Сергей Загатин: «Ты сидишь в этой норе, и вот тебе надо сходить куда-то по нужде – тебя убивают!»

Командир центра БПЛА бригады «Эспаньола» Сергей Загатин

«Все эти радикальные хохлы стали ландскнехтами англосаксонского мира»

— Сергей, противник долго держится за Часов Яр, до этого держался за Авдеевку. У него есть опыт боев за Соледар, Артемовск. Он полностью сохраняет порядок действий, и каждый раз получается одно и то же. Как было сказано одним человеком: «Безумие — это точное повторение одного и того же действия. Раз за разом в надежде на изменение». Зачем им это?

— Эти люди питают какие-то надежды. Так называемые украинцы — это очень креативная нация, склонная к театрализации, самовзводу самой себя, самонакручиванию. Вот они создали миф про фортецию Бахмут, потом про фортецию Авдеевка, сейчас точно так же будут говорить про Часов Яр и так далее. А что им делать? Поскольку там выстроен репрессивный механизм, который может вытаскивать на линию фронта бессмысленное мясо, людей, которые просто разминируют окрестности. Мы видели эти вещи в Семеновке.

— Уточню для читателей, Семеновка — это одна из деревень, составляющая некий «забор» за Авдеевкой?

— Так точно. Туда на наших глазах приходили какие-то люди, явно не ультрасуперидейные нацики, а чисто «мобики», которые пытались закопаться. Их посылало украинское командование, мои эфпэвэшники им присылали термобар счастья, они умирали, на следующий день приходили следующие, пытались закопаться в тех же самых местах, и мы их опять убивали.

— Зачем это было сделано? Это даже по меркам компьютерной игры Starcraft бессмысленно.

— Еще раз повторю, там выстроен репрессивный аппарат, который поддерживают люди, которым есть чего терять при поражении в войне. Мы говорим не только о банде Зеленского, а о каких-то персоналиях, которых много, например о том же самом Мадяре (скандально известный на Украине политик, бизнесмен и нацист Роберт Броуди, которого украинские СМИ ранее называли «закарпатским князем», — прим. ред.), он не может выехать ни в какую страну Западной Европы или США, потому что его там сразу же китайские триады посадят в известное положение. То же самое с «Азовом»*, 3-й ОШБР и у прочих чертей.

Впрочем, у них есть свет в окошке. После поражения на так называемой Украине они уедут воевать с нами в Африку. Там им будут платить какие-то деньги, дадут заниматься тем же, чем и сейчас. В принципе, можно сказать, что все эти радикальные хохлы стали ландскнехтами англосаксонского мира. Эдакие люди без родины и флага, но с определенными скиллами.

Так вот, у этих людей есть хорошо выстроенная репрессивная машина, которая пока еще работает и изымает из кругооборота маленького украинца и отправляет его умирать, тем самым обменивая жизни маленьких украинцев на время. В этом был бы какой-то смысл, если бы где-то на западенщине усиленными темпами строились бы какие-то суперзаводы, производственная база создавалась бы.

Но, к счастью, эти люди обладают мифологическим мышлением, а при столкновении мифа и экселевской таблицы последняя всегда побеждает.

— Почему они не пытаются выйти хоть на какие-то переговоры?

— В силу мифологического мышления. Когда мы говорим, что с той стороны мы имеем дело с нацистами, то я, конечно, понимаю, что это выглядит достаточно смешно. Где Третий рейх, а где сало и шаровары! Но тем не менее основная проблема нацистского режима — полное пренебрежение своим противником, приписывание ему черт недочеловеков — у украинских наци присутствует в полной мере. Они нами пренебрегают, считают нас неполноценными, каким-то биомусором. И в 2022-м считали, и в 2023 году. В результате этого контрнаступ на южном фасе Бахмута, в сторону Андреевки, выглядел так, что лучше бы его не видеть. Если бы я был тем самым немецким пулеметчиком, я бы сошел с ума.

Классическая история, вот есть у них такой бэпээлашный батальон К-2. Они есть и в сети, и в «Фейсбуке»**, и в «Телеграме». Так вот, хлопцы из этого батальона при штурме Андреевки вылезли почти вплотную к населенную пункту, за 600 метров. Мы срисовали их полеты простейшим «мастерком», было это где-то в конце июля — начале августа 2023 года, когда «Эспаньола» выступала как пожарная команда.

Мы выгрузились туда на неподготовленные позиции с составом, который был на две трети не обстрелян. Когда мы обнаружили летную позицию, прямо сбоку от посадки, там был бассейн для воды, мелиорационное сооружение, а на задней грани его находился блиндаж, откуда летали люди, не скрываясь. Мы их сперва обнаружили по излучению, потом слетали туда, убедились визуально, а уже потом туда забежала дээргэшка с нашей стороны, и этих чуваков из К-2 вырезали, опознали уже потом по шевронам и прочему, что забрали с собой. Легкой прогулки, впрочем, не получилось, там были нюансы, но проблема в том, что их вырезали, а К-2 не сообщила о своих потерях ничего и до сих пор рассказывает, что потерь нет.

Из того, что могу сказать, бэпээлашники «Эспаньола» потеряли под Бахмутом троих, и это достаточно болезненные потери, у нас любой человек ценен и важен, а тем более подготовленный специалист. Хотелось бы еще раз отдать дань памяти парням, хотя бы по позывным — Клерк, Бардак и Бобер, командир эфпэвэшников.

«Поскольку война — это мероприятие крайне отвратительное, то происходит очень много всего. В том числе и такого, как говорится, «вспомнить есть чего, а внукам рассказать нечего»

«О слаженных и согласованных действиях при такой плотности говорить сложно»

— Часто смотришь видеоролики, где буквально едет Bradley, по ней бьет «арта», оставшиеся в живых выбегают, их добивают. Складывается ощущение, что таких однотипных ситуаций очень и очень много.

— Мы тут с другой ситуацией сталкиваемся: общая несогласованность почти никак не «забарывается». Повторюсь, вот они переправились через канал (речь идет о канале Северский Донец — Донбасс — прим. ред.), 3,5 километра идут под живительным огнем нашей артиллерии, какие-то единицы добираются до железной дороги, а кто-то даже переходит, но это неважно.

Там был плотный контроль со всех сторон, там и со сбросами работали, и эфпэвэшники. Там стояли сразу несколько наших частей. И все это на фронте шириной в 3–4 километра. Сами понимаете, что о слаженных и согласованных действиях при такой плотности говорить сложно, хотя взаимодействие по «горизонталочке» всегда было сильной стороной «Эспаньолы».

— Не могу не сказать, но там был и наш татарстанский батальон «Алга».

— Не совсем, «Алга» были слегка севернее за Клещеевкой, но в целом да, стояли с нами бок о бок, я слышал об этих ребятах…

Но возвращаясь к нашей теме. Из-за этой несогласованности какие-то моменты конкретно из моего окопа выглядели как ненужное жертвоприношение. Допустим, украинский блиндаж неподалеку от Курдюмовки, до 300–400 метров. И вот видно, что туда зашли новые трупы, которые команда Тренера убьет на следующий день, просто потому что у них буквально план.

— План?

— О, вы не знаете, что такое «план»! Там был изумительный комбат с позывным «Лето», которого, я считаю, нужно наградить всеми орденами, которые только существуют. Он буквально жил на позиции, не вылезает оттуда. Сам персонально Тренер, который организовал это дело, в шутку (наверное) формулировал задачу своим соколам так: пока двух бандеровцев не убьешь — спать не пойдешь. И эти люди реально не давали перейти хохлам через железку, они впятером вели натуральный воздушный террор.

Мы к ним приходили летать ночью, и у нас были к ним прикомандированы люди. Это к вопросу о том, что основная сила «Эспаньолы» — умение завязывать горизонтальные связи с любыми подразделениями. Мы очень непафосные люди. Те, кто говорит, что «Эспаньола» — это очередные «тиктокеры», при столкновении с нашими реально работающими системами, с тем, как у нас все построено, резко меняют мнение. Я это не раз наблюдал, сам видел.

Мы же на разных участках фронта сотрудничаем с подразделениями, которые, скажем так, вообще не надо называть. И нам всегда есть что им рассказать. Ну и в свою очередь поучиться тому, чего пока не знаем.

