«Мне нужно сделать так, чтобы было тепло, а металл холодный. Тогда я беру глину»

Полина Уварова: «Для меня ребенок — это просто образ, метафора» Фото: пресс-служба галереи современного искусства «БИЗON»

«Мы почему-то часто лишаем взрослых права быть уязвимым, восприимчивым…»

— Полина, выставка «Нас других уже не будет» в галерее «БИЗОN» — это своеобразные визуальные личные дневники художников. Что мы можем найти в твоем дневнике?

— Если очень коротко пересказывать, все, что там есть, — радость и трагедия сосуществуют вместе. Мне говорили, что я якобы часто рисую детей — такая интерпретация меня не смущает. В первых записках о серии «Нежный возраст», представленной в Казани, у меня было написано: «Нежный возраст. Любой». Просто я пользуюсь не только своими символами, но и общепринятыми, культурными. Мы видим ребенка и думаем о его уязвимости, восприимчивости. Мы часто лишаем этой возможности взрослых, но у меня есть глубокое убеждение, что это неправильно. Возможно, взрослый человек нарабатывает в себе больше сил, чем у ребенка, он более устойчив, но это лишь потому, что взрослый получил достаточно опыта. При этом все новое для него может быть таким же невероятным, как для ребенка. Потому для меня ребенок — это просто образ, метафора.

«Это попытка поймать неуловимое состояние, в котором мы находимся здесь и сейчас»

— Чем для тебя примечательна выставка «Нас других уже не будет»?

— Мы познакомились с куратором Алиной Сосновской в Москве на ярмарке молодого искусства Win-Win, она меня запомнила, затем написала и пригласила поучаствовать. В «БИЗОNе» мне очень понравилось! Это довольно смелый кураторский ход, когда вы берете работы художника в самых разных медиумах. К примеру, у Анны Канфер на этой выставке есть и работы из папье-маше, и живопись, и графика. Это совершенно с разных сторон открывает нам автора! Всегда хочется разглядеть эту разносторонность. Я подружилась с командой «БИЗОNа», увидела в галерее абсолютно замечательный магазин, посмотрела книги — сразу чувствуется, что к выбору подходят очень тщательно.

— А с кем-то из художников выставки ты была знакома до этого?

— Я знакома с Оксаной Афанасьевой. Мы не встретились в Казани, но очень дружны. Остальных, к сожалению, до этого не знала. Мне очень понравилась серия Екатерины Козловой с динозаврами. Помню, что в детстве все время точно так же дорисовывала чужие картинки, внедряла в них что-то свое. Мне понравилась серия Анны Канфер «Почему мы не встретились позже?» и ее кошки-сказительницы — они словно смотрят в самое сердце! И работы Оксаны Афанасьевой мне всегда глубоко откликаются.

Серия работ Полины УваровойФото: пресс-служба галереи современного искусства «БИЗON»

— Насколько я знаю, ты с детства любила рисовать, а во время учебы в Петербурге прокачивала свои навыки — часто ездила из родного города Пушкина и по дороге делала зарисовку. Связать свою жизнь с творчеством — это тщательно обдуманное или спонтанное решение?

— Желание стать художником все время присутствовало в моей жизни. Меня обучали игре на пианино, но мне было тяжело и неприятно. Я попросила чем-то заменить и выбрала художку. Первые зарисовки, которые я начала создавать, были даже не из путешествий в электричке. Свой первый блокнот я отрисовала в наших с родителями путешествиях, показала своему преподавателю Николаю Сажину, художнику. Он сказал, что это здорово. С тех пор я стала все время делать такие блокноты, а так как я действительно очень много времени проводила в пути, то сейчас их очень много.

— Ты окончила кафедру художественной обработки металла в Академии имени Штиглица. Это один из наиболее известных художественных вузов России. Как на тебя повлияла академическая среда?

— Прекрасно! Я очень хорошо помню: когда поступила туда, стала очень улыбчивой. Думала: интересно, как долго это продлится? Месяц прошел, второй, а я все улыбаюсь. Понятия не имею, почему пошла в металл (смеется). Почему-то у меня была вера в это направление, и она не подвела, потому что кафедра металла — одна из самых свободных. Есть очень большая разница между тем, чтобы нарушать правила, которые ты не знаешь, и нарушать правила, которые знаешь, но пренебрег ими. За это я очень благодарна нашим учителям.

Меня недавно спросили, не было ли у меня «академической травмы». Это же очень распространенное явление! У меня такого точно нет. Есть только очень приятные воспоминания о дружбе, зачастую даже межвозрастной. Когда мы выпустились, я обнаружила, что такая травма есть у многих, с кем я училась, и меня это удивило.

Серия работ Полины УваровойФото: пресс-служба галереи современного искусства «БИЗON»

— В какой момент пришло осознание, что ты не просто ученица художественного вуза, а именно художница? Или ты это всегда чувствовала?

— Я стала называть себя художницей буквально в прошлом году. Наверное, это связано с тем, что до сих пор я очень много работала в других сферах. В последний год могу позволить себе заниматься только художественными практиками. В моем мироощущении я предпочитаю разделять работу и занятие искусством на две разные категории. Но тем не менее, когда они совпали, перестала этого стесняться.

— Ты живешь в Петербурге. Как культурная столица повлияла на тебя и твое творчество?

— Для меня это контекст жизни, который всегда присутствовал. Когда я начала ездить по другим городам, для меня было неожиданным обнаружить, что только в Петербурге нет зелени. Я всегда думала, что это норма: вот красивые здания, много воды — что еще нужно? А тут, оказывается, у всех есть деревья, а у нас их нет! Раньше меня это не смущало, а сейчас знаю, что бывает иначе.

Для меня важной составляющей было присутствие культуры как чего-то находящегося рядом со мной. Когда я поступила в художественный вуз, у меня была корочка, которая позволяла бесплатно ходить в музеи. Я могла просто зайти погулять в Эрмитаж. То есть не целенаправленно приезжать и смотреть экспозиции, а просто прогуливаться. Думаю, для многих это было бы приятным дополнением к жизни. Ты допущен к Древнему Риму просто между прочим, и это хорошо.

— Можешь немного рассказать о своем детстве?

— Я родилась в городе Пушкине в ванне. Мои смелые родители не поехали в роддом. Странные ребята, но у них была такая идея фикс. Я стала третьим ребенком в семье. Потом, когда я выросла, переехала в Петербург. Сейчас у нас с родителями есть забава — мы приезжаем друг к другу на завтрак. На электричке ехать всего 30 минут, получается такое мини-путешествие.

Серия работ Полины УваровойФото: пресс-служба галереи современного искусства «БИЗON»

— Как проходит день петербургской художницы?

— Я работаю в музее Аникушина, это филиал Музея городской скульптуры. Там очень хорошая атмосфера: в музее делают выставки и современных художников. А я там веду мастер-классы по лепке. Хожу на рынок на Сенной за овощами. Потом ругаюсь, что мне подсунули гнилые… По гостям хожу и, конечно, работаю в мастерской — мне до нее полчасика ходьбы.

— Как выглядит твоя мастерская?

— Я работаю в мастерской друга, он состоит в Союзе художников России. Она довольно большая, но очень мокрая. Туда часто приходят крысы, и я с ними борюсь. Пока успешно — ни разу не покусанная. Я не так много чего боюсь в жизни, но крыс — ужасно.

«Купила книжку о татарской мифологии, сидела в парке, читала…»

— Что для тебя современное искусство?

— Это то, что происходит прямо сейчас. Все, в чем ты не соврал. Возможен более серьезный ответ на данный вопрос, но это скорее привилегии искусствоведов и кураторов. В моем личном случае понимать, как это работает, будет значить как сороконожка споткнуться, когда она задумалась, как она бежит. Каким-то образом я чувствую, что со мной происходит, что происходит среди людей и во всем мире. Могу не попасть в струю — ну и пожалуйста.

— Многие отмечают, что твои персонажи отсылают к героям полотен Анри Матисса, ты с этим согласна?

— Мне недавно сказали об этом, спросили о конкретной работе — не вдохновлялась ли я Матиссом? Посмотрела на свою картинку и сразу поняла, о какой работе Матисса идет речь. Соответственно, значит, что-то общее имеется. У меня не бывает такого, что я переношу что-то в свои работы, но периодически люди задают вопросы о неких сходствах, причем с очень разными художниками.

Мой старший брат учился на физика, и в свои первые месяцы учебы он рассказал интересную вещь. В науке невозможно прийти и сказать, что все, что сделали до этого, — полная фигня. Ты в любом случае приходишь и расширяешь уже существующую базу. Наука из-за этого очень коллективна. Ты можешь быть асоциален, но все равно продолжаешь общее дело. В этом смысле искусство мне тоже представляется общим делом. У меня есть культурный код. Я ходила в музеи с тех пор, как вообще умею ходить. Я вижу что-то в интернете, смотрю на своих друзей, приобретаю набор образов, реакций. Поэтому меня не смущают такие совпадения. Я ребенок своей культуры.

Серия работ Полины УваровойФото: пресс-служба галереи современного искусства «БИЗON»

— Ты междисциплинарная художница, работаешь с разными материалами. А есть ли принципиальная разница в выборе техники именно с точки зрения идеи?

— Скорее нет, потому что работы в графике и металле переходят одна в другую: я могу нарисовать сюжет и затем вырезать его. Бывает, что мне принципиально нужен какой-то определенный материал, но в основном это тактильная история. Допустим, мне нужно сделать так, чтобы было тепло, а металл холодный. Тогда я беру глину.

— Можешь рассказать немного о технологии работы с металлом? У меня сложилось впечатление, что это довольно сложно.

— Всем сложны разные вещи. У меня есть подружка-стекольщица, и я боюсь заходить к ней в мастерскую. Стою на пороге и думаю, что сейчас что-нибудь опрокину, все упадет и вдребезги разобьется. Металл я опрокидываю, спотыкаюсь, он падает, немножко мнется, и ему все равно. С ним я чувствую себя увереннее.

В последнее время у меня есть замах на большие работы, и меня пугает, что я не могу одна их поднимать, переворачивать. А такие вещи, которые, например, здесь, на выставке в «БИЗONе», представлены, — небольшого масштаба, их очень удобно делать. Конечно, совершаю какое-то усилие, это все-таки не бумага, но такого, чтобы обливаться 7 потами, нет.

— Как ты придумываешь текст, который часто внедряешь в свои работы?

— Это может быть по-разному. Недавно у меня была картинка с подписью «И даже убит он был красивым мужчиной». Фраза замечательная, потрясающая. Это кусочек из песни Окуджавы, которую все давно забыли. А я почему-то однажды ее услышала, лет 7 назад, и песню-то уже не помню полностью, а этот кусочек остался. Далеко не со всем так получается: то выхватываю, то придумываю под картинку. Довольно часто есть какое-то слово, которое у меня крутится в голове, и я ношу его какое-то время, но не могу до конца к нему подобраться.

— Ты довольно часто поднимаешь тему одиночества в своих работах…

— Мне кажется, она очень распространена. Те работы, которые представлены здесь, на выставке в Казни, посвящены больше теме уязвимости. Это не совсем имеет отношение к одиночеству. Они взяты из концепции: сначала нежность, нежный возраст, затем уязвление, момент инициации. Толстой в одной из книг написал, что ребенок после болезни просыпается взрослым. И меня это тоже впечатлило, мне показалось, что в этом много правды.

— Как вы можете оценить динамику развития арт-рынка в России? Что изменилось за последние несколько лет?

— У нас совершенно точно за последние несколько лет Петербург вышел на какой-то новый уровень. Мне кажется, пять лет назад и вполовину не было столько жизни, столько галерей. Недавно я стала ездить по другим городам, и выяснилось, что, помимо Петербурга и Москвы, есть огромное количество мест совершенно особенных и живых: Казань, Нижний Новгород, Екатеринбург… Здесь есть замечательные художественные комьюнити. Полагаю, они тоже в последнее время активно развиваются. Я боюсь, что не очень компетентна в этом вопросе, потому что мое становление как художника на общей сцене совпало с увеличением возможностей для художника. Возможно, это какое-то личное совпадение, а может быть, действительно последние пять лет все стало более активно развиваться.

— За кем из молодых художников ты порекомендуешь следить?

— Я петербургских перечислю, своих друзей. Полина Шумкова, Даша Иукканен, Вера Петровская, Наташа Петрикова, Полина Шустова, Илья Шалашов, Антон Шульгин, Антон Батанов, Коля Бакулев, Павел Бережной, Ольга Паниковская, Иван Покидышев.

— В Казань ты приехала не только увидеть выставку «Нас других уже не будет», но и презентовала совместную коллаборацию с брендом, который отшивает хлопковые пижамы. На этих изделиях теперь есть принт с твоей работой. Как появилась эта идея?

— Куратор выставки Алина Сосновская написала мне, что ребята из NaumovaBrand приходили на выставку, им очень понравилась моя работа из латуни «Канун». Поэтому на презентации в швейном цеху мы организовали однодневную поп-ап-выставку. Она так и называлась — «Канун», ведь это слово ассоциируется с предвкушением праздника, светлыми надеждами, а всем нам сейчас этого очень не хватает. Получилось все идеально! Я померила пижаму, и мне очень приятно, что на ней мой рисунок.

— Чем еще тебя удивила Казань?

— Я уже была здесь и смотрела музеи до этого. А в этот раз мне захотелось замедлиться и просто смотреть по сторонам. Это странно, потому что обычно я бегаю как электровеник: со всеми знакомлюсь, запоминаю, делаю записки. Но в этот раз я какая-то совершенно другая. Купила книжку о татарской мифологии, сидела в парке, читала. Уже прочитала всю главу, посвященную Татарстану, сегодня утром начала об Удмуртии.

— Спасибо, Полина! Всегда рады будем встрече с тобой в Казани.