«Если бы СВО не случилось, то ее надо было бы придумать!»: пять непридуманных историй контрактников

«У меня вообще нет ни одного знакомого, кто выступал бы против СВО, — все поддерживают» Фото: Альбина Фархутдинова

«Если после СВО людей, которые там служили, будут брать в правительство, может, что-то поменяется?»

Олег Андриянов, 42 года:

— Я родом из Казани. У меня среднее специальное образование, я столяр — из дерева могу все сделать, опыт у меня большой.

В 2001-м я уже был в армии, мне тогда исполнилось 19 лет. Отслужил там два года. Это было в Йошкар-Оле, в ракетных войсках стратегического назначения, «в сапогах», как положено. Когда из армии вернулся, тосковал, я очень хорошо служил. Друзей там нашел, у меня там девушка была, причем не одна. (Смеется.) Нравилось мне в армии. Как и везде, свои нюансы тоже возникали, но нормально все. Должностей у меня там много было по военному билету — кем я только там не записан! И рядовой, и стрелок, и радист. Перед дембелем разжаловали, дали просто звание рядового. А так я старшим сержантом служил.

Когда вернулся со срочной службы, то первые два-три года фигней занимался. Друзья мои хорошо в жизни устроились, я с ними крутился-вертелся. По Татарстану шарахался. И в Нижнекамске, и в Челнах жил. Потом уже вернулся и начал работать по профессии, занимался отделкой в столярке. У меня вот сейчас сделанного скопилось много — все продаю на Avito.

В последнее время поднадоело все, решил контракт подписать. У меня дядя родной по отцовской линии с 14 лет служит военным, полковник. Меня здесь ничего не держит. Я даже не ради денег иду, их могу и здесь нормально заработать, просто полезное что-то сделать хочется.

Семья меня поддерживает в моем решении. У меня есть два родных брата, мать, племянник — все знают. Решение у меня взвешенное было, долго думал. Еще когда мобилизация началась, мы решили с братьями: если повестка придет — пойдем. Мы не прятались, не бегали. У меня в то время много знакомых пряталось от мобилизации. Повестки нам не пришли, как-то потухло все. Честно скажу, я бы уже давно ушел… За мать переживал. Ей тяжело бы было.

Сейчас время прошло, с матерью обсудил этот вопрос. Я ей говорю: «Мам, ну что мне делать здесь? Детей нет, жены нет, друзья только». Да и работа как-то приелась. Как это правильно называется? Кризис среднего возраста вроде. Если бы была семья, как-то веселило бы меня это. А так здесь работаешь да куражишься. Заработал — отдыхаешь. Какой смысл? Так я думал-думал, с утра проснулся и решил: почему нет?

В интернете начал лазить, нашел о «Батыре» информацию, позвонил по горячей линии, потом уже со мной связались. Сейчас документы заполняю, медосмотр буду проходить.

У меня вообще нет ни одного знакомого, кто выступал бы против СВО, — все поддерживают. Я считаю, что если бы специальной военной операции не случилось, то ее надо было бы придумать. Со стороны же видно всю эту гниль.

К рискам всем я готов. У меня двух пальцев на руке нет (в армии рука под циркулярку залетела) — ничего, не плакал же.

Я вообще ко всему готов, не боюсь ничего. Я много чего в жизни повидал. С 12 лет работал на стройках, самостоятельный был. Мой подростковый возраст пришелся на 90-е. Не хотелось бы, чтобы они вернулись. Мать целыми днями на заводе работала, отец тоже. Зарплату по полгода не платили. В армии по двое-трое суток не спал. Да все было! Чего бояться? Всякое бывает. Помню, как из дома невозможно было выйти, а мне 13 лет исполнилось. Я это все очень хорошо помню. Сериал «Слово пацана» — это слабое подобие того, что происходило на самом деле. Романтики очень много показали, а по факту все было намного жестче. Я и сам в свое время немного с улицей был связан, да и друзья в этой сфере крутились в те годы. Если бы я тогда, в 2001-м, в армию не ушел, неизвестно что было бы со мной сейчас. Посадили бы, наверное. Времена были такие, народ дикий. Люди, которые вспоминают о 90-х как о времени демократии… Ой, не знаю! Я до прихода Путина помню, как было. Бардак полный! Чтобы [бардак] не вернулся, для этого и нужна специальная военная операция. Если после СВО людей, которые там служили, будут брать в правительство, может, что-то поменяется? Я бы вот хотел стать Героем России. Любой нормальный мужик мечтает об этом. Почему нет?