— А есть ли у нас свои любители сходить в бестолковую контратаку?

— Да, таких людей становится все меньше, но они есть. Хотелось бы сказать такую мысль: если бы у нас было поменьше «наполеонов местного разлива», которые думают, что бессмысленные контратаки что-то решают, было бы лучше. Зачастую они влезают в хорошо отлаженный процесс уничтожения живой силы противника — непонятно зачем.

Есть проблема в определенных слоях командования, которые не совсем понимают, что два красноглазых психопата с дронами со сбросами могут эффективнее выполнить боевую задачу, чем взвод, набегающий куда-то в ночь. Очень многим людям из среднего командного состава только на втором году войны стало доходить, что ночь ни от чего не скрывает.

— То есть мы возвращаемся к очевидному тезису, что ночью нужно спать?

— Надо сказать, что я, как амбассадор ночных полетов, не могу в полной мере согласиться с данным тезисом. Но могу сказать, что с той стороны таких «мыслителей» не меньше.

— Вопрос об иноземцах. Насколько много таковых у противника?

— Я точно знаю, прямо из первых рук, только о поляках. Это значит, что люди, смежники, пришли и сказали: «Гы, а мы поляков залутали». А с других участков фронта приходят разные сообщения.

— Насколько много?

— Я думаю, что в рядах незаконных вооруженных формирований так называемой Украины пока еще украинской пехоты побольше.

«С другой стороны, я понимаю, что страшнее нас, дроноводов, на этой войне нет никого»

«В любой сфере всегда будет мейнстрим и всегда будет контркультура»

— Насколько снарядный голод ощущается противником и нашими на передовой?

— Если брать ту же самую Авдеевку образца февраля — марта прошлого года и Авдеевку образца января — февраля этого года, это было крайне ощутимо. Потому что были такие моменты, допустим, когда после потери «Царской Охоты» в конце января — начале февраля хохлы попробовали подавить несколько позиций, через которые шла логистика наступления. Эти позиции были под мостами, точнее, под развязками Донецкой кольцевой автодороги. Проблема хохлов в том, что, например, для мощнейшего из ударов по одному из «Дозоров» (название позиции) было выпущено всего-то порядка 12 120-миллиметровых мин и около 25 FPV-дронов, из которых в цель попало примерно четыре штуки. В то, что можно было назвать целью. А вот за год до этого они бы просто стреляли туда из «стволки» или из танчика с ЗОП, и было бы совсем кисло, но в 2024-м они уже не могли этого делать.

Наши ощущения такие: весной 2023 года мы летали под Авдеевкой с одной позиции максимально осторожно — это было как раз начало прилетов FPV-дронов, «стволка», «Баба-яга» появилась, а под конец, уже в январе — феврале 2024 года, мы ходили пешком по крышам — нам было пофигу. Нас уже не видели, они уже не пролетали, разве что было несколько каких-то пролетов «Бабы-яги». Но, если подразделение морально подготовлено и имеет хотя бы пару «теплаков» (тепловизор — прим. ред.) и человека, который умеет стрелять из пулемета с «теплаком», то «Баба-яга» — это не такая уж и большая проблема. Скажем, у меня их четыре штуки на «располаге» лежат в разной степени комплектности.

— «Баба-яга» — насколько это толковый дрон? И вообще, кто это название придумал?

— Название придумали мы, в смысле Российская армия. А как они их называют — никто вам не скажет. «Баба-яга» — это не какой-то отдельный дрон, а класс дронов. Классификация «Бабы-яги» выглядит так — это может быть большой квадрокоптер, гексакоптер и октокоптер, делится по двигателям — 4, 6, 8. Больше 8 двигателей не встречал.

Это тяжелый дрон, который может нести серьезную нагрузку, несколько десятков килограммов. Скажем 82-миллиметровые мины, 120-миллиметровые мины. Чем больше у него нагрузка, тем меньше у него время полета, что важно.

— Это, я так понимаю, не промышленное производство, а кустарные самоделки?

— Ну это как сказать. Чаще всего они сделаны на основе заготовок для агродронов, китайские комплекты. И вот особняком тут стоит «Баба-яга» со Starlink, управление идет через космос, такую ты не заглушишь РЭБ, но ее можно сбить. Просто потому, что она с нагрузкой летит медленно, на высоте 100, 150, 200 метров, при этом 200 — потолок. А главное, это очень контрастная цель ночью.

