Александр Виноградов: «Может ли государство забрать деньги со вкладов?»

Люди, деньги и государства

Уже около месяца не утихает шум относительно вновь проявившихся опасений по поводу возможного изъятия вкладов со стороны государства. Дело дошло до того, что появилась официальная публикация на эту тему. Был задан вопрос: «Может ли государство забрать деньги со вкладов, чтобы финансировать экономику в наше непростое время?» Был дан ответ: «Это бессмыслица. Эти деньги и так уже работают в экономике […]». Затем, впрочем, было странное рассуждение о том, что из этих денег выдаются кредиты, что не так, но в эту тему — формирования денег в современной экономике — мы сейчас углубляться не будем. Важно другое, а именно — формулировка вопроса и ответа. И вопрос не был: «Точно ли государство не наложит лапу на наши вклады на горизонте года-двух?» — и ответ не был: «Нет, не наложит, ни в коем случае». Именно это и задает тему для данной заметки — исторический экскурс в различные денежные реформы в хронологическом порядке. Не все, конечно же, их было и больше.

Картина художника Эрнеста Лисснера «Медный бунт в Москве 1662 года»  Фото: © Валентин Черединцев, РИА «Новости»

Медный бунт

«В те времена укромные, теперь — почти былинные», как пел Владимир Высоцкий, а именно — в 1662 году, произошли события, позже названные Медным бунтом. Причиной его был рост цен и сопутствующее недовольство жителей Московского царства, а он, в свою очередь, был вызван желанием государства где-то как-то добыть еще денег для выполнения собственных обязательств (кто сказал «дефицит бюджета»?) Собственно, в качестве «реальных потребительских» денег тогда по стране ходили копейки и полушки, и чеканились они из привозимого из Европы серебра — увы, со своим серебром в России всегда было туго. На эти сложности (кто сказал currency board?) наложилась война с Польшей, которая велась с 1654 года, она же Русский потоп в польской историографии.

Замысел был прост как рукоять топора, автором его стал царский окольничий Федор Ртищев. Он предложил чеканить копейки из меди, указом приравняв его по стоимости к серебряным. С учетом того, что медь была примерно в 60 раз дешевле серебра, выгода для государства представлялась просто огромной. И дело пошло: народ поначалу ухватился за эти новые деньги, но вскоре выяснилось, что казна платит жалованье и оплачивает госзакупки медью, но в качестве налоговых сборов и таможенных пошлин принимает исключительно серебро, и за серебро торгует с Европой (кто сказал «двухконтурная финансовая система»?). Медная копейка стала стремительно дешеветь. От 1 к 1 она быстро дошла до 1 к 2, затем — до 1 к 3. Это и обернулось бунтом, люди пошли с челобитной с требованием снижения цен и податей. Кончилось это плохо — «повесили со 150 человек, а остальным всем был указ, пытали и жгли». Разумеется, медякам это не помогло: курс дошел до 1 к 12, брать их никто не хотел, и лишь тогда всемилостивый государь изволил свернуть денежную реформу. Медяки же казна согласилась принять обратно — по курсу 1 к 20, который только ухудшался и дошел до 1 к 100. В общем, государство оказалась в выигрыше, ведь благонравные и добропорядочные жители щедро с ним поделились деньгами, что было не в первый раз и не в последний.

«Ограбление» по-американски

Перейдем к историям, более близким по хронологии. Следующий такт, о котором нельзя не вспомнить, — это, конечно же, «американское ограбление» 1933 года по указу №6102. В течение неполного месяца все находящиеся на территории США физические и юридические лица (включая иностранцев) должны были обменять все имеющееся у них золото в монетах и слитках, а также номинированные в золоте ценные бумаги по фиксированному курсу $20,66 за тройскую унцию. Кара за невыполнение указа была довольно жесткой, хоть и не до смертной казни, но штраф в $10 тыс. либо тюремное заключение на срок до 10 лет тоже не подарок. Ну а после конфискации курс установили в $35 за тройскую унцию, правда, купить золото по такой цене было нельзя, поскольку курс расчетный.

Отдельно стоит отметить, что имело место большое количество судебных дел относительно выполнения обязательств, принятых до принятия указа, включая сюда даже и относительно государственных обязательств, номинированных в золоте. Указ предписывал расплачиваться бумажными баксами, и все судебные решения поддерживали его, хотя, формально говоря, такое деяние есть нарушение государством своих обязательств, опять же не в первый раз и не в последний. Оборот бумаг, номинированных в золоте, был восстановлен лишь в 1964 году.

Денежная реформа 1961 года Фото: © Алексей Бойцов, РИА «Новости»

Денежные реформы 1947 и 1961 годов в России

Следующие истории — вновь российские, точнее, советские, о денежных реформах 1947 и 1961 годов.

