«Если бы не эти мальчишки, туда отправился бы кто-то другой. И возможно, это вы»

Диляра Насурлаева, мама одного из офицеров именного татарстанского батальона «Батыр», созданного в прошлом году, с сыном Фото предоставлено Дилярой Насурлаевой

«Еще не успев принять участие в боевых действиях, парни оказались в госпитале»

— Диляра, мне рассказывали, что у вас кто-то из родных служит в зоне СВО. А кто?

— Сын. Он ранее служил в Росгвардии. Прошел там срочную службу и потом решил остаться по контракту. Прослужил два года. Потом уволился в звании прапорщика, был командиром отделения. Как только началась СВО, стал намекать, что хочет пойти туда. Но, как мать, я, конечно же, всячески отговаривала его.

— Сколько ему лет?

— 26. Он еще совсем молод, но уже офицер. Уже там, на СВО, получил звание лейтенанта. Командир взвода. На первом боевом задании временно был назначен исполняющим обязанности командира роты в связи с ранением предыдущего командира.

— Он ушел добровольцем?

— Хотел сначала добровольцем. Но ребята посоветовали ему подписать контракт. Он заключил контракт в именном батальоне «Батыр».

— В прошлом году, получается.

— Да, в сентябре они ушли, и вот с тех пор отдает долг Родине.

«Как только началась СВО, стал намекать, что хочет пойти туда. Но, как мать, я, конечно же, всячески отговаривала его» Фото предоставлено Дилярой Насурлаевой

— Вы его отговаривали?

— Конечно. Мне, как и любой матери, было очень страшно отпускать сына на войну. В первый раз, когда он объявил о том, что собирает документы, и твердо решил, что уходит, мы с супругом разубеждали его как могли. И он не подписал контракт. Но, видимо, это решение так твердо закрепилось в его голове, что, выждав момент, пока мы с семьей уедем в другой город, он все-таки заключил контракт и объявил об этом уже за пару дней до отъезда. Он специально не хотел расстраивать меня, чтобы я не плакала.

— Но, видимо, все равно плакали.

— Да, конечно. Первый месяц плакала не переставая. Еще и плохие новости совсем выбили из колеи. Дело в том, что в первый же день по приезде он получил ранение. Противник атаковал колонну, и много ребят тогда получили серьезные ранения и увечья. То есть, еще не успев принять участие в боевых действиях, парни оказались в госпитале, в том числе и мой сын.

— Серьезно его ранили?

— Да, ранения были серьезными. Множественные осколки по всему телу: руки, ноги, позвоночник, шея… Пролежал в госпитале. Осколки на тот момент не стали вытаскивать, сказали, что нет угрозы жизни. Но со временем его начали мучать боли в спине и шее. Одна рука стала сильно ныть и неметь. Видимо, осколки задевали нерв и были перебиты сухожилия. Но больше всего меня беспокоил осколок в шее. Говорят же, что у мамы есть особое чувство предвидения, когда что-то касается ее дитяти. Я настояла на обследовании и не ошиблась. Осколок в шее начал двигаться и направляется к сонной артерии. Ему была назначена операция. Вероятнее всего, проводиться она будет в Москве, в НИИ имени Бурденко.

«Парни рассказали нам, что в этом лагере были проблемы с лекарствами, прямо острая нехватка медикаментов. Вот тогда я приняла для себя решение, что надо действовать» Фото предоставлено Дилярой Насурлаевой

«В моменте был большой поток раненых, медикаменты быстро заканчивались»

— Так, получается, это сентябрь 2024-го. Госпиталь. Ранение. Вы что делаете в этот момент?

— Попав в госпиталь, сын связался со мной. Остальные бойцы также стали связываться с родными. Это даже не госпиталь, а палаточный лагерь, как они сами его называют, перевалочный пункт. Сразу после эвакуации бойцов везут в такие лагеря, там им оказывают первую помощь, и какое-то время они проводят там. В последующем их начинают уже распределять по госпиталям.

Парни рассказали нам, что в этом лагере были проблемы с лекарствами, прямо острая нехватка медикаментов. Вот тогда я приняла для себя решение, что надо действовать. Можно было бесконечно сидеть и плакать, но этим мы ребятам не поможем. Надо было начинать помогать.

— А чего в госпитале не хватало?

— Многого. Так как в моменте был большой поток раненых, медикаменты быстро заканчивались. Надо было пополнять запасы. А у нас тут тогда уже были созданы беседы для родных и близких батальона. Я стала открывать сборы на медикаменты. Закупили необходимое и отправили парням.