Но опять же, последнее время такие штуки (с Starlink) очень редко встречаются. Чаще встречаются те, которые летают на том же управлении, что и «мавики», и FPV-дроны, их уже можно сбивать не только сосредоточенным огнем автоматического оружия, в том числе пулеметами, но и средствами РЭБ.

— О Starlink. Были разговоры, что якобы эти комплексы используют и у нас?

— Якобы эти комплексы используют у нас уже 8 месяцев. У нас, у учебно-боевого центра, нет никакого Starlink уже четыре месяца.

Скажу так, вот сегодня, если ты приходишь на какую-то серьезную «располагу» взводного уровня и там нет интернета, то я даже не знаю, что сказать. Либо это «располага», которую соорудили два дня назад, либо тут какие-то люди, которые ни украсть, ни покараулить…

По большому счету интернет сейчас к «передку» прокидывают многими способами, необязательно Starlink. Скажем, делают радиомосты на частоте 2,4 или 5,8 Гигагерца. Ставятся антенны, которые направлены друг на друга, на расстоянии 7, 8, 10, 15 километров, в зависимости от того, как настроишь. Где-то как можно ближе можно подтаскивать оптику. По сравнению с тем, что было в начале прошлого года, — небо и земля.

— Насколько это важно?

— Абсолютно важно. Это управляемость боем, прозрачность намерений противника, понимание, что у него происходит.

— Была новость, что противник нашел наш FPV-дрон, на котором было оптоволокно на 10 километров. Насколько это актуальная вещь?

— Вы понимаете, в любой области всегда будет мейнстрим и всегда будет контркультура, эдакий 1 процент не таких, как все. Соответственно, дрон с оптоволокном — это контркультура, если не сказать, андерграунд, но это не мейнстрим. Сказать, насколько это удачное и обоснованное решение, я не могу, все то, что я не трогал своими руками, что товарищи рядом не пробовали, оценить не могу. Но уже понятно, что это прибавляет целую кучу хлопот.

— Насколько дроны в целом изменили войну? Правильно ли я понимаю, что FPV-дрон с видеозахватом не боится РЭБ?

— Не боится на конечном участке своей траектории. Но я не могу сказать конкретнее, хотя у «Эспаньолы» есть некий гандикап относительно новой техники, так как мы первыми опробовали огромное количество техники, которая идет по линии министерства обороны. Проще говоря, это важно подчеркнуть, мы сотрудничаем с некоторыми структурами при минобороны и испытываем некую технику.

«У «Эспаньолы» есть некий гандикап относительно новой техники, так как мы первыми опробовали огромное количество техники, которая идет по линии министерства обороны»

«Мы вползли в мировую войну, к которой оказались не готовы»

— Логичный вопрос, если все хорошо, то зачем помогать?

— Небезызвестному капитану Берегу (Игорь Мангушев, командир одного из подразделений милиции Луганской Народной Республики, носил позывной «Берег», вел телеграм-канал «Zаписки авантюриста», трагически погиб 8 февраля 2023 года, являлся одним из наиболее ярких бойцов антинацистского сопротивления с 2014-го — прим. ред.) в первый же день войны я сказал, что первые полтора года будет такой же бардак, как и везде, просто потому, что мы вползли в мировую войну, к которой оказались не готовы. Всегда, когда ты вползаешь в мировую войну, ты с удивлением узнаешь, что ты и твой враг вооружены каким-то дерьмом, разной степени качества, но дерьмом.

Но в результате полевых и натурных испытаний обязательно вылезет какая-то «имба» (от англ. imbalance — дисбаланс, слово из жаргона геймеров, некий предмет, юнит, оружие, которое дает чрезвычайно высокие показатели на фоне общего положения вещей, — прим. ред.).

В Первую мировую войну ею стали пулеметы. Во Вторую мировую — танковые прорывы. Согласитесь, не артиллерия определила характер Первой мировой, а именно пулеметы, которые и обозначили позиционный тупик. Соответственно, во Вторую мировую это танки и пикирующие бомбардировщики, механизированные части и теория блицкрига, а в третью мировую, то есть сейчас, это дроны, управляемые авиабомбы с модулем автокоррекции и системы РЭБ. Но тут, когда я говорю слово «дроны», то ни в коем случае не подразумеваю коммерческие дроны.

И вот тут кроется мой персональный, но очень занятный парадокс: все полтора года, что я участвую в СВО, я занимаюсь коммерческими дронами, их применением, модернизацией и обучением других людей. На данный момент они какую-то погоду делают. Хотя я всегда подчеркиваю: коммерческие дроны, летающие кинокамеры, все эти DJI и Autel не созданы для войны.

Или те же самые FPV-дроны, любительские самоделки, которые фактически обессмыслили понятие «передок». Если раньше, условно, «передком» называлась линия боевого соприкосновения и, условно, 500 метров, линия прямой видимости, то сейчас фактически «передок» — 5–6 километров вглубь. Это зона, в которой ты с очень большой долей вероятности можешь быть убит, ранен, потерять транспортное средство, не выполнить задачу. Это зона контроля крылатых хищников.

Но тем не менее эти крылатые хищники в плане самой войны не являются основным оружием. Потому что, скажем, ФАБ-500, которых сбрасывали по 200 штук в сторону Авдеевки, таким средством являлись. А коммерческие дроны — это все паллиатив.

И вот когда у нас вылезают граждане, озабоченные проблемами, что у нас государство и армия что-то сделали не так, они начинают немного мешать. Я еще раз напомню, что армия в принципе в любую войну входит неготовой, нет армии, которая вошла в какую-то войну готовой, разве что если речь идет об американской армии, воюющей с очередными папуасами. Впрочем, и там тоже бывают нюансы, как мы знаем.

Замечу интересный факт. Есть такая знаменитая битва во время «Бури в пустыни» (Иракская война 1990–1991 годов — прим. ред.), где американские бронетанковые дивизии столкнулись с двумя дивизиями республиканской гвардии Ирака «Тавалкан аль-Аллах» и «Медина». Это бой конца февраля 1991 года. К вопросу о магии СМИ, интернета и прочего. В 1991-м американцы потеряли в этом сражении ноль танков Abrams сожженными и подбитыми, к 2024 году эта цифра уже составляет несколько десятков сожженных и подбитых, но, правда, все от дружественного огня. Так вот, когда или если в ходе предстоящей гражданской войны в США откроются архивы, вот там нас могут ждать еще более удивительные открытия.

Война — это всегда тайна. В действительности все не так, как на самом деле. Из своего окопа ты видишь всегда гораздо более мрачную картинку.

Для примера — мы как-то выехали на рекогносцировку с водителем, который еще не был в бою, так вот, пару раз над нами пролетели «кассетки» в сторону Бахмутки (дорога Бахмут — Горловка), разорвались где-то в 800 метрах от нас, и какой-то дрон куда-то пролетел. Человек возвращается весь на впечатлениях, на эмоциях. Мы располагаемся в одном помещении со смежниками, и вечером мне смежники рассказывают, что в том месте, где мы были, хохляцкие дроны весь день роились как мухи над либералом, а кроме того, нас не раз накрыли кассетными боеприпасами.

Людям свойственно преувеличивать свои страдания. Когда ты сидишь в окопе, то все дроны — это однозначно вражеские дроны, все снаряды летят в тебя, все это еще и увеличивается в масштабах.

Так вот, возвращаясь к ранее сказанному, почему я коснулся темы технического взаимодействия со структурами минобороны? А потому, что мы видели очень много толкового и здравого по техническим аспектам, через организацию, с которой мы взаимодействуем.

Война, с одной стороны, народная, и волонтеры делают очень много. Для конкретного Васи Петрова, который сидит в конкретном окопе и его отделение или взвод решает какие-то задачи, — ему волонтеры закрывают колоссальное количество проблем. Ибо если у этого Васи есть дрон Mavic 3T, то он себя ощущает значительно лучше, чем без этого дрона. Он чувствует себя гораздо более защищенным, сон у него крепче, питание принимает лучше, стул твердый.

