«В 2022 году была мысль: я в России, что ли?»: Узбекистан по следам Тамерлана и Павла Дурова

В условиях закрытой Европы туроператоры стали активно предлагать Африку и Азию. И если Япония с Кореей — развлечение не из дешевых, то, к примеру, Узбекистан как туристическая локация получил второе рождение. С полезным побочным эффектом: стереотипное восприятие страны через призму трудовой миграции со всей сопутствующей спецификой быстро шлифуется богатейшей культурой и историей Бухары, невероятной архитектурой Самарканда и современным Сити Ташкента. Тем более что перелет из Казани в столицу Узбекистана занимает всего три часа, но на выходе из самолета ощущение, что никуда и не улетал — настолько узбекский язык похож на татарский, особенно на уровне базовых понятий. Бо́льшая часть взрослого населения еще знает русский, а так как затянувшийся 30-летний переход на латиницу закончился только в прошлом году, периодически встречаются таблички на кириллице.

«Внутри Ташкента есть русские районы с русскими школами — я в таком живу. Правда, котельную власти продали, сейчас ей управляют французы-сволочи, и теперь у нас температура воды — 60 градусов на выходе. По утрам ждем, пока соседи сольют первыми холодную воду. А еще у нас было самое дешевое электричество, пока наши у МВФ кредитов не понабрали», — хохочет гид, знакомясь с группой российских туристов в лобби одного из недорогих отелей вдали от центра столицы Узбекистана, пока местный меняла продает им сумы за рубли (за 1 рубль отсчитывая 130 сумов). Банки по выходным здесь не работают в принципе, и единственный способ обзавестись местными наличными — обменник в аэропорту или вот такие менялы, которые встречаются во всех крупных торговых локациях. Это страна торговцев, и центральный рынок здесь одна из главных достопримечательностей. Занимает 20 гектаров.

Конечно, сразу после плова — здесь его 70 видов. Считается, что бухарский плов придумал Авиценна, он им предлагал лечить многие болезни в «Каноне врачебной науки». Ташкентский — Александр Македонский, который привез рецепт из Персии. В этих котлах, кстати, готовится 3 т плова ежедневно!

А самаркандский плов связывают с именем Тамерлана. Когда он шел завоевывать Анкару, по преданию, его воины были измотаны долгой дорогой через пустынные земли, тогда главный мулла дал ему совет взять большой чугунный котел, такой старый, чтобы жир от прежней пищи загорался от всполохов огня: «В этот котел надо положить мясо не старых, но и не очень молодых барашков, отборный рис, разбухающий от гордости, что будет съеден смелыми воинами, молодую морковь, краснеющую от радости, и острый лук, жалящий подобно мечу высокочтимого эмира. Все это надо варить на костре до тех пор, пока запах не достигнет Аллаха, а повар не свалится в изнеможении». Туристическая версия-аттракцион, конечно, немного отличается от канона.

Одна из главных проблем Узбекистана — нехватка воды. Городские арыки, как на фото, заполняются талой водой с гор, а вот с водопроводами хуже. Выше по течению Киргизия и Таджикистан выбирают много воды под электричество, а Афганистан, к сожалению для узбеков, перестал выращивать мак и перешел на хлопок. А ему, в отличие от неприхотливых опиумных цветов, нужно много воды для полива. «В течение 30 лет будут 30–50 миллионов климатических беженцев. Придем к вам — придется делиться. Просили же повернуть сибирские реки, но вы не захотели», — улыбается местный проводник. Но даже обмелевшее Аральское море узбеков не так беспокоит, как другая проблема: озеро Сарез на Памире, в Таджикистане. Оно образовалось в результате землетрясения, создавшего естественную дамбу с водохранилищем в 17 тыс. кубокилометров. Там крайне сейсмоопасная зона — если прорвет, затопит несколько стран. И Ташкент.

Что такое землетрясение, Ташкент хорошо помнит: в 1966 году подземные толчки разрушили бо́льшую часть города. Восстанавливали всем Союзом — и за памятником советским людям, останавливающим катастрофу, стоят стелы в память о каждом народе, который помогал отстраивать столицу. С тех пор, кстати, Ташкент местами напоминает Петербург.