С первой было все достаточно просто. Люди вытащили войну на своем горбу, своими жизнями и в условиях высоких налогов и принудительных займов. Но государство решило, что денег у людей все равно остается слишком много относительно товарного наполнения экономики, и организовало эту реформу. По ней наличность обменивалась на новые деньги в соотношении 1 к 10, вклады до 3 тыс. рублей (зарплата за 2–6 месяцев в среднем по стране) сохранялись полностью, вклады от 3 тыс. до 10 тыс. рублей худели на треть, от вкладов выше 10 тыс. рублей оставалась половина. Была также осуществлена переоценка государственных обязательств: облигации массовых займов обменивались на облигации нового займа в соотношении 3:1, облигации свободно реализуемого займа 1938 года — в соотношении 5:1.

Сохранить реформу в тайне не удалось. Она была намечена на декабрь 1947 года, но уже с лета того года люди, которые были в курсе надвигающихся рисков, начали избавляться от денег. Кто-то яростно закупал предметы роскоши, кто-то прогуливал их с женщинами в кабаках, кто-то размазывал вклады тонким слоем по друзьям и знакомым, за доляху малую. Параллельно государство придерживало товары, в 1946 году кратно повысив на них «пайковые» цены, при этом после реформы цены на некоторые виды товаров были снижены, что подавалось как забота о советском трудящемся, и товары выбрасывались на рынок. По итогам же реформы выяснилось, что с конфискационным характером перебрали и ограбленное население просто не в состоянии потребить даже имеющуюся товарную массу, поэтому цены снижались еще неоднократно, за что современные сталинисты не устают Иосифа Сталина прославлять. С другой стороны, в 1948 году правительство также приняло ряд постановлений об увеличении тарифов за коммунально-бытовые услуги, почтовые услуги и услуги связи, транспортных тарифов, а также платы за содержание детей в детских садах. «Было надо — и цены снижали», — ровно из той же песни Высоцкого.

Следующая реформа, прошедшая в 1961 году, наоборот, широко рекламировалась. Формально там никаких конфискаций не было, от купюр, цен и зарплат «отрезали ненужный нуль», и не более того. Но эта реформа, очевидно, сопровождалась укреплением рубля к доллару США, и оно было не в 10 раз, а чуть более чем вчетверо. Дореформенных рублей за доллар давали четыре штуки, т. е. курс должен был укрепиться до 40 копеек за доллар, но новый курс был объявлен на уровне 90 копеек за доллар с соответствующим уменьшением формального золотого содержания рубля. Иначе говоря, в пересчете в «мировых деньгах» была осуществлена управляемая девальвация советского рубля примерно в 2,25 раза, и делалось это для поддержки советского экспорта нефти, дабы она могла утвердить свое место на рынке, чтобы в страну шла валютная выручка. Итогом реформы стал резкий рост цен на импорт сообразно девальвации, да и, что неудивительно, цены за пределами государственных магазинов упали не в 10 раз, а в 3–4 в лучшем случае.

Отдельно стоит отметить, что ровно в это архитекторы реформы и целились. Как писал в записке на имя Никиты Хрущева первый зампред правления Госбанка СССР Владимир Геращенко (да, отец и сын Геращенко десятилетиями рулили главным банком страны — кто сказал «глубинное государство»?): «Необходимо иметь в виду, что прямое повышение курса американского доллара могло бы вызвать нежелательные для нас отклики и сравнения в иностранной буржуазной прессе. По-иному будет обстоять дело, если мы изменим масштаб цен, проведем деноминацию и одновременно изменим курс нового рубля, выпущенного в обращение, по сравнению с валютами капиталистических стран». Выглядит это воистину прекрасно, очень государственнически и невероятно патриотично.

«Крупнейший банк Кипра, Cyprus Popular Bank, он же Laiki, в 2013 году вляпался в капитальный кассовый разрыв, запросил помощи, но спасать его не стали» Фото: © imago stock& people / www.globallookpress.com

Кипрский «секвестр»

Наконец, финальная история на сегодня — это Кипр образца кризиса 2013 года. Крупнейший местный банк, Cyprus Popular Bank, он же Laiki, вляпался в капитальный кассовый разрыв, запросил помощи, но спасать его не стали. Решение принималось на уровне Евросоюза, даже не Кипра, и заключалось оно в том, что вклады размером до 100 тыс. евро сохраняются, равно как и суммы в пределах этого лимита для вкладов большего размера. Ну а все, что выше, — 62,5% суммы списывается с концами, а 37,5% конвертируется в акции банка. Вот так, просто и со вкусом. Есть гипотеза, что такое решение было, по крайней мере частично, связано с тем, что в нем размещалось много денег российских уважаемых людей и «побрить» их было вполне безопасно. Стоит также отметить, что дорожка на Кипр была проторена еще в 80-е годы прошлого века, через Кипр активно работал СССР, и деньги там не сказать что все были полностью прозрачными, что вполне соответствовало тогда статусу острова — оффшору с британским правом.

Итак, история повторяется, и повторяется неоднократно. На этом этапе нельзя не вспомнить вопрос генезиса государства как такового и теорию кочевого и стационарного бандитов Мансура Олсона. Проще говоря, если государству, точнее, его элитам, что-то надо будет, то оно сделает так, как надо ему, и никому другому.

Попробует по крайней мере.