Рафгат Алтынбаев: «Считаю, что я в Совете Федерации полезно поработал. Мне хотелось, чтобы субъекты тянулись в Совет Федерации, и это притяжение мы смогли сделать»

«ДАЖЕ ТРУДНО СКАЗАТЬ, ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ СЛАБОСТЬЮ ШАЙМИЕВА...»

— Рафгат Закиевич, продолжая разговор о «путче». Ваши недопонимания с Шаймиевым продолжились и в нулевые годы. Вы возглавили «Партию жизни», создали свою оппозиционную газету «Пульс жизни», и Шаймиев отозвал вас из сенаторов, хотя сам же направил вас в Совет Федерации. Со стороны было такое ощущение, что вы примерялись на местную «шапку Мономаха»...

— Никакой мысли о Мономахе не было. Расскажу, как это было. В то время, когда я работал в Совете Федерации, как-то вечером меня пригласил в кабинет Сергей Миронов и говорит, что создает партию, и об этом он переговорил с Путиным. И предложил мне стать членом его команды. На что я ему ответил: «Сергей Михайлович, на сегодняшний день я не понимаю роли партий, поэтому не хочу быть членом ни одной из них». Он меня еще долго агитировал, но я всегда отказывался. И вдруг он говорит: «Я вас согласовал у Путина на должность сопредседателя партии». Вот что бы вы предприняли в такой ситуации? Я не мог спросить у Владимира Владимировича, так ли это на самом деле! Вот в такой ситуации я оказался...

И я начал работать в партии — взял на себя региональную составляющую. Одно мероприятие проводим, второе, третье... И я замечаю, что все время идет какое-то бодание то с «Единой Россией», то с коммунистами. Как-то раз я подошел к Миронову и говорю: «Наша задача — сделать людям хорошо, и если мы согласны с предложением «Единой России», почему бы нам ее не поддержать в этом вопросе?» Разногласия у нас могут быть только на уровне полемики и обсуждения: из двух предложений по одной теме выбрать лучшее. А если ты не смог доказать, что твое предложение лучше, то вина в этом твоя.

— Как считаете, в чем сила Шаймиева?

— Первое: если бы он так сильно не любил республику, наверное, сильных изменений здесь не было бы. Второе: он высоко ценит мнение населения. Он креативный, умеет заглядывать вперед. Еще много можно назвать плюсов.

— А в чем его слабость?

— Даже трудно сказать, что может быть его слабостью... Ведь политики свои слабости не проявляют на народе. Честное слово, я его слабые стороны не знаю. Дай бог каждому политику столько и так плодотворно поработать на высоком посту, чтобы его потом уважали и наверху, и жители!

— Как идет развитие республики после Шаймиева?

— Рустам Нургалиевич — ученик Минтимера Шариповича, и он подхватил его идеи. Было бы хуже, если бы было по-другому. С таким же характером, с таким же стремлением, с такой же любовью. И у него получается, его воспринимают и власти, и народ. Он всю свою жизнь посвящает работе и еще раз работе. Я так вижу.

— С президентом Татарстана Рустамом Миннихановым вы встречались тет-а-тет?

— Думаю, такая встреча будет попозже. А вот с Минтимером Шариповичем недавно пообщались. Он ко мне по-отечески относился и относится, за что я ему благодарен.

«Зачем говорить о войне? Наоборот, следует говорить о том, что этот вопрос надо отрегулировать. А для этого надо много ума»

«ВСЕГДА УДИВЛЯЛСЯ УМЕНИЮ ПУТИНА АРГУМЕНТИРОВАТЬ»

— А с Владимиром Путиным вы встречались?

— Да, было такое.

— В чем его сила?

— Я всегда удивлялся умению Путина аргументировать. Причем все так просто, доходчиво, без напряга! Думаю, и население страны это видит. Считаю, это особый талант. Мы же видим, в какой ситуации ему сегодня приходится работать. Это не так просто! Можно научиться красиво говорить, но мыслить — это надо, чтобы уже было от рождения.

— Многие говорят, что западные санкции пойдут на пользу России. А вы как считаете?

