Метафора всего татарского народа

Когда в эти дни мусульманский мир всецело проникнут благочестивой атмосферой священного Рамазана, в Национальной библиотеке Татарстана состоялся показ фильма «Исәнмесез?» («Живы ли вы?»). В нем без купюр и какого бы то ни было политеса показаны татары в довольно-таки неприглядном свете. Они не только жалкие трусы, но и любители выпить водку, которую охотно заливают внутрь сразу после домашнего молитвенного маджлиса, стоило только мулле выйти за порог. Что это? Провокация? Издевательство? Стеб? Нет. Это предельно честный разговор, который предложил зрителям создатель картины Ильдар Ягафаров, о том, что значит быть татарином и на каком фундаменте мы должны строить будущее своей нации. Картина дает совершенно нетривиальный ответ на поставленный вопрос и по-настоящему задевает за живое. Нужно признать: режиссер мастерски справился с поставленной перед собой непростой творческой задачей.

Фильм рассказывает историю заинского травматолога Тимерлана (Инсаф Фахрутдинов), старшего брата в большой семье Исламовых и фактического ее главы. Он болезненно переживает свой принудительный выход на пенсию и пытается освоиться в новых для себя реалиях. Однако вскоре ему становится не до личных переживаний: муж одной из его сестер, летчик Гена (Рамиль Минханов), оказывается на грани жизни и смерти: у него обнаружили смертельную болезнь. Тимерлан, по началу неприязненно относившийся к свояку (тот был из кряшен), берется помочь родственнику, которого может спасти только дорогостоящая операция в Германии. Главный герой пытается собрать деньги внутри семьи, но все оказалось тщетно. Тогда он продает свой дом, что вызывает полное непонимание у его близких, не принявших столь безрассудную жертву. В результате главный герой остается совершенно один: от него уходит жена, с ним порывает сын, а затем он и вовсе попадает в тюремные застенки.

На примере этой семьи, которая, безусловно, является метафорой всего татарского народа, Ягафаров размышляет о татарской нации. Он ставит вопрос о том, что есть татарскость и в чем заключается рецепт нашего самосбережения. В фильме то и дело звучат диалоги о татарском языке, истории татар, наших национальных чертах.

Вообще, фильм начинается со сцены, в которой один чеченский мальчик произносит фразу: «Если я не буду знать чеченский язык, меня дед просто убьет». Подобное начало, несомненно, введенное с целью обозначить узловой вопрос татарской национальной жизни, поначалу настраивает зрителя на привычную колею: что в фильме будет провозглашен давно уже ставший ритуальным тезис о важности сохранения татарского языка. Вот, мол, посмотрите, как чеченцы ревностно относятся к родной речи, а что же мы? В ту же копилку можно отнести и сабантуйный столб с татарскими ичижными сапожками и вышитыми полотенцами, который стал афишным символом всей картины. Но не тут-то было!

Ягафаров совершенно не намерен в очередной раз запускать заезженную пластинку со «старыми песнями о главном». Тема языка им обозначена не как лейтмотив картины, а просто как стартовая точка, отталкиваясь от которой, нужно двигаться дальше в поисках национальной идеи. Неспроста в картине показано, как хоронят самого старого жителя села семьи Исламовых, который всю жизнь посвятил делу сохранения и защиты татарского языка. В переводе с кинематографического это означает, что режиссер хоронит повестку с татарским языком, он как бы говорит, что это уже перевернутая страница, наше прошлое (потому, собственно, и самый старый житель деревни), на смену должно прийти нечто новое.

Мотив поиска новизны обыгран и через имена героев. Так, на место Тимерлана в больнице приходит молодой врач по имени Тимур. Тимерлан и Тимур, по сути, одно и то же имя, но Тимур звучит современнее.

Безусловно, ислам является частью культурного кода татар. Но Ягафаров предельно реалистично смотрит на наш народ и прекрасно осознает ту мизерную роль, которую сегодня де-факто религия играет в его жизни «Безусловно, ислам является частью культурного кода татар. Но Ягафаров предельно реалистично смотрит на наш народ и прекрасно осознает ту мизерную роль, которую сегодня де-факто религия играет в его жизни»

Религиозный компонент окончательно снимается с повестки национального вопроса

Выносится за скобки и ислам. Безусловно, ислам является частью культурного кода татар. Но Ягафаров предельно реалистично смотрит на наш народ и прекрасно осознает ту мизерную роль, которую сегодня де-факто религия играет в его жизни. Ислам скорее является знаменем отдельных идеологов, чем реальным фактором, влияющим на повседневность большинства татар. Распитие водки после молитвенного маджлиса как нельзя лучше отображает истинное положение вещей.