Это не мечеть, а будущий центр исламской цивилизации, финансируемый в том числе Алишером Усмановым. Многие муфтии и исламские духовные лидеры учились именно в Узбекистане (в одном Ташкенте — 72 вуза!), теперь же президент Шавкат Мирзиёев поставил задачу аккумулировать знания в новом научно-просветительском центре, который будет заниматься пропагандой идеи «Третий Ренессанс — новый Узбекистан». Туда же должны свезти ценнейшие рукописи со всей страны — Бухара и Самарканд с собственными мощнейшими традициями медресе от этой идеи не в восторге.

Что будет главным экспонатом нового центра — сомнений нет. Это Коран Усмана, или Самаркандский куфический Коран, — древнейшая сохранившаяся до наших дней рукопись Корана на оленьей коже, обагренная, по преданию, кровью третьего халифа и зятя пророка Мухаммеда — Усмана. Другие его датируют более поздним временем — VIII–IX веками, но указывают на то, что начертание слов очень древнее — еще до появления надстрочных и подстрочных символов. Сейчас он хранится в медресе Муйи Муборак. Считается, что его привез Тамерлан, возвращаясь из успешного похода против турецкого султана Баязида. Весит он 14 килограммов.

Рядом с Ташкентом начинаются отроги Тянь-Шаня и Чимганские горы — из песни Никитиных о Бричмуле. Здесь создали вполне приличный горнолыжный курорт «Амирсой» с несколькими трассами и круглогодичной канатной дорогой. Строили, кстати, совместно с Швейцарией: здания-шале делают только они.

Виды в октябре — волшебные.

Вообще, Узбекистан прекрасно освоили и американцы, и китайцы, и все транснациональные корпорации: главный бульвар захвачен Pepsi, все городские указатели оккупировала Coca-Cola, а земли разделили все кому не лень. Китайцы строят новый Ташкент с американским университетом и держат гигантские парники, причем после их прихода, как жалуются узбеки, в горах быстро куда-то пропали все дикие ослики. Французы хотят построить канатную дорогу на Большом Чимгане. Интересен Узбекистан Западу и стратегическими предприятиями, в том числе производством нитроцеллюлозы. Говорят, что именно за ней в сентябре приезжал — впервые на этом посту — канцлер Германии Олаф Шольц. «Ну Россельхознадзор тут же нашел в нашей продукции каких-то червей, а помидорный бизнес принадлежит зятю президента. Короче, не продали мы немцам нитроцеллюлозу», — рассказывает один из местных жителей.

Ташкент-сити — суперсовременный деловой район с поющими фонтанами и небоскребами, в тех высотах, которые позволяет сейсмоопасность, конечно. Район облюбовали русские эмигранты, в основном айтишники. Они выкупили здесь большое количество жилья и, по слухам, одну из башен. Для понимания: только за первые 9 месяцев 2022 года в страну прибыли примерно 400 тыс. россиян — многие, конечно, потом двинулись дальше, но кто-то и осел здесь плотно. Для Бухары, к примеру, где на русском уже почти не разговаривают, это был шок: «Выхожу на улицу, везде русская речь! Думаю: я в России проснулся, что ли? Но потом все разъехались», — говорит бухарец. А в Ташкенте только смеются: пока русские им приносят деньги и бизнес — пусть приезжают сколько угодно: «От вас же профессионалы уехали, айтишники крутые. Назад не отпустим уже, пусть на нас работают. Они нам город уже меняют, студию гимнастики открыли, чего отродясь не было». Вот такая двусторонняя трудовая миграция получилась.

Самарканд. Герб на фоне Гур-Эмир — мавзолея Тамерлана — кажется подозрительно знакомым.

Здесь, в черном нефритовом саркофаге, у ног своего учителя Мир Сайид Барака похоронен сам Тамерлан. Саркофаг, разумеется, символический: реальное захоронение находится значительно ниже, но прямо под этим же местом.

Купол и стены светятся золотом. Это один из самых красивых ансамблей Центральной Азии. Как внутри…

…так и снаружи. Считается, что это один из прототипов индийского Тадж-Махала. Его, кстати, построил потомок Тимура Шахаб-уд-дин Мухаммад Хуррам, который в свое время правил Северной Индией под скромным тронным именем Шах Джахан — властитель мира.

Сам Тамерлан не планировал быть похороненным в Самарканде. Он строил мавзолей для своего любимого внука, которого готовил к трону, но тот умер молодым. Себя же Тамерлан завещал похоронить в Ак-Сарае — своей огромной резиденции в родном городе Шахрисабзе. Это было чудом света: 18 садов, открытых для всех, когда Тимур в походе; множество фонтанов самых разных видов, дворцы самого эмира и жен, бассейн на крыше. Сейчас от всего этого осталось буквально несколько строений — включая полуразрушенный портал на фото, который когда-то был высотой в 70 метров. Строительство грандиозного комплекса 50 тыс. работников вели 24 года, Тимур для этого привез лучших мастеров со всех завоеванных уголков мира. Но после его смерти в таком виде Ак Сарай просуществовал всего год — после чего его начали разбирать и разворовывать.

Эта чинара (известная еще как платан) растет здесь с 1370 года.

Если и есть в Самарканде место, которое впечатляет сильнее, — это площадь Регистан, площадь трех медресе.

Излюбленное место свадеб. Институт семьи здесь крайне важен: детей всегда много, они воспринимаются как пенсионный фонд. Во всяком случае мальчики; девочек, наоборот, слишком дорого выдавать замуж. Зато сыновья всегда могут прокормить, многих для этого отправляют на заработки в Россию — таксист или курьер в Москву вполне может содержать семью дома. Поэтому вполне нормальная история, когда женщине нет и 40 лет, а она уже трижды бабушка.

Еще один впечатляющий мемориальный комплекс из 11 мавзолеев, которые были построены друг за другом в XIV–XV веках. Называется Шахи-Зинда, в переводе — «Живой царь». По преданию, так называли двоюродного брата пророка Мухаммеда — Кусама ибн-Аббаса, который был почитаем как проповедник ислама.

Здесь захоронены и приближенные к Тамерлану.

Наконец, Бухара — это машина времени. Есть места, где веками ничего не меняется, разве что лапша проводов исчеркала небо. Вот так выглядит классическая улица в лабиринтах старого города.

А это был зороастрийский храм Луны. Когда в VIII веке пришли арабы, они переделали его в мечеть, оставив почему-то входные двери со стороны юга, а не востока, как это принято. Здесь долго — веками — вместе молились и мусульмане, и евреи, пока для них не построили синагогу.

Абрам Исхаков, председатель бухарской еврейской общины, рассказывает, что когда-то здесь жили 23 тыс. евреев, потом все разъехались. «Каждый должен жить там, где ему нравится, ничего страшного в этом нет. Будет там плохо — обратно приедут», — философски замечает он. И показывает фотографии Владимира Жириновского, Хиллари Клинтон, Мадлен Олбрайт и других мировых политиков, которые заходили в эту синагогу.

Здесь же в скромном деревянном шкафчике за бесхитростным навесным замком хранятся древние свитки Торы. «Даже в Израиле или Америке нет таких древних копий Торы», — уверяет Исхаков, оценивая ее возраст сразу в 1 тыс. лет. Всерьез или метафорически — сложно сказать.

Минарет Калян (большой) сохранился с начала XII века и представляет собой башню из жженого кирпича высотой 47 метров. Когда Чингисхан разрушил Бухару, башню не тронул — говорят, что, когда он пытался рассмотреть верхушку минарета, с него слетела шапка. Он нагнулся, чтобы ее поднять, и решил не рушить башню, которая заставила его поклониться. Рядом находится медресе Абдулазиз-хана, а прямо напротив — медресе Мир Араб — единственное высшее медресе в стране. Оно действующее и закрытое для туристов. Единственный, для кого сделали исключение, был Павел Дуров в его последний визит в Узбекистан до рокового приземления в Париже. Говорят, он провел в стране несколько дней, в общем-то наплевав на правила. Например, в летнем дворце бухарского эмира переступил через ограждения экспонатов, чтобы зайти внутрь трехстворчатого старинного зеркала, здорово напугав местных смотрителей: зеркало-то и так было треснутым.

Недалеко от города находится мавзолей главы дервишского ордена накшбандиев шейха Бахауддина Накшбанда, умершего в 1389 году. Это одно из главных мест паломничества, суфия почитают как 7-го святого. Накшбанд — это псевдоним от его профессии — создавать узоры: один из главных принципов у него и звучал как «руки в труде, а сердце — Аллаху».

Еще один город мертвых — Чор Бакр, самый крупный некрополь Средней Азии. Здесь похоронены в том числе Абу Бакр Саад и Ахмад, потомки пророка Мухаммеда, умершие в X веке.

Ручные голуби одного из смотрителей слушаются его беспрекословно и по сигналу залетают домой. По сигналу и вылетают, садясь на туристов горячими лапками. Как символ — хоть и не совсем суфийский — победы жизни над смертью.