— Когда говорят про пользу санкций, мне смешно. Можно подумать, надо было нас поддавить, чтобы мы опомнились. Средства же были у России, надо было эти средства, нефтяные доходы бросить на развитие технологий у себя и на закупку технологий за рубежом. Но больше — на развитие у себя. Тогда нас никакими санкциями не взяли бы. Сейчас зачем говорить: хорошо, что санкции, сельское хозяйство, наконец, задышит... А кто же запрещал заниматься этим раньше, кто запрещал уходить от зависимости?

— Как мы это переживем?

— Переживем! У меня в этом нет никаких сомнений. Производство у нас наладится. А без ананаса жили и будем жить.

— Как считаете, Путин спасует перед Западом?

— Нет! Я в этом тоже не сомневаюсь.

— К чему нам надо готовиться? В воздухе пахнет войной?

— Политики уже говорят об этом, даже те, кто работает в структурах администрации президента. Но я бы не стал такими словами разбрасываться. Зачем говорить о войне? Наоборот, следует говорить о том, что этот вопрос надо отрегулировать. А для этого надо много ума. А у кого нет много ума, тот начинает раньше времени кричать. Вот и все.

— Личной тревоги по этому поводу у вас нет?

— Нет. Я думаю, мудрости хватит.

«Я начал работать в партии. Одно мероприятие проводим, второе, третье... И я замечаю, что все время идет какое-то бодание то с «Единой Россией», то с коммунистами...»

«МНЕ НЕ НРАВИТСЯ ОППОЗИЦИЯ РАДИ ОППОЗИЦИИ»

— Почему вы вышли из партии «Справедливая Россия»? (Рамзия)

— Я так и написал в заявлении: мне не нравится оппозиция ради оппозиции. Это во вред гражданам! Спорить можно сколько угодно, но если идея хороша, то ее надо поддерживать.

— В августе у нас в редакции был Сергей Миронов, и мы спросили его о вас, о причине вашего ухода из партии. Он ответил, что вы ушли из партии, потому что он перестал быть председателем Совета Федерации.

— Он глубоко ошибается! Просто одно совпало с другим. Но если он так считает, это останется на его совести. Но я со своей совестью не торгуюсь. Помню, я спросил у него: «Сергей Михайлович, зачем вам эта партия, зачем вам совмещать партийную деятельность с должностью председателя Совета Федерации?»

— И он ушел с должности?

— Его «ушли». Я говорил ему тогда, что не надо вступать в конфронтацию с Валентиной Ивановной (Матвиенко, председатель Совета Федерации после Миронова — прим. ред.). Кстати, Матвиенко всегда ко мне относилась очень хорошо. Я даже спросил у нее, нельзя ли как-то поговорить с Мироновым? На что она мне ответила, что 19 раз говорила с ним, и они о чем-то договаривались, но Миронов нарушал все договоренности.

— Когда Шаймиев отозвал вас из Совета Федерации, Миронов помог вам вернуться туда через Рязань. И вы в это время резко стали наращивать активность своей партии в Татарстане. По отношению к республике у вас были политические планы?

— В одно время планы такие были. Но потом мы встретились с Минтимером Шариповичем и обговорили наши планы. Поскольку в Совете Федерации я много работал с руководителями субъектов как председатель комитета по делам федерации и региональной политики, я все больше и больше видел роль и место регионов. Я видел, что полномочия все больше стали уходить. А что делать с полномочиями, если ты все время находишься в роли просителя? Думаю, это самое страшное. Практически нет ни одного субъекта, который может обойтись без дотаций. И, наверное, это меня больше всего склонило к тому, чтобы забыть тему своих политических планов в республике.

— Это было позже, но в 2001 году все ждали, что вы заявите свою кандидатуру на выборах президента Татарстана, но не выдвинули. Почему? Не получили одобрения московского Кремля?

— В Кремль я по этому поводу не ходил... Во-первых, у меня было время осмыслить ситуацию. Во-вторых, Шаймиев — это все-таки сильная натура, и у него было желание продолжать работать на посту президента. Было бы, наверное, неправильно бывшему ученику подставить подножку учителю...

«Национальный вопрос у меня с контроля не сходил. Ни в коем случае нельзя забывать родной язык!»

«С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СТРУКТУР ВЛАСТИ Я ПОСТАВИЛ ТОЧКУ»

— В своей политической карьере вы поставили точку или многоточие?

— С точки зрения структур власти я поставил точку. Я влился в экономику, и у меня много интересных идей, которые я начал внедрять. Потом расскажу, как это все у меня получилось.