По большому счету ислам, если говорить в масштабах всего народа, сохранил у татар лишь декоративно-символическое значение. Эту мысль Ягафаров подчеркивает снова через символизм имен: герои носят фамилию Исламовых, а второго брата семьи зовут Муслим (Фариль Вафиев). Это весьма тонкий символ: действительно, ислам остался для многих татар лишь отпечатком в их именах и фамилиях. Это просто эхо прошлого. И не более того.

В данном контексте совершенно логично, что главный герой спасает не просто татарина — этнического мусульманина, а кряшена. Другими словами, религиозный компонент окончательно снимается с повестки национального вопроса. Режиссер ищет более широкую рамку для него.

В этой связи можно отметить, что герой Ягафарова сильно контрастирует с Бибинур из одноименного фильма. В обоих картинах показаны, по сути, праведники: Тамерлан жертвует всем, что имел ради ближнего, а Бибинур всю жизнь провела в аскезе, воспитывая чужое дитя. При этом оба фильма отвечают на вопрос, что значит быть татарином и как сохранить нашу нацию. Бибинур дает стандартный ответ: нужно беречь язык и религию (напомню, что второй главный герой картины — мальчик, не знавший татарского языка, — в конце начинает говорить по-татарски и становится муэдзином мечети). Однако Ягафаров идет дальше.

Сильной стороной смыслового посыла картины является и то, что Ягафаров выходит из контекста исторических обид и поиска виноватых «Сильной стороной смыслового посыла картины является и то, что Ягафаров выходит из контекста исторических обид и поиска виноватых»

Картина вселяет надежду не только по содержанию

Итак, если не язык и не религия, тогда что нас спасет? Ответ режиссера звучит так: взаимовыручка.

Тимерлан жертвует всем ради члена своей семьи, он кладет на ее алтарь всю свою жизнь. В конечном итоге Гена все равно умер. Но жертва Тимерлана оказалась не напрасной. Она спасла самих Исламовых от разобщенности и морального разложения: из равнодушных людей, давно ставших друг другу чужими, они снова становятся дружной сплоченной семьей, прочно стоящей на нравственном фундаменте семейных ценностей.

Конечно, Тимерлан — это экранный герой, который живет гиперболой. И вряд ли режиссер имеет в виду, что каждый из нас должен продать дом ради соплеменника. Он доносит другую мысль: татары смогут выжить и сохраниться лишь тогда, когда перестанут топить самих себя, но, напротив, научатся поддерживать и помогать друг другу. В этом кроется наше спасение от ассимиляции и исчезновения. В этом должна состоять наша национальная идея, которая, если разобраться, в итоге сохранит и язык, и традиции, и нас самих как носителей национального самосознания.

Сильной стороной смыслового посыла картины является и то, что Ягафаров выходит из контекста исторических обид и поиска виноватых. Месседж фильма строится на том, что татарам нужно действовать самим, прямо сейчас, на том уровне и участке, который им доступен, а не уповать на государство или что-то еще в этом роде. Мы сами ответственны за свою судьбу. Нам и брать в руки бразды своего будущего. А для этого нужно не отворачиваться от своих, а искать возможности для того, чтобы быть им полезными. В конечном итоге такая отзывчивость бумерангом добра вернется и к нам самим. У Ягафарова эта мысль показана предельно мощно. В финальной сцене фильма невозможно сдержать слез.

Конечно, картина не без огрехов. При желании там есть к чему придраться и по части сценария, и по другим моментам. Да и сам режиссер, по собственному признанию, прекрасно видит имеющиеся недочеты. Но, честно говоря, все они теряют значимость, когда сюжет достигает кульминации. В пиковой точке зритель переживает настолько сильный катарсис, что режиссеру можно простить любые недостатки. А ведь ценность искусства определяется именно этим — силой переживаемых чувств.

Картина вселяет надежду не только по содержанию. Она показывает, что татарстанские режиссеры способны создавать большое кино. Жаль только, что подобные работы появляются нечасто. Их появление — скорее исключение, чем правило и запланированная производственная статистика. А ведь кинематограф — важнейшее направление искусства, которое имеет фундаментальное значение для национального самосознания. Мы много средств вкладываем в Сабантуи и прочие праздники, которые по-своему также важны, но степень их влияния на людей несоизмеримо меньше, чем кинематограф. Сейчас, когда крупные международные игроки ушли с российского кинорынка, мы получаем уникальный исторический шанс поддержать национальное кино, дабы оно не просто выживало где-то на периферии национальной жизни, а стало бы по-настоящему мощным фактором сплочения татарского народа и его устремленности в будущее.