«Все риски я осознаю, со своими товарищами готов ехать куда угодно» Фото: Альбина Фархутдинова

«Идти на СВО или нет — выбор каждого. Главное, чтобы боевые товарищи были хорошие»

Фенил Камальтдинов, 33 года:

— Я из Чувашской Республики, Комсомольский район, село Урмаево. В детстве ничем особо не увлекался, в деревне все-таки вырос. Гулял на улице. После школы сразу пошел в армию. Служил год здесь, в Казани. Я являлся командиром отделения, под моим командованием было 13 человек. Вернулся со «срочки» — работал у себя водителем на хлебозаводе.

В 27 лет решил подписать контракт, чтобы пойти служить в Таджикистан. Прибыл в военкомат, спросил, куда есть набор, и мне сказали тогда про Таджикистан. Я сразу согласился. Хотя бы за границей побывал, на самолете полетал. Я служил пять лет на военной базе. Ничего особенного там не было: наряды да караулы, жарко просто — и все. В должности радиста служил, потом стал старшим радистом. На специальную военную операцию нас тоже отправляли. Когда моя семья узнала, что я на СВО, волновалась очень сильно, первые два месяца и связи ведь не было. По окончании моего контракта пришлось уволиться. У меня тогда жена была беременна, по-другому не получалось, поэтому без продления уволился. За время службы получил госнаграду — медаль Жукова и благодарность от президента России. Я, правда, благодарность недавно получил, она до меня долго шла, потому что ее сначала в Таджикистан отправили, а потом уже сюда, в Россию.

Сейчас снова собираюсь на спецоперацию. Я поеду по отношению (документ, который выдает командир воинской части, в нем он ходатайствует о принятии гражданина на военную службу по контракту в конкретную воинскую часть — прим. ред.) в свою же часть. Меня там ждут все. Я вот это отношение месяца два ждал. Со своими сослуживцами из Таджикистана уже смогу ездить в командировки на СВО.

Вообще у меня семейные обстоятельства. Это меня вынудило. У меня ребенок родился с патологией глаз, он не видит, нужна дорогостоящая операция. Ему сейчас 10 месяцев. На сегодняшний день семья меня в моем выборе поддерживает. Я думаю, что в 2022 году ситуация была сложнее, чем сейчас.

О «Батыре» узнал через интернет. Искал информацию, как «повыгоднее» можно уйти. Возможность уехать из своей республики я не рассматривал. У нас там за подписание контракта в 2,5 раза меньше платят, поэтому, если разрешено, поеду через Казань.

Я поеду во взвод FPV-дронов. В свою часть позвонил, договорился. Мне здесь только оформиться нужно.

По поводу обмундирования у меня даже какая-то часть вещей есть, но я, естественно, буду покупать дополнительно, с собой все в Таджикистан повезу.

В планах заключить контракт на два года. Здесь сказали, что на год только можно. Но переподписывать в Таджикистане буду. Там льготная выслуга лет есть: за три года службы я уже смогу на пенсию выйти, то есть, в общем, нужно 7 лет отслужить.

Идти на СВО или нет — выбор каждого, после первого боя все сразу поймут, что да как. Там самое главное, чтобы боевые товарищи были хорошие, чтобы коллектив был сплоченным. Все риски я осознаю, со своими товарищами готов ехать куда угодно.

«Я иду за Родину служить, за Россию — это самое главное» Фото: Альбина Фархутдинова

«Я вообще считаю, что те, кому эта война надоела, должны тоже идти служить»

Адель Каримов, 22 года:

— Я казанский. С 7 лет активно занимался хоккеем, определенных успехов даже добился, на соревнования в основном ездил по Татарстану. Играл до 18 лет, сейчас уже не занимаюсь.

Учился в спецшколе № 61, окончил 9 классов. Дальше пошел учиться в 41-й колледж. Моя специальность — садовник. После колледжа по профессии меня работать не взяли, поэтому я пошел трудиться продавцом-кассиром в магазин.

Опыта срочной службы у меня нет. Я решил на СВО из-за друзей идти. Честно говоря, надоела уже эта война. Самому тоже хочется посмотреть на нее, что это такое вообще. У меня были мысли уйти раньше, но меня друзья и родители останавливали. Мама выступала против всего этого, а отец, наоборот, всегда поддерживал. Сейчас уже смирились все, никто не против, я решил окончательно — пойду.

У меня два одноклассника на СВО погибли. Ребята погибли достойно. У меня страх есть, конечно, но его просто нужно перебороть. Ожиданий и целей каких-то нет, посмотрим, что будет через год. Вдруг понравится и я продлю контракт. В планах у меня на год подписать, а потом видно будет, как пойдет.

В плане выплат — они для меня неважны. Я иду за Родину служить, за Россию — это самое главное. Не за деньгами.

Если бы я сюда не пришел, не знаю, чем бы занимался, но точно не отправился бы работать продавцом в магазин. Я в детстве вообще столяром мечтал стать, но мне одного балла не хватило для поступления, поэтому пришлось в 41-й колледж идти.

Если мне дадут возможность выбрать должность, на которой я буду служить, то для начала хотелось бы сержантом стать. На спецоперации я бы хотел получить звание Героя России, такие мысли у меня есть.

Думаю, что самое главное — идти воевать за свою Родину. У меня друзья погибли, вот за них нужно идти воевать. Я вообще считаю, что те, кому эта война надоела, должны тоже идти служить.

«Там нельзя не бояться, хотя все первое время испытывают это чувство под обстрелом, но страх проходит со временем» Фото: Альбина Фархутдинова

«Я уже был на СВО. Первым иностранцем в 2022 году уехал из министерства обороны»

Мухтар Ходжаев, 60 лет:

— Я из Таджикистана, родился в городе Чарджоу (ныне Туркменбад — прим. ред.). В детстве спортом занимался, являюсь мастером спорта по самбо и дзюдо. В Россию переехал в 1979 году. Учился в Московском институте радиотехники, электроники и автоматики, но не окончил его.

Опыт срочной службы у меня есть, я в 1982-м отправился на Байкало-Амурскую магистраль. Там служил машинистом. А так кирка да лом, много что делал, как говорится. Я там служил два года.

В России живу уже 17 лет безвыездно. Приходилось, конечно, уезжать обратно в Туркменистан, у меня сын тогда болел. Из-за климата пришлось. У меня двое детей, оба граждане России, а я советский человек, 17 лет не могу себе паспорт сделать. Такая бюрократия здесь, конечно, бардак. Я вот получением паспорта занимаюсь — и никак не получается.

Я уже был на СВО. Первым иностранцем в 2022 году уехал из министерства обороны. Я тогда служил в Херсоне, в ЛНР. Полгода там отвоевал, молодых ребят обучал. Штурмовиком был. Мне изначально сказали: «Съезди на СВО — мы тебе российский паспорт дадим». Но когда вернулся со службы, сказали, что полгода службы мало, нужен год. Вот сейчас снова собираюсь, уже на полтора года. Сам, конечно, рвался на службу, но вот из-за проблем с паспортом я даже выплаты получить не могу, сейчас, наверное, тоже не выплатят. Я там много медалей заработал, но на руки ничего получить не могу. Паспорт-то у меня туркменский. Из-за паспорта ветерана военных действий даже получить не могу.

Моя главная цель — это победа. Я хочу подписать контракт на год, а если получится — буду воевать до победного.

Из родственников у меня никто на СВО не служит, знакомые только. Я же сам там был, все знаю. Сейчас, думаю, ситуация стала проще, ожидания были больше, чем происходило на самом деле, сейчас уже все поняли, в чем дело.

Моя семья знает, что я здесь. Они меня поддерживают и не выступают против. Еще в 2022 году, когда контракт подписывал, меня семья отпускать не хотела, но сейчас такого уже нет.

К рискам я готов. Мое мнение после отдыха здесь не изменилось. У меня такой же боевой дух. Экипировку я куплю обязательно. Все буду обновлять.

Идти или не идти на СВО — выбор каждого. Там нельзя не бояться, хотя все первое время испытывают это чувство под обстрелом, но страх проходит со временем, главное — верить и слушать командующих.

«Аль-хамду ли-Ллях, поеду достойно и приеду тоже достойно» Фото: Альбина Фархутдинова

«Не говорю, что я патриот. Не кривя душой, скажу: деньги нужны»

Салим Юсупов, 44 года:

— Я из Ставропольского края, родился в ауле Эдельбай. По национальности туркмен. Учился в школе до 9-го класса, после (у нас же сельская местность) пошел овец пасти, в конюшне работал. Сельским хозяйством занимался — это наша стихия. Пшеница, уборка, комбайны, тракторы, культивация — все это я прошел с самого детства. Отец мой работал на «кировце» (К-700 «Кировец» — советский колесный трактор общего назначения — прим. ред.), он меня учил ездить на нем. В 16 лет мне дали уже отдельный свой «кировец». А потом, в 1994-м, в городе Благодарном пошел на права учиться, отучился на категории В, С.

Затем, в 1997-м, меня призвали в армию. Мне было 18 лет. Направили в Республику Адыгея, в город Майкоп. Служил я там два года в 131-й майкопской бригаде — это знаменитая бригада первой чеченской заброски. Наш комбат там умер. Может быть, смотрели фильм «Чистилище»? Там танкист есть — это наш комбат. Это реальная история нашей 131-й мотострелковой бригады ордена Красной Звезды. Я был рядовым там, но мне дали взвод из 6 человек. Я боялся, думал, не справлюсь. Но я же активный, все получалось у меня.

До дембеля мне оставалось три месяца, но я поехал в Чечню. Меня спросили: «Юсупов, хотите поехать?» Я ответил: «Да, хочу». Это была вторая заварушка в 1999 году, вот я тогда и уехал. Мне сказали, что в Чечне день идет за два, выплата — 810 рублей за сутки. Мы туда неделю добирались, был взвод охраны артиллерии — вот мы туда ехали. В сентябре прибыли, высадились в Кизляре, потом распределение. Артиллерию, гаубицы, «Ураганы» (зенитно-ракетный комплекс — прим. ред.) выставили, а мы, охрана, все оцепили. В Чечне я был механиком-водителем, меня всегда либо впереди колонны ставили, либо сзади. Один раз, когда сзади колонны мы перемещались, артиллерию охраняли, у меня в движке лопнула трубка, которая солярку подает. Газ нажимаю — обороты машина не набирает. А я сзади колонны был. В такие моменты обычно как бывает: всегда отстреливают либо первую машину, либо последнюю. Я не мог ехать. Ладно додумался аптечку открыть. Нашел жгуты, трубку эту перемотал — и добрались мы, СубханАллах. Мы так в темноте ехали вчетвером в машине, от своих на 3 километра отстали. Меня после этого так колотило… Слава богу, все обошлось.

У меня в справке написано: «Участвовал в боевых действиях 46 дней». Был один момент, когда я думал, что мы ляжем. 4 ноября это случилось. Смотрю, БМП (боевая машина пехоты — прим. ред.) летит, везде пыль поднялась. Мне говорят: «Юсупов, ты уволен. Поехали в штаб сдавать автоматы. Завтра вас заберет вертолет как воинов горячей точки». А я не верил, так обрадовался тогда.

С Чечни вернулся в Майкоп. В штабе мне выплатили за 46 дней чуть больше 25 тысяч рублей. Но без родителей деньги не выдавали, я маме телеграмму отослал, телефонов же тогда не было. Она приехала с братишкой, получила. Я считаюсь участником боевых действий, получаю пенсию чуть больше 3 тысяч рублей. Я в пенсионном как-то спрашивал, почему у нас такая маленькая пенсия. Мне сказали, что, если бы я получил контузию или ранение, пенсия была бы больше. Я тогда себе сказал, что лучше уж ходить здоровым и получать эти 3 тысячи.

После армии я поехал к себе, в Ставропольский край, с Майкопа с собой девушку привез. Мы с ней свадьбу сыграли. После моей свадьбы все мои одноклассники женились. Работал трактористом. Потом меня пригласили в Татарстан, с 2015 года я здесь живу. Занимаюсь ремонтом квартир и домов под ключ. Все что угодно могу сделать. Со второй женой здесь познакомился. Мы не расписаны, но у нас общий ребенок есть, сыну 6 лет. От первого брака двое детей, внук даже есть, ему четыре месяца.

Про то, что я здесь, знает моя жена и братишка, но они отговаривали меня. Супруга говорила: «Ты дурак? Ты же и так столько зарабатываешь, не хватает нам, что ли? Куда рыпаешься?» Я ответил, что хочу, чтобы у моих сыновей квартиры были. Не из-за того, что деньги нужны, которые там платят. Нет, мне хочется, чтобы быстро это все закончилось, хоть и понимаю, что не получится. Но вместе мы сила, Россия же. Братишка мой тоже меня отговаривал, он сам тоже на СВО сейчас, но я уже решил. А своим старшим детям я не буду говорить о том, куда собираюсь уезжать. Им не надо об этом знать.

Основная моя цель — побольше нанести урона неонацистам. Славы не хочу себе. Медали не нужны мне. Я еду туда, чтобы мир был. Надоело уже, если честно, спать никто не может нормально. Везде какие-то знаки стоят, бункеры, укрытия. Не должно так быть. Мы должны это все прекратить, мужчины России.

Сейчас я штурмовиком бы хотел быть. Люблю это все: драки, стрелялки, прятаться, кувыркаться. В тылу сидеть не хочется. Я позитивно настроен, мой дух никогда не убавлялся, он у меня с рождения.

По обмундированию я еще не готовился. У меня сейчас денег нет. Я что, в тапочках поеду? Вот выдадут деньги — куплю. Хотелось бы, конечно, какого-нибудь хохла там поймать, этого безбожника.

Вообще другим не советовал бы туда ехать, это просто я такой. Не говорю, что я патриот. Не кривя душой, скажу: деньги нужны. Всем ведь они нужны. Хочется, чтобы дети мной гордились, чтобы люди знали, что я ушел ради детей. Я в своей профессии универсал, могу круглый год работать, но этого мало. Как говорится по-русски: день в карете — два пешком. А так, ВаЛлахи, говорю как есть — поеду я. Аль-хамду ли-Ллях, поеду достойно и приеду тоже достойно.