Булат Ибятов, Vegan Day: «Быть веганом – не значит есть одну лишь гречку»

Булат Ибятов

ОКАЗАЛОСЬ, ЧТО ОГРОМНОЕ КОЛИЧЕСТВО ВЕГЕТАРИАНЦЕВ В СРЕДЕ ВЗРОСЛЫХ ДЯДЕНЕК-ТЕТЕНЕК, КОТОРЫЕ НОСЯТ ШУБЫ, ОТРАЩИВАЮТ УСЫ И ЕЗДЯТ НА МАШИНАХ

— Булат, как к тебе пришла мысль открыть вегетарианский магазин Vegan Day? Довольно редкое для Казани явление...

— В октябре 2013 года я ехал домой из Москвы с пакетом веганских продуктов для себя и своих приятелей. И мне в голову пришла идея, что можно эти продукты возить не точечно, а привозить сразу для всех. Я открыл магазин с приятелем, он вскоре отписался, поняв, что это не его дело. Теперь со мной работает моя подруга Диана. У нас можно заказать соевые молочные продукты, колбасы, сосиски, злаки, конфеты, шоколад, снэки, орехи, каши и так далее. Доставка — либо самовывоз, либо курьер.

— Есть ли вообще какой-то вегетарианский бизнес в Казани?

— В нашем городе эта сфера молоденькая. И людей в бизнесе мало. Самым первым заявило о себе кафе «Говиндас», что на Ямашева, за торговым центром XL. Но оно религиозного толка. Многие туда потому и ходят. А многие его потому и избегают. Имеет смысл отметить нашего приятеля Андрея Полищука, который сделал магазин «Фруктовый мир». Он сыроед, продает в своем заведении фрукты, орехи, в том числе частично и наши товары. Также у нас были прямые конкуренты под названием Vegetown. Они попробовали начать бизнес, 2 - 3 месяца побарахтались и, к сожалению, закрылись. Есть еще плеяда йога-клубов и центров, где преподаватели точно мясо не едят. Они поддерживают наши начинания, выходят на связь, пытаются продавать наши продукты. Но я не стал бы в широком смысле слова называть их пропагандистами.

— Как ты раскрутился? Наверное, на этом не сделаешь миллионов, это, скорее, мировоззрение.

— До появления Vegan Day я думал, что большая часть неедящих мясо людей в Казани находятся в молодежной, субкультурной среде. Что это какие-то панки, хипстеры, музыканты, писатели, поэты. Оказалось, что их огромное количество в среде взрослых дяденек-тетенек, которые носят шубы, отращивают усы и ездят на машинах. Но тем не менее мяса не едят. Это было большим шоком. И не едят они мясо не из этических побуждений, а из-за здоровья. Оказалось, что в городе огромное количество так называемых сыроедов, которые являются строжайшими веганами, еду не готовят, а все едят в сыром виде — орешки да овощи. Когда мы запустили PR-акцию, магазин довольно быстро набрал обороты. За пару недель в сообществе «ВКонтакте» появилось больше тысячи подписчиков. При том что мы не проплачивали рекламу. Локального успеха мы добились. Абсолютно вся веганская общественность знает о нас, покупает товары, пишет, поздравляет, благодарит, встречается. Но количество таких людей в Казани не столь велико, чтобы магазин мог считаться успешным. Проект достиг точки окупаемости, но дальше дело пока не идет. Потому что, наверное, мы достигли потолка по количеству продаж.

— Есть какие-то мысли, как преодолеть застой?

— Мы видим, что по сравнению с остальными российскими регионами, Казань — город богатый. И люди, у которых есть лишние деньги, заинтересованы в экологичной, полезной пище. Наверное, имеет смысл делать акцент на такой продукции. Привозить не только веганскую, но и просто экологичную пищу. Это тренд, это очень модно.

Кронштадт, 2012 год

ВЕГАНСКАЯ ФАНАТИЧНОСТЬ — ПРИМЕТА ПОДРОСТКОВООГО ПЕРИОДА ЖИЗНИ

— А почему ты сам стал веганом? Насколько тебе было комфортно существовать в таком формате в России?

