Юрий Дудь: «Верю ли я в истории Стрельцова про Бердыева? Одна из двух точно правдивая»

Юрий Дудь

«МЫ ВСЕ ДРУГ ДРУГА ЧИТАЕМ»

— Юрий, а чем занимается главный редактор Sports.ru? Ваши личные тексты и интервью появляются на сайте не так часто.

— Главное занятие — организация работы редакции. Нужно сделать так, чтобы вся наша система правильно функционировала: чтобы лента новостей отбирала лучшие новости, чтобы авторы писали интересные тексты, а редакторы максимально красиво эти тексты упаковывали и продавали читателю. Cамая главная задача — поддержание химии, благодаря которой каждый работник понимает, что его инициатива важна, приветствуется и либо превратится в текст, пост, шутку в соцсетях, либо будет обоснованно отвергнута. Чтобы все это работало, приходится предпринимать различные действия, которые трудно объясняются словами, но на которые уходит значительная часть рабочего времени.

Кроме того, всегда есть административные дела, не очень интересные, но требующие внимания. В отличие от многих других главных редакторов я все же пишу, хоть и с разной степенью регулярности. Я бы, кстати, с удовольствием читал других главных редакторов в формате их собственной писанины, но, видимо, им тяжело совмещать это с административной рутиной. У нас компания маленькая, поэтому у меня совмещать получается. И я никогда не скрывал, что если бы у меня не было возможности продолжать писать, то я бы на эту работу не согласился.

— Главред работает с текстами, которые выходят во всех разделах, или только с теми, что на главной странице?

— Типа того. До публикации я читаю далеко не все тексты, что попадают на главную страницу. Сайт устроен таким образом, что за каждый текст в разделе отвечает его редактор. У нас среди штатных сотрудников нет только авторов, все сочетают эту работу с должностью редактора. Есть люди, которые могут выносить свои тексты на главную сразу сами, и коллектив им доверяет в том, что текст будет хорош. Тем не менее на свете не существует журналистов, которым может помешать редакторская читка, поэтому мы все друг друга читаем.

Есть еще такая должность, как главный редактор дня, через него проходят все тексты, никогда этим редактором не бывает главный редактор, то есть я. В общем, такой социалистический контроль, когда все друг за другом наблюдают, но при этом у каждого редактора есть огромная территория самостоятельности.

В 90 процентах случаев другие редакторы, а не я, решают, что выйдет на главной странице. На каждые 7 дней у нас есть свой дежурный редактор, и он решает, как выглядит сайт прямо сейчас. Да, я могу предлагать, последнее слово за мной, но ситуации, когда дежурный редактор думает иначе, чем я, бывают очень редко. Так или иначе, мы все обитаем в одной компании, представляем, каким сайт должен быть, и тем более представляем, что самое важное прямо сейчас, что нужно сделать более заметным.

— На Sports.ru существует планирование?

— Да, один раз в неделю в офисе можно застать всю редакцию, которая живет в Москве. У нас есть редакторы из других городов: Антон Руднев в Омске, Дима Долгих в Самаре, весь теннисный отдел в Петербурге, Ваня Калашников долгое время жил в Англии, сейчас он вернулся, может быть, только на время. В общем, даже редакторов не из Москвы у нас много, а новостники — почти все в регионах. Собственно, в понедельник мы собираемся и решаем, как будет выглядеть сайт в ближайшие 7 дней.

— Насколько большой штат у компании?

— Сейчас посмотрю. Именно в редакции 15 человек, вообще в компании — около 50. Остальные — это технические службы, бухгалтерия, рекламный отдел, программисты.

— Почему у вас почти не бывает своих, эксклюзивных новостей?

— Во-первых, эксклюзивные новости у нас тоже бывают — например, о предложении «Кубани» Аршавину первыми сообщили мы. Во-вторых, нами осознанно был сделан такой выбор, дать новость первым — это желательная, но не основная часть нашей творческой и бизнес-стратегии.

Что главное? Если в общем: в том, чтобы человеку на сайте было интересно, чтобы он мог получить удовольствие от принципиально разных жанров. Скажем, ты можешь проникнуть на сайт и погрузиться в огромный, скрупулезный, очень интересный отчет о том, что из себя представляет новый форвард «Спартака» Зе Луиш; потом немного разволноваться, посмотрев на жену Диего Форлана; потом прочитать колонку о том, почему «Зенит» скоро будут ненавидеть все, а напоследок пролистать слезоточивый фотопост о многолетней дружбе Хави и Икера Касильяса.

Одна из штук, составляющих наш творческий капитал, состоит в том, что мы не ангажированы ни одним клубом, федерацией или просто человеком. Команда, перезапускавшая сайт в 2006 году, решила, что это будет нашим отличием от конкурентов: у нас можно говорить что угодно о ком угодно — разумеется, до тех пор, пока это не противоречит законодательству.

