«ДЕШЕВИЗНА ИДЕТ ЗА СЧЕТ БЕЗВКУСНЫХ ШТАМПОВ»

— В отличие от многих, вы часто играете с настоящей группой: гитары, барабаны, клавиши, баян. Да и сами на сцене за баян беретесь. Давно выступаете вживую?

— Первый раз еще в 2006 выступал причем с народным оркестром. Потом появился проект живых концертов «Барс-Медиа» «Яңа сулыш», когда было решено, что надо переходить на музыку без фонограммы. У меня музыканты пришли как раз оттуда. Сейчас состав такой: Тимур Хайрутдинов на барабанах, Айдар Валиев на баяне, Ильдар Субаев на басу, Тимур Ахметзянов на соло-гитаре, Юрий Федоров на клавишах.

Но это очень нерентабельно. На сегодняшний день у нас нет помещения для репетиций, оборудования, транспорта. Арендуешь все это — и получается нереальная сумма. Но мы как-то находим средства, меценатов. Ведь эстрада у нас пошлая. Смотришь на нее и думаешь: неужели это так и будет продолжаться? А ведь когда Шакиров работал, какие у них были ансамбли, аранжировки! Песни и сейчас есть вкусные. Дешевизна идет за счет безвкусных штампов.

— Так, значит, раньше деньги на музыкантов находились.

— Они же были при филармонии. И если Шакиров давал 100 концертов, он получал одну и ту же зарплату. И прожиточный минимум был другой. И отношение к артистам другое. Их было мало. Их на руках носили. Хотя артистам тяжело было. Я общался с Фаном Валиахметовым. Он вживую выдавал 23 песни за выступление. И так по три концерта в день. Сдохнуть же можно! Помню, я работал в 19-м концертном сезоне Салавата. Две недели плюс дополнительные выступления. Я его еще больше зауважал. Он работает только вживую. А я пел по полторы песни и уже уставал.

Сейчас, чтобы играть с группой, надо иметь свой театр песни. Но кого возьмешь на оклад? Молодежь теперь другая пошла. К тому же очень сложно запланировать концертный график с хорошей динамикой продаж.

— Надеюсь, когда-нибудь подниметесь настолько, что сможете позволить себе эту роскошь.

— Вот, красивое слово «роскошь». Да, можно, как всегда, выставлять на сцену «мебель» — людей, которые даже не умеют играть на инструментах. И не дай Бог народ скажет баянисту: сыграй! Пусть хотя бы баян правильно держит. Я же работаю не для того, чтобы заработать. Я работаю на имидж. Словно черный ворон среди прекрасных птиц. К тому же есть профессиональные музыканты, которые слушают западную музыку, умные люди, у которых все в порядке со вкусом. Вот Юрий Федоров — один из талантливейших аранжировщиков. Да, интеллигентная, вкусная музыка не всем по душе. Но, слава Аллаху, свой зритель у меня есть. Да и не стараюсь частить с концертами.

— А сколько у вас концертов в год?

— Не могу даже сказать, не считал. Но нормально. Без учета солянок. Там что: выскочил, пару песен спел, напомнил о себе.

— За пределами Татарстана как ваши опыты воспринимают?

— В Тюмени я делал живые концерты специально, чтобы сходу зарекомендовать себя. В этом году хочу, что называется, чисто под синтезатор попеть. И сравнить. Потому что тогда уже некоторые местные товарищи мне говорили: зачем столько народу таскаешь? Бери аппаратурщика, танцора и приезжай. А я думал: неужели наш народ не достоин большего?

«БАРС» ПЛЫВЕТ И РАБОТАЕТ, КАК ХОЧЕТ

— Вообще, в Татарстане, кажется, поют все.

— Да. Все, кому не лень. Кто считает, что может — берет и выходит на сцену. И никто не запретит. Нет худсоветов, нет ограничений. Как Салават говорил: «Татары очень душевный народ, но не всем же на сцену лезть!» Я рад, что окончил педагогический колледж, эти пять лет были самыми важными для меня как для музыканта. А певцом меня сделала Венера Ганиева. Она как бы мой тренер. Когда чувствую, что теряю форму — глаза в пол и иду к ней, а она гоняет меня до седьмого пота.

— Да, у вас история другая. Вы еще и в Государственном ансамбле фольклорной музыки РТ работали. Чему вас, кстати, научил Айдар Файзрахманов?

— Вообще, сначала со мной занимался его старший брат Марсель, когда я получал образование в Арском педагогическом училище. А это 9 класс, когда ребенок схватывает все плохое и хорошее как губка. Он мне не давал расслабляться, чтобы я не попал в дурную компанию, загружал по баяну, петь не давал, только упражнения, чтобы голос нормально развивался. Прошло пять лет, я познакомился с Айдаром абый. Он меня к себе пригласил в ансамбль. Это одна большая семья. Он никогда не приказывал. Потому что он сам набрал этот состав. Ему никто никого не впихивал. Он знает, кто, что и как думает. И там мой потенциал солиста, певца, артиста в целом раскрылся. Я приобрел колоссальный опыт. И сцены были не районные, а мировые. Гастроли по Финляндии в течение 10 дней по 7 городам. Австрия, Германия, Турция. Помню, День Стамбула, выходишь на сцену, начинаешь петь татарскую песню, и турки тебе аплодируют, практически ничего не понимая. Я второй раз такое удовольствие испытывал только на юбилейном концерте Ильхама Шакирова в Кремле.