«Я стала открывать сборы на медикаменты. Закупили необходимое и отправили парням» Фото предоставлено Дилярой Насурлаевой

— И большая первая отправка была?

— Примерно 10 коробок медикаментов мы собрали тогда, начиная от нефопама и заканчивая противовирусными. Там было все. Особенно требовались гемостатические губки и бинты, потому что обычные не справлялись со своими задачами — сложные ранения.

«Мы покупали все сухое и непортящееся: какие-то вафли, печенье, батончики злаковые там нарасхват всегда. Ребятки попадали там в разные ситуации» Фото предоставлено Дилярой Насурлаевой

— Как родилась идея создать отдельный телеграм-канал под сборы «Батыру»?

— У нас уже был свой закрытый чат с родственниками ребят. Но это прямо очень узкий круг людей, одним нам было не потянуть заявки. Решили, что нужно поискать других неравнодушных, вдруг кто откликнется. Решили создать именно канал, чтобы в него могли вступать уже не только близкие, но и люди со стороны, кто хотел бы чем-то помочь. Вот через канал мы уже стали собирать и отправлять посылки побольше, не только медикаменты.

Со временем мы начали закупать уже и другие нужные парням вещи. Отправляли эвакуационные тележки, носилки, антидроновые одеяла и плащи, закупили ребятам дрон и ретранслятор, маскировочные сети, одежду и обувь, укомплектованные аптечки, рабочий инвентарь, амуницию, колеса и шины, запчасти к автомобилям и многое-многое другое. О продуктах питания я уж не говорю — по 100 коробок отправляли. Когда пацаны на БЗ (боевое задание — прим. ред.) — это всегда только сухой паек. Мы покупали все сухое и непортящееся: какие-то вафли, печенье, батончики злаковые там нарасхват всегда. Ребятки попадали там в разные ситуации.

«Со временем мы стали закупать уже и другие нужные парням вещи» Фото предоставлено Дилярой Насурлаевой

«Ты встретишь там самых близких друзей. Ты их никогда не забудешь…»

— Не совсем понял один момент: как и зачем конкретно вы все это отправляли, когда ваш сын по ранению уже был в госпитале?

— Там были другие бойцы. Душа болит за каждого парнишку. Сын, пролежав в госпитале, вернулся же обратно. Пробыв некоторое время на ПВД (пункт временной дислокации — прим. ред.), он вернулся снова на боевое задание, к своим ребятам. Там в общей сложности они пробыли почти два месяца. Затем откатились, и пришел приказ идти на следующее боевое задание.

— Сразу после ранения?

— Тогда просто не было возможности для передышки.

— Но вы же сказали, что его отправляют на операцию.

— Это уже сейчас… Он прошел обследование, и врачи велели срочно оперироваться.

Сын Диляры Насурлаевой с Леней Фото предоставлено Дилярой Насурлаевой

— Учитывая эту его самоотверженность, с которой отправлялся на боевое задание сразу после ранения… Даже после операции, наверное, намерен вернуться на фронт?

— Они иначе и не могут. Он когда приехал в госпиталь — там лежат его ребята, из его роты, и они, как узнали, все его ждали. Стоит на стойке, оформляется, а ему медсестра говорит: «Так это вы, что ли? Уже человек 10 подходили, спрашивали, не заехал ли еще».

Знаете, ребята там очень дружные. Нам очень повезло. У нас такая рота… Прямо очень хорошие пацаны. У меня сын сам по себе такой серьезный. К выбору друзей всегда довольно строго подходил. То есть если друг, то один. Если компания — не больше 5–6 человек. Не любит вечеринки… В общем, серьезный парень. Когда он уходил, я ему еще говорила: «Знаешь, ты встретишь там самых близких друзей. Ты их никогда не забудешь».

Так и произошло. Они сначала в Самаре были. Там он познакомился с парнишкой 19 лет, Леней. Как-то они так сблизились, постоянно на связи — прямо друзья-друзья. Всегда вместе, поддерживали друг друга во всем. Пока сын лежал в госпитале, Леонид ушел на боевое задание. И сын жутко переживал за него. Когда после госпиталя он уже собирался на БЗ, написал Лене: «Жди, братан, скоро буду!» Но судьба распорядилась иначе… Он погиб в тот день, когда мой сын был в пути к ним. Сыну до последнего не говорили, чтобы добрался спокойно, не тревожился. Но вот так, Леня погиб. Он из Дагестана сам. Мне сын еще говорит потом: «Мам, первое, что я сделаю, когда закончится СВО, — поеду к Лене и обязательно его навещу…» Здорово, что они такие сплоченные все там.

