Спасибо, что живая! Как в Казанском ТЮЗе спасли Катерину из «Грозы»

Календарный год Казанский ТЮЗ начал с «Омута»

«Вдохновлено классической русской литературой»

Календарный год Казанский ТЮЗ начал с «Омута» — так называется премьерный спектакль главрежа Радиона Букаева по пьесе Ирины Васьковской, кстати специально созданной для этой постановки. Новая работа театра в здании на улице Островского интриговала обозначенным жанром «мистическая драма» и пятью народными артистами Татарстана в актерском составе.

«Омут» — это вольная интерпретация хрестоматийной «Грозы» Островского. Что интересно, авторы об этом никак не заявляют, скажем, в программке спектакля, поэтому зрителю, даже знакомому с русской классикой, приходится потратить некоторое время, дабы зафиксировать этот факт. Автору «БИЗНЕС Online», к примеру, по ходу первого действия, когда в воздухе запахло «Грозой», пришлось ненадолго залезть в интернет, чтобы на всякий случай удостовериться — Кабаниху и Дикого у Островского звали Марфа Игнатьевна (Надежда Кочнева) и Савел Прокофьевич (Михаил Меркушин), как и героев «Омута».

Впрочем, режиссер спектакля настаивает, что премьера в ТЮЗе — это больше, чем интерпретация «Грозы». «Действительно, работа над спектаклем начиналась как интерпретация „Грозы“, но в ходе процесса было решено позиционировать его как новое произведение, — рассказал Букаев нашей газете. — Интерпретация сужает круг трактовок и загоняет в ситуацию неизбежного сравнения с оригиналом. А нам хотелось, чтобы проблемы, поднятые Островским, стали отправной точкой для нашего собственного размышления и диалога со зрителем. Кроме того, атмосфера спектакля, манера игры актеров отсылают и к Чехову, и к Горькому, поэтому мы пишем в аннотации „вдохновлено классической русской литературой“».

Вот первый монолог томящегося в провинции столичного франта Бориса (Сергей Мосейко), в котором узнается то ли Войницкий, то ли Астров из «Дяди Вани», так и ждешь, чтобы услышать: «Из меня мог бы выйти Шопенгауэр»

Действительно, хотя все герои «Омута» вышли из «шинели» Островского, в пьесе Васьковской можно обнаружить и отсылки к другим выдающимся литераторам. Вот первый монолог томящегося в провинции столичного франта Бориса (Сергей Мосейко), в котором узнается то ли Войницкий, то ли Астров из «Дяди Вани», так и ждешь, чтобы услышать: «Из меня мог бы выйти Шопенгауэр». Кудряш в исполнении Алексея Зильбера чем-то напоминает Ваську Пепла из горьковского «На дне». Ну а молодая прима театра Полина Малых, чья Варвара отвечает за заявленный авторами «мотив двоемирия», связь мира реального и потустороннего, явно откуда-то из «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Глядя за ее безумными движениями, резкими перемещениями по сцене и ползаниями по полу и столам (хореографы Марсель и Мария Нуриевы), даже переживаешь, что актриса, возможно, каждый спектакль заканчивает с синяками на ногах. Впрочем, Варя может себе это позволить, ведь сестра Катерины (Дарья Бакшеева) у Васьковской — это пришелец из другого мира.

Вообще, в «Омуте» есть несколько сюжетных ходов, которые к пьесе Островского имеют мало отношения. Например, неожиданные родственные отношения, которые обнаружились у все той же красавицы Варвары и Кулигина (Роман Ерыгин).

Молодая прима театра Полина Малых, чья Варвара отвечает за заявленный авторами «мотив двоемирия», связь мира реального и потустороннего, явно откуда-то из «Вечеров на хуторе близ Диканьки»

Одновременно с этим невозможно отвлечься от мысли, что любой современный автор, который вольно или невольно вступает в соперничество по части красноречия с классиком масштаба Островского, обречен на поражение. Это особенно заметно, когда герои «Омута» ведут какие-то незначительные разговоры на бытовые темы. Впрочем, Букаев здесь никакой проблемы не видит: «Конечно, опасались [сравнений с Островским], но Ирина Васьковская — опытный драматург, который много работал с классической литературой. Разумеется, в процессе работы были корректировки и уточнения, но я остался доволен результатом. Если внимательно читать „Грозу“, а потом наш текст, то мне точно не стыдно за то, что у нас получилось».

Хеппи-энда не будет

Однако главная претензия к спектаклю, пожалуй, лежит в плоскости завышенных ожиданий. Да, в касте «Омута» сразу пять народных артистов РТ, но развернуться по-актерски Ерыгину, Мосейко, Кочневой и Меркушину особо негде, а то, что последний может играть злодеев с особым отрицательным обаянием, мы и так знаем. Галина Юрченко, чья Феклуша теперь торгует косметикой, срывает своим эффектным выходом аплодисменты, но ее героиня слишком незначительна для общего сюжета. Но особенно обидно за Ерыгина, у вечного тюзовского оппозиционера и большого артиста в последние годы мало новых ролей, ему явно нужен свой бенефисный спектакль, но это точно не «Омут».

В общем, новую премьеру ТЮЗа сложно назвать грандиозным успехом, но в этом театре, очевидно, есть жизнь, поиск, лабораторные эксперименты, работа с современной драматургией и т. д. И все это даже в условиях перманентного ожидания капитального ремонта здания. По-хорошему, умный учитель литературы, проходящий со школьниками «Грозу» (возрастное ограничение спектакля 16+), должен вести их на «Омут» и потом обсуждать, спорить о том, можно ли так обходиться с классикой и как вам неожиданный финал, в котором Катерина не погибает.

Само течение «Омута», особенно в первом действии, создавало ощущение у зрителя, что еще вот-вот — и на сцене произойдет нечто катарсическое, резко меняя ход повествования

Понятно, что опытного театрала интерпретациями «Грозы» не удивишь. У Андрея Могучего в БДТ для каждого героя был прописан мелодический рисунок речи, при этом роль Бориса пел оперный баритон, у Евгения Марчелли в Театре наций вместо Волги был бассейн с водой, куда периодически залезала героиня Юлии Пересильд и прочее и т. д. Но концовка, в которой Катерина осталась жива, но без всякого хеппи-энда, даже вызвала у журналистов, кажется, слегка напугавшие авторов вопросы о том, а не дискутирует ли «Омут» с объявленным в России Годом семьи? Впрочем, тут можно вполне апеллировать к сюжету Островского, у которого семья Кабановых явно не была объектом для подражания.

При этом само течение «Омута», особенно в первом действии, создавало ощущение у зрителя, что еще вот-вот — и на сцене произойдет нечто катарсическое, резко меняя ход повествования. Однако тандем Букаев – Васьковская, серьезно обновив характеристики ряда героев Островского, все же не пошел в своем «хулиганстве» до конца.

«Дом Кабановых» по воле художника Альберта Нестерова предстал перед зрителями в виде одной большой заставленной мебелью и почему-то тремя умывальниками кухней, на которой и собираются все герои. А музыка Булата Абдуллина добавила происходящему ощущение кинотриллера в духе фильмов французского классика Клода Шаброля, у которого часто по сюжету внутри благополучного семейного фасада обнаруживались многочисленные скелеты в шкафах, а дальше все заканчивалось кровавой разборкой.

Поэтому, когда разочарованная и влюбленная не в мужа главная героиня начинает открывать газовые конфорки, начинаешь тихо аплодировать тому, какую современную замену прыжку с утеса нашли авторы, и даже ждешь начала «кровавого гиньоля» в духе заявленного жанра спектакля. Но Катерину просто спасают.