Но вот попытки определенного рода волонтеров вылезти и начать воспитывать государство — это, мягко говоря, несерьезно, ибо менторским тоном воспитывать государство и давать обратную связь — две совершенно разные вещи. Скажем, из той государственной организации при МО, с которой мы сотрудничаем, постоянно приходят проекты, которые, будучи признанными полезными, получат финансирование, пойдут в серию и так далее.

Но об этой структуре наши безумно озабоченные патриоты, вроде безумных фанатов Игоря Гиркина-Стрелкова, Максима Калашникова и прочих, даже знать не знают. Вместо этого они по 50 раз высказывают сентенции в духе «вот если бы у нас было нормальное, ответственное государство, оно бы все „мрии“ и ожидания ультрапатриотов быстро воплощало в жизнь».

А реально они могут предложить следующий план: «Мы сейчас привезем „комплектухи“ из Китая, как-то их между собой поженим и всех победим». Несерьезно.

Волонтеры могут серьезно облегчить жизнь Васе Петрову, могут сверхусилиями закрыть какой-то частный аспект снабжения или оборудования на каком-то участке фронта, но никогда не заменят большие структуры, создаваемые государством.

О взятии Авдеевки

— Андрей Морозов, более известный как Мурз, незадолго до смерти заявил, что в сражении за Авдеевку с нашей стороны погибли 16 тысяч человек личного состава. Как вы оцениваете эти данные?

— Это огромная ложь, которая сейчас стигматизирована и продвигается как нарратив с той стороны. Я буквально видел сотни видеороликов на YouTube, которые были посвящены последствиям падения Авдеевки, в которых упоминается военный блогер, который дал такую цифру, но, из-за того что ему не дали о ней говорить, он покончил собой.

Не хочу давать никакой оценки этому поступку, кроме того, что цифра, по самым скромным подсчетам, преувеличена раз в 5–6. Я не говорю, что полугодовой штурм Авдеевки был легкой прогулкой, отнюдь — это было настоящее рубилово с разными моментами разной степени управляемости процессов. И, увы, с досадными упущениями, ошибками, но тем не менее данная цифра целиком и полностью находится на совести господина Морозова, обсуждать которого я, откровенно говоря, не хочу.

Мы не то что общались, а напрямую взаимодействовали со многими частями, задействованными во взятии Авдеевки. Но на самом деле во взятии Авдеевки есть определенное изящество и оперативное искусство. Хотя бы взять момент проникновения по трехкилометровой трубе на территорию гостиничного комплекса «Царская охота», который был фактически единственным крупным зданием посреди целой кучи «укрепов». Это был комплекс достаточно объемных и крепких зданий, у которых имелся большой подвал, где при Кучме водку разливали, там производственные линии можно было разместить. Через «Царскую охоту» шла вся логистика по снабжению мощных «укрепов»: «Муравейник», «Алмазы» и прочие. Люди, которые в теме, поймут о чем я.

Когда там «материализовались» 200 человек, которые в нечеловеческих условиях прошли по трубе, хохлы, конечно, попали в дикую ситуацию, когда их эшелонированная линия обороны шириной в 1,5 километра была прорвана изнутри. Просто как в каком-то фантастическом фильме или романе.

— А откуда могла взяться цифра в 16 тысяч?

— Честно? Без понятия! Но поскольку эта цифра бегала в английском интернете за два дня до этой огласки, то, возможно, он ее взял оттуда. Однако, повторюсь, это лишь предположение.

Дело в том, что у наших англосаксонских товарищей есть великолепная методика, сейчас поясню. Они взяли площадь Бахмута, количество погибших, опять же, брали из того, что озвучил Евгений Викторович Пригожин, земля ему пухом, и поделили на площадь Авдеевки. И вот таким образом получилась эта цифра.

Но то, что такую цифру легализовали с нашей стороны, — это очень плохо. Вместо полагающейся после болезненного поражения «дизморали» хохлы и их хозяева благодаря сержанту Морозову приободрились: «Ну и что, что мы сделали экстракшен, зато русня кровью умылась».

Проблема англосаксонской статистики в том, что когда «Вагнер» и товарищ Пригожин брали Бахмут, то по 200 ФАБ в день на хохлов еще не сбрасывали, что тоже было бы неплохо понимать.

О том, как сам оказался на фронте

— А почему вообще решили пойти на СВО?

— Мы в этой теме варились даже не с 2014, а с 2013 года… Так вот, когда Минские соглашения сменились горячей фазой, то я не смог остаться в стороне. Так получилось, что мне в 8 утра позвонил капитан Берег и сказал: «Началося!» Я ответил, что он отлично пошутил, а он: «В смысле пошутил? Ракеты летят по всей Украине!» Я сел в кресло, достал 50 «фановских» симок, на которые были зарегистрированы украинские боты, у нас была своя сетка, сейчас она полностью погибла на «псиопах» (психологических операциях — прим. ред.).

Мы тогда сделали два главных «псиопа» самого начала войны. Первый — когда какой-то дед в Днепропетровске дня через три после начала войны начал истерить по поводу того, что крест, нарисованный на газовой трубе, просто какой-то символ газовиков, — это метка для наведения крылатой ракеты. Нам понравилась идея, и мы через свою сетку, которая еще была, начали плотную рассылку: «Поганая русня рисует метки, кружочки на дорогах, на зданиях для попадания крылатых ракет, сносите, удаляйте, ловите диверсантов». Это было жутко весело для нас самих и прибавило веселья и дезорганизации так называемому государству Украина.

А второй наш «псиоп» был такой. У нас еще оставалось какое-то количество украинских аккаунтов, и когда на Оболони и Троещине начали раздавать 25 тысяч автоматов без документов, то мы две недели подряд сообщали во все киевские инстанции и всякие местные администрации о замеченных «рашкованских диверсантах», что, само собой, тоже добавляло больше радости в общий котел веселья в Киеве.

По состоянию на весну 2022-го, поскольку я ранее сталкивался с дронами в РИА ФАН, то я сперва начал волонтерить по дрон-теме. Но так как я в резюме имею отметку, что был одним из редакторов РИА ФАН с самого начала этого по-настоящему культового СМИ, то в конце августа 2022 года я получил предложение поехать в Купянск главным редактором Харьковского телевидения, прямиком под планирующийся референдум. Однако получилось то, что получилось, — мы закончили монтаж студии в Купянске 7 сентября 2022-го, в самый, как вы понимаете, неудобный исторический момент. В первый раз в жизни я потерял работу в связи с временной оккупацией предполагаемого субъекта Федерации и, конечно, затаил зло — и на хохлов, и на HIMARS, и на администрацию Байдена.

Но на самом деле главным побудительным моментом стала мобилизация. Мне весь октябрь 2022 года пришлось общаться с «мобиками», которые уходят на войну и очень хотят взять с собой дрон, который точно пригодится. И вот я решил: если раздаю всем советы, то надо как-то и самому поднабраться какого-то именно что боевого опыта, и как-то так все получилось.

«Я решил: если раздаю всем советы, то надо как-то и самому поднабраться какого-то именно что боевого опыта, и как-то так все получилось»

— Как вы попали в «Эспаньолу»?

— По буйной юности я знал некоторое количество людей из этого подразделения. Кроме того, мне понравилась сама постановка вопроса: наш комбриг Испанец воевал за ДНР еще с 2014 года. У него высокая адаптивность к тому, что происходит. Он раньше многих других командиров понял, что то веселое беганье по посадкам, которое было в 2014-м, ушло. И сейчас это война в первую очередь мозгов и технических приспособлений.

Кроме того, тут существуют весьма полезные внутренние правила, например, у нас сухой закон, который соблюдается безукоризненно, что крайне важно для воюющей части. Я бы вообще ввел его на всей территории проведения специальной военной операции.

Это в определенном смысле большая семья, некоторое товарищество, быть частью которого гордость и честь. Пути людей, которые туда приходят, непростые, но в целом нами было многое сделано, а многое еще будет.

— Если вернуться к 23 февраля 2022 года, можно ли было все разрулить так, чтобы обошлось без специальной военной операции?

— Я думаю, что 5–6 предупредительных ядерных ударов малой мощности… Допустим, разрушить туннель в Карпатах, мосты под Одессой, которые ведут в сторону Румынии. Тогда, может быть, и обошлось бы все.

— 5–6 предупредительных ядерных ударов?..

— Я подчеркиваю, малой мощности!