Человек, который заходит на Sports.ru, должен понимать: если «Зенит» сыграл чудовищный и очень подозрительный матч против «Уфы», здесь будет написано, что это был чудовищный и подозрительный матч. Острота, некоторая дерзость, шоу-бизнес как он есть — вот наша ставка. Мы хотим развлекать читателя не так, как было раньше — скучно, рутинно, изнасилованным штампами языком. Мы хотим рассказывать, как прекрасен и интересен спорт, поднимая при этом его проблемы, более доступными жанрами. Мы живем в 2015 году, когда конкуренция за время человека (особенно того, который регулярно бывает в интернете) колоссальна, важно уметь максимально коротко, ясно и остро рассказать ему некоторое количество интересных историй.

— А в новостях разве нужна острота?

— Нет-нет, новости должны быть новостями. Сухие факты и важный контекст.

— Почему вы работаете без лицензии СМИ?

— Примерно потому же, почему без лицензии СМИ работают Facebook и «ВКонтакте». У нас блоговая платформа, огромная часть контента создается пользователями, в связи с чем лицензия СМИ увеличивает риски, ведь даже, например, за мат в них сейчас полагается штраф. Мы уже много лет не медиа в классическом понимании, мы крупнейшая спортивная соцсеть в российском интернете. И да, мы по этому поводу, конечно, счастливы.

Счастливы, что значительная часть нашего капитала — user-generated content, что раньше многих напрягало. Многие из тех, кто говорил, что читатели не способны создавать хороший контент, сейчас сидят на Складочной улице (там расположен офис «Спорт-экспресса» — прим. ред.), пишут раздирающие душу посты о том, как их унижает работодатель, но при этом отказываются покидать свою темницу, потому что понимают: хороший контент, за который им могли бы оперативно предложить новую работу, они сами давным-давно не производят.

Скриншот сайта sports.ru

«ПРОИЗОШЕДШЕЕ С АЛЕКСЕЕМ ШЕВЧЕНКО В ПИТЕРЕ — ПОЗОР СКА»

— Вы читаете многочисленные комментарии под текстами? Рассматриваете их фидбэк или просто «есть они и есть»?

— Мы их рассматриваем как прекрасное социальное окружение и один из продуктов, который создает сайт. Редакция к нему имеет опосредованное отношение, но это и правда продукт. Очень многие не читают сами тексты, а сразу идут в комментарии — это определенный вид развлечения. Если умные статистические машины не врут, в наших приложениях наибольшее время пребывания человека приходится именно на комментарии: то есть тексты и новости люди читают гораздо быстрее, чем потом зависают в «комментах». Мы счастливы, что наши уважаемые пользователи, каждому из которых я готов кланяться в ноги, создают движуху вместе с нами. Разумеется, мы к ним прислушиваемся, смеемся над их шутками и восхищаемся глубиной дискуссии, которую у них регулярно можно встретить.

— Судя по тому, что некоторые из авторов еще работают на Sports.ru, прислушиваетесь вы как-то по-своему.

— Да, и судя по тому, что Дудь все еще задает вопросы про геев в интервью. Во-первых, есть важная штука — читаемость. Во-вторых, комментарии не всегда объективно говорят о том, что собой представляет материал. Если под текстом, который прочитали 30 тысяч человек, погремели 100 комментариев, то это сильно меньше 1 процента мнений тех, кто этот текст прочитал.

— У вас на сайте для текстов важнее плюсы или просмотры?

— Просмотры.

— Зачем вы боролись с блокиратором рекламы? Просмотры ведь все равно идут.

— Ну как зачем? Мы продаем клиенту продукт, которому нужны аудитория и охват. Если из десяти пользователей у троих стоит блокировка, аудитория становится на 30 процентов меньше. Если вы сидите на этом сайте и не хотите, чтобы здесь писали оды... Чтобы не читать, что Роман Асхабадзе — самый эффективный менеджер в истории мирового футбола, и прочую муру, можно заплатить какую-то компенсацию. Вот как в Казани с интернетом в общественном транспорте?

— Сложновато.

— Мне-то казалось, к вам он раньше придет, учитывая наследие господина Никифорова. Но вот моя жизнь стала гораздо эффективнее, когда в московском метро появился Wi-Fi. И каждый раз при подключении там нужно просмотреть рекламу, которая немножечко напрягает, но я cовершенно по этому поводу не переживаю. Потому что понимаю: это нормальная плата за то, чтобы свой ежедневный час в подземелье проводить полезно, а не рассматривать лысину соседа, заглядывать в декольте соседки или просто тупить.

— Кстати, текст про великолепного менеджера из хоккейного СКА Романа Ротенберга у вас был.

— Он появился в блоге, на какое-то время вылез на главную страницу, но довольно быстро оттуда исчез. Я точно знаю, что написан он был совершенно бескорыстно, но вложить это знание в голову каждого читателя не могу, поэтому, чтобы не подставляться, мы убрали его обратно в блоги. Кстати, должен сказать, что вышел пост в лучшем блоге о спортивном маркетинге, который можно читать на русском. Ведет его Роман Дворянкин, он раньше именно маркетингом занимался в Аdidas, в КХЛ...

