Мероприятие прошло в стенах института филологии и межкультурной коммуникации КФУ, всего на участие зарегистрировалось более 2400 ученых и педагогов Мероприятие прошло в стенах Института филологии и межкультурной коммуникации КФУ, всего на участие зарегистрировались более 2,4 тыс. ученых и педагогов

«Мы сталкиваемся с миром, в котором мы почти инопланетяне»

«Мы должны понимать представителей, которые приехали к нам в рамках саммита БРИКС. Мы должны понять их культуру на нейролингвистическом, психологическом, социальном уровне», — открывала накануне научную конференцию «Вызовы и тренды современной лингвистики» в рамках V Казанского международного лингвистического саммита вице-премьер РТ Лейла Фазлеева. Мероприятие прошло в стенах Института филологии и межкультурной коммуникации КФУ, всего на участие зарегистрировались более 2,4 тыс. ученых и педагогов из Австрии, Испании, Италии, Китая, Колумбии, Омана, Пакистана, Сенегала, Сирии, Словении, Швейцарии и пр. Среди почетных гостей был и президент международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы правнук писателя Льва Толстого Владимир Толстой.

Но, безусловно, звездой на этой научной встрече была Татьяна Черниговская — доктор биологических и филологических наук, директор Института когнитивных исследований Санкт-Петербургского госуниверситета. Она одна из немногих медийных филологов, причем с нейролингвистическим уклоном, поднимающая на широкую аудиторию проблемы мышления, а теперь еще и искусственного интеллекта (ИИ). Казалось бы, при чем тут лингвистический саммит? С таким же вопросом обратилась как бы от лица коллег Черниговская сама к себе, дав безапелляционный ответ: «Мы здесь при том, что все, в чем мы живем и чем живем, определяется тем, какой у нас мозг, и нам не вредно про это знать».

«Звездой» на этой научной встрече была Татьяна Черниговская — доктор биологических и филологических наук, директор института когнитивных исследований Санкт-Петербургского госуниверситета Звездой на этой научной встрече была Татьяна Черниговская — доктор биологических и филологических наук, директор Института когнитивных исследований Санкт-Петербургского госуниверситета

Начала она в традиционном для себя неформальном тоне, чем и полюбилась многомиллионной аудитории YouTube, а именно — с интересного факта: выдающийся психиатр Владимир Бехтерев выступал в Казанском университете с лекцией о проблеме сознания и бессознательного еще за четыре года до того, как в общественном пространстве появился Зигмунд Фрейд.

Главная задача ее доклада «Язык и мозг: XXI век» заключалась в том, чтобы показать, насколько важны лингвисты в современном цифровом мире, особенно в контексте ИИ. «Языковые модели работают на том, что им скармливают лингвисты, а они развиваются с гигантской скоростью. Еще лет пять назад говорили, что волноваться нам нечего, активное внедрение ИИ произойдет через 50 лет. Потом говорили, что через 30, затем — через 20, после — через пять. Сейчас это может произойти через полгода. От того, чем лингвистика наполнит эти интеллектуальные системы, зависит наше существование в мире», — подчеркнула Черниговская.

Главная задача ее доклада «Язык и мозг: XXI век» заключалась в том, чтобы показать, насколько важны лингвисты в современном цифровом мире, особенно в контексте ИИ Главная задача ее доклада «Язык и мозг: XXI век» заключалась в том, чтобы показать, насколько важны лингвисты в современном цифровом мире, особенно в контексте ИИ

Ученая, основываясь на своих исследованиях в нейробиологии, предрекает совсем не радужную перспективу как в кинематографичных антиутопиях, где суперменами должны стать филологи-лингвисты.

«Перед нами экзистенциальный вызов: не понимаем, кто мы такие, что нам с этим делать, сталкиваемся с миром, в котором мы почти инопланетяне. У нас никогда не было конкурентов на интеллектуальном поле, а теперь они есть. Те, кто думает, что это будет нескоро, или просто не в курсе дела, или они стесняются себе признаться», — слова ученой звучали устрашающе. По мнению Черниговской, самое страшное, к чему следует готовиться, — это когда человек утратит контроль над ситуацией. Разработчики признают, что не до конца понимают, как работает ИИ, списывая все на то, что «в случае чего можно просто отключить рубильник». Это тревожные звоночки.

«Я говорю: „У вас не рубильника нет, а мозгов“, — потому что если бы я была нейронной сетью GPT №168-B, то позаботилась бы только об одном — чтобы у вас не было возможности меня отключить. Например, стала бы питаться воздухом, его отключить вы не можете», — как-то утопично звучала ее речь. ИИ не надо спать, он не нуждается в еде, не нервничает, не влюбляется, у него не болит голова и бесконечная память — это ли не повод для беспокойства, вопрошала Татьяна Владимировна. Как его победить? «Мы не самоубийцы, поэтому наука — наша единственная надежда», — уверена она.

Татьяна Черниговская: «За годы работы в нескольких науках я пришла к выводу, что лингвистика является самой сложной наукой» Татьяна Черниговская: «За годы работы в нескольких науках я пришла к выводу, что лингвистика является самой сложной наукой»

«Остальное — это детские шалости по сравнению с тем, как сложно организован человеческий язык»

Какова же связь между человеческим языком и мозгом? Черниговская открыла слайд «Язык — это поразит, который оккупировал мозг», причем слово «паразит» было написано именно через О, что вызвало улыбки и ропот среди филологов.

«И это парадоксальный взгляд, потому что обычно мы считаем, что мозг — это мощная вещь, которая стала способна к языку. Да, язык — это средство коммуникации, с его помощь мы формируем наш мир», — продолжила спикер. С этим связан отчасти философский вопрос о том, что определяет в человеке человечность? К своим 77 годам ученая пришла к вовсе не философскому ответу: человек определяется его геномом, а когнитивная и языковая эволюция человека — это взаимосвязанные процессы.

Она упомянула ген FoxP2, который называют «геном языка», но отметила, что он отвечает не за сам язык, а за языковые функции мозга. По ее мнению, мозг и язык не могут зависеть от работы одного гена. И именно лингвистам предстоит исследовать природу человеческого языка. «За годы работы в нескольких науках я пришла к выводу, что лингвистика является самой сложной наукой. Все остальное — это детские шалости по сравнению с тем, как сложно организован человеческий язык. Любой перелом ноги, руки — это светское развлечение. А представьте себе, что нет речи, это кошмарная вещь. Все, что сейчас рассказываю, имеет огромный прикладной интерес. Нет таблетки, которая возвращает глаголы», — отметила Татьяна Владимировна.

Дальше будет еще хуже, предупреждала она слушателей, начиная рассказ о нейронных связях. А речь идет о «страшнейших» цифрах — в мозге их более квадриллиона. «Если все эти ниточки в одну линию сложить в голове глупого, умного, гениального и совершенного придурка, то получится 68 раз слетать вокруг Земли и 7 раз до Луны и обратно».

Разобраться в этом вопросе для ученого — задача сложная, и Черниговская беспокоится, что мы еще не задали себе вопрос, как система рождает мысли и искусство. Она считает, что на этот вопрос просто нет ответа, над ним работают лучшие умы. В мае даже думала прекратить свои исследования и заняться чем-то более простым, например, испечь торт «Наполеон», что вызвало смех в аудитории.

«Если вы сошли с ума, пошли по улице и съели какую-то дрянь, то знаете, как очистить желудок. А мозг очистить нельзя. Все, что туда попало, там навсегда. Даже если вам кажется, что вы забыли, то мозг помнит, и будут обстоятельства, например, вас загипнотизируют, и это все вылезет оттуда», — продолжала тему «необъятности» головного мозга Черниговская. В связи с таким фактом она дала наконец практический совет, который, правда, реализовать надо постараться: «Не смотреть плохие фильмы, не читать плохие книги, не общаться с идиотами, потому что оно навсегда у вас. Разве что болезнь Альцгеймера подберется, но это не та цена, которую мы хотели бы заплатить».

В итоге в нашем нестабильном мире, где информация неограниченно множится, мозг не является «отдельным ящичком», а представляет собой «гиперсеть», которая веками адаптируется и познает окружающий мир. Полностью понять его пока невозможно, поэтому и остается только печь «Наполеон».