«Знаете, ребята там очень дружные. Нам очень повезло. У нас такая рота… Прямо очень хорошие пацаны» Фото предоставлено Дилярой Насурлаевой

«Мы обращались с просьбой к Ильсуру Раисовичу о предоставлении помещения. И буквально за пару дней нам выделили»

— Боевое братство — это особый феномен, который лишь немногие могут понять. А как вы здесь объединились?

— Мама одного из бойцов в самом начале, как сформировался батальон, создала группу для родных бойцов. Всех нас объединила общая цель.

— Как вы работаете?

— Мы получаем заявку от командования на наш канал. И начинаем потихоньку ее закрывать. Сначала спрашиваем у бойцов, что нужно закрыть в первую очередь, что прямо сейчас необходимо. Ребята отписываются, и мы открываем сбор на определенную позицию. К примеру, в этот раз парни попросили начать с генераторов. Генераторы — это же еще и их связь. Не будет их — не станет возможности связаться по рациям. Также остро необходимы пауэрбанки. Из средств защиты: бронежилеты и каски, часто нужна облегченная тактическая обувь.

Понятно, что сами мы не можем осилить и закрыть всю заявку, поэтому составляем письма и отправляем по организациям, администрациям города, просим помощи у мэрии.

«Мы получаем заявку от командования на наш канал. И начинаем потихоньку ее закрывать»
Фото предоставлено Дилярой Насурлаевой

— Я посмотрел последнюю заявку от «Батыра». Там довольно внушительный список необходимого, который, если честно, гуманитарным группам-«десятитысячникам» сложно потянуть. Не представляю, как вы будете с этим справляться без спонсоров.

— Мы просим помочь со сбором по возможности. Не все позиции сразу, а хотя бы часть или какую-то отдельную позицию. К примеру, одна организация возьмет пару пунктов, другая еще несколько… И так, по чуть-чуть, мы сможем закрыть запрос полностью.

— А кто может помочь, например, с позицией «100 комплектов раций»?

— По рациям мы обращались в аппарат исполкома города и к мэру Казани. В первом запросе, который нам присылали, было энное количество раций, антидроновых плащей и много дорогостоящих позиций, которые мы сами бы не смогли закрыть. Руководитель аппарата исполкома Булат Рафаилович [Алеев] попросил отметить в нашем запросе пункты, которые мы не потянем. Мы отметили. И нам их помогли закрыть.

Также мы обращались с просьбой к Ильсуру Раисовичу [Метшину] о предоставлении нам помещения. В кратчайшие сроки — буквально за пару дней — нам выделили помещение. Огромную роль сыграла в этом администрация Вахитовского и Приволжского районов, за что им огромная благодарность. «Метроэлектротранс» в здании электродепо выделил нам кабинет для работы. За что и предприятию также огромная благодарность.

«Непосредственно перед отправкой мы все делим на пять рот, упаковываем и отправляем. Делим все поровну, чтобы всем досталось, стараемся никого не обделить» Фото предоставлено Дилярой Насурлаевой

— Зачем вам помещение?

— Для приема и складирования гуманитарной помощи. Непосредственно перед отправкой мы все делим на пять рот, упаковываем и отправляем. Делим все поровну, чтобы всем досталось, стараемся никого не обделить.

— Отправляете как?

— Через благотворительный фонд «За мирное небо» Тимура Эткеева. Он нам очень мощно помогает. Если им на склад привозят какие-то необходимые бойцам вещи и у них это в избытке, то он сам или его правая рука Олечка звонит или пишет нам: «Диляра, у нас есть то и то, пригодится ли вашим?» С Тимуром и его командой мы идем рука об руку с самого начала.

«Для нас, конечно, в идеале бы иметь свой транспорт. Мы обращались с этим вопросом к мэру, просили выделить нам автомобиль, «газельку», но пока тишина. Видимо, пока нет возможности» Фото предоставлено Дилярой Насурлаевой

— С другими коллегами по цеху контактируете, взаимодействуете?

— Конечно. Отправляли свою гуманитарку и с Юрием Андреевичем Суворовым, союзом десантников РТ. Бывают случаи, когда ребятам надо отправить что-то очень срочно. Тогда мы, волонтеры, связываемся друг с другом и ищем, кто едет в ближайшие дни. И с ними уже отправляем груз. К Юрию Андреевичу часто обращаемся и за советами, он человек мудрый и опытный, всегда подскажет правильное решение.

Для нас, конечно, в идеале бы иметь свой транспорт. Мы обращались с этим вопросом к мэру, просили выделить нам автомобиль, «газельку», но пока тишина. Видимо, пока нет возможности.

— А кто ездить будет на ней?

— Там, кажется, выделяют и водителей тоже, если от мэрии.

— Вроде бы они и сами нанимают их.

— Либо будем нанимать, не знаю. Пока, в принципе, ребята нас выручают. Тимур нам не отказывает никогда. Уже даже специально под нас резервируют половину «газельки», для «Батыра».

«В последний раз мы отправили около 200 коробок с одеждой, едой, медикаментами» Фото предоставлено Дилярой Насурлаевой

«Собрали 200 тысяч. Это был наш самый большой сбор на тот момент»

— Что вы вообще отправляете?

— Одежду, полное обмундирование. Мы отправляли дрон-доставщик. Эвакуационные тележки. Еда, медикаменты — все, что нужно.

— А что-то специфическое и необычное просили?

— Сухарики. Самые обычные домашние сухари, причем очень много. Они там едят галеты в основном. Хлеба очень мало, он портится. Поэтому просят сухари. Они объемные, но легкие.

— Насколько большие у вас отправки? Как часто отправляете?

— Раз в месяц. В последний раз мы отправили около 200 коробок с одеждой, едой, медикаментами. Плюс там были колеса, запчасти, которые мальчишки просили. Причем оригинальные. Потому что в интернете они сами покупали и несколько раз уже обжигались — те быстро выходили из строя.

— 200 коробок — это довольно много… На какую сумму тогда у вас был сбор?

— Помимо сбора, это ведь и личные посылки, родные еще что-то от себя отправляют.

— Хорошо, но если говорить о сборах?

— Ну вот на дрон мы делали сбор. Собрали 200 тысяч. Это был наш самый большой сбор на тот момент, три месяца назад. Сейчас у нас сбор на генераторы. За неделю мы его еще не закрыли, но на два генератора по 40 тысяч каждый уже собрали. Всего в заявке попросили 9 генераторов. Есть к чему еще стремиться, работаем дальше.

«Помимо сбора, это ведь и личные посылки, родные еще что-то от себя отправляют» Фото предоставлено Дилярой Насурлаевой

«В идеале было бы объединить все гуманитарные сообщества в одно целое»

— А в телеграм-канале в основном мамы, жены и родные бойцов?

— Включая тех, кто просто неравнодушен. Их друзья, знакомые. О нашей группе еще мало кто знает.

— Я был в их числе до сегодняшнего дня. Страшно иногда представить, а сколько еще вокруг вот таких групп.

— Их очень много. Но не все на виду. У нас, к примеру, в Бавлах есть сестра одного нашего бойца, которая создала в собственном доме цех по плетению маскировочных сетей и шитью антидроновых одеял и плащей. Поначалу она сама пробовала отправлять через своих волонтеров, но приключился неприятный инцидент с их грузом, после которого она решила не рисковать больше, а отправлять все с нами. Говорит, что так надежнее и она точно уверена, что груз придет по назначению.

— А вы сами с мошенниками или недобросовестными «коллегами» встречались?

— Нет. На мошенников я еще не попадала и думаю, что не попаду. Но слышу много о недобросовестных «товарищах». Как-то неприятно и печально это все… Из-за таких персонажей теряется доверие к людям, которые делают это от души и от всего сердца. По мне, так в идеале было бы объединить все гуманитарные сообщества в одно целое и делать все сообща. Цель у нас у всех одна — это помощь и поддержка наших бойцов.

— Сейчас предпринята попытка — создан корсовет.

— С Юрием Андреевичем во главе.

— Да. Насколько я понял, ваша заявка сейчас и по многим другим сообществам гуляет. Собирают всем миром то есть.

— Да, действительно, нашу заявку пытаемся закрыть всем миром. Как вы ранее правильно заметили, заявка действительно большая и сумма внушительная. Поэтому просим помощи и у своих коллег.

— Я в такие моменты задаюсь вопросом, как бы дубляжа не произошло. Когда, условно, все собирают только на одно, самое простое.

— Обычно дубляжа не бывает. Мы с коллегами на связи, каждый скидывает, какую позицию получилось закрыть.