— И с Ротенбергом тоже работал.

— Да, поэтому и решил поделиться опытом. Причем он не хотел публиковать этот текст в процессе финальной серии, чтобы это не выглядело очередной информационной атакой на Ротенберга. Я бы не сказал, что текст комплементарного свойства, но, к сожалению, в тексте нет каких-то острых подробностей, которые могли бы показать не только успехи Ротенберга, но и косяки, а они точно были. Ротенберг — это очень противоречивый менеджер: безусловно, прямо сейчас в КХЛ он самый эффективный, но есть вещи, которые вызывают недоумение. Такого позора, который произошел с вашим автором Алексеем Шевченко в Санкт-Петербурге, должен стесняться любой клуб. Так что если вы хотели сказать, что к появлению этого текста на сайте прикладывал руку сам Ротенберг, то это не так. К счастью, пока такого не случалось.

— А почему люди считают, что Sports.ru — информационный партнер СКА?

— Первый раз об этом слышу — возможно, потому что я не очень в теме того, чем живет именно хоккейная аудитория. Из той самой стыдобы с Шевченко мы сделали главный материал сайта часов на 12 и назвали его «Позор дня. СКА репрессирует журналиста». Я искренне считал, что это полный трындец, мне хотелось поддержать Алексея, несмотря на то что мы давным-давно не сотрудничаем. Плюс вы видели, как много мы шумели про скандал с Назаровым и доктором, который говорит, что его избили. Я могу не все знать о правилах, которые существуют у СКА, и об их информационных спонсорах, но попробую предположить, что эти правила такого поведения не позволяют.

«МЫ ХОТЕЛИ СДЕЛАТЬ ИНТЕРВЬЮ С НАВАЛЬНЫМ, НО ОН ОТКАЗАЛСЯ»

— В комментариях под вашим постом написано: «Почему меня банят за то, что Дудь пишет на главной?» Речь о мате. Почему?

— В модерировании комментариев принимают участие не только сами модераторы, но и редакторский состав. Мы руководствуемся принципом разбитых окон — в общественных местах, где чисто, люди ведут себя гораздо ответственнее, чем в тех, где говно свисает со стен, а половина окон перебита. Поэтому из комментариев удаляется грязь. Человек, который приходит в комментарии и видит нормальную дискуссию без оскорблений и прочей жести, имеет меньше соблазнов опуститься в такую же жесть. Лично я не удаляю комментарии, в которых мат встречается не как оскорбление, а просто как часть речи.

Но это я отвлекся. О каком посте мы говорим?

— Интервью с Олегом Тиньковым.

— Тогда суть вообще не в том. Там весь мат — прямая речь героя. С какой стати я буду ее на что-то менять?

— Так цитата не собеседника, а ваша. Нет противоречия?

— Мой мат был только в одной фразе... Впрочем, безусловно, я не прав. Безусловно, человек, который управляет коллективом, воспитывает детей или просто просит что-то у кого-то, никогда не должен требовать того, чего не делает сам. Меня всегда веселили семьи, в которых родители курят с 13 лет и при этом начинают ругать детей за то же самое — ничего более лицемерного и тупого не существует. Поэтому признаю: я должен был вести себя иначе.

Но для того, чтобы довести эпатажность интервью до 146-й степени, мне хотелось в одном единственном вопросе употребить матерное слово от себя. Я не прав в этом, я извиняюсь за то, что позволил себе вести себя так, как мы не позволяем вести себя пользователям. И извиняюсь я именно за это, а не за сам мат.

— А как мог Дудь в таком эпатажном интервью не спросить у Тинькова про геев?

— Интервью было где-то за год до его шутки про каминг-аут. Оно вышло в январе 2014 года, а Тиньков придумал маркетинговую шутку про то, что он гей, в начале ноября. Если вы наткнулись на интервью позже, значит, мы просто еще раз порекламировали его в Facebook. У нас есть понятие «вневременные материалы», которые иногда можно апнуть в наших соцсетях, чтобы новая аудитория, которая появилась за это время, тоже имела возможность почитать.

— Что делают политические статьи на спортивном сайте? У вас Навальный был чуть ли не во время предвыборной кампании.

— Нет, во время предвыборной кампании я помню только новость про Навального, где он говорит, что болеет за «Спартак». Отдельного большого материала не было. Да, он в тот период не приходил только в программу «Давай поженимся». Он заглядывал на «Канобу» и говорил про видеоигры, давал интервью сайту rap.ru с заголовком из серии «Йоу, товарищи рэперы». Он светился везде, и это нормальная политика, которой у нас в стране уже давно не существует. Тогда мы тоже хотели с ним пообщаться, потому что он был одним из самых обсуждаемых людей в стране и точно самым обсуждаемым в интернете. Но перед выборами он с нами говорить не стал, объяснив это тем, что про футбол ему сказать особо нечего, он вне контекста: да, я болею за «Спартак» исторически, но если меня сейчас просят, кто там лучший игрок, я отвечу, что Робсон.

Через полгода, когда выборы уже прошли, его фонд борьбы с коррупцией провел расследование того, сколько, по их версии, украли при строительстве олимпийских объектов. Тогда сделать большое интервью нам удалось. Оно было не про политику, а про строительство Олимпиады — и попробуйте убедить меня, что это история не про спорт. В том интервью, кстати, более или менее любой мог понять, действительно ли Навальный болеет за «Спартак».

— А геи зачем?

— А что геи? Вы не кликнули на материал 25 самых известных спортсменов, совершивших каминг-аут?

— Подобный текст у вас уже был.

— Была галерея из 10 человек, спустя год мы ее расширили до 25. Это тоже история про спорт, среди героев материала есть успешные спортсмены, олимпийские чемпионы, и они открытые геи. В мире случилось в некоторой степени революционное событие — в США легализовали однополые браки. К этому можно относиться по-разному, даже внутри нашей редакции мнения разделяются.

Но мы воспользовались информационным поводом, сделали материал, устроив нашим читателям сражения в комментариях на несколько суток, и просто предоставили некоторое количество интересной информации. Позитивной или негативной для них информации — это другое дело, но факт, что было интересно.

— А не боялись попасть под закон о пропаганде?

— А где она там есть? Надеюсь, мне тоже никогда не придется разбираться. Если бы мы написали текст «10 вещей, которые нужно сделать девятикласснику, если он твердо решил стать геем», то тогда, возможно, нас можно было бы упрекнуть в гей-пропаганде. Но там был материал информационного характера.

— Получается, про политику у вас текстов нет. А ваш пост про Кличко, который не может ответить на вопрос о каких-то соглашениях?

— Это тоже имеет отношение к спорту. В России существует ритуальная традиция — когда видный спортсмен заканчивает карьеру, его отправляют на почетную пенсию в Госдуму или в какой-нибудь райком. На примере Виталия Кличко мы показали, почему так делать не стоит, почему между большим спортсменом и большим политиком есть колоссальная разница. Это тоже журналистское мнение, просто поданное через видео.

Во-вторых, пост был еще и про блистательную работу журналиста. Про какие-то интересные штуки из своего ремесла мы тоже часто пишем. Скажем, интервью с комментаторами и журналистами когда-то считали дурным тоном, а нам уже много лет делать их нравится больше, чем интервью со спортсменами. Во-первых, они просто интереснее. Во-вторых, их читает больше народу.

«ДА, Я ПЫТАЮСЬ ПОВЛИЯТЬ НА АУДИТОРИЮ ЧЕРЕЗ ТЕКСТЫ»

— Вы пытаетесь повлиять на свою аудиторию через тексты.

— Ну да. Я пытаюсь поделиться своим мнением, объяснить аудитории, что хорошо, а что плохо, на мой взгляд. Дело читателя — прислушиваться к этому мнению или нет. Учить людей я могу только тому, как заводить блог на нашем сайте и как писать туда все что хочешь.

— Классическая журналистика ведь не должна включать в себя такие элементы.

— Журналистика информационная не должна, а журналистика мнений должна. Более того, я считаю, что в 2015 году информации столько, что любой человеческий мозг зависает и дымится, пытаясь ее переварить. В таких условиях дико важным становится, когда человек, мнению которого ты доверяешь, просто объясняет тебе, что это значит. И вот в исследовании, которое, повторюсь, никоим образом не претендует на научное, просто, хоть и довольно эмоционально, показывалось, как было раньше и как это похоже на то, что есть сейчас. Информационный повод тоже был — весь прошлый сезон, особенно в хоккее, прошел в державном угаре. Не в глубоких патриотических чувствах, а именно в угаре. Многие мои коллеги отлично работали по законам холодной войны — вот мне и стало интересно узнать, как все было устроено на предыдущем витке этой войны.

— Если вы создаете журналистику мнений, можно сказать, что Sports.ru тоже является тонким инструментом по созданию общественного мнения.

— Да. Но нет, члены уникального творческого коллектива из «Спорт-экспресса», которые подарили истории фразу про инструмент, имея в виду простую схему: если очень надо, газетой можно пользоваться как рупором, который будет вещать в сторону того, кто снабжает эту газету деньгами. У нас история другая. Если мы так пишем, значит, мы действительно так думаем, а не потому, что нам кто-то занес бабло. Разумеется, мы можем ошибаться, поэтому по очень резонансным вопросам стараемся находить второе мнение. Либо внутри редакции, хотя это бывает сложно сделать, поскольку у нас собраны единомышленники и по самым глобальным вопросам у нас похожие мнения, либо мы предоставляем трибуну кому-то еще.

Например, в 2012 году был сыгран один из самых отвратительных матчей российского футбола «Амкар» — «Анжи». Мы палили из всех оружий, чтобы объяснить людям, какой же мерзостью была эта игра. Но один из наших блогеров Магомед Курбанов — очень интеллигентный и образованный парень из Махачкалы, написал пост о том, почему, на его взгляд, матч нельзя назвать таким уж странным. Этот текст был вынесен на главную, я был очень в этом заинтересован — именно для того, чтобы была контрпозиция. С большинством аргументов я был не согласен, но все равно был рад, что нашелся человек, который их высказал.

Наша журналистика мнений — это реплика, которая должна вызвать у человека эмоции, неважно, согласен он с этим мнением или нет. А уникальный инструмент — это про реплики, с которыми читатель рано или поздно должен согласиться. Сейчас, в 2015 году, не так страшно перегибать палку и даже ошибаться. Страшно быть тупо неинтересным и отнимать время пользователя на серую бессмыслицу.

— Два года назад вы говорили, что не терпите джинсу, подлог и когда издания торгуют влиятельностью. Sports.ru не торгует влиятельностью? Вы ведь заключаете контракты на информпартнерство.

— Разумеется, в них есть обязательный пункт о том, что клуб не имеет возможности вмешиваться в редакционную политику. Именно поэтому у нас таких контрактов с клубами премьер-лиги меньше, чем других. В тех инфоконтрактах, что я видел до прихода на работу в Sports.ru, были пункты «обсуждение острых вопросов с пресс-службой клуба». Мы на такое не идем. Поэтому я вполне ответственно могу заявить, что клуб РФПЛ или КХЛ никогда не заключал с нами сделок: «Вот вам деньги, пишите о нас хорошо».

— Но вы ведь торгуете влиятельностью?

— Нет. Если мы называем что-то говном, то только потому, что мы действительно думаем, что это говно. Если же на что-то мы облизываемся, как на конфету, значит, с большой долей вероятности это и есть конфета.

— Вы ведь торгуете влиятельностью, когда пишете про баскетбольную Евролигу. Это же не просто так.

— Про Евролигу у нас спецпроект, который подразумевает, что мы просто про нее много пишем. Писать про нее только хорошо не является частью договора.

Вот два года назад у нас был спецпроект про казанскую Универсиаду, наш уважаемый коллега Евгений Слюсаренко тогда в Facebook завел дискуссию: правильно ли медиа заключать контракты, ведь потом они не смогут написать ничего критического. Мы сказали: «Евгений, давайте дождемся окончания Универсиады».

В итоге помимо разных постов про Универсиаду, исполненных в наших любимых поп-форматах, у нас появилось как минимум два очень неприятных для оргкомитета текста. Первый — дневник девушки-волонтера, которую в процессе подготовки к Играм всячески унижали. Второй — про то, как бессовестно привозить на такие соревнования суперчемпионов и что такие Универсиады по большому счету никому на фиг не нужны. Насколько я помню, освещением Игр были довольны и организаторы, и мы: они — тем, сколько народу читало про Универсиаду, мы — тем, что были, как и всегда, свободны в своих действиях. А коллега Слюсаренко, насколько я помню, потом снял свои претензии.

Юрий Дудь на круглом столе, посвященном «Рубину», в редакции «БИЗНЕС Online»

«ЛАРИНСКИЕ ИСТОРИИ У НАС НЕВОЗМОЖНЫ»

— Как вы находите персонажей для своих интервью? Есть критерии отбора?

— Как правило, все происходит в режиме «случайно наткнулся». Наткнулся на фамилию, перечитывая старый текст, увидел знакомую физиономию, просматривая старое видео. Проверяю, чем человек занимается сейчас, и более или менее понимаю, возможно ли с ним интересно пообщаться.

Второй вариант — от кого-то услышал что-то вроде: «А ты знаешь, что вот этот сдал три игры в чемпионате СССР, продал почку, увел жену у Ван Дамма, а сейчас работает инкассатором на Шри-Ланке?» Дальше — связаться с героем. Но с появлением соцсетей связаться с такими героями несложно.

— Вы уверены заранее, что интервью будет интересным?

— Нет, не уверен. Я уже рассказывал: примерно два раза в году у меня бывают разговоры, которые я потом даже не расшифровываю, потому что понятно, что неинтересно.

Как реагируют на это герои? Как правило, нормально. Лучше всего сказать о том, что такое интервью никогда не выйдет, прямо на встрече, тогда есть шанс, что самолюбие заставит героя исправиться и назначить еще одну встречу, где он постарается быть разговорчивее.

— Какое интервью из последних вы можете назвать неудачным?

— Я довольно рефлексирующий хрен, поэтому никогда себя публично не хвалил, очень редко расшариваю свои тексты в соцсетях и вообще по большей части собой недоволен. История, когда был не «недоволен», а «просто звездец», — это интервью Антона Шунина для журнала «PROспорт» осенью 2011 года. Я только-только перешел оттуда в Sports.ru, и родной журнал заказал мне кавер-стори про Шунина. Я с ним пообщался не самым выдающимся образом, примерно на четыре с минусом. Он, кстати, тогда еще был вместе с той девушкой, которая стала его женой, а потом очень некрасиво по отношению к нему себя повела.

В процессе заверки в это интервью вмешался папа Антона, и четыре с минусом превратились в единицу. Папа был очень критически настроен к тому, какие вопросы задавались Антону, требовал эти вопросы вычеркивать, хотя в практике Sports.ru такое недопустимо: можно вырезать ответы, но вопросы — ни в коем случае. На сайте такой материал просто бы не вышел, но в журнале под Шунина была готова обложка, поэтому деваться некуда: пришлось из заверенных огрызков делать историю, которая вышла, конечно же, чудовищной.

— На Sports.ru такого не случалось?

— На сайте, в отличие от газеты или журнала, нет верстки, которая уже нарисована и взволнованно ждет, когда же cоединится с текстом. Скажем, если наш автор идет на не самый важный матч, в котором ничего не произошло (например, «Локомотив» сыграл с «Уфой» в Черкизово, тоскливые нули), необязательно оттуда писать репортаж. Лучше обойтись без текста, чем написать неинтересно, отнять время читателя и разочаровать его тем самым. То же самое с интервью — если вышло не интервью, а шняга, автор имеет право это не публиковать. В этом смысле мы в более выгодном положении, чем коллеги, которые должны ориентироваться на бумагу.

— У вас есть стандарты расшифровки интервью? Возможны пересказы, как у хоккейного журналиста Ларина в «Спорт-экспрессе»?

— Они невозможны. В наших внутренних инструкциях мы проговариваем, что прямая речь должна максимально соответствовать тому, что говорил человек. «Э», «бэ», «мэ» в большинстве случаев лучше убирать, если такое мычание, конечно, не часть жанра. Недавние ситуации с Андреем Стрельцовым, когда он сказал, что его неправильно поняли, показали, насколько такая точность важна.

Простой публикации аудио было достаточно, чтобы понять, что Денис Романцов расшифровал прямую речь Стрельцова с 97-процентной точностью. Мы очень внимательно следим за тем, чтобы речь была максимально близкой к оригиналу, по двум причинам. Во-первых, это избавляет нас от проблем и тех самых «меня неправильно поняли». Во-вторых, это дает читателю возможность слышать, как говорит человек, а это очень важно.

— Сложнее придумывать обороты за другого человека.

— Если ты привык к такому языку, если ты действительно каждый день употребляешь фразы «сильные и богатые мира сего», «тут бабушка надвое сказала» и «ларчик просто открывался», то и писать таким языком тебе, думаю, тоже несложно. Прямое цитирование героя интервью не всеми было принято раньше как нечто обязательное. Но мы на этом настаиваем.

— А Стрельцов после той публикации обращался к вам?

— Насколько я знаю, они с Денисом Романцовым контактировали и расстались, не ругаясь. Договорились, что в следующий раз будут заверять интервью. Верю ли я в истории Стрельцова про Бердыева? Лично я верю им в соотношении 1/2. Одна из двух точно правдивая. Самый интересный вопрос, какая именно.

«НИЧЕГО АМОРАЛЬНОГО В ГОЛЫХ ЖЕНЩИНАХ НЕТ»

— Вы говорите, что рефлексируете, не распространяете свои тексты. Это вообще хорошо для журналиста?

— Между рефлексией и сдержанной рекламой своих текстов в соцсетях нет связи. По поводу соцсетей — мне и правда не очень комфортно засорять их сообщениями в духе «Эге-гей, а вот я пообщался с еще одним крутым чуваком!» или «А вот что я думаю об увеличении влияния «Газпрома» на русский футбол». Разумеется, я бы иначе смотрел на эти вещи, если бы у меня за спиной не было Sports.ru с его огромным социальным капиталом и крутейшим SMM-отделом. Если бы все было иначе, все имело бы значение — и мои 50 тысяч подписчиков в Twitter тоже.

Но сейчас я исхожу из следующего: в жизни есть несколько вещей, которые всегда остаются в цене, одна из них — мужская скромность. В моем понимании скромность — это когда ты крутой, но не кричишь об этом на каждом углу. Надеюсь, что когда-нибудь в своем ремесле мне удастся стать крутым, а вот не кричать об этом на каждом шагу я потренируюсь уже сейчас.

Ну и вы понимаете, что на Sports.ru выходит так много суперских материалов других авторов, что у меня никогда нет проблемы в том, что порекламировать. А рефлексия — это классно и здорово для каждого из нас. Если бы человечество не сомневалось в каких-то вещах, оно бы никогда не прогрессировало.

— Вы согласны с тем, что люди охотнее верят человеку, который уверен в себе и своих текстах? В Северной Америке и тележурналисты активно продвигают себя в соцсетях.

— У тележурналистов нет никакого фидбэка, они хотят его. Я знаю людей на нашем спортивном рынке, которые испытывают физическую боль и страдания оттого, что пишут в изданиях, где нельзя комментировать тексты. В современных условиях это огромный демотивирующий фактор, потому что любой человек должен иметь фидбэк, и это даже не вопрос честолюбия, а понимания, все ли ты делаешь правильно, резонируешь ли. Конечно, телевизионные журналисты закидывают все в соцсети, как им иначе узнать мнение людей?

