Олег Кармунин: «Для многих артистов, живущих в России, Shaman – это зашквар»

Олег Кармунин: «90 процентов музыкантов дико жалеют о том, что уехали из России» Фото: vk.com/karmunin_port

«Это скорее ошибка выжившего»

— Олег, каким был 2024 год для мира российской популярной музыки?

— Как бы грустно ни звучало, но мировые санкции по отношению к России ударили сильно: ушли музыкальные площадки, сюда никто не приезжает, здесь невозможно нормально послушать новые иностранные релизы, значительная часть больших музыкантов уехала и растерялась, а другую половину тут отменили. Все это очень сильно разорвало музыкальный рынок. И в 2024 году усилилось ощущение, что нам мало есть что послушать, некуда сходить. Если концерты и проводятся, то это именно какие-то ретроградские истории: «Симфонический „Сектор Газа“» или «Лучшие хиты из иностранных фильмов», «Хиты из фильма «Брат-2» в виде каверов группы «Би-2».

Я вспоминаю фестиваль Kubana в 2013 году, где выступали Korn, System of a Down, Red Hot Chili Peppers, и тогда никто не кричал: «Посмотрите, какое чудо! Как классно, что к нам приезжают иностранцы!» И вот сегодня, если посмотреть на афишу какого-нибудь музыкального фестиваля, видно, что у нас больших звезд, которые собирают стадионы, по пальцам пересчитать: Сергей Жуков, Баста и еще парочка артистов.

Конечно, это придает грустный вайб нашей музыкальной индустрии, потому что в такой стране, как Россия, где живет 140 с лишним миллионов человек, количество выступающих, дающих концерты, выпускающих альбомы, звучащих звезд должно быть в 5 раз больше, чем есть сейчас. Конечно, подобное нельзя назвать деградацией музыкальной сцены, есть люди, которые держатся, но это скорее ошибка выжившего.

— Дальше будет только хуже?

— Если бы я являлся спортивным обозревателем, мне было бы легче это объяснить. При помощи санкций российский спорт практически уничтожен. Профессиональные спортсмены, которые всю жизнь посвятили спорту, испытывают очень тяжелое чувство, потому что им просто негде участвовать, кроме российских соревнований. Они не могут выступать ни на чемпионатах мира, ни на Олимпийских играх. В итоге люди бросают карьеру и уходят из спорта.

У музыкантов примерно то же самое. Совсем другое дело, если ты российская группа и выступаешь на фестивале следом за System of a Down или постоянно находишься в контакте с мировой индустрией, а не сидишь у себя в деревне (такое состояние музыки было в нашей стране, когда веками люди что-то сочиняли в сельской местности).

Сейчас мир глобален, ты должен находиться в контексте, ездить за границу, выступать там, с тобой должны делиться новыми веяниями — все это должно происходить в коннекте. Вся популярная музыка XX века так и двигалась, когда одно перетекает в другое. Что-то брали из Африки, что-то — из Азии, переделывали это в Европе и Америке, и так получались новые жанры музыки, так мир двигался вперед. И не было в истории музыки XX века, что какая-то закрытая страна сидит и сочиняет что-то, а потом все выясняют, что, оказывается, всё это время в ней писали нечто гениальное. Поэтому, естественно, наша музыкальная индустрия начинает все меньше и меньше производить оригинальный продукт.

Если подводить какие-то итоги года, то я не могу сказать, что 2024 год запомнился чем-то, кроме отношений наших артистов со своими корнями. Все обращаются сейчас к фолк-музыке, начинают ностальгировать по 1980−1990-м, у нас это доходит уже до трясучки. У нас нет никаких новых трендов, событий, имен, которые могли бы запомниться. Я не знаю, кого можно было бы назвать героем 2024 года, чтобы его и массовый зритель воспринял как героя, и музыкальное сообщество. Такого человека, кажется, не появилось — и это тоже большой знак времени.

«Баста везде. Он уже совершенно не рэпер, играет приятную музыку для отдыха, душевную, практически как шансонье» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Если судить по концертным успехам, то среди самых востребованных артистов выделяется Баста, собирающий стадионы. В Казани на его выступление пришли 25 тысяч человек.

— Таких артистов несколько. Еще, мне кажется, Егор Крид сейчас может собрать большие площадки. Сергей Жуков ездит со стадионными концертами, но это все равно герои прошлого, за исключением Егора, хотя и он далеко не новый персонаж. Но Баста с Жуковым, конечно, уже старички в нашем шоу-бизнесе, они в жюри везде отсидели и на уровне дедов учат молодых артистов, как и что делать. Я совершенно не против, это замечательно, что у людей есть такой талант и большая аудитория. Просто мне кажется, что таких артистов, повторю, должно быть в 5 раз больше.

То, что люди ходят на Басту, понятно. Им нужно как-то провести вечер, и больших интересных концертов в целом проводится не очень много. А тут приезжает Баста — классное событие для Казани и ты туда идешь скорее просто на имя, потому что Баста везде. Он уже совершенно не рэпер, играет приятную музыку для отдыха, душевную, практически как шансонье.

«Ни на одном концерте еще не плакала, но Баста…»

— А у музыкантов-релокантов есть творческие прорывы? Кажется, что там, за редким исключением в виде Монеточки*, тоже потерян пульс времени.

— Там разные ребята, двигаются они по-своему. Лучше всех дела, конечно, у Монеточки*, которая как раз вне политики залетела в тренды с песней «Селфхарм». Люди не воспринимают ее музыку как какое-то политическое высказывание. А те, кто сделал ставку на политическое, проиграли. И мне кажется, что 90 процентов музыкантов дико жалеют о том, что уехали из России.

Для нас это грустно тоже, потому что с чего у нас не выступает Монеточка*, «Би-2»? С группой «Сплин» что у нас произошло? Они вроде ничего не говорили, был Саша Васильев, который выступал на многих государственных концертах, а теперь оказался в Литве. В общем, размотало людей. Это грустно прежде всего для российской музыкальной индустрии. Я думаю, что у нас многие бы с удовольствием сходили в России на концерт Монеточки*. Эти люди ведь ничего особенно плохого и не сделали, а все переросло в клубок чуть ли не взаимной ненависти. Рушатся пути назад, пропала последняя возможность простить друг друга и вернуть все как было, так как люди уже слишком много наговорили.

«Глюкоза промоутирует себя как наш ответ американской певице Charli XCX, все это выглядит как большая новость для России» Фото: © Екатерина Чеснокова, РИА «Новости»

«Я вижу, как понемногу гаснет критическое восприятие у людей»

— При этом, слушая молодых артистов, чувствуешь, что они не всегда отрезаны от развития музыки в мире, наоборот, наблюдают и перенимают.

— Если говорить о новом, то это скорее группировка вайперов: Kai Angel (Дмитрий Ицков) и 9mice (Сергей Дмитриев), которые все свое промо делают на том, что живут в Штатах и привозят свежий звук при помощи стримингов в Россию. И я, кстати, все чаще обращаю внимание, что зарубежье сейчас стало для артистов очень важной частью промо. Многие начали ездить в Японию, потому что там иена обвалилась и стало дико дешево. Целый пул артистов начинают там снимать клипы, делать обложки из фотографий японских улиц.

О Париже многие поют, потому что снова заиграло ощущение зарубежья, другой культуры, которая находится далеко от России, куда просто так самолеты не летают. Это напоминает в каком-то смысле даже альбом группы «Кар-Мэн» «Вокруг света», когда они путешествовали по всем городам мира и пели о них.

Почему-то считается (и наши слушатели это прекрасно покупают), что одна фотография в чужом городе, не российском, уже дарит ощущение какой-то свежести от музыканта. Но на самом деле это же не так. От подобного попахивает провинциальностью. Нужно что-то новое еще и в самой музыке делать — этого уже у нас не происходит. Если раньше группа «Молчат дома» фотографировала для своей музыки бруталистское советское здание, то теперь, наоборот, российский музыкант едет в другие страны, чтобы впечатлить российского слушателя иностранщиной, воздухом другого государства, хотя эти люди делают вид, что несут знамя какой-то новой музыки.

Неожиданно таким музыкантом стала и певица Глюкоза, превратившаяся в вайпер-девочку. Она просто наняла себе крутейших музыкальных продюсеров, композиторов, дизайнеров. Никита Забелин начал писать ей музыку, стилисты ее переодели, она изменила имидж и показала средний палец Максиму Фадееву — видимо, для этого все и делалось. Теперь она промоутирует себя как наш ответ американской певице Charli XCX, все это выглядит как большая новость для России.

Людям этого вполне достаточно, потому что у нас низкий порог критики. Наш сегодняшний слушатель очень добрый и весьма легко все воспринимает. Поэтому если Глюкоза говорит, что теперь она самая модная певица, то ей верят. Я вижу, как понемногу гаснет критическое восприятие у людей, у них становится все меньше и меньше претензий. И уже можно выдавать за новые жанры и новую моду абсолютно заурядные произведения, просто прикрываясь фотками из-за границы или модным дизайном.

— Об этом задумывается музыкальная российская критика и как она сама меняется?