«Когда узнали, что у меня ушел сын на СВО, многие из моего окружения начали отзываться. Потому что знали, кто я, есть доверие, знали, что не с улицы пришел человек» Фото предоставлено Дилярой Насурлаевой

«Ребята тоже не роботы»

— Вы сказали, что пишете письма в разные организации с просьбой о помощи. А были ли случаи, когда кто-то отказывал? Кто-то хоть раз футболил?

— Нет, такого не было, еще ни разу. Обычно просто не отвечают. Обидно, но ладно. Бывает другое: простые люди спрашивают: «Да зачем вы этим занимаетесь? Это все государство должно предоставлять. Да зачем вы вообще лезете?»

— И что вы отвечаете?

— Обычно просто молчу. Если прямо донимают, то отвечаю: вместо того чтобы такое говорить, лучше бы что-то полезное сделали, сами бы чем-то помогли. Благодаря нашим ребятам мы же сейчас все живы, спокойно вот так по улице можем пройтись. Если бы не эти мальчишки, туда отправился бы кто-то другой. И кто знает, возможно, и вы тоже.

Обиднее всего, когда говорят молодые люди. Особенно когда они понимают, о чем говорят, и знают, что там происходит, но включают дурака и несут чушь, будто бы оправдывая свое поведение здесь, в мирной жизни. Ведь многим из нашей молодежи глубоко наплевать на то, что происходит там. Они спокойно и беззаботно проживают свою жизнь, тусуются по кабакам, ночным клубам, совершают деяния, караемые законом… Я не говорю обо всех, есть молодые люди, которые, так же как и мы, переживают и даже по возможности помогают парням на фронте. Но их, к сожалению, очень мало. Некоторые еще говорят: «Не надо было идти, их же никто туда не заставлял ехать». Я говорю: «Хорошо, контрактники — это их выбор, они сами ушли. Но даже если он контрактник, он ведь не побоялся идти, принял такое сложное решение, значит, внутри у него есть стержень, стержень настоящего мужчины. А мобилизованные ребята? Они бы тоже с удовольствием здесь с вами тусовались. У них не было выбора, но они сейчас там. Не станет этих парней — пойдете вы».

— Жестко.

— Но это реалии. Ребята тоже не роботы. Каждый сам делает свой выбор.

— А вы кем сами работаете?

— У меня студия красоты.

— Удивительно, но не в первый раз слышу о том, чтобы владелицы небольших салонов красоты начинали заниматься гуманитаркой.

— Если уж на то пошло, благотворительностью я занимаюсь с 2007 года. Дело в том, что у меня три сына. Средний сын — инвалид с детства, у него сложная форма эпилепсии. На данный момент инвалид I группы. Долгое время мы лечили сына в России, но, к сожалению, требовалась сложнейшая операция на головной мозг. В РФ тогда эти операции еще не проводились, и мы приняли решение везти сына в Германию. Операция была дорогостоящая, сами мы бы ее не осилили. Я создала тогда группу, открыли сбор. За время сбора познакомилась с тысячами неравнодушных людей и волонтеров разных благотворительных организаций. Сбор закрыли быстро, съездили на операцию.

Мы вернулись, и меня после этого не отпустило. После поездки я решила, что буду помогать таким же детям, как он. И с 2007 года я занималась сбором средств на лечение тяжело больных деток. Но, к сожалению, в какой-то момент из-за состояния здоровья сына пришлось отойти от сборов. Нужно было заниматься своим ребенком. Одной операцией мы не ограничились, всего за 20 лет жизни ему было проведено четыре операции на голову. Но друзья, занимающиеся благотворительностью, у меня остались. Поэтому, когда узнали, что у меня ушел сын на СВО, многие из моего окружения начали отзываться. Потому что знали, кто я, есть доверие, знали, что не с улицы пришел человек.

И знаете, сейчас очень много моих знакомых мамочек с детьми-инвалидами помогают нашим бойцам. У меня есть группа в WhatsApp* и «Телеграме». В WhatsApp* как раз в основном такие мамы. Они очень отзывчивые. Всегда придут на помощь, не задавая лишних вопросов.

— Почему?

— Потому что люди, имеющие особенных деток, всю свою жизнь живут в трудностях, преодолевают болезнь своих детей вместе с ними. Они обладают каким-то другим содержимым, у них другое сердце, душа, в которых нет жестокости и безразличия. Такие люди знают, что такое боль. Поэтому когда большинство «особенных» мамочек узнали о том, что ребятам на СВО требуется помощь, не задумываясь, стали откликаться.