Главными проблемами для российской экономики в условиