«У солдата после разрыва боеприпаса осколки застряли в нашей толстовке»

Инструктор по военно-медицинской подготовке с позывным «Счастливчик»

«Всегда ребятам говорю, что мы должны к противнику относиться с уважением»

— Расскажите, как начался ваш путь в волонтерской деятельности?

— Путь на СВО начался в марте 2022-го. Тогда впервые стала складываться проблема с эвакуационными носилками. А летом того же года я увидел первые сетчатые носилки, после чего связался с волонтерами из Москвы. В ходе беседы выяснилось, что есть и в Казани волонтеры, которые пытаются отшивать такие носилки. Я познакомился с ними, их было 6 человек. Они попросили меня помочь организовать процесс пошива. В итоге после моей инициативы проект начал свой путь 1 сентября 2022 года.

На сегодняшний день мы являемся юридическим лицом автономной некоммерческой организации поддержки гражданских инициатив «Ценим жизнь».

— Что сперва начали делать?

— Мы начинали с носилок. Потом уже с учетом опыта и информации, которой я владел на 2022 год, распланировал, что мне нужно. Принял решение, что надо запустить пять проектов. Первый — пошивочный, второй — медицинский (по подготовке санитаров и эвакуационных групп), третий — психологический, так как я уже понимал, что в будущем будет потребность в психологической поддержке обеих сторон. Четвертый — лингвистический (мы переводили литературу наших оппонентов, в том числе и западную). К слову, перевели довольно много литературы, в том числе видеоконтент, сами же его озвучив. Пятый проект — это «Библиотека», в которой мы храним и выкладываем литературу. У нас и анализ на сегодня выходит из того, что происходит на линии боевого соприкосновения, какие новшества вводят оппоненты. В библиотеке хранится отсортированная литература, правильная, для общего доступа. Сейчас ее читают ребята, а нас благодарят за нее. После запуска проектов пошел уже поток волонтеров.

В начале пути нам помог Раифский монастырь и одна из татарстанских знаменитых женщин. Мы сами не ожидали.

— Какие к вам приходили волонтеры? Кто остался на сегодняшний день?

— Из-за разного информационного поля со всех сторон и провокаций я поставил всем условия: в первую очередь мы работаем только в части медицины, второе — наша задача отшивать, изготавливать, заниматься разработкой изделий медицинского характера и передавать помощь безвозмездно, никакой коммерции быть не должно. Третье — мы не обсуждаем политику вообще. У нас нет понятия «хохол», у нас есть «оппонент». Я всегда ребятам говорю, что мы должны к противнику относиться с уважением.

Все сложилось, были те, кто пытался доказать обратное, соответственно, пути с ними расходились. Основной костяк — это обычные люди разного статуса, вероисповедания. У нас работают как обычные женщины, так и пенсионеры почетного возраста, студенты и школьники. Часть волонтеров трудится на дому, часть — в нашем центре. К нам подключены районы: Апастовский, Бугульминский, Сармановский. Также регионы — Москва, Подмосковье, Алтайский край, Рязанская область, Питер и Ростов.

«Мы как организация подпадаем в части юридических лиц под некоммерческую организацию, чтобы была возможность участвовать в грантах»

— Какие были проблемы на старте проекта?

— Самая большая проблема — отчитаться. Потому что это все народные деньги, и за каждую копейку ты отвечаешь головой. Также в части обоснования целевых сборов. Были вещи, к примеру, сложные технически, и задача стояла расписать назначение, цели и конечные результаты.

Второе — столкнулся с тем, что нужно зарегистрироваться как юридическое лицо. Остановились на НКО. Мы подпадали именно под эту форму в правовом поле. Планировалось, что будем выходить на гранты и уже через них закрывать часть расходов, постепенно уходя от народных сборов. На сегодняшний день не все так просто с грантами, сказывается отсутствие опыта. Но это наши первые шаги в благих начинаниях.

Мы как организация подпадаем в части юридических лиц под некоммерческую организацию, чтобы была возможность участвовать в грантах. После регистрации открыли расчетный счет и столкнулись с многочисленной отчетностью. Тем самым начали познавать новые сферы самостоятельно.