— Вы недавно обмолвились на деловом обеде, что у вас есть небольшой бизнес. Могли бы вы рассказать о нем поподробнее? (Равиль)

— Сам я ни в каком бизнесе не состою, а вот две дочери бизнесом занимаются. Я им помогаю.

— Вы кем себя ощущаете сегодня — москвичом или татарстанцем?

— Я россиянин.

— Сохранилось ли у вас чувство принадлежности к татарскому народу? Если да, то есть ли у вас чувство вины за его нынешнее плачевное состояние: татарский язык не является предметом ежедневной потребности как русский? Как вы оцениваете его шансы на выживание, а с ним и татар как народа? (Аяз)

— В Челнах первой, кто ввел в школах уроки татарского языка, была моя команда. Мы в педагогическом колледже открыли специальную группу для русских ребят, которые хотели изучать татарский язык. Я был поражен, что русские начинали говорить по-татарски грамотнее, чем татары! Мы выпускали книги на татарском языке и раздавали их школам. У нас в городе было 18 национальных общин, проводили огромное количество различных мероприятий. Национальный вопрос у меня с контроля не сходил. Ни в коем случае нельзя забывать родной язык!

— Вы принимаете участие в деятельности татарских общественных организаций в Москве?

— В свое время я помогал создавать организацию «Ватаным». Но сам активно заниматься этой работой я не мог. И не хотел участвовать в каких-то интригах, которые там могли появиться.

— Как вы чувствуете, каково отношение в Москве к татарам?

— Татары — вторая по численности нация в России, и этот факт имеет свой фон. И, конечно, уважительное отношение есть. Я, например, чувствую это.

«ОКАЗАЛСЯ САМЫМ ПРОДУКТИВНЫМ СЕНАТОРОМ ОТ РЯЗАНИ»

— Когда вы представляли Рязань в Совете Федерации, как там это воспринимали?

— В Рязани много татар проживает. А элита области меня восприняла очень хорошо. Я с самого начала выступал с различными инициативами, быстро вошел в контакт, системно отчитывался о своей работе. Мне даже сказали, что я оказался самым продуктивным сенатором от Рязани.

— Почему же вы не продолжили свою работу сенатором от Рязани?

— Во-первых, был принят закон о том, что членом Совета Федерации может быть один из кандидатов на пост губернатора. В этом «хоре» я участвовать уже не хотел. Во-вторых, мне в работе сенатора уже все было понятно — я там проработал более 8 лет, и хотелось заняться чем-то новым.

— Вы проработали в Совете Федерации более 8 лет. Скажите, что вам лично удалось сделать за это время полезного для страны и ее граждан? (Евгений Краснов)

— Я был инициатором создания в Совете Федерации комитета по местному самоуправлению, сам создал его и возглавил. Потом наш комитет вместе с администрацией президента и Дмитрием Козаком подготовили закон о местном самоуправлении. Это практически единственный закон, проект которого обсуждался с выездом в регионы.

— Закон-то есть, но местного самоуправления в России нет!

— Объясню почему. Когда мы только писали закон, говорили, что без закона о финансовом обеспечении закон о местном самоуправлении работать не будет. Но, к сожалению, до сих пор нет закона о финансовом обеспечении работы местного самоуправления.

— Кто был противником закона о финансовом обеспечении?

— Министерство финансов во главе с Кудриным. Как-то они сумели убедить президента...

— Наверное, у них было одно обоснование — народ не готов к самоуправлению?

— Народ-то давно готов! Можно всю жизнь ходить по Красной площади и не знать, что за ее пределами тоже что-то есть... А там — вся Россия!

«Зависимость сенатора от губернатора — это очень плохо. Они ведь просят выбивать деньги для региона, а сенатор должен заниматься законотворчеством»

«РАЗГРАНИЧЕНИЕ ПОЛНОМОЧИЙ — ЭТО ВОПРОС НОМЕР ОДИН»

— Какие еще проблемы были в поле вашего зрения в Совете Федерации?

