РУССКИМ В ГАРВАРДЕ УЧИТЬСЯ БЕСПОЛЕЗНО

Великая вокруг меня пустыня,
И я — великий в той пустыне постник.
Взойдет ли день — я шторы опускаю,
Чтоб солнечные бесы на стенах
Кинематограф свой не учиняли.
Настанет ночь — поддельным, слабым светом
Я разгоняю мрак и в круге лампы
Сгибаю спину и скриплю пером, —
А звезды без меня своей дорогой
Пускай идут.
Когда шумит мятеж,
Голодный объедается до рвоты,
А сытого (в подвале) рвет от страха
Вином и желчью, — я засов тяжелый
Кладу на дверь, чтоб ветер революций
Не разметал моих листов заветных.
И если (редко) женщина приходит
Шуршать одеждой и сиять очами —
Что ж? я порой готов полюбоваться
Прельстительным и нежным микрокосмом...

Владислав Ходасевич. 1924 - 1925

Успехи первоначального накопления всегда связаны с энергией и нередко авантюрностью основателя бизнеса. Характер накопления тоже влияет на продолжение бизнеса. Например, те, кто нажился в годы золотой лихорадки в США, как правило, быстро спустили все свои сбережения. Известные американские фирмы выросли благодаря упорному труду, а не счастливой удаче на золотых приисках. Особенно отличились в этом плане пуритане, для которых упорный труд был служением Господу, накопление шло на расширение дела, а излишнее потребление и роскошь считались грехом. Если бы наши имамы гибадат (служение) понимали как упорный труд на благо народа, а не ходили разряженные наподобие средневековых арабов от одного застолья к другому и не навязывали чужие традиции татарам, республика стала бы маленькой Силиконовой долиной.

В период первоначального накопления во многих странах законодательство оказывается столь неопределенным, а нравы — столь дикими, что мораль отходит на второй план. Собственность приобретается или силой, или властью, или изворотливостью и мошенничеством. Гораздо реже в основу бизнеса ложатся изобретения. В такой ситуации соотношение законности и незаконности накоплений, а также доля теневого (во многом криминального) сектора экономики становятся столь значительными, что некоторые государства идут на амнистию активов для вывода капиталов из тени. Но не это было главным испытанием, а наследование собственности.

Естественно, глава семейства строит не столько свое, сколько благополучие детей и мечтает, чтобы они продолжили его дело. Практика показывает, что лишь небольшой процент детей имеют способности отца по ведению бизнеса. Если дети оказываются включенными в совместный труд вместе с родителями, если деньги накапливаются кропотливым трудом и каждый понимает свой вклад, тогда у наследников появляется ответственность за продолжение семейного бизнеса. Далеко не у всех народов, включая русских и татар, семейные традиции столь прочные, как у китайцев, которые могут заставить детей продолжить начатое дело. Во многих странах дети богатых родителей просто проматывают семейные накопления. Во втором и особенно в третьем поколении скупость основателей бизнеса становится предметом насмешек, роскошь превращается в фактор престижа, а капитал — в источник потребления. С тем, чтобы дети захотели продолжить дело отцов, нужно соответствующее воспитание, которое не сводится к нотациям или учебе.

В России появилась мода отправлять детей учиться в Англию. Думать, что обучение в британских университетах поможет успешно работать в условиях России, — верх наивности. Практики Британии и России не имеют ничего общего. В Британии законы не просто устойчивы, многие из них не менялись с ХII века. В России депутаты Госдумы меняют законы так часто, что, например, Налоговый кодекс так и не могут опубликовать. В Британии законы принимаются по принципу прецедента, исходя из жизненной потребности. В России же инициаторами законопроектов выступают правительство или партии, подконтрольные администрации, а также отдельные олигархи, группы бизнесменов. При этом принятый закон может противоречить интересам большинства населения. Некоторые нужные для народа законы оказываются заблокированными, как Бюджетный кодекс, на который ежегодно накладывается мораторий из-за его выгодности субъектам Федерации.

В Британии механизм свободного рынка отрабатывался со времен Адама Смита, а либерализм стал основой основ британской политической системы и ментальности граждан. В России же рынок поделен между монополиями, криминалом и олигархами, при этом ручное управление считается нормой, а антимонопольные службы следят за неугодными структурами. Понятие свободного рынка в России — нонсенс, а потому все теории знаменитых экономических школ Лондона, как, впрочем, Гарварда и Стэнфорда, в наших условиях непригодны, их некуда приложить. Да, и либерализм в России стал почти ругательным словом. Сами же российские либералы очень избирательно относятся к вопросу понимания прав и свобод, выступая за гражданские права человека и отвергая права народов, для них все люди — обезличенные индивиды без национальности, религиозной принадлежности, языка и культуры. Для российских либералов федерализм — тормоз свободного рынка, который должен работать на обогащение богатых. В России не только рынок, но даже либерализм представлен навыворот. Россия и Англия — антиподы. Чему же наши родители хотят научить детей в британских университетах? Хотят, чтобы они стали людьми мира и не были патриотами своей родины? Дети, воспитанные в либеральном духе, будут думать, как с активами родителей уехать на Запад и поселиться в Лондоне.

ОТЦЫ И ДЕТИ

«Законы подобны паутине: мелкие насекомые в ней запутываются, большие — никогда».

Джонатан Свифт

Как показывает практика стран, прошедших все стадии становления современного капитализма, наряду с детьми, которые быстро и легко проматывают сбережения родителей, есть немало детей, не желающих иметь что-либо общее с бизнесом отцов. Западная литература полна примеров, когда дети отказываются от собственности родителей и уходят в иную сферу жизни. России не удастся избежать подобных случаев, так что надо ожидать появления целого направления в художественной литературе на тему отцов и детей, где драма будет вращаться вокруг отказа детей от богатого наследства, неприятия способа обогащения родителей или, наоборот, разбазаривания отцовского имущества.

Обобщая зарубежный опыт, можно сделать тревожный вывод: удачных продолжений первоначального накопления оказывается гораздо меньше банкротств. Такая картина наблюдалась в России до революции. Татары не были исключением, у них повторились все язвы раннего капитализма. Насколько удачным и массовым был взлет татарских предпринимателей в ХIХ веке, столь же стремительным было их разорение при наследовании состояния потомками.

Определенный вклад в эту печальную картину вносит наследственное право. До революции многие успешные предприятия татар рассыпались из-за следования нормам шариата, которые требовали справедливого раздела имущества между всеми детьми. Перед предпринимателем стоял выбор: быть правоверным мусульманином и не надеяться на продолжение семейного дела или же нарушить шариат, но сохранить предприятие для потомства в рабочем состоянии. Даже в последнем случае не было гарантии успешного продолжения детьми хозяйства родителей, ибо и прилежные дети сталкиваются с проблемой расширения бизнеса, его адаптации к меняющимся условиям.

Итак, существует ряд причин, ведущих к распаду предприятия при передаче собственности от родителей к детям: 1) наследники не обладают теми навыками, которые были у родителей и предприятие начинает терять конкурентоспособность, нередко при этом присутствует гонор, присущий всем легко разбогатевшим, он мешает трезво взглянуть на будущее своей «империи»; 2) имущество делится между наследниками, бизнес рассыпается; 3) дети отказываются продолжить дело отцов по принципиальным соображениям; 4) дети проматывают отцовские сбережения на свои прихоти; 5) при расширении бизнеса глава семейства начинает расставлять родственников по ключевым должностям, независимо от их способностей. На практике только незначительная часть родни оказывается полезной, большинство становится просто обузой — их трудно уволить из-за родственных отношений, а эффективно управлять они не могут.

Любой успешный бизнес доходит до тех размеров, когда его продолжение требует смены парадигмы. Владелец, хозяин не всегда оказывается успешным менеджером при расширении дела. Для укрупнения бизнеса, без чего нельзя рассчитывать на конкурентоспособность, нужно переходить к иным механизмам организации дела, а это болезненная процедура, поскольку связана с вероятностью потери контроля над бизнесом. Переход к профессиональному менеджменту тоже не панацея от проблем, ибо зависит не только от знаний и навыков специалиста, но и его степени ответственности. Адам Смит предупреждал: «Однако от директоров подобных компаний, которые заведуют в большей степени чужими деньгами, чем своими собственными, нельзя ожидать такой неусыпной осторожности, какую участники частного торгового товарищества проявляют в управлении своим капиталом». К тому же на топ-менеджеров сильное влияние оказывает образование с модными экономическими теориями, оторванными от реалий жизни.

Все эти и другие причины наблюдались во всех странах и привели к серьезному кризису в становлении экономики. Поэтому и в Татарстане следует ожидать подобную ситуацию. Это скажется не только на внутрисемейных отношениях, но может привести к потерям в темпах развития республики. Скоро старшее поколение собственников начнет отходить от дел. Кому они передадут свой бизнес? Право собственности не гарантирует успех в будущем. Важнее оказываются совершенно иные факторы: переход бизнеса на профессиональный менеджмент, укрупнение бизнеса через создание сетевых структур или через вмешательство государства и т.д. Пожалуй, только Италия в северной и центральной части показала успешное сохранение семейного бизнеса путем формирования сетевых структур, позволяющих соединять преимущества малых форм с высокотехнологичным производством. Остальные страны испытали тяжелый кризис семейного бизнеса.

Как показывает практика, страны, быстро догоняющие в развитии передовые экономики с давними традициями капиталистических отношений, активно используют государственные рычаги. Достаточно упомянуть Samsung или Hyundai. При этом укрупнение организаций по примеру вертикально интегрированных западных компаний оказалось далеко не единственным способом расширения масштаба деятельности. Альтернативой стали сетевые системы по типу японской кэйрэцу. В этом случае интегратором выступало не государство, а банк, члены которого оказывались связанными перекрестным держанием акций и предпочитали вступать в горизонтальные экономические отношения друг с другом. Подобные сетевые организации достигали того же экономического эффекта, что и ведущие вертикально интегрированные западные фирмы. При этом свободная форма давала им большую независимость и гибкость, нежели иерархический способ управления.

ХРУСТАЛЬНЫЙ ДОЖДЬ ИЗ ЧУДЕСНЫХ ДВОРЦОВ

«Хорошие законы порождены дурными нравами».

Публий Корнелий Тацит

Здесь напрашивается историческое отступление. Вертикальные структуры управления вышли из недр европейской оседлой культуры, когда каждый человек был четко привязан к земле, к сословию, своему месту в социальной структуре. Положение в обществе не менялось в течение жизни, а сословная принадлежность передавалась по наследству. Землевладельцы во главе с монархом правили страной, крестьяне пахали землю и пасли овечек, клерикалы стригли свою паству под неусыпным контролем папской курии, воины добывали победы под командованием дворян. Во всем торжествовала вертикаль власти: светская, духовная, воинская. В условиях мало меняющейся жизни вертикаль создавала прочность общества и надежность карьерного продвижения.

В ХХ веке вместе с быстро меняющейся экономикой, прозрачностью границ, передвижением финансов и рабочей силы неприступные «феодальные замки» различных корпораций перестали быть преимуществом. Стоэтажные офисы крупнейших фирм и банков зашатались от энергии диковатых молодых конкурентов, превративших частные гаражи в лаборатории новой техники и современных технологий управления с гибкими структурами. Чудесные дворцы — символы столетних консервативных традиций капитализма — рассыпались великолепным хрустальным дождем под напором таких компаний, как Microsoft с «плоской» структурой управления. Многие фирмы заимствовали новые модели управления и преуспели в повышении своей конкурентоспособности. Сетевые структуры из того же разряда «плоских» структур. Их восприняли как новейшие изобретения менеджмента, но многим невдомек, что они изначально были присущи номадам.

Кочевая культура, над которой издевались и продолжают насмехаться как недоразвитой, строилась без привязки к конкретной земле, с завидной дисциплиной, но без иерархии «феодальных крепостей». Это не отсталость, это другая культура. В конце концов, дикая культура не смогла бы завоевать полмира, а главное, не справилась бы с управлением сотней народов в течение сотен лет. Хватит оправдываться за татаро-монгольское иго, разрушение Багдада и завоевание Китая! Нужно увидеть прежнее величие наряду с прошлыми ошибками с тем, чтобы извлечь пользу от достижений и не повторить промахи. Бату-хан не просто хорошо знал особенности оседлой культуры, он основал 110 (по другим источникам, более 140) городов. Копните фундаменты поволжских городов — все они стоят на ордынских основах. Золотая Орда соединила преимущества вертикально выстроенного управления с «плоскими» структурами кочевой культуры. Номадизм не терпел искусственных границ, его превосходство заключалось в быстром сосредоточении сил и энергии в нужном месте и в нужное время, а гибкие структуры позволяли менять тактику и перестраиваться на ходу. Соединение вертикальных структур с горизонтальными стало в ХХI веке мировым трендом. Кстати, неслучайно «плоские» структуры первыми ввели американцы, сами склонные к миграции и глобализации, как номады.