За время существования НКО мы стали финалистами премии «#Мывместе-2023». Единственное, в тройку призеров не вошли, но в пятерке были. В этом году мы подали заявку от юридического лица. Выиграли региональный этап, набрав 10 баллов. Но, к сожалению, не перешли дальше, несмотря на огромный пласт труда. Все впереди.

— А для чего нужно участие в этом конкурсе?

— В моем понимании это признание труда наших волонтеров. Призер получает 3 миллиона рублей на развитие проекта. Я заявился с учетом того, что нам нужно закупать ткани, оборудование и сопутствующие товары. В прошлом году выиграть не удалось, но признание было на уровне практически всей России. Нас уже знают. С одной стороны, хорошо, а с другой — увеличились запросы.

Как руководитель АНБО «Ценим жизнь», буду до последнего бороться за то, чтобы моих волонтеров проекта на уровне республики все-таки признали, так как их труд — это огромный пласт, исчисляемый десятками тысяч изделий, сложнейшей логистикой и многим другим. Но самое главное — это труд безвозмездный. Волонтеры проекта говорят, что работают не ради медали и грамоты, а исключительно по своей инициативе во благо наших ребят, находящихся в зоне СВО, и для их скорейшего возвращения домой. Очень надеюсь, что раис республики услышит о них, ведь нами очень многое было достигнуто.

— Коммерческие курсы у вас есть?

— Нет, но, наверное, надо запускать. Коммерческие курсы позволят уйти от сбора народных денег, тем самым появится возможность закупки расходных материалов и закрытия текущих задач. Военная подготовка в Татарстане и других регионах востребована.

«Выхожу! Откат! Держу цель!»: как Татарстан готовит контрактников-новобранцев

— А проект по медицинской подготовке как продвигается?

— Работа идет. И по регионам, и за «лентой». К примеру, из зоны СВО от наших ребят пришел запрос. Они нам сами говорят, что им нужно, осознанно подходят к делу. Ребята не ушли в один конец, а развиваются там. Обратная связь идет от моих учеников, отзывов много, благодарят. В свою же очередь напоминаю им о необходимости самообразования.

— А гранты по медподготовке вы получали?

— Да, мы выиграли президентский грант. Закупили часть матбазы.

«Мы взяли в разработку пятиточечники, флисовые изделия — это толстовки, шапки, снуды, эваккомплекты»

Разработки «Ценим жизнь»

— Помимо носилок, что еще производят ваши волонтеры?

— Мы взяли в разработку пятиточечники, флисовые изделия — это толстовки, шапки, снуды, эваккомплекты. С началом первой частичной мобилизации цены в коммерческом секторе пошли вверх в геометрической прогрессии. На рынке толстовка стоила 1,5–2 тысячи рублей, цена же нашей толстовки без учета труда волонтеров составила 500–600 рублей. Причем качеством она намного лучше.

Так как мы не ведем коммерческую деятельность, вся продукция нашей организации передается ребятам исключительно безвозмездно.

В нашем проекте есть показательная история, которой мы гордимся. У одного военнослужащего после разрыва боеприпаса осколки просто застряли в нашей толстовке. Картина была впечатляющая. Радости волонтеров не было предела — ребятенок остался живой.

Дальше на рынке поднялись цены на жгуты и многие препараты нашего профиля. Когда жгут был никому не нужен, стоил 20–30 рублей, а после мобилизации ценники подняли до 200–250 рублей. Во время мобилизации просто безумие было, их невозможно было достать. Мы тогда связались с заводом «Альфапластик»; после того как мы доказали свою «чистоту» в правовом поле, началось наше сотрудничество. Предложили им брать не готовыми изделиями, а «бухтами» (большими рулонами). Наши девочки-волонтеры уже потом их нарезали, и в итоге экономия получилась серьезная. Затем уже на других производителей начали выходить, благо юрлицо зарегистрировали, нам это пошло в плюс. Нас могут проверить по базе и пойти навстречу.

