По визуальной «картинке», режиссуре, соответствию музыкальной партитуре спектакль Михаила Панджавидзе — лучший на нынешнем «Шаляпин-фесте» и один из лучших в репертуаре коллектива По визуальной картинке, режиссуре, соответствию музыкальной партитуре спектакль Михаила Панджавидзе — лучший на нынешнем «Шаляпин-фесте» и один из лучших в репертуаре коллектива

После потопа

Отметим, что не все меломаны добрались до фестивального «Евгения Онегина» после недавнего потопа в театре им. Джалиля, громко отменившего показ «Турандот» Пуччини (хотя все помещения театра, учитывая протекшее фойе и лестницу, были открыты). Но, к примеру, в ложах первого яруса оставались свободные места.

Побоявшихся утонуть можно и огорчить, и порадовать. Посмотреть в Казани шедевр Петра Ильича Чайковского стоит и в рамках фестиваля, и в простые театральные будни (жаль, что он, как и все спектакли в ТАГТОиБ, идет 1–2 раза в сезон). По визуальной картинке, режиссуре, соответствию музыкальной партитуре спектакль Михаила Панджавидзе — лучший на нынешнем «Шаляпин-фесте» и один из лучших в репертуаре коллектива (что, впрочем, никак не оправдывает самого Панджавидзе, некогда ополчившегося в соцсетях на «татарских сепаратистов»). Как бы там ни было, тогда в театре справедливо отказались от любимого сценария на тему «пышно-дорого-богато» и создали интимные «лирические сцены» с минимумом внешних эффектов.

Зарождению чувств Татьяны благоволит уютная усадьба Лариных от Игоря Гриневича с грядками, лавочками и дровницей, между которыми она бродит с Онегиным Зарождению чувств Татьяны благоволит уютная усадьба Лариных от Игоря Гриневича с грядками, лавочками и дровницей, между которыми она бродит с Онегиным

Любовь в камерной оправе

Они актуальны и сегодня, хотя с момента премьеры прошло 12 лет. Зарождению чувств Татьяны благоволит уютная усадьба Лариных от художника Игоря Гриневича с грядками, лавочками и дровницей, между которыми она бродит с Онегиным. На именинах героини появляются еще умеренно накрытый стол и военный ансамбль на балконе. Ленский переживает разочарование и смерть внутри снежного пейзажа, сделанного Павлом Суворовым с помощью компьютерной графики. А роскошь петербургского бала передает хрустальная люстра, под которой вновь встречаются Татьяна и Евгений.

Развитию любовной интриги не мешают строгие фасоны и пастельные цвета туалетов Людмилы Волковой (за исключением ярко-синего платья главной героини), выстроенный хор, включающийся лишь на балах и уличных работах. С задника за происходящим с одобрением наблюдает автор истории — Александр Сергеевич Пушкин (еще один удачный ход от создателей спектакля). Жаль только, что его портрет висит слишком низко: чтобы уйти вглубь сцены, артистам приходится сильно наклонять голову.

Панджавидзе вслед за Чайковским сделал упор на взаимодействие героев, сочинив эстетичные дуэтные мизансцены (Татьяна и Ольга с арфой, Татьяна и Онегин возле аккуратного стога сена) и многомерные параллельные планы (воркующие Ольга и Ленский рядом с молчащими Татьяной и Евгением, беспечные гости на именном балу, где конфликты героев достигают апогея). На фоне ансамблей блестят два крупных соло — сцена письма Татьяны в просторной спальне с французскими окнами и предсмертная исповедь Ленского, когда он сжигает в костре любовные признания Ольге.

На фоне ансамблей блестят два крупных соло — сцена письма Татьяны в просторной спальне с французскими окнами и предсмертная исповедь Ленского На фоне ансамблей блестят два крупных соло — сцена письма Татьяны в просторной спальне с французскими окнами и предсмертная исповедь Ленского

Несозвучный антураж

Успех такого спектакля, как правило, определяют две вещи — соответствующая атмосфера и элитарное исполнение. С обеими в ТАГТОиБ есть проблемы. Интимная, спаянная партитура Чайковского не выносит внешних вторжений. Например, неаккуратных работников сцены, которые громко выкатывают декорации спальни Татьяны во время темы ее тоски и так же громко уносят кровать под тему любви героини в оркестре. Или слишком контрастных «интермедий»: в антракте вестибюльный ансамбль Захара Штейнберга традиционно играл Speak Softly, Love, мелодию скрипки из «Списка Шиндлера» и другие попсовые шлягеры; а оркестр зачем-то репетировал арию Шамаханской царицы из «Золотого петушка» Римского-Корсакова и бравую увертюру к «Руслану и Людмиле» Глинки. Все это разрушает хрупкий внутренний мир музыки Чайковского и зрительский настрой.