— Мне кажется, как таковой критики у нас нет. Я стал в последнее время обращать внимание, что все так называемое музыкальное обозрение (в «Телеграме», о YouTube вообще молчу) находится в абсолютном состоянии good vibes — все рассказывают просто о хорошем. Я безумно уважаю Колю Редькина, я с ним лично знаком, но обратите внимание на его блог. Каждый пост — это нечто замечательное. Он говорит о том, какой прекрасный альбом выпустила певица Рушана, или вспоминает, какие классные песни писал Константин Меладзе или Максим Фадеев: «Помните, это было хорошо… и сейчас хорошо», — такой посыл. И многие музыкальные блогеры переняли такой стиль.

А, например, Владимир Полупанов в газете «Московский комсомолец» в 1990-е жутко критиковал всех артистов. Тогда, может быть, и не нужно было набрасываться на кабаре-дуэт «Академия», потому что они были замечательными, тем не менее существовала и программа «Акулы пера», где люди просто мочили артистов. Сейчас же из музыкальной критики пропало слово «критика», теперь это просто музыкальное обозревание. Лично я человек в целом негативный, и у меня другая журналистская школа. Я привык к тому, что журналист должен рассказывать о проблемных вещах, в каждом высказывании должна быть какая-то драма. Сейчас институция музыкальной критики претерпела значительные изменения. Может быть, это связано с потреблением, возможно, народу действительно перестало быть интересно, что не так с музыкой, и они решили потреблять, получать удовольствие. Кто-то слушает Shaman’а, кто-то — Монеточку*.

На это, мне кажется, еще влияет распространение больших компаний, которые фактически заполонили музыкальную сцену в России: «Яндекс», Сбербанк, «МТС Музыка», «ВКонтакте». Сами их пиар-технологии не предусматривают никакого негатива. Когда компания «ВКонтакте» промоутирует релиз, она же не может сделать такое в негативном ключе — и музыкальные обозреватели получают улыбчивые пресс-релизы.

Этот мир излучает отличное настроение и позитив, это и есть мир новой российской музыки, которая делается при помощи корпораций, продвигающих ее. На тебя валится это море позитива, ты в нем утопаешь, но в какой-то момент привыкаешь — и тебе становится хорошо.

«Женя Трофимов — это и есть новый герой рок-музыки, и он смог стать знаменитым именно при помощи рилсов» Фото: © Алексей Филиппов, РИА «Новости»

«А, там же звучало вот это говнище!»

— Как российская музыка сегодня представлена в мировом пространстве?

— Меня уже перестали удивлять эти новости провинциальных СМИ наподобие: «Московский музыкальный критик похвалил группу из Сургута». Люди в маленьких городах обращают внимание на то, что кто-то из Москвы что-то там пукнул про их город. То же самое происходит в России по отношению ко всему миру. В тренды залетает что угодно и когда угодно. «Сигма Бой» (песня юных российских блогеров Betsy и Марии Янковской — прим. ред.) же не залетела в тренды как песня из России. Она завирусилась просто как прикольный трек.

Да, даже российские песни выпускаются на мировых площадках, потому что есть агрегаторы, которые это делают. Но нет большого повода такому радоваться, потому что нормального взаимодействия между индустриями почти нет. Кому-то это удается, как группе Slaughter to Prevail. Она выступает в Америке, но не педалирует эту «русскость», просто у них классная метал-музыка с прикольным имиджем.

Сейчас артисты лишний раз стараются не говорить, что они из России, потому что мало ли — могут прийти сумасшедшие активисты и начать тебя банить. Я знаю много таких загубленных судеб. Например, Яна Кедрина (Kedr Livanski) значительную часть своей карьеры построила именно там. Прямо с первого альбома она выпускалась в Штатах, гастролировала, не вылезая из иностранных поездок. И как только все недавние события начались, карьера Яны, по сути, закончилась. Она вернулась в Россию, но здесь ей как будто нет места, потому что Кедрина всегда делала упор именно на иностранную карьеру. Но сейчас ее яростно отменяют, а западные площадки, на которых она пыталась выступать, спамят жалобами и бойкотируют.

— Вы писали, что Россия в музыкальном плане стала походить на закрытую Японию…

— Япония в этом плане вообще уникальная страна. Она сама сделала себе эти санкции. Если вы захотите послушать японскую музыку на площадках типа Spotify, то не сможете этого сделать, потому что их песни просто не отгружаются в другой мир и доступны только в их государстве. Обратный пример — соседняя от Японии Южная Корея, которая как раз преуспела в продаже своей музыки, и сейчас все говорят о феномене k-pop, о том, что эта музыка покорила весь мир своей технологичностью, подходом, странностью и, может быть, фриковатостью, начиная с Gangnam Style, продолжая BTS и дальше. У этого появилась целая индустрия, рестораны корейского стритфуда открываются в Москве, везде играет музыка k-pop.