Дальше начали формировать аптечки для бойцов, по своему опыту разработав подсумок второго эшелона; дали рабочее название «Маруся» в честь дочери волонтера. В аптечки добавили глазные, ушные капли, «формы 100», жгуты. Дальше встал вопрос с перевязочными пакетами, бандажами. Посчитали все плюсы и минусы. Приняли решение производить свои с соблюдением технологий. Себестоимость вышла в 3 раза дешевле, чем представленные на рынке. Далее — обращение к моим волонтерам с вопросом, осилят они или нет большое производство, ведь решение принимает коллектив, а не я.

Мы разработали абдоминальные бандажи, перевязочные пакеты индивидуальные. Желание было доставить доступный качественный продукт ребятам. Взяли бинт хорошего качества, не марлевый. Подушечки девочки отшивают сами плотные, впитываемые, с последующей вакуумацией. В нашем ассортименте на сегодня три вида. Начали изготавливать Z-образный бинт для тампонирования. На сегодняшний день изготовлено и передано более 10 тысяч единиц.

— А где берете материалы?

— Напрямую с заводов, также закупаем у оптовиков, обходя всех посредников. Постоянно мониторим рынок. Запрашиваем регионы, не только по Казани. Уточняем, где коллеги-волонтеры закупаются, потом связываемся с производителями. Дальше уже мы показываем презентационный альбом, где представлены наши результаты. Нам удалось договориться и заключить соглашение с одной транспортной компанией, и у нас теперь ежемесячный лимит на бесплатную отправку груза по России на 5–6 тонн. Экономия на транспортной логистике очень выручает. В 2022 году с одного из направлений пришел огромный запрос на медицину. Сумма составляла 14 миллионов рублей. В ходе двухнедельного мониторинга рынка и поставщиков нам удалось снизить сумму до 7 миллионов и совместно с коллегами из других регионов закрыть данный сбор.

С коллегами из Москвы пришли к соглашению, что они нам поставляют иммобилизационные шины, на них спрос очень большой. Они готовы были отправлять в готовом виде, но я настоял на том, что необходимы поставки расходников. Задача состояла в том, чтобы привлечь волонтеров к производству конечного продукта, то есть к общему делу. В итоге в производстве шин участвовали школьники из Раифского поселения. Также в процесс включились студенты. Со стороны взрослых тоже идет работа, держится все на контроле, плюсом информационная, патриотическая работа идет.

«Пришла идея облегчить работу медикам»: батальону «Алга» отправили созданные в Казани средства эвакуации

По последним запросам — МЭЧ (многофункциональный эвакуационный чехол, разработка АНБО «Ценим Жизнь», — прим. ред.). Производители пакетов для погибших (так называемых мешков для «200-х») нам сообщили, что продаж до декабря-января не будет. В итоге мы разработали свои многоразовые. Наша цель — удешевить продукт, не теряя качества, с последующей доступностью для безвозмездной передачи на фронт. Нам это удалось, не скрываю гордости за нашу команду. Не знаю, будем ли мы еще что-то новое создавать, посмотрим. Считаю, что все проекты, которые мы инициировали в части «Ценим жизнь», могут быть прецедентом для бизнеса, чтобы предприниматели рассмотрели, куда можно вложиться, чтобы помочь фронту. Причем не закупаться у Китая, а поспособствовать волонтерам — обеспечить швейным оборудованием, тканями, расходными материалами, создать условия. Результативность очевидная, и она составляет на сегодня десятки тысяч изделий, которые переданы на фронт безвозмездно.

«Мы разработали абдоминальные бандажи, перевязочные пакеты индивидуальные»

«Солдат должен понимать, для чего он делает манипуляции, а следовательно, базово понимать процессы, которые происходят в организме»

— Вы постоянно изучаете оппонента. Какие основные изменения произошли в медицине за 2,5 года у них и, соответственно, у нас?