Также лишними для 7 картин оперы кажутся два антракта (вполне можно было обойтись одним после объяснения Татьяны и Онегина) и пафосные эпиграммы Эдуарда Трескина (поэзию Пушкина в опере куда тоньше передают певцы, чем бессменный конферансье фестиваля). Это затягивало и без того долгий насыщенный вечер.

Вместо студентов консерватории

Сложнее всего в нем пришлось музыкантам — «Евгений Онегин» требует вокального соответствия образам и непрерывной вовлеченности в спектакль солистов и оркестра. И увы, далеко не все с этой задачей справились. Безусловным лидером, держащим драматургию действия, стал Василий Ладюк. Именитый баритон, чье имя появилось в фестивальной афише буквально несколько дней назад, внешне хотя уже и староват для Онегина (которому на момент начала оперы 24 года, а певцу — 45), но надежен как скала. Визуальное несоответствие герою солист скрадывает рельефной проработкой образа. В первой части оперы он ведет себя как безжалостный абьюзер: насмехается над Ленским, возвращает Татьяне письмо, бросает ее во время вальса на балу. Во второй части — как влюбленный поэт, вымаливая у Лариной прощение на коленях.

Глубокий, насыщенный баритон Ладюка хорош для партии Онегина, а трансформацию героя певец виртуозно передает динамикой и агогикой: ровные, монотонные музыкальные фразы характеризуют Евгения-эгоиста, порывистые, волнообразные — Евгения-любовника. К тому же солист — хороший партнер, выстраивающий нужный баланс звука в ансамблях.

Больше вопросов вызывает Татьяна Екатерины Гончаровой. При всем таланте и технической оснащенности солистка Мариинского театра мало напоминает ирреальную героиню Чайковского, хотя уже 13 лет исполняет ее в Петербурге (напомним, что композитор видел в главных партиях оперы не опытных звезд, а студентов консерватории). С ее полнокровным сопрано и зрелой экспрессией впору петь Виолетту в «Травиате» или Елену в «Сицилийской вечерне» Верди. Вокально Татьяна в Казани у Гончаровой получилась слишком земная, хотя внешне соответствует образу юной мечтательницы. Но сочные верха и амплитудное вибрато переводят ее в ранг опытной дамы, поэтому более органично певица звучит в статусе супруги Гремина (князя в спектакле добротно представил Михаил Казаков, который «пашет» на Шаляпинском фестивале – 2024 за двоих).

Также хочется слышать от петербургской солистки более внятную дикцию: в антракте соседки автора статьи по ложе обсуждали, что не всегда разбирают слова. Это вдвойне обидно, т. к. Гончарова хорошо интерпретирует текст, гибко сочетая его детализацию и обобщение.

И все же главной проблемой казанского «Онегина» стал тотальный «несинхрон» певцов и оркестра И все же главной проблемой казанского «Онегина» стал тотальный несинхрон певцов и оркестра

Тотальный несинхрон

На фоне терпкого голоса Татьяны потерялась заводная Ольга Екатерины Сергеевой. Коллега Гончаровой по Мариинскому театру отлично отыграла актерски — резво порхала по сцене, докучала Лариной-старшей (Александра Саульская-Шулятьева), смело флиртовала с Онегиным и убедительно спела свою арию, но вокального контраста с Татьяной (по причине состава) у нее не случилось. Из-за этого казанская Ольга получилась не отдельным выпуклым портретом, а довеском к главной героине. Такого крепкая опытная солистка Мариинского театра явно не заслуживает.

Ленский Алексея Неклюдова оказался весьма далеким от своего героя духовно. Вместо мечтательного поэта на сцене действует ярый эксцентрик: в порыве страсти он резко хватает возлюбленную за руки, обидевшись — толкает на пол. Такого напора у тенора «Новой Оперы» излишне в поведении, но недостаточно в голосе — в Казани он звучал глуховато и сорвал самые долгие овации только благодаря знаменитой арии Ленского, которая делает зрительским фаворитом у не слишком разборчивой публики, по сути, любого тенора.

И все же главной проблемой казанского «Онегина» стал тотальный несинхрон певцов и оркестра (напомним, та же проблема была на открывшей фестиваль премьере «Жизни за царя»). При этом оркестр тут ни при чем: подопечные Андрея Аниханова четко держали темпы (хотя в конфликтных сценах им не хватало драйва) и придерживались авторских ремарок Чайковского. Но любое rubato солистов неизбежно приводило к разладу: его кульминацией стало письмо Татьяны, где на словах «Не ты ль, с отрадой и любовью» оркестр с певицей разошлись на целый такт. Это (как и неидеально сбалансированный состав солистов) еще раз заставляет вспомнить, что в Казани нет собственной оперной труппы. А только ее наличие способно обеспечить достаточное число совместных репетиций, иначе будут страдать даже самые удачные спектакли.

Читайте также: