Сегодня Рамиля Баймухаметова впервые споет в Большом театре заглавную партию в опере «Иоланта» Чайковского, и для молодой сопрано это будет уже вторая крупная работа в ГАБТе. Уроженка Казани училась в спецшколе при Казанской консерватории им. Жиганова, первым номером поступила в академию им. Гнесиных, а с прошлого года состоит в молодежной оперной программе Большого театра. Сейчас за плечами вчерашней студентки уже отнюдь не студенческие заслуги. В интервью «БИЗНЕС Online» Баймухаметова рассказала, как выбирала между Казанью и Москвой, что думает о татарской эстраде и чем ей помогает сегодня фортепианное прошлое.
Рамиля Баймухаметова: «Еще в прошлом году я не знала, что поступлю в молодежную программу ГАБТа, весной — что спою в Большом театре Фьордилиджи»
«Было очень страшно, и не только мне — все мы испытали некоторый шок»
— Рамиля, в октябре вы выступили в Большом театре в статусе главной солистки, спев партию Фьордилиджи в опере Моцарта «Так поступают все женщины» (Cosi fan tutte). Отличались ли ощущения от июльского дебюта в этом спектакле, уже чувствовали себя увереннее?
— Конечно. Летний дебют был для меня неожиданностью: нас ввели в спектакль за месяц до выхода на сцену. За это время подготовить такую виртуозную партию, как Фьордилиджи, почти невозможно, но молодежная программа театра дала нам коучей международного уровня — Валерию Полунину и Наталью Катюкову, которые помогли осмыслить итальянский текст и расставить музыкальные акценты. Это был мой первый выход в Большом театре в такой огромной опере.
Было очень страшно, и не только мне — все мы испытали некоторый шок. Помню, как после спектакля моя коллега по молодежной программе Полина Пелецкая спросила: «Ты вообще поняла, что произошло?» Я сказала: «Нет». Казалось, мы спели какую-то репетицию, а спектакль еще впереди.
Сейчас все было иначе. Я волновалась до самого выхода на сцену, но потом появилась уверенность. Я четко понимала, что делаю, даже в самых сложных сценах, например в финале первого акта. Там много мизансцен, где нужно бежать через всю сцену и при этом петь высокие ноты — развивать их на крещендо, а затем «спускаться» в пассажах. Но даже в таких условиях я чувствовала себя спокойно и получала удовольствие.
Рамиля Баймухаметова — российская оперная певица, сопрано.
Родилась в 1998 году в Казани. Обучалась в средней специальной музыкальной школе при казанской консерватории им. Жиганова, затем в академическом музыкальном колледже при МГК им. Чайковского и Российской академии музыки им. Гнесиных (класс Натальи Дмитриевой).
С 2023 года — солистка молодежной оперной программы Большого театра. Летом 2024-го дебютировала в ГАБТе в опере Моцарта «Так поступают все женщины» (Фьордилиджи). В Большом театре также исполняет партию Половецкой девушки («Князь Игорь» Бородина).
Баймухаметова — лауреат II премии конкурса на лучшее исполнение романса Глинки (2019), лауреат II премии VIII международного конкурса вокалистов им. Шпиллер «Шедевры русской музыки» (2021), дипломант XIV международного конкурса молодых оперных певцов Елены Образцовой (2023).
— Фьордилиджи — непростая партия и в вокальном, и в актерском плане. Ваша героиня стоит перед выбором — поддаться соблазну или сохранить верность возлюбленному. Близки ли вам такие сложные психологические образы и как вы расставили в нем смысловые акценты?
— Партия Фьордилиджи мне очень близка. Это яркая, энергичная, смелая девушка, более собранная и серьезная, чем ее сестра Дорабелла. Фьордилиджи важно, что о ней думают люди, она неоднократно говорит об этом в речитативах. А еще она честная — держится до последнего, но потом все же поддается чарам Феррандо, переодетого албанцем. Все это хорошо слышно в музыке, мне оставалось лишь донести ее до зрителя. В первой арии у героини достаточно «уверенный» музыкальный текст, он соответствует ее моральной стойкости. А во второй арии уже появляются небольшие колоратурные пассажики, «мотивы сомнения» и мы видим, что Фьордилиджи на грани. Она попала в непростую ситуацию, и мне ее искренне жаль.
Часто говорят, что Cosi fan tutte — опера о молодых девушках, которые поддались соблазну. О том, что это мужчины соблазнили сестер своих невест, вспоминают гораздо реже, но это важно.
«Услышав «Иоланту», люди будут рыдать»
— С прошлого года вы участница молодежной оперной программы Большого театра. Как вы в нее попали?
— Это был потрясающий опыт. Я участвовала в мастер-классах от фонда Елены Образцовой и попала в группу Дмитрия Юрьевича Вдовина (худрука молодежной программы ГАБТа — прим. ред.). Увидев, как он работает с другими певцами, подумала: «Боже, ну все! Наверно, сейчас я услышу миллион замечаний». Но Дмитрий Юрьевич сказал, что я готовая певица и мне надо поступать в молодежную программу ГАБТа.
Я подала документы и уже на прослушивании пережила незабываемые моменты. Второй и третий туры были на исторической сцене театра. Я пела арию Маргариты с жемчугом из «Фауста» Гуно — это было просто вау! В третьем туре Дмитрий Юрьевич попросил меня спеть еще арию Чио-Чио-сан из «Мадам Баттерфляй» Пуччини. Я спела неплохо, но страшно волновалась: до меня девочки исполняли сложнейшие арии Виолетты («Травиата»), Шемаханской царицы («Золотой петушок»). Благо все получилось, и я рада за своих коллег. Они очень талантливые, выносливые люди, в молодежной программе мы стали настоящей семьей.
— То есть острой конкуренции нет?
— В молодежной программе нет — здесь все друг друга поддерживают. Во время репетиций Cosi fan tutte мы с Романом Коллертом и Полиной Пелецкой сидели в театре до 12 ночи — зубрили речитативы, смотрели разные постановки, сверяли текст. А педагоги и коучи нам помогали.
— Судя по вашим словам, эйфория от первого дебюта в ГАБТе у вас уже прошла. Когда ждать второго?
— Скоро (смеется). 2 и 3 ноября я дебютирую в «Иоланте» Чайковского — это будет вторая моя главная партия в Большом театре. Это совсем другая манера, после Моцарта на нее перестраиваться сложно. Я уже пела ее в оперной студии академии имени Гнесиных в спектакле Ольги Тимофеевны Ивановой. Технически самый трудный там дуэт Иоланты и Водемона, где героиня узнает о своей слепоте. А с точки зрения образов вся опера очень сложная и философская. В ней много смыслов, подтекстов, и мне только предстоит в них разобраться. Я хочу сделать все, что мне предложит режиссер, а потом привнести в эту историю что-то свое, сокровенное. Не зря Чайковский говорил, что, услышав «Иоланту», люди будут рыдать.
— В оперной студии академии имени Гнесиных вы пели Татьяну в «Евгении Онегине» и Графиню в «Свадьбе Фигаро». Ментально уже готовы появиться с таким репертуаром в Большом театре?
— Возможно, хотя тут совсем другая ответственность и другой уровень подготовки. Но я настраиваюсь на большие партии, тем более в молодежной программе нам предоставляют потрясающих педагогов и коучей. Думаю, эти оперы мне по силам: когда получается отточить музыкальный текст, можно думать о чем-то большем.
— Вообще какая нагрузка у певца в молодежной программе и как из нее можно попасть в труппу ГАБТа?
— Как попасть в труппу — большой вопрос, этого никто не знает. Молодежная программа рассчитана на два года, и нагрузка довольно большая. Мы занимаемся вокалом, актерским мастерством, танцами. Параллельно изучаем четыре языка — английский, итальянский, немецкий и французский, чтобы петь на них и общаться с зарубежными коллегами. В молодежной программе потрясающие педагоги по вокалу — Маквала Касрашвили и Рузанна Лисициан. С преподавателями фортепиано Екатериной Вашерук и Любовью Орфеновой мы подробно проходим тексты, ведь многим певцам сложно с ходу что-то спеть. Мне, как бывшей пианистке, полегче — я неплохо читаю с листа.
В прошлом году мы каждый месяц давали концерты. Сейчас так часто не получается из-за нагрузки: многие ребята уже дебютируют в ГАБТе, поют в «Новой опере», допоздна репетируют в театре. В октябре в график добавляется «Иоланта», поэтому ближайший концерт будет уже в декабре.
«Даже не знаю, что отнимает больше энергии — сольный камерный концерт или спектакль»
«Свое будущее я планирую, но живу сегодняшним днем»
— По окончании программы вы нацелены стать солисткой Большого театра или рассматриваете работу и в других коллективах?
— Я готова ко всему и не люблю загадывать. Еще в прошлом году я не знала, что поступлю в молодежную программу ГАБТа, весной — что спою в Большом театре Фьордилиджи. Свое будущее я планирую, но живу сегодняшним днем, максимум строю планы на месяц вперед.
— Вы упомянули о театре «Новая Опера», где в этом году пели Перонскую в опере Сергея Прокофьева «Война и мир». Кто вас туда пригласил и готовы ли вы дальше экспериментировать с оперой ХХ века?
— Перонскую я пела в январе и июне. Это небольшая партия, я получила ее благодаря молодежной программе, а так в «Войне и мире» заняты и другие солисты — Альбина Тонких (Наташа Ростова), Богдан Гуенок (Андрей Болконский) и Марк Ким (Пьер Безухов). Наши ребята продолжают сотрудничать с «Новой Оперой», кто-то сейчас поет там «Ванессу» Барбера. Мне других партий не предлагали, но я открыта для любого опыта — хочется набирать обороты, учиться и пробовать новое.
Это касается и современной оперы. Музыка Прокофьева не настолько сложная, как партитуры конца и даже середины XX века. Помню, как на конкурсе имени Образцовой я выиграла спецприз — сольный концерт и спела вокальные циклы Метнера. Пришлось поработать: на слух все мелодично, красиво, а интонировать текст очень сложно. Насколько глубокая эта музыка, я осознала уже позже, а некоторые авангардные опусы мне пока тяжело даже слушать — не знаю, когда буду готова их петь. Но опять же вдруг будет интересная постановка. Например, «История Кая и Герды» в Большом театре мне нравится — это элитная, но довольно понятная музыка.
— Камерную музыку вы в целом часто исполняете в концертах, почему? Ведь у вас очень объемный, оперный голос.
— Знаете, романсы петь сложнее, чем оперу, — за две-три минуты надо полноценно раскрыть образ, передать смысл текста и все музыкальные нюансы. Это очень тонкая работа — все расписано по секундам. Даже не знаю, что отнимает больше энергии — сольный камерный концерт или спектакль. Но скрупулезная работа над романсами помогает петь оперу.
«Романсы петь сложнее, чем оперу, — за две-три минуты надо полноценно раскрыть образ, передать смысл текста и все музыкальные нюансы»
«С Башметом понимали друг друга с полуслова»
— Вы пробуете себя и в эстрадных миниатюрах — в мае на концертах в честь Дня Победы в Большом театре и на выставке «Россия» пели «Катюшу».
— Это был мой первый опыт ну или почти первый: во время учебы я участвовала в спектакле «Жди меня» по пьесе Константина Симонова — это совместный проект академии имени Гнесиных, Петербургской консерватории и Луганской академии культуры и искусств. В музыкально-драматическое действие входили советские популярные и военные песни. Я исполняла их академическим голосом, но добавляла и немного эстрадных приемов, насколько могла. В «Катюше» я впервые пела с микрофоном. Это было интересно и не так сложно, как дебютировать в партии Фьордилиджи (смеется). Но постоянно переключаться с оперы на эстраду не очень полезно для голоса. Если попросят спеть на патриотическом концерте, я соглашусь, в рамках других проектов — не знаю.
— А если предложат спеть партию в симфонии или кантате? Таких концертов у вас еще не было.
— Да, но мысль хорошая. У меня в голосе есть природная беглость, а симфонические партитуры довольно виртуозные. Думаю, я бы справилась с ними.
— Вы год назад окончили академию имени Гнесиных, но уже выступаете с такими звездами академической музыки, как Юрий Башмет. Какие чувства вызвала у вас работа с маэстро?
— Это тоже потрясающий опыт! Мы выступали в Воткинске на концерте, посвященном Чайковскому, и в «Зарядье» в рамках форума «Москва-2023». В «Зарядье» я пела арию Лизы из «Пиковой дамы» с микрофоном — на огромной площадке перед сотнями людей. Ответственность давила, но работать с Юрием Абрамовичем было очень комфортно. Мы понимали друг друга с полуслова, даже не нужно было что-то говорить — он все чувствовал и помогал. Для меня это большая радость и честь.
В Воткинске я пела арию Кумы из «Чародейки», и меня поразила драматургия концерта. Там выступали и певцы, и артисты балета — такая коллаборация лучше всего раскрывает гений Чайковского в области музыкального театра. А потом во время па-де-де из «Щелкунчика» запустили салют! Это был настоящий праздник, я радовалась как ребенок.
— А вне молодежной программы у вас есть концерты?
— Почти нет, все выступления я согласовываю с Дмитрием Юрьевичем и своими продюсерами. Представлять молодежную программу Большого театра — большая ответственность, нужно тщательно отбирать площадки и репертуар.
«В Казанской консерватории хотели, чтобы я осталась»
— В родном городе вы учились в спецшколе при Казанской консерватории имени Жиганова на фортепианном отделении. Как в вашей жизни появился вокал и действительно ли в столице Татарстана можно получить базу, чтобы стать солисткой Большого театра?
— Образование в спецшколе достойное. Я довольно хорошо играла на рояле, недаром после школы меня приняли в московское училище при консерватории на два отделения (фортепианное и вокальное). А в казанской десятилетке был хор. Там меня часто ставили солисткой, а потом педагог сказала, что у меня талант, и посоветовала заниматься отдельно. Я нашла преподавателя по вокалу — Рушанию Ягуфарову (она, кстати, приезжала на мой блок Cosi fan tutte). Мы сработались, и Рушания Гильмулаевна настаивала, чтобы я поступала в училище на вокальное отделение. В этот момент маме поступило предложение по работе из Москвы, и мы попробовали поступить в Мерзляковку (музыкальное училище при Московской консерватории — прим. ред.).
— То есть в Казанское музыкальное училище вы не пошли только по семейным обстоятельствам?
— Да, если бы не переезд, я бы училась в Казани. Все случилось очень быстро: решение нужно было принимать здесь и сейчас. Помню, как мы приехали в Москву и попали в жуткий ливень. Я с мокрыми волосами успела прослушаться на последней консультации и в последний день подать документы — это было чудо. Мне посоветовали поступать, я сдала экзамен по фортепиано, прошла три вокальных тура и поступила.
— Кем быть, пианисткой или певицей, вы не могли решить вплоть до поступления в академию имени Гнесиных. Почему все же вокал перевесил?
— Это сложный вопрос. Я люблю и фортепиано, и вокал, поэтому подумала — пусть судьба все решит за меня. Учиться в вузе на двух факультетах трудно и дорого, мы жили вдвоем с мамой и не могли себе этого позволить. Я подала документы на фортепиано и на вокал, в итоге в Гнесинке экзамены по вокалу прошли быстрее.
Также я поступила в Казанскую консерваторию на вокальный факультет: приехала в пандемию, спела экзамен по специальности и побежала во двор онлайн сдавать экзамен по литературе в Гнесинке. По вокалу набрала максимальный балл, а вот с консерваторским экзаменом по литературе пришлось попотеть. Я всю ночь учила билеты и думала, что мне точно не попадется лирика, а попалась как раз она. Надо было наизусть читать стихи, я от стресса все забыла, но потом собралась и в итоге набрала высокие баллы. В Казанской консерватории хотели, чтобы я осталась, но к тому моменту мы с мамой уже жили в Москве четыре года, купили там квартиру. Я не хотела жить одна, поэтому выбрала Гнесинку. Ну и потому, что в Москве больше интересных проектов для молодежи.
«Петь на официальных мероприятиях пока не приглашали, но мне бы хотелось. Я очень люблю свою республику и хочу ее поддерживать»
«Приглашенные солисты хороши в случае форс-мажоров»
— А сейчас вы часто бываете в Казани? Когда вас ждать здесь с концертом, ведь казанская публика пока еще вас не знает?