— Мы в первую очередь отказались от укладки декомпрессионных игл в штатные аптечки непрофильных бойцов, добавили хлопчатобумажные косынки, потому что не хватает материала в части мобилизации конечностей. Даже при использовании боевых отравляющих веществ боец может эту косынку намочить и закрыть лицо. У него появится хотя бы минута сместиться в безопасную зону. Учитывая климат, бойцы надевают косынку на голову. К примеру, аптечки «Маруся» комплектуем каплями для глаз. Решение принято из опыта и реалий. Элементарно на глаза идет колоссальная нагрузка и требует, соответственно, профилактических мер.

Начали добавлять в аптечку «Бетадин» (аналог йода). Его преимущество в том, что он не вызывает ожогов и болевых ощущений. Укомплектовываем двумя пакетиками препарата «Целоформ». Причем к нам в штаб пришел сам производитель этого сорбента и предложил свою помощь. Так сказать, удача, как звезда с неба, упала. А у меня ведь это больная тема — уйти от всех перекупов и выйти напрямую к производителю. Теперь он нам поставляет «Целоформ» практически по себестоимости.

Что касается декомпрессионной иглы, то мы используем ее непосредственно с учетом полноценного оборудования в стационаре или же прибегаем к помощи штатного санитара/медика, то есть человека, который имеет базу опыта использования. Использование игл без профильных знаний — это, скорее всего, смерть бойца. У солдат все должно быть самым доступным, понятным и простым.

К примеру, при всей распиаренности турникетов жгуты Эсмарха, которые мы поставляем, являются самым распространенным средством остановки кровотечения в зоне СВО. Дело не в низкой цене, а в интуитивном понимании работы с ним. Об этом мы говорили с самого начала СВО. Чем проще и надежнее способы ему будут показаны, тем выше его эффективность. В нашем случае больше вероятность того, что он спасет себе или товарищу жизнь. Солдат должен понимать, для чего он делает какую-либо манипуляцию, а следовательно, базово понимать процессы, которые происходят в организме. Это дает бо́льшую вариативность при оказании первой помощи и, следовательно, ее качество. Наш менталитет, снабжение и тип ведения боевых действий, а также сроки и качество подготовки отличаются от западных, откуда были слизаны все алгоритмы (MARCH), причем в наших методичках авторы даже поленились поменять содержание и оставили там картинки с солдатами в американской форме, западное медицинское оборудование и тому подобное. Именно в этой части опять же мы с самого начала были противниками, вследствие чего в кругах военных медиков мы являемся персонами нон грата.

Действительно, до начала СВО мы шли по пути максимально близкого расположения медицинского состава к раненым. Сейчас же из-за слишком большого количества средств поражения, в том числе высокотехнологических средств, и развития военно-медицинской подготовки, а также осознания, что даже врач на ЛБС опускается до уровня первой помощи, медперсонал необходимо держать на дистанции. Проведение большинства манипуляций, к примеру инфузионную терапию, проводить на ЛБС невозможно. И самое основное, о чем мы говорим при подготовке бойцов, — это то, что так называемые красные, желтые и зеленые зоны остались условными! Время на оказание помощи и манипуляций критично сокращено. Опять же, возвращаясь к теме остановки кровотечения. По методичкам, на сегодняшний день на наложение жгута выделено время в 18–20 секунд. Я же категорически настаиваю на сокращении времени до 12–14 секунд с последующим смещением в безопасную зону с оценкой секторов. Но увы. Мы пока услышаны только в рамках нашей подготовки с бойцами.

В целом у нас достаточно информации о методиках оказания медпомощи оппонентов. Но в силу определенных обстоятельств ограничиваем публикации.

«Когда мы более-менее встали на ноги, ребята приходили получать гуманитарку, мы начали ее сами возить и стали выстраивать отношения с бойцами»

— Какая медицина в полевых условиях оказалась эффективнее? Наша или их?

— Не могу сказать, наши за эту тему взялись всего два года назад, в определенных регионах с 2014-го точечно. Опять же благодаря активности волонтеров. «Соседям» необходимо отдать должное — тем, кто начинал эту деятельность под названием «тактическая медицина». Это нужно признать. Они уровень военной медицины приняли намного раньше, а мы начали позже.

Необходимо отдать должное волонтерам за внедрение новых алгоритмов в части медподготовки, а также ветеранам различных военных конфликтов, от которых получали информацию, опыт, по крупицам формируя алгоритмы оказания помощи на сегодняшний день.

Когда мы более-менее встали на ноги, ребята приходили получать гуманитарку, мы начали ее сами возить и стали выстраивать отношения с бойцами. Был костяк, когда мы негласно начали работу по анализу деятельности наших оппонентов. Анализировали все, что происходит, делали выводы и передавали все информацию нашим ребятам. Аналитическая работа идет серьезная.

— Удивились ли вы количеству волонтеров или наоборот? Как на тот момент складывалось, на ваш взгляд, волонтерство в плане СВО, медицины?

— На 2022 год, на 1 сентября, могу сказать, что народ на удивление быстро набрался. Им нужно отдать должное, может быть, только из-за того, что была поставлена работа по принципу конвейера, с должным отношением, объяснением того, что происходит. Чувствовалось разделение в обществе — на тех, кто признает СВО, и тех, кто не признает. На эту тему мы много беседовали. На сегодняшний день основной костяк остался, но народ потихоньку подтягивается. Случился пробел в начале 2024 года, когда была ярко выражена усталость людей. Новых волонтеров не было, приходили единицы. Сейчас поток идет по новой, но чувствуется, что люди устали, причем очень серьезно.

Что касается сборов. У нас профильные сборы — они то идут, то нет. Часто новые волонтеры приходят или те, кто скидывался деньгами, и все задают вопрос: «А куда в таких больших объемах все это уходит?» И все это начинаешь объяснять. У меня есть такая особенность в моих правилах по обратной связи: когда передаем гуманитарку, то мы не просим видеоотчетов. Я противник этого. Почему? Потому что идет засвет заднего фона, в кадр часто попадают ключевые моменты. У нас в этом отношении очень жестко: мы блюрим лица, даже стараемся «запикивать» моменты, когда бойцы случайно или сознательно говорят на видео название полка или подразделения. Но тем не менее народ просит обратной связи, и нужно подтверждение того, что мы передали на фронт. У нас есть актирование за подписью. Эти документы хранятся в сейфе. Если заинтересуются должностные органы, то они могут прийти к нам по официальному запросу и получить все необходимые подтверждения.

Также я понимал, что волонтеров нужно благодарить. Финансово я не имею права, да и возможности такой нет. Мы начали проводить с ними курсы по первой помощи, по военно-медицинской подготовке. Таким образом, стали привлекать новых волонтеров, тем самым они получают новые знания. Ведь в мирной жизни не исключены бытовые травмы, производственные или ДТП.

Недавно мы отмечали двухлетие. Несмотря на то что многие ругаются, что в такое время нельзя устраивать праздники, я принял решение провести скромный вечер за столом. Притом я в тот день шел по улице Баумана, размышляя о том, что нужно волонтеров отблагодарить чем-то нестандартным. И там я познакомился с известным уличным певцом Дмитрием Казанским. Я ему рассказал о моей идее, договорились по сумме. А вечером он мне перезванивает и говорит, что выступит безвозмездно. И он приехал, все прошло шикарно. Коллектив был в восторге от живого исполнения в том числе авторских песен Дмитрия. Вот такая мера поддержки была.

«Спонсоры у нас — обычные граждане, я даже не знаю их уровня достатка. В нашем проекте все на равных занимаются помощью»

— А по оборотам — откуда поступают деньги?

— Изначально я публично сообщил в обращении, что лучше привозить те или иные материальные ценности по факту. То есть мы даем ссылки на производителя или продавца, необходимую информацию, а они самостоятельно закупают. Но производить аптечки и прочее все равно сложно. Спонсоры у нас — обычные граждане, я даже не знаю их уровня достатка. В нашем проекте все на равных занимаются помощью.

Второй момент — средний бизнес, они периодически участвуют, закупают материал, делают нам запрос. К примеру, объявляем сбор, они его закрывают.