Но в любом случае так, как я веду себя в соцсетях по отношению к собственным продуктам, не может и не должно вести себя СМИ. Поэтому все наши Facebook и Twitter просто вопят: «Пацаны, такого крутого контента, как у нас, вы нигде не найдете». И это стопроцентно правильно.

— Журналиста должна любить его публика? Или можно и без этого?

— Люди должны любить людей. Читатели — люди, хочется верить, что журналисты — тоже. А как не любить? Разумеется, бывают такие случаи, когда читатель не любит журналиста, но это не мешает производить ему классный и нужный контент.

— Кстати, недовольные обилием голых женщин на спортивном сайте — ханжи? Многие не хотят видеть у себя в ленте задницы в 9 утра.

— Хотят или не хотят — это вкусы, они у всех разные, я не могу рассуждать с этой позиции. Если бы наш сайт состоял только из голых поп (в контексте женского тела это слово мне нравится больше, чем «задница»), я бы понимал возмущение людей. Но голые попы составляют 1 - 2 процента контента, который выходит на большом, огромном сайте Sports.ru.

— А что из этого самое рейтинговое?

— Тем не менее это остается лишь одним из продуктов, который мы производим для читателя. Я не помню, чтобы материал про девушку футболиста был главным материалом сайта. Просто один из материалов, дополнительная опция вашего удовольствия на сайте — сколько угодно. Если люди всегда обращают внимание только на попы, это подтверждает одну простую штуку: секс как был главным двигателем планеты, так им и остается. Всех в первую очередь волнует сначала секс, а уже потом то, по какой тактике «Локомотив» сыграет в Саранске против «Мордовии» в первом туре чемпионата России.

— Не смущает, что вас дети читают?

— И что? У нас никогда не бывает вещей в стиле ню, которых нельзя увидеть по телевизору.

— Речь не о проблемах права и регламентации. Суть в морали.

— А что аморального в том, что публикуются фотографии красивых девушек? Они не голые, они в купальниках. Не всегда? Ну иногда там чуть меньше одежды. Но вообще самый кайф: вы 30 минут назад задавали вопрос о пропаганде геев, а теперь — о раздетых девушках, то есть, по сути, о пропаганде гетеросексуальности.

— Это вопросы, которые интересуют читателей вашего сайта.

— Я понимаю, что, если бы в разговоре участвовал какой-нибудь депутат Госдумы, он бы предложил и то и другое запретить. А я предлагаю и то и то разрешить. И нет ничего аморального в том, чтобы показывать детям: быть красивым — это клево. Аморально, на мой взгляд, быть жирным и некрасивым — разумеется, если это не является следствием серьезной болезни.

Юрий Дудь в рекламе виски

«ЛЮДИ НАЗЫВАЮТ ЖЕЛТОЙ ПРЕССОЙ ВСЕ, ЧТО НЕ СКУЧНОЕ И НЕ ОЛДСКУЛЬНОЕ»

— В интервью с владельцем «Краснодара» Сергеем Галицким вы говорили, что считаете пьянство главной проблемой России. А сейчас рекламируете на сайте виски.

— Я рекламирую не виски, а виртуальный чемпионат по футболу.

— Это хитро. Но многие видели и рекламные ролики вне сайта, и ящики виски, которые дарили участникам этой кампании.

— Все ли люди, которые пьют виски, — алкоголики? На мой взгляд, не каждый, кто пьет виски, алкоголик. Более того, не каждый, кто пьет пиво, алкоголик. Я не вижу ничего плохого в том, чтобы иметь деловые отношения с алкоголем, особенно когда ты работаешь в профессиональном спорте. Спорт — индустрия, которая в правильной экономике не может существовать без алкоголя. С одной стороны, это рекламные деньги на создание крутого зрелища, с другой — дополнительные эмоции тем, кто это зрелище потребляет.

В том, что у нас половина страны жестко бухает, виноваты не те ребята, которые продвигают хорошие пиво или виски. В этом виноваты ребята, которые даже в годы космического роста цен на нефть и прочее сырье не смогли предложить своему народу каких-то иных развлечений, кроме дешевой алкашки.

И да, я практически не пью. Даже от одного бокала пива очень хочется спать. А мне некогда спать — мне надо работать.

— Вы согласны с Александром Шмурновым, который говорил, что спортивная «журналистика в заднице»?

— Да, безусловно. Я вообще всю имею в виду, потому что какие-то фланги журналистики выкашивает цензура, а какие-то — безденежье, которое настигает из-за глобального кризиса в стране. В этой связи мне очень лестно плыть на одном из фрегатов, который старается сохранять достоинство и соблюдать честные правила игры.

— То есть та журналистика, что на Sports.ru, не в заднице?

— Хороший вопрос. Если под задницей воспринимать отсутствие свободы слова и стыдные, а иногда и преступные компромиссы, то у нас пока все в порядке. Если же иметь в виду недостаток кэша, то понятно, что и нам приходится быть очень рациональными. Если бы мы жили в других финансовых условиях, было бы больше командировок, больше бонусов, больше сложносоставных лонгридов, которые пишутся не один час и не один день. Но все равно строгая бухгалтерия — это не задница. Это дух времени, под который надо адаптироваться.