Это пример плотного влияния индустрии, подразумевающей пиар всей страны: от кухни до музыки и подхода к жизни. Они придумали упаковку для продажи своего государства, с помощью k-pop реализуют нам свои суши, роллы, косметику, напитки — и это работает. Ты ешь их лапшу и воспринимаешь Южную Корею как страну с интересной культурой. Вот это и есть настоящее развитие.

Сравните население России и Южной Кореи. Представьте, какое влияние должно быть у российской музыки, если считать количество жителей нашего государства в соотношении с Южной Кореей, насколько великой должна быть российская культура и музыка. Представьте себе русскую пирожковую, куда заходят жители Барселоны, Мадрида, Рима, а там на огромных телеэкранах, пока тебе готовят борщ, щи или какие-нибудь посикунчики, играет Shaman или Егор Крид. В этом плане нужно обращать внимание именно на победителей, на тех, кто преуспел в пиаре своей страны, собственной культуры. И это как раз Южная Корея.

— Другой мировой тренд — тиктокизация музыки, когда артисты становятся известными по одной завирусившейся строчке, структура песен меняется — они начинаются сразу с припева, чтобы удержать внимание слушателя. На ваш взгляд, это бесповоротно изменит музыкальную индустрию или просто останется в ее истории приметой времени?

— Я не вижу ничего нового в том, что так происходит. Всегда у людей были хиты и не хиты. И нет ничего страшного в том, что финальная хитовая песня, которую всегда ждут на концертах, переросла в 30-секундный отрывок. Наоборот, чем больше у нас есть институтов популяризации музыки, тем лучше. Система рекомендаций, которая есть в тик-токах и рилсах, как раз очень хорошо развивает музыкальную индустрию. У нас появляются новые герои, как Женя Трофимов из «Комнаты культуры». Замечательный человек, просто новый Саша Васильев или Илья Лагутенко. Если бы наступили другие времена, он был бы на всех обложках модных журналов. Женя Трофимов — это и есть новый герой рок-музыки, и он смог стать знаменитым именно при помощи рилсов.

Есть люди, которые действительно решают, что нужно писать песни под формат коротких роликов. У них, как правило, получается полная ерунда. Я тоже вижу, как губятся карьеры у таких артистов, но они сами дураки: у них случайная песня залетела, и они пытаются в этой случайности увидеть какой-то сценарий и повторить свой успех.

«То же самое с группой Жукова. Сегодня люди, лишенные возможности закупать на иностранных ресурсах музыку, вынуждены обращаться именно к нашей старине и по-новому исследовать поп-индустрию» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Что думаете о феномене ретроспективы по десятилетиям? В 2017 году все скучали по 2007-му, сейчас ностальгируют по 2017-му. Можно в этом увидеть и другую связь: в том же 2017 году был всплеск новых русских исполнителей. Ждем 2027-й?

— У нас в конце концов все перерастает в ретроманию. Мы погрязли в этих старых временах и постоянно ностальгируем о том, что было раньше. В нашей стране нормальные люди со вкусом ненавидели группу «Руки Вверх!» и «Комбинацию», а слушали прелестную музыку вроде Джорджа Майкла или Майкла Джексона, в крайнем случае Ваниллу Айса.

Кстати, посмотрите любой российский фильм до 2014 года. Там всегда играет иностранная музыка, потому что создателям кино было проще купить песню Джорджа Майкла, чем обращаться к группе «Комбинация». Ее слушали в деревнях и селах, а люди из музыкальной индустрии, музыкальные журналисты просто делали вид, что ее не существует. Я не помню ни одной рецензии на их произведения, ни одного яркого обзора на это явление, потому что его как бы и не было.

Сергей Жуков презентовал в Казани байопик о «Руки Вверх!»: «В реальности все еще ужаснее»

То же самое с группой Жукова. «Руки Вверх!» — это в свои лучшие годы певцы отстоя и самого плохого вкуса, которых просто игнорировали. Сериалы по этим группам вообще, простите меня, лютый кал. И сегодня люди, лишенные возможности закупать на иностранных ресурсах музыку, вынуждены обращаться именно к нашей старине и по-новому исследовать поп-индустрию, которую всегда в нашей стране считали зашкварной.