В кочевых культурах отсутствие иерархии управления компенсировалось ролью вождя клана, который не только обеспечивал сбор налогов, но и гарантировал боеспособность собранных им воинских частей. Успех кочевых орд проистекал не от их свирепости, а благодаря системе отбора кадров — повышение по рангу в военной структуре зависело не от принадлежности к знаменитому роду, а от личной доблести. Клановость, исторически присущая не только татарам, но и России в целом, сегодня дружно осуждается без понимания сути дела. Клановость проистекала из потребности сбора налогов и военного призыва в условиях огромного пространства Золотой Орды, к тому же со значительным кочевым населением, постоянно перемещавшимся по степи. Спрашивается, как собирать налог с кочевника, у которого нет прописки? В условиях больших территорий с разнообразным населением невозможно было организовать управление по европейскому (читай римско-византийскому) типу. Кланы обеспечивали управляемость страной без громоздкого чиновничьего аппарата. Поэтому в Золотой Орде были хорошо известны ведущие кланы. Неслучайно некоторые наиболее известные из них сохранились в России как ведущие дворянские роды: Ширинские, Туган-Барановские, Юсуповы, Глинские и др., а некоторые имена стали этнонимами: ногайцы (от князя Ногая), узбеки (от хана Узбека). Клановая система сохранилась в России до сегодняшнего дня не только потому, что наша политическая культура отсталая, но также в силу громадного пространства, которое может управляться или с помощью федеративных отношений, или же благодаря клановым структурам.

СТРУКТУРА УПРАВЛЕНИЯ ТАК ЖЕ ВАЖНА, КАК И ФИНАНСИРОВАНИЕ

«Никогда так не было, чтоб никак не было. Всегда так было, чтобы как-нибудь да было!»

Ярослав Гашек

Петр I начал ломать евразийскую природу России под европейские стандарты. Он плясал под дудку немцев и голландцев, обучавших его премудростям государственного правления. В силу этой традиции в стране восторжествовала прусская модель управления, описанная Максом Вебером в теории «абсолютной бюрократии». В ХХ веке эта модель себя изжила, но сохранилась в России благодаря милитаристскому духу страны. Приверженность вертикали власти стала частью российской ментальности. Теперь даже татар трудно переубедить в необходимости использовать иные способы управления. Всем кажется иерархическое управление не только лучшим, но и единственно возможным.

Сегодня основные экономические битвы идут в сфере новых технологий, включая изобретение лучших форм организации производства. Мало кто помнит, что одним из источников победы СССР над фашизмом стало конвейерное производство танков и самолетов, внедренное американскими инженерами. Такая инновация изменила баланс сил в пользу Красной армии. Всего лишь одно изобретение Форда, и какой эффект для всего мира! Структура управления оказалась столь же важным ресурсом, как и финансирование, подготовка кадров, обеспечение сырьем. Мы все еще живем представлениями о том, что предприятию нужен настоящий хозяин с крепкой рукой, наводящей порядок. Но есть порядок и порядок. Можно восторгаться российско-прусским порядком ХVIII - XIX веков, сталинскими чистками и советской исполнительской дисциплиной. Но есть другой порядок, далекий от прусских традиций, который наводит канцлер Германии Ангела Меркель. Это ответственность госструктур за результаты, неприятие коррупции, подчинение спекулятивной банковской сферы задачам производства. Есть видимость внешнего порядка в виде предупредительного послушания: «Лэббей» — «чего изволите?!», есть законопослушность всех граждан, включая первых лиц государства. Есть порядок неэффективной и коррумпированной вертикали, с которой никто не решается бороться, и есть порядок эффективных гибких структур, определяющих конкурентоспособность компаний.

Теоретики вертикальных структур ничем не рискуют, навязывая обществу запутанные системы, непригодные в быстро меняющемся мире. Они апологеты всего грандиозного, как небоскребы газпромов, роснефтей, сбербанков, живучесть которых искусственно поддерживается властью. И все это хорошо ложится на традиции пруссомании. Россия удивительным образом сочетает реликты прусской системы, страсть к британскому образованию, неэффективную гигантоманию с кремлевской мишурой. Насколько привлекательна вертикаль, настолько же она хрупка в быстро меняющемся мире. С тем, чтобы вертикаль стала эффективной, надо кому-то остановить динамику жизни...

(Продолжение следует)

Дай мне горькие годы недуга,
Задыханья, бессонницу, жар,
Отыми и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар —
Так молюсь за Твоей литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над темной Россией
Стала облаком в славе лучей.