— Мы в своем комитете очень серьезно занимались разграничением полномочий. Это главный вопрос во взаимодействии субъекта Российской Федерации и федерального центра. Мы собрали десятки тысяч предложений со всех субъектов о том, какие полномочия они хотели бы взять на себя, много обсуждали. И до сих пор тема правильного распределения полномочий остается главной. То, что можно эффективно исполнять на местах, все надо отдать. Все, что в государственном масштабе, должно исполняться федеральным центром: оборона страны, общая система образования и здравоохранения. Считаю, разграничение полномочий — это вопрос номер один. Уже многое передали в субъекты, и я считаю, что это заслуга нашей команды, которая работала под моим руководством.

Еще я был родоначальником создания совета законодателей при Совете Федерации, через который мы пропускали все законы. Наш комитет был инициатором создания такой формы работы, как День субъекта России в Совете Федерации. Приезжали губернаторы, законодатели, представители различных структур, чтобы показать прогресс региона, его инновации. Цель была — чтобы все субъекты знали друг о друге, чтобы возникло взаимодействие между ними. Считаю, что я в Совете Федерации полезно поработал. Мне хотелось, чтобы субъекты тянулись в Совет Федерации, и это притяжение мы смогли сделать.

— Как вы считаете, в России должно быть отдельное ведомство по вопросам национальностей? Если да, то какие именно вопросы должны быть в его компетенции? (Ринат Шайдуллин)

— Считаю, что отдельное ведомство нужно. Когда я возглавлял комитет по вопросам федерации и региональной политики в Совете Федерации, национальные вопросы были в моей компетенции. Первое, что я сделал: собрал все национально-культурные автономии. Впервые за всю историю России! В Академии народного хозяйства собрались 1,2 тысячи представителей всех наций и религий, всем желающим дали возможность выступить. После этого создали координационный совет, а меня выбрали его председателем.

Я инициировал несколько писем президенту Медведеву о том, что надо создать отдельное министерство по делам национальностей. Нельзя эти вопросы прятать в министерство регионального развития или министерство культуры, рассовывать его полномочия по разным ведомствам. Мы богаты многообразием культур, мы сильны своей многонациональностью. Раз так, должен быть нормальный федеральный орган. Причем он должен быть заказчиком. Не просящим, а заказчиком! Это должен быть министр со статусом вице-премьера Российской Федерации. Человек, который мог бы любое министерство пригласить, мог бы координировать, чтобы решались задачи, связанные с межнациональными отношениями, и так, чтобы это видела каждая нация.

— Как вы считаете, член Совета Федерации должен избираться напрямую от народа?

— Надо законодательно поменять форму. Конечно, зависимость сенатора от губернатора — это очень плохо. Они ведь просят выбивать деньги для региона, а сенатор должен заниматься законотворчеством и с этой точки зрения защищать интересы своего субъекта. Но у этой медали есть вторая сторона: если член Совета Федерации изберется самостоятельно от народа, он не даст возможности командовать собой. Здесь надо найти какую-то золотую середину. Но все-таки избираться народом — это лучше.

«КОМБАТ» В ПЕРЕВОДЕ С АНГЛИЙСКОГО — БОЕВАЯ САМООБОРОНА

— Вы являетесь президентом федерации «Комбат самообороны России». Как вы туда пришли?

— «Комбат» в переводе с английского — это боевая самооборона. Это новый вид единоборств, ему всего 6 лет. Мы родоначальники: я и первый вице-президент федерации, четырехкратный чемпион мира по кикбоксингу и контактному карате Александр Соснин. Он со своими друзьями-спортсменами попросили меня помочь им создать федерацию. Я долго отказывался, но потом вспомнил свое детство — я тоже занимался борьбой. И взялся за это дело. За 2,5 года было зарегистрировано 53 региональных отделения федерации, сегодня у нас более 50 тысяч спортсменов.

— Кто финансирует федерацию?

— Мы сами и наши сторонники, а за обучение детей платят родители. У нас нет богатого спонсора, потому что не хотим иметь «карманную» федерацию.

— В чем ваша мотивация?

— Мне хотелось попробовать себя еще в одном виде деятельности. Хобби должно же быть.

— Может быть, вы создаете частную армию? У вас уже есть 50 тысяч бойцов!

— Какая еще армия?! Вы тут припишите мне, не знаю что... (смеется). Объясню. Когда люди занимаются только боксом, кикбоксингом или одним из видов борьбы, это однообразие может быстро наскучить. Молодежь хочет разнообразия. И когда мы это поняли, создали федерацию «Комбат самообороны России». Это смешение контактного карате, кикбоксинга, борьбы и бокса. И мы уже завоевали популярность. Недавно наши спортсмены в Италии приняли участие в чемпионате мира по «Комбат самообороне» и из 83 наград взяли 35 золотых и 20 серебряных медалей. Никто без медалей не остался! Сегодня уже 119 стран имеют такие федерации.