— Моя старшая родная сестра не ела мясо. Под влиянием ее авторитета в 17 - 18 лет я тоже перестал. Правда, она через пару лет к нему вернулась. А я вот остался. Живя в татарской семье, довольно сложно не есть мясо. Потому что все мамы, папы, бабушки, дедушки готовят здоровенные треугольники, пельмени, режут баранов. Конечно, были какие-то проблемы, схлысты с мамой, серьезные по первой поре. Потом все привыкли.

Что значит быть веганом? Это значит, что ты ешь практически одну только гречку. Овощи и фрукты — летом. И, разумеется, если ты подросток и полон жизненной силы, то хочешь чего-то повкуснее, какого-то разнообразия, ищешь особенные штуки. Всегда радовали времена поста, когда продавали какие-то пироги с капустой, яблоком, все это сметалось и тут же съедалось. Потом в пост стали появляться какие-то колбасы в различных «Эдельвейсах». И это было месяц в году.

Общаясь в Москве со столичными веганами, я стал узнавать, что есть продукты для веганов, соевая молочка, мясные изделия, начиная с котлет и колбас, заканчивая курицей с кожицей. Я стал это употреблять. По первой поре очень скучал по мясным изделями, котлетам, колбасам — всего этого очень хотелось. В Москве в этом плане был полный рай. Там целая сцена веганских магазинов, кафе, ресторанов, можно иметь полноценный веганский досуг без проблем. По возвращению в Казань я уже устал от этой псевдомясной еды, все-таки, когда ты долго мяса не ешь, ты устаешь не только от мяса, но и от продуктов, которые стараются им быть. Перестаешь покупать соевые продукты. И переходишь просто на морковку и капусту. Тем не менее время от времени хочется чего-то необычного, какую-нибудь колбасочку.

— А кем работал в Москве?

— Последний раз — барменом. В январе 2013-го я решил, что мне пора пожить в Петербурге. Это был странный месяц, без солнца, я просыпался с жуткими мешками под глазами, во сколько бы не ложился и не вставал. Поехал на выходные в Москву на панк-рок-фестиваль. Увидел, как мои приятели работают за барной стокой, ради интереса решил помочь, стал разливать напитки. И это занятие мне пришлось по духу. Вернулся в Петербург, понял, что тянет в Москву, нашел работу в T.G.I. Friday’s на Курской, взял сумку и уехал.

— Что ты сейчас не ешь?

Я года три был радикальным веганом, злым хардкор-стрейт-эйдж-веганом! А с недавних пор понял, что радикальность ни к чему хорошему не приводит. Снял ярлыки, ем все, что хочу. Но хочу-то я есть все веганское! Иногда хочется сыра или кефира. Можно и считать, что я не веган!

— Есть стереотип, что вегатарианцы всех презирают. Тебе такие попадались?

— По своему опыту могу сказать, что веганская фанатичность — примета подростковоого периода жизни. Если человек после 26 лет продолжает не есть мясо, то он по этому поводу успокаивается, перестает мучить весь мир, что он мяса не ест, а остальные едят. Такая максималистичность соотвествует любым взглядам подростка, будть он веган, фашист, антифашист. Он считает, что умнее всех и пытается переделать мир под себя. Я думаю, люди постарше понимают, что мир можно изменить только в себе. Кого-то лечить, читать мораль не имеет никакого смысла.

Группа Materique, выступление в China-Town-Cafe, лето 2013 года

ИЗ ПАНКА НЕВОЗМОЖНО ВЫРАСТИ

— Ты начал увлекаться панк-роком, когда он только стал популярным в России. Во что это превратилось сейчас? Ты из него вырос?

— Я попал в панк-рок с тем поколением, на долю которого выпало самое интересное. Только начиналось антифа-движение, движения за права животных, веганизм. Я все это впитывал с самого начала. Видел весь процесс, как панк-рок превращался из детского хобби в политизированное опасное движение. И могу сказать, что сейчас diy-панк-рок достиг такого уровня развития, когда не звезды типа Дмитрия Спирина из группы «Тараканы!», а простые парни типа меня могут ездить в туры по России, Европе, континентам, делать записи в лучшем качестве, издавать их в любых форматах. Сейчас и винилом никого не удивишь. Можно сделать абсолютно все.

Мои друзья, скинхэд-группа «Учитель труда» недавно вернулась из двухнедельного тура по Бразилии. Это большая победа для сцены в целом. Что касается меня, из панк-рока я не ушел. Это начинается с музыки и попадает во все сферы жизни: в кухню, гардероб, книжки, досуг, личную жизнь. Как сказал мой приятель из Кирова: из панка невозможно вырасти, в панке можно расти.

— Что такое быть панком сейчас и 10 лет назад?

Например, по сравнению с Москвой быть панком в Казани, наверное, никогда не было опасно. У нас тут не убивали, не резали. В 2003-м максимальная опасность состояла в том, что тебя могли в легкую избить гопники с Жилки. Сейчас быть панком — это безопасно, очень модно, даже респектабельно. Девочки любят твои татуировки, модные люди ценят твои New Balance. Я помню, что изначально посетителями панк-концертов были подростки вроде меня 14 - 15 лет. Сейчас там можно встретить и женатых людей, у которых растут дети. Конечно же, это влияет на внешний вид и на его мировоззрение.

— Интересно, как из простого советского ребенка вырастает панк?

— Родился я в Казани. Лет до 10 - 12 был самым обычным ребенком. А потом, видимо, начали происходить какие-то события в моей жизни, которые свидетельствовали о том, что я был слишком добрым мальчиком с большим сердцем. Ребят в школе мучили гопники, а я всегда старался им помочь, мальчиков этих бедных спасал, дрался за их честь. Собственно отсюда мои убеждения: мне жалко людей, животных, геев, измученных женщин, всем хочется помочь, чтобы всем было хорошо. А в 13 - 14 лет жутко увлекся музыкой, роком, разумеется. И тут понеслось — нашлись новые товарищи, жизнь изменилась навсегда. Жил я на Квартале, он был всегда напичкам гопниками. Мой внешний вид в начале нулевых их шокировал, а мне создавал проблемы. И мое сердце еще больше увеличивалось.

DIY-ИЗДАТЕЛЬСТВО НАЧИНАЕТСЯ С ТОГО, ЧТО У ТЕБЯ ПОЯВЛЯЕТСЯ ЗАПИСЬ, КОТОРУЮ НИКТО СЛУШАТЬ НЕ ХОЧЕТ

— Когда ты стал что-то делать на общественном уровне, скажем, играть музыку?

— Первая команда и командой-то не стала, существовала как бы в теории. Эту группу я собрал в 6 - 7 классе. Названия и песен у нее не было, только пара текстов, которые я писал на уроках. Рок-песни о рок-музыке. Очень максималисткое творчество. А первая настоящая группа появилась у меня в 9-м классе — называлась она «ДНИ». То есть «Дети Новейшей Истории». Я очень увлекался творчеством Шевчука, считал, что рокер должен быть политизированным, любить Родину, быть патриотом, пытался писать песни в подобном стиле. В музыке мы старалисть делать что-то странное, в духе Pink Floyd. Это группа просуществовала один год, мы репетировали в подростковом клубе «Рок-капелла», сами себе сделали концерт в родной школе — это, получается, был наш первый DIY-продукт (DIY, do it yourself — сделай это сам — прим. авт.). Распались в 2003-м, а через пару месяцев я попал уже в существующую группу «Споры». Они были центральной панк-группой Казани. Мы много покатались по городам, сами проводили концерты. В 2009-м распались. Наш гитарист Сережа ушел в известную панк-группу «Витамин Роста», два участника уехали в Москву. А я познакомился с новым поколением ребят из DIY-сообщества. Особенно близко начал общаться с юношей по имени Оскар, мы собрали группу Strange Rangers, поиграли полтора года, я получил диплом и уехал в Москву, потому что у меня там была девушка. Через год вернулся, сделал группу «Материк» со старыми друзьями, но она тоже закончила существование.

— Чем ты еще занимаешься?

— У меня есть свой самиздатовский лейбл Oops records. Обычно DIY-издательство начинается с того, что у тебя появляется запись, которую никто слушать не хочет, выпускать — тем более. И ничего не остается, как делать все своими силами.