От госпредприятий республики участвовали их сотрудники. Они коллективно собрались и передали нам денежные средства. Раифский монастырь нам помогает периодически, мы с ними начинали еще в 2022 году. Московские волонтеры помогают, в Ростове ребята тоже оказывали помощь. Соответственно, с обязательным отчетом.

«Волонтеры проекта говорят, что работают не ради медали и грамоты, а исключительно по своей инициативе во благо наших ребят, находящихся в зоне СВО, и для их скорейшего возвращения домой»

— И по объемам — сколько выходит в неделю, в месяц?

— По аптечкам около 300 в месяц. Аптечек за два года мы передали более 3 тысяч, перевязочных пакетов — более 10 тысяч, иные изделия тоже исчисляются тысячами.

Также мы провели за эти два года проекты психологической помощи. К примеру, трехдневный форум в Торгово-промышленной палате. Сейчас очень много информации по теме ПТСР, и все пытаются работать по ней. Мы же пошли другим путем, так сказать, зашли с тыла, и было предложено республике начинать работать с семьями, в первую очередь с детьми, потому что дети у нас в группе риска. Папа придет, но уже другим. С женами, вдовами провели занятия, ведь это тоже тяжелая группа. К форуму мы готовились практически полгода. Работа велась вкупе с Москвой, это проект «Соратник», привлекли специалистов-социологов из МГУ. Оттуда отмечу Татьяну Ивановну (специалиста огромного опыта), психологов со всей России. Проведены были фокус-группы с женами, матерями военнослужащих, занятия по психологической помощи. Мы разработали и выпустили методичку для семей военнослужащих, которая заинтересовала даже представителей СМИ Франции. В частности, у нас брали интервью представители Radio France Internationale. Это были журналисты, аккредитованные на время проведения саммита БРИКС.

«Закончится СВО – не значит, что закончатся военные, которые получили психическое расстройство»

Есть инициативные волонтеры у нас, допустим, из Арского района. У нас там есть две женщины, очень знаменитые в узких кругах, я их взял с собой поездку, чтобы они своими глазами увидели, что и как происходит. Ребята увидели, пообщались с ними. С нами они в сопровождении в поездках, в том случае если считаю, что там безопасно.

В нашем проекте есть неприкасаемая сумма, которая предназначена для волонтеров. Это порядка 100 тысяч рублей. Деньги держатся на черный день, если кто-то из волонтеров попадет в сложную ситуацию. Инициатива мною как руководителем была предложена коллективу с обоснованием, и ее поддержали. Также с просьбой обращался к ребятам из братства на тот случай, если вдруг помощь потребуется, к примеру мужская, чтобы обеспечить безопасность волонтеров-женщин. Мало ли что здесь… Братство поддерживает, уважает, любит наших девочек.

Бойцы наших волонтеров очень уважают. В самом начале пути нашего движения я публично сказал, мол, не ждите, что вас заметят и публично будут благодарить. Для вас уже есть памятник — Неизвестному Солдату в парке Горького. В ответ я ожидаемо получил следующее — им ничего не нужно в части признания или каких-либо наград. Трудятся во благо наших мальчишек. Вот такая у нас сложилась добрая атмосфера.

В течение двух лет, ведя работу, понимал, что проект нужно будет кому-то оставить. Из расчета того, что мне придется уехать работать на СВО и выполнять непосредственно свои прямые задачи. Мною определены трое — это координатор по медиа, по пошиву и по социальным вопросам. Я буду продолжать контролировать какие-то процессы, но готовлюсь к тому, что отойду. Буду вести свой подпроект по психологической подготовке, военно-медицинской и по библиотеке. Все остальное пошивочное волонтеры уже продолжат вести самостоятельно. Для них создана достойная площадка для деятельности и развития. Положа руку на сердце я с гордостью могу сказать, что как республика, так и все причастные могут гордиться нашими людьми, народом и волонтерами и в целом проектом, который внес в историю свою главу, под названием «Ценим жизнь».