Но я уже тогда понимал, что я в фольклорном стиле работать не буду.

— Но вы же пели народные песни...

— Да, мне было очень интересно там работать. И в этом году на сольном концерте в Казани я планирую совместить фолк и современную музыку, это звучит очень хорошо и интересно. Да что там, у меня будут даже элементы авангардной музыки. Потому что сейчас уже нельзя петь чистый фольклор и эстраду. Время идет вперед, приходится приспосабливаться.

— Как вы попали в «Барс-Медиа»?

— Я туда не старался попасть, меня пригласили. Многие ребята из ансамбля также уходили и до меня: Ильшат Валеев, Лейсан Гимаева... Мы ведь даже предлагали директору филармонии восстановить эстрадный отдел, сделать там студию. Но это было никому не надо. Я через три года в ансамбле понял, что мне скучно. Одно и то же каждый год. Чувствуется, что уже тормозишь в развитии. И появилась возможность заключить контракт. С Фаридом Таишевым у нас к тому времени сложились хорошие отношения, мы ведь почти земляки, часто пересекались на мероприятиях, где я пел. И он предложил зимой 2005 года контракт — мне и Ильшату. Ильшат сразу ушел. А Файзрахманов меня попросил: отработай полгода, у меня юбилейные концерты. И вся нагрузка Ильшатовская на меня перешла. Летом я ушел. В ноябре подписал контракт. В этом году будет 7 лет.

— Вы его обновляете?

— Появляются какие-то дополнительные положения. Подумаем, что там будет дальше.

— «Барс» в целом старается развиваться, догнать эпоху?

— Ну кого тут надо догонять? Это же почти монополия. Кто еще у нас занимается раскруткой звезд, вкладывается в них, хочет что-то заработать? Никакой конкуренции нет. «Барс» плывет и работает как хочет. Хотя и есть у него громкие проекты, такие как «Татар җыры», некоторые креативные «солянки». Я внимательно изучал его кухню. Есть у контрактов с «Барсом» хорошие и плохие стороны. Артист превращается в какого-то беззащитного, беспомощного ребенка. За него все делают. Одевают, покупают песни, организуют концерты, снимают клипы. А ему надо только петь. И вроде бы так и должно быть. Певец не должен думать о расходах и бизнес-планах. Целая компания на него работает. Но контракт — это трамплин. Сможешь ли ты потом полететь? Если ты сам не понял, как все работает, если не научился разбираться в доходах-расходах, ты пропал. Я сам поздно начал во все вникать. Только последние три года. Я начал задаваться вопросом: в чем их интерес? Как они зарабатывают? Начал вклиниваться в процессы, сам делать себе концерты, самостоятельно зарабатывать. Сейчас мы договорились, что я им просто отдаю проценты. По-моему, приемлемые условия. Может, кто-то и думает, что это кабала. Но вряд ли бы я без «Барса» вылез на свой уровень. Да, будь я 7 лет назад таким же самоуверенным и смелым, как сейчас, я бы контракт не подписал. Но зато ты свободный изнутри человек. И ты можешь петь и выдавать мелизмы.

«КТО ЗАНИМАЕТСЯ АРАНЖИРОВКОЙ, ДАВАЙТЕ РАБОТАТЬ»

— Совет можете давать молодым?

— Я был вначале довольно пугливым, боялся ходить на конкурсы, мол, а вдруг проиграю? Наверняка есть певцы лучше меня! Спасибо, что мне Всевышний помогал людьми. И я с ними до сих пор дружу. Так что совет: если кто-то говорит, что у вас талант, старайтесь этот талант показать. Есть «Барс-Медиа», есть ТНВ, есть центры, которые могут вас вытащить наверх. Но надо быть смелым. За это я, скажем, уважаю мишар. Они в любую щель смогут пролезть. А у нас чем талантливей, тем скромней. Нет, надо записываться, отдавать песни в нужные руки, участвовать в конкурсах. Это и опыт, и возможность показать себя. Не надо упускать шанс, не надо лежать всю молодость на кровати. К слову, и в «Барсе» если ты не работаешь, не показываешь продуктивность, рентабельность, востребованность, то просто «висишь».

— Ваши главные хиты написал отец — «Кыр казлары» и «Эзләмә син кабат очрашулар». Как вы отбираете треки?