— В Казани у меня остались сестры, тети и дедушка. Во время учебы я приезжала раз в полгода (чаще не получалось из-за работы концертмейстером в Мерзляковке), сейчас из-за загруженности в молодежной программе — раз в год. Но я очень люблю Казань, это моя родина, и дать здесь концерт для меня большая честь. Если, конечно, пригласят.
— После дебюта в Большом театре вы обрели новый статус. Не приглашали ли вас спеть в театре имени Джалиля? Правда, его руководство часто критикуют за то, что здесь не ценят местные кадры, даже если они поют в Большом или Мариинке.
— Увы, меня тоже не приглашали, хотя познакомилась с оперой я именно в театре имени Джалиля. Это было в 12 лет на спектакле «Мадам Баттерфляй», который мне очень понравился. Касательно коллег из Казани — не хочется думать плохое о театре. Голос — чуткий и хрупкий организм, факторов может быть много. Я, например, не поступила в Московскую консерваторию, а в академию имени Гнесиных прошла первым номером. Необъяснимо, но факт.
— В ТАГТОиБ до сих пор придерживаются системы приглашенных солистов, отказываясь от полноценной оперной труппы. По-вашему, она должна быть в государственном театре?
— Да, ведь это свои люди, и руководство всегда может на них рассчитывать. Приглашенные солисты хороши в случае форс-мажоров — болезней, семейных обстоятельств и прочего. А штатные солисты уже обучены, подстроены, сшиты в организм театра и работают как нужно. Также они гораздо лучше спеты друг с другом, а это открывает новые репертуарные возможности. Когда люди знакомы много лет, то им проще взаимодействовать. Конечно, если приглашенный солист — мэтр, он справится и без репетиций, но всегда проще работать с теми, кого знаешь.
«Татарская песня помогает работать над подвижностью голоса»
— В Казани в нынешнем здании театра имени Камала (после переезда последнего) должен открыться музыкальный театр. Вам было бы интересно поучаствовать в таком проекте или спеть в татарской опере, где появляются новые авторы?
— Конечно, тем более это мой родной язык. Я на нем говорю, но что-то с годами забывается, ведь я не живу в Казани уже 11 лет. Татарская опера очень многогранна, по симфонизму и красоте мелодики она не уступает русской. На конкурсах я часто пою татарские народные песни — «Идел бит ул», «Кубэлэк», «Каз канаты». Они очень виртуозные — наполнены мелизмами, фиоритурами, пентатонными мотивами. Поэтому я восхищаюсь национальными певцами, не только академическими, но и и эстрадными. То, что они делают, — это круто, а татарская песня помогает работать над подвижностью голоса. После нее легче петь оперные колоратуры.
— Соблюдаете ли вы национальные традиции? Зовут ли вас петь на официальные мероприятия, связанные с Татарстаном, их немало бывает и в Москве?
— У меня мусульманская семья. Мы отмечаем Курбан-байрам и другие национальные праздники. Когда я приезжаю в Казань к дедушке, он не разрешает мне говорить по-русски, говорит, что в его присутствии надо разговаривать только на родном языке, хотя он сам знает и узбекский, и таджикский, и казахский языки.
В Москве мы с мамой скучаем по татарской кухне — готовим эчпочмаки, токмач, кыстыбый. Я специалист по токмачу (на большее не хватает времени), а мама балует меня выпечкой. Петь на официальных мероприятиях пока не приглашали, но мне бы хотелось. Я очень люблю свою республику и хочу ее поддерживать.
— Ваша коллега Гузель Шарипова рассказывала в интервью «БИЗНЕС Online», что певцы из Казани в Большом театре говорят друг с другом по-татарски. Вы уже присоединились к ним?
— Да, с Альбиной Латиповой говорим по-татарски. Мы очень сблизились, когда вместе работали над партией Половецкой девушки в «Князе Игоре». Когда рядом есть человек той же крови, что и ты, это очень греет, приятно говорить с ним на родном языке. Я еще не успела близко познакомиться с другими татарстанцами ГАБТа — с Гузель Шариповой, Айратом Кашаевым, Рузилем Гатиным, но, думаю, все впереди.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 4
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.