Вместо того, чтобы довести его до логического завершения, два игрока сталкиваются, и мы проигрываем. Возможно, невезение, а может быть, замена Вадима Хамутцких на Павла Круглова была лишней. В таком случае доводил бы Алексей Кулешов или либеро, и не было бы суеты. Но Владимир Алекно потом признавался, что будь еще один шанс, все равно сделал бы так же.

— У вас за спиной 7 лет в сборной, 152 матча, но ни одного титула...

— У нас была сильная команда, но бразильская машина тогда была просто непобедима. Вообще, мне кажется, что уровень волейбола тогда был повыше. Было много легендарных игроков. Потом расстановка сил в мировом волейболе поменялась, и начала побеждать наша команда. Возможно, я немного не в то время родился. (Смеется.)

— Тот же Роман Яковлев завершил карьеру после сезона в высшей лиге «А». Вы к такому готовы?

— Я думал об этом. Как-то у Миши Бекетова даже спрашивал, каково это играть в «вышке». Он говорил, что не придает этому большого значения. Я же чисто психологически не готов играть в «вышке», какие бы деньги ни предлагали. Считаю, что столько лет отыграв на высоком уровне, не стоит опускаться ниже определенного уровня. А все, что около волейбола, мне неинтересно. Тренер, менеджер, статистик — работа не для меня. Когда закончу, не буду связан с волейболом.

— Кто ваши главные друзья из мира волейбола?

— С Алексеем Кулешовым часто общаюсь, с земляком Максимом Проскурней. Александр Крицкий, Алексей Вербов, Юрий Бережко, мой болгарский брат Теодор Салпаров... На самом деле со многими в дружеских отношениях.

«ЛЕОН — ЧЕЛОВЕК С ДРУГОЙ ПЛАНЕТЫ»

— В свое время вы называли бразильского доигровщика «Искры» Жибу слишком раздутой звездой. А тогда кого из легионеров, игравших в России, считаете лучшими?

— Мне очень нравилось, как играл Клэйтон Стэнли. Безусловно, Ллой Болл — один из лучших связующих мира. Игра Данте мне гораздо больше импонировала, чем Жибы. Еще могу вспомнить Володю Грбича, мы вместе играли в «Динамо». А сейчас лучший, конечно Вильфредо Леон. Даже не знаю, как его охарактеризовать. Это просто человек с другой планеты. Феноменальный игрок! Я не видел таких ни раньше, ни сейчас. Самое интересное, что он уже в 17 - 18 лет прыгал так высоко и бил так сильно. Таких ярких легионеров в России еще не было. Да и вообще, такие игроки наверное рождаются раз в 100 лет.

— Википедия утверждает, что ваше прозвище Удав, и вы его получили за хладнокровие в концовках партий.

— По молодости все хладнокровные: ты ничего не боишься, здоровья полно — все равно какой мяч нападать. С возрастом уже начинаешь больше думать, и появляется ответственность за результат. Я когда увидел это прозвище в Википедии, тоже удивился. Никогда не слышал от одноклубников такого. Обычно просто Лысый. В Краснодаре нас таких двое — я и Максим Пантелеймоненко.

— Вы, кстати, не пытались вернуть волосы? Есть же всякие клиники, которые этим занимаются.

— Да, помню, в свое время их активно рекламировали. Но я не стал над этим заморачиваться. Наверное, если бы это помогало, то сейчас бы не было лысых. (Улыбается.)