— Да, когда я в 2001-м даже особо не задумывался о карьере, он мне показал песню и сказал: если будешь серьезным певцом, вытащи ее. А тут получилось наоборот, песня меня вытащила. А потом вторая вышла... Меня никто не может заставить что-то петь. Есть, конечно, взгляд продюсера. Он может сказать: а попробуй эту песню. А ты думаешь, почему бы и нет, может, я стал консервативен и зациклился. У меня есть песня «Тукта, вакыт» Расифа Габделганиева, он помощник прокурора. Я думал, это блатная песня. Потом послушал — и она меня прямо ошеломила. Вообще, я сначала слушаю слова, потом музыку. Песня — это мысль. Стихотворение, переданное через музыку, когда идет гармония слов и музыки. И если мурашки есть, значит, вещь хорошая. Иногда я, кстати, просто беру ноты и сам наигрываю предложенные песни.

— То есть некоторые песни вам казались рискованными?

— Я от мнения народа никогда не зависел. Тогда бы я должен бы был одни плясовые петь. Надо же воспитывать публику. У меня очень разные песни. И джаз есть, и танго. И если в зале 1 тысяча человек сидит — троим понравится.

— Сейчас, кажется, мало кто пишет себе самому...

— Ну почему, это тренд — автор-исполнитель! Фирдус Гимаев, Нияз Жалалов, Ринат Рахматуллин, Ильназ Бах. Вот у меня братишка красиво сочиняет. Я на него возлагаю большие надежды. И ему говорю: певцов много, а вот авторы, которые сами еще и аранжируют, сильно востребованы.

— Но материала хватает?

— Хватает. Да, говорят, много сейчас бестолковых песен. Но просто надо выбирать лучшее. Просто многие чуть ли не по альбому в день сочиняют. Что их привлекает с точки зрения прибыли, не знаю. Хотя некоторые песни и продаются тысяч за 30. Я хочу дать объявление: кто занимается аранжировкой — давайте работать. У меня по два года некоторые песни висят. Забываешь про них, автор тебе напоминает, ты думаешь, е-мое, кому я их отдал, где они? Студий хороший не хватает, надо за месяц забивать место. Думаю, надо съездить подучиться, чтобы самому записываться. Хотя сейчас и дома работают, потому на качество слушателям уже плевать.

— Вы пробовали себя и в рэпе. Многие помнят ваш дуэт с Шакуром.

— Это давно было. Я был молодой. Татарский рэп только поднимался (смеется). Да, татарский рэп — он как бразильский балет... Но, надо отдать должное, люди читают на родном языке. И у нас с Шакуром получился спонтанный некоммерческий проект. Ему была нужна мелодия на припев. Я на ходу по гармонии что-то придумал и напел. Все. Никто не напрягался. Чисто пацаны собрались и прикольнулись. Также я озвучивал мультфильмы. Типа «Питера Пэна». Дочке моей очень эти мультфильмы нравятся.

«РОДИТЕЛИ С ДЕТСТВА ДВИГАЛИ МЕНЯ В АРТИСТЫ»

— Насколько необычной вам самому кажется ваша карьера?

— Меня никогда не готовили на поступления на экономический или, скажем, химический факультет. Или чтобы я в колхозе работал. Хотя у меня мама — главный бухгалтер, а папа был главным инженером и только потом директором дома культуры. С трех с половиной лет, как стало понятно, что играю на гармошке, они меня двигали в артисты. Бабушка мне пела народные песни, а я рядом это наигрывал. Все мелизмы от нее пришли. В школе меня папа на все конкурсы возил. В 1996-м даже отправили на фестиваль тюркоязычной молодежи в Бургасе. По районам мы ездили, голосуя на дорогах, пешком по 10 километров ходили после концертов. С детства это мое. Все потихонечку идет и едет, Аллага шөкер.

— У вас большая семья, кто чем занимается?

— Все братья-сестры живут в Казани. Старшая сестра работает воспитательницей в детском садике. Старший брат — исполнительный директор в охранном предприятии, как и все мы, играет на баяне, поет. Отслужил в армии, занимался кикбоксингом (он кандидат в мастера спорта), скромный, но большой для меня пример. Средний брат окончил мехмат, работает в ICL. Видишь, скоро у нас разновидностей (смеется). Я в шоу-бизнесе. Братишка тоже подтягивается в этой области.

— На вас насмотрелся?

— У него, конечно, надо спросить. Но, думаю, это мое влияние. Помню, в конце 90-х мы собирались дома, поем, пляшем, играем. А он сидит и смотрит. Он у нас еще и родился беленький, с красным оттенком. А мы все черненькие. Мы прикалывались: мама, его подменили в роддоме, куда ты смотрела, как же — наш и не может играть на баяне? Но потом, когда я приезжал из Арска, вместо клуба сажал его с инструментом, ставил пальцы. Через полгода он ходил по деревне и играл «Руки вверх» и DJ Alligator. И девчонки-мальчишки рядом с ними ходили. У него музыкальный потенциал намного больше, чем у меня.