Я людям не раз говорил, что много исследую подшивки журналов 1990-х и что там 80 процентов материалов посвящено иностранным звездам: Арнольду Шварценеггеру, Мадонне, Ace of Base. Назовите любое иностранное имя — оно будет в российском музыкальном журнале 1990-х. Из наших писали, может быть, об «Иванушках» и Линде, но в целом никто не обращал внимания на то, что происходит в России. Сегодня как раз, может быть, благодаря санкциям мы начинаем восстанавливать в памяти: «А что звучало у ларька в 1990-е годы, когда я шел на работу или за продуктами? А, там же звучало вот это говнище!» И рождается культ группы «Руки Вверх!».

«Матушка» Куртуковой — это же только одна миметичная песня, нельзя сказать, что теперь все слушают фолк» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Куртукова — это явное противоречие душевному состоянию русского человека»

— В прошлом году вы в интервью «БИЗНЕС Online» сказали, что музыки эпохи СВО не существует. В этом году появилось новое имя рядом с Shaman’ом — Татьяна Куртукова. Может, это просто стоит называть иначе? Тренд на патриотическую песню?

— Нет трендов, которые пытаются диктовать государственные каналы. Мне недавно звонили и говорили, что у нас есть тренд на фольклор и что все слушают фолк-музыку, например «Матушку» Куртуковой. Но это же только одна миметичная песня, нельзя сказать, что теперь все слушают фолк.

«Для многих артистов, живущих в России, певец Shaman — это зашквар, рядом с которым невозможно стоять через запятую в списке артистов» Фото: «БИЗНЕС Online»

Есть совершенно прекрасные патриотические артисты, поющие по-настоящему патриотические песни: «Россия! Ура!» И эти артисты существуют в отдельной субкультуре. Они, как правило, не соприкасаются с певцами, которые вращаются в большой музыкальной индустрии и исполняют действительно популярные песни, звучащие в чартах: с Anna Asti, Бастой, Егором Кридом, Jony. Патриотический круг артистов — это «Любэ», Олег Газманов, Shaman, теперь Татьяна Куртукова. И это два мира, которые между собой не соприкасаются, — звезды, поющие о любви и отношениях, и артисты, поющие о России.

Как правило, если ты организатор мероприятий или снимаешь кино и ставишь Shaman’а в своем концерте или фильме, то все остальные популярные артисты откажутся принимать участие в данной съемке или концерте. Для многих артистов, живущих в России, певец Shaman — это зашквар, рядом с которым невозможно стоять через запятую в списке артистов. Понятно почему: чтобы их фанаты не предъявили им за то, что они топят за определенную идеологию. Вот поищите политическое высказывание Сергея Жукова об СВО, о своей вере, о России. Скорее всего, он ничего подобного никогда не говорил или же очень мало говорил, потому что активное политическое участие в жизни страны — прерогатива субкультурной части наших музыкантов.

«Возвращение года — Рома Зверь. Последний альбом группы «Звери» «Фолк» — это очень серьезное высказывание большого музыканта, человека, который пожил и много чего понял о мире, себе, музыке, стране» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Какие ваши личные итоги: артист года, альбом, событие?

— Для меня возвращение года — Рома Зверь. Я песни группы «Звери» помню как глупые тексты для девочек-старшеклассников. Но последний альбом данного коллектива «Фолк» — это очень серьезное высказывание большого музыканта, человека, который пожил и много чего понял о мире, себе, музыке, стране.

Что касается музыкальных тенденций, то я считаю, что сейчас есть тренд на грустный фолк. Не зря альбом группы «Звери» так называется. Есть целое поколение русских музыкантов, которые поют грустные почти фольклорные песни под гитару, начиная с Екатерины Яшниковой или Элли на маковом поле. Это не какая-то Куртукова, при всем уважении к ней как к артистке, но поющей довольно странную музыку под танцульки в стиле «Муз-ТВ». Несмотря на то что это фолк, сделано такое довольно странно.

Я говорю о душевном, вдумчивом настоящем русском фолке, в том смысле, в котором блогеры рассказывают о русской музыке из серии: «Почему русская музыка такая грустная?» Русские люди любят задуматься, посмотреть тяжелым взглядом на бесконечный горизонт под какую-то очень грустную музыку. И Куртукова — это явное противоречие душевному состоянию русского человека. Мало кто хочет плясать чечетку. А темный, грустный фолк, который сейчас девушки поют под гитару, мне кажется, тоже появился не сейчас, а еще в 1990-е, когда тоже было невесело в нашей стране. И вот когда становится невесело, появляется плеяда этих русских женщин, которые поют сложные грустные песни, а ты их слушаешь, плачешь — и тебе становится хорошо.