— А какой смысл читателю чем-то интересоваться после слов редакторов крупнейших спортивных сайтов о том, что все в заднице?

— Во-первых, когда мы так говорим, мы, как правило, имеем в виду не себя. Во-вторых, меня всегда удивляла логика наших не самых талантливых футбольных чиновников, которые говорят: «Давайте популяризировать игру, нужно больше позитива». Они путают популяризацию с враньем.

Журналистика — это не пиар-инструмент, журналистика — это фиксирование действительности. Если в «Зените» производят сумасшедший вирусный ролик, в котором футболисты заправляют машины на АЗС, мы говорим, что это круто и несем позитив. А если «Зенит» вопреки всем правилам затаскивает свой фарм-клуб в состав участников ФНЛ, мы говори и об этом — и почему про это надо молчать, мне не очень понятно.

— Вы ругаете коллегу Бориса Левина за то, что он стал персональным журналистом половины сборной России.

— Нет, я его ругаю за другие вещи. Если бы он монополизировал право на это интервью и делал это прикольно, другое дело. Саша Лютиков почти монополизировал бойца Шлеменко, но мне интересно это читать.

— Но вас Левин назвал лузером, раз вы не можете сделать интервью, а он может.

— Если Борис Левин считает целью журналистской работы получить доступ к телу молодых мужчин из сборной России и всячески делать так, чтобы этим телам было хорошо, у нас просто разные понятия о профессии и в некотором смысле о жизни.

И уж точно я не буду считать себя лузером за то, что не смог установить контакт с молодым мужчиной и не сопровождаю его в информационном поле так, чтобы мной были довольны и были не против продлевать общение.

— А Сергей Игнашевич вами доволен?

— Думаю, да. Есть подозрения, что довольны и читатели. Ну и когда Борис Левин намекал на то, что Игнашевич дает интервью только мне, он не учел, что Игнашевич давным-давно регулярно общается с самыми разными журналистами, в том числе из «Спорт-экспресса». Надеюсь, Борис не замечал это исключительно из-за собственной занятости, а не потому, что не читает в своей газете никого, кроме себя.

Борис Левин

— Левин ведь умный человек, хрустальную сову в «Что? Где? Когда?» выиграл. В чем проблема?

— В том, что стандарты журналистской профессии у нас искорежены, как и многое другое в нашей любимой, но очень проблемной стране.

— Что такое «желтые» СМИ?

— Я всегда думал, что «желтая пресса» — это папарацци. Причем я его произношу без всякой брезгливости, просто это амплуа людей, которые подглядывают в замочную скважину. Люди, которые пишут, проникая в больничные палаты к известным людям, выясняют, почему же они в этих палатах оказались, — примерно это и есть в моем представлении желтая пресса.

— А читатели понимают, что такое «желтая пресса»?

— Думаю, нет, причем и сами журналисты не понимают, называя желтизной все подряд, что не классическое, не скучное и не олдскульное. Если и журналисты не понимают, то читателям тоже тяжело.

— Почему в случае конфликтов между журналистом и спортсменом-тренером 90 процентов публики на стороне спортсмена, каким бы хамом он ни был?

— Отчасти это проблема журналистов, потому что отрасль себя дискредитировала. А отчасти это народный патернализм, заведомо большее доверие получает человек, который чуть выше по статусу, по мощи, по зарплате. Это для меня все люди равны, ко всем нужно относиться одинаково. Но, к счастью, в России я живу не один — у многих мнение отличается от моего.

— Причем если в интервью задают необычные вопросы, корреспондента называют провокатором, а если спросить что-то стандартное, назовут дураком.

— Факт, но я совершенно нормально это воспринимаю, отношусь к этому как к капризам клиентов. В отличие от многих коллег, которые считают себя пупами земли, я считаю, что журналистика — это сфера обслуживания. Мы официанты, осуществляем связь между героем и публикой. Я заинтересован в том, чтобы клиенты ресторана, в котором я работаю, приходили к нам еще. Поэтому к любым, абсолютно любым комментариям я отношусь снисходительно и с любовью. За последние годы обратная связь от публики расстроила меня только раз.

Я полтора года вел утренний эфир на одной из московских радиостанций. Прошлым летом поднималась очередная волна разговоров о переименовании Волгограда в Сталинград. Мы забрасывали публике опрос о том, как бы они к такому переименованию отнеслись, народ звонил и высказывался. Я просто офигел от того, сколько людей считали нормальным, чтобы имя Сталина было увековечено таким образом.

Я понимаю: люди разные, мнения — тоже. Но все же есть вещи, по поводу которых, как мне казалось, мнение должно быть одно. Убивать — плохо. Воровать — плохо. Гитлер — злодей. Сталин — злодей, возможно, еще больший. Когда выяснилось, что многие думают иначе, я как-то совсем загрустил.