Я сам начал в 2004 году — у «Спор» была никчемная демо-запись, которую я принес домой, напечатал 10 - 15 болванок, в Paint за полчаса сделал какую-то совершенно детскую обложку, ручкой нарисовал логотип, отксерокопировал, распечатал, порезал ножницами, упаковал, подписал маркером и принес на концерт на продажу. Через год у меня был уже свой лейбл Oops records, на котором я сейчас издаю локальную музыку, в основном, на дисках.

Все, что издавал Oops records — это либо мои группы, либо команды друзей, те, кто остался за бортом больших панк-лейблов. Это помощь и самому себе, и товарищам. Oops — их последнее убежище.

Кроме этого, с 2012 года я делаю музыкальный аудиоподкаст «Ямаяк», в котором ставлю совершенно разную музыку — стараюсь максимально расширять стилевой диапазон. На прошлой неделе, скажем, был выпуск, посвященный российскому хардкору начала нулевых, а на этой неделе выходит программа о музыке 60-х из Нью-Йорка.

— Как происходит распространение записей?

— Я все издаю по 500 штук, по-моему, это оптимальное количество — хватает на подарки, продажу, обмен, еще остается, чтобы долгие годы пылиться в углу комнаты. Издавал я и кассеты, но большая часть — на дисках, последний релиз — на виниле, семидюймовка моей группы Strange Rangers. Он был напечатан в Нью-Йорке. Так получилось, что у меня там появился приятель, который имел выходы на виниловый завод. Его услугами пользуется большое количество людей из СНГ. Там же выходили пластинки российской группы Kids of the Streets. Продал, правда, потрясающе мало. Штук 40. Какие-то ранние релизы хорошо уходили. У тех же «Спор» 500 штук продались за год, чему я был удивлен.

Кроме того, я распространяю по почте продукцию дружественных лейблов — и музыку, и одежду. В 2004 году я все деньги, которые мне давала мама на обеды, тратил на кассеты и диски, которые заказывал из Питера, Москвы, Кирова. Потом я отправил электронные письма знакомым музыкантам из групп «Все Стволы», «Супермаркет», «Ноги Винни-Пуха», лейблам Old Skool Kids, «Карма мира», сообщил, что готов помочь с распространением их работ в нашем регионе. Они с большим удовольствием согласились. Все, что имею с того — бесплатные диски в личную коллекцию.

Прага (Чехия), 2013 год

ТРИ ЛУЧШИХ ДНЯ В МОЕЙ ЖИЗНИ

— Чем ты еще увлекаешься помимо панк-рока и вегетарианства?

— Люблю путешествовать. В прошлом году ездил на гастроли с петербургской группой My Autumn. Начнем с того, что я поехал не в качестве музыканта, а как водитель. Довольно элементарно и банально все произошло, я был знаком с ребятами и они меня взяли с собой. Тур намечался на 30 дней, с посещением большинства стран Европы, начиная с Литвы и заканчивая Испанией и Францией. Это был мой первый большой выезд из страны. До этого я максимум на неделю отправлялся за рубеж. Каждый день был праздник — приезжашь в новый город, а то и страну.

Конечно, когда в одном вэне в течение месяца сидят 8 парней и воняет потом, могут случаться и ссоры. Но все шло свободно и легко. Мы проехали 14 стран, отыграли в 26, по-моему, городах, в том числе столичных, типа Вены, Барселоны, Праги и так далее. На 26-й день тура автобус сломался на самом юге Франции. Мы только выехали из Барселоны, двигали в Париж и на полпути автобус приказал долго жить. Мы вызвали эвакуатор из ближайшего города, он обошелся нам так дорого, что ушли все заработанные деньги. Приехали в маленький город во Франции на берегу моря Нарбонн. Была пятница, нас припарковали на стоянке в спальном районе. Объявили, что все ушли домой и займутся нами в понедельник, делайте, что хотите. Денег и еды практически не осталось. Пришлось ходить по полям, есть растущие там фрукты.

На следующей день мы узнали, что есть в центре города мастерская, котораяя действует в выходные. Дотолкали до центра машину, оставшуюся часть денег оставили там. И поняли, что ремонт автобуса продлится неделю. Это было невыгодно, оставалось всего четыре концерта впереди — в Париже, в Брюсселе, два концерта в Швеции — и домой. Стало ясно, что тур закончился.

Мы долго думали, что нам делать, как быть. Ребята решили, что вернутся обратно в Барселону, потусят пару дней, допьют напитки и полетят домой. Сначала я решил, что полечу с ними, а потом вспомнил, что ни разу не был в Берлине, а тут есть возможность доехать. И пошел на вокзал покупать билет. Денег у меня оставалось 80 или 100 евро. На вокзале я обнаружил, что билет стоит около 200 евро. А поехать туда очень хотелось. И я сделал одно из самых важнейших и храбрых решений в жизни. Решил поехать автостопом, не имея никакого опыта.

Пошел в спортивный магазин типа «Декатлона», потратил 50 евро на удобную обувь и рюкзак, сложил туда все самые необходимые вещи, оставил автобус на ремонте, вышел на трассу, вытянул большой палец руки. До Берлина добирался три дня, пересек всю Францию и почти всю Германию.

Испания, 2013 год

Это были потрясающие три дня, возможно, самые интересные в моей жизни. Я встретился с удивительными людьми. С автостопщиками из Франции и Португалии, которые, узнав, что я из России, читали мне наизусть отрывки из Толстого и Достоевского. Я наполнялся гордостью за Родину и понимал, что Россия что-то значит для европейцев. Познал всю доброту дальнобойщиков и всю злость немецких богатых автолюбителей, которые проезжали мимо и не только не тормозили, но еще и фыркали на таких, как я. Поселился я у своей знакомой, которая год назад пару дней пожила у меня в Казани. Провел четыре дня в Берлине посмотрел все, что следовало посмотреть. Вернулся домой...

— У тебя же оставалось 30 евро!

— Мне пришлось позвонить друзьям и попросить денег в долг. Получилось ровно на билет до Москвы. У меня не было работы, а так как тур обломался, я вернулся позже, чем должен был, без денег. Из комнаты моей меня выгнали. Вернулся бомжом. Осталось что-то около 200 рублей. Помню, стоял в день возвращения на Курской, где у меня была назначена встреча. Подошла женщина, сказала, что ей срочно надо ехать домой, на электричку она опоздала, ей нужно добавить 100 рублей на такси. И у меня осталось 100 рублей. Но правдами-неправдами я-таки доехал до Казани.

Стамбул (Турция), 2013 год

Я НЕ В ВОСТОРГЕ ОТ КАЗАНИ, ХОТЯ ЯВЛЯЮСЬ ЖУТКИМ ЕЕ ПАТРИОТОМ

— Каким ты себя видишь через 10 лет?

— Думаю, я буду более спокойным, устаканившимся человеком. Потому что во мне до сих пор кипит какая-то буря. Может, найду себе постоянное занятие. Последние 10 лет я меняю профессии, как перчатки, пытаюсь найти то, что полюблю. Буду такой же бритый, в панк-рок-футболке и потертых старых кедах, с очень спокойными добрыми глазами и совершенное спокойным голосом.

— Давай пройдемся по впечатлениям: последнее религиозное заведение, концерт и диск.

— Я очень люблю различные храмы. В Петербурге полтора месяца назад был в церкви, недалеко от Новой Голландии, слушал произведения Бетховена. Неделю назад был на концерте московской группы The Retuses, даже приобрел компакт-диск. А релиз — это кассета исполнителя из города Томск по имени Хамло. Он играет в трэш-кор-проекте Pizza Killers, довольно неинтересной. А сам Хамло сделал сольный проект, очень душевный, грустный.

— Любишь ли ты Казань?

— Честно говоря, этот город привлекает меня большей частью тем, что он мне родной, что здесь живут родители, родственники, друзья, рядом школа, где я учился, улицы, по которым ходил, везде воспоминания. Этим город мне нравится. Но я не в восторге от него, хотя являюсь жутким его патриотом. Такое вот противоречие.