— В мире уже до вас этим занимались?

— Нет, по большому счету все началось с нас — и школа, и методика. Я даже формально являюсь президентом всемирной ассоциации «Комбат самообороны».

— Задача — стать олимпийским видом спорта?

— Пока нет. К олимпийским видам спорта особые требования. Наш вид спорта хорош именно тем, что он не травмоопасен. Ни один родитель не приведет своего ребенка, чтобы тот ходил с разбитым носом! У нас амуниция полностью защищает спортсмена, поэтому на тысячу боев бывают только элементарные травмы. Найдите хоть одну спортивную федерацию, где такой показатель по травмам!

Мы пытаемся воспитать у молодежи чувство патриотизма и нравственности. Считаю, только сильные люди могут отрегулировать вопросы нравственности. И люди должны уметь себя защищать, должны быть здоровыми. Люди, которые занимаются своим здоровьем, — это золотой фонд страны. Вот для этого мы работаем.

— В Татарстане есть федерация «Комбат самообороны»?

— В Казани есть, а в Челнах нет.

— Вы с бывшим мэром Василем Шайхразиевым собирались устраивать бои по комбат-самообороне летом на майдане. Этот план еще в силе? Вы не обсуждали с Наилем Магдеевым перспективы данного вида спорта в Челнах? (Ильсур)

— Мы договорились с Магдеевым, что сначала 13 - 14 декабря в Челнах проведем второй чемпионат России, на который приедут 500 спортсменов. Могли бы и тысячу борцов привезти, но тяжело их всех разместить в городе. Федерация «Комбат самообороны» — одна из самых массовых. У нас дети с 6 лет занимаются! У нас сегодня есть и профессиональная часть нашей федерации — «Комбат Ринг».

«Я не умею обижаться! Обижаться на того, кто сделал глупость, — это самому оказаться в глупцах...»

— Где находится штаб-квартира федерации?

— Она находится в Москве. Я половину месяца живу и работаю в Москве, половину — в Челнах. На одном месте закиснуть можно...

ФУТБОЛ ДЛЯ ЧЕЛНОВ — ЭТО ТРАДИЦИЯ

— Как считаете, футбольный клуб «КАМАЗ» должен быть в Челнах?

— Конечно! Думаю, что администрации города надо взяться за возрождение футбола, потому что для Челнов футбол — эта традиция. Считаю, что в течение полутора лет ФК «КАМАЗ» надо выйти в первую лигу, а потом замахнуться и на высшую.

— А кто должен содержать команду?

— Бизнесмены. Мы с Магдеевым говорили на эту тему — надо собрать бизнес-сообщество и сообща помочь клубу. Рустам Нургалиевич сказал, что поддержит реконструкцию стадиона, и обещал выделить миллионов 40 на поддержку клуба. Потерять наработанное — на это ума много не надо, а вот возродить — это дело непростое. Зато результат сразу скажется!

— Есть такие люди, которым вы никогда не пожмете руку? (Руслан Файзуллин)

— Нет таких людей, потому что я не умею обижаться! Обижаться на того, кто сделал глупость, — это самому оказаться в глупцах...

— Вы газету «БИЗНЕС Online» читаете?

— Конечно! Вы молодцы, и большое вам спасибо за это. Вы взяли «в оборот» очень многих. Думаю, с вами дружат и властные структуры, и бизнес, и интеллигенция. Люди, которые интересуются политикой, экономикой и социальными вопросами, к вам обращаются. «БИЗНЕС Online» — это серьезное издание, которое сегодня выходит на первый план в республике. У вас реакция очень быстрая. Вас и в Москве читают. Молодцы!

— Рафгат Закиевич, спасибо за интересный разговор! Для политика возраст у вас еще совсем молодой, поэтому ждем от вас новых инициатив.

— Если будут какие-то предложения, то я с удовольствием.

Читайте также: Рафгат Алтынбаев: «За действия Шаймиева я отвечать не могу. О каком бунте вообще может идти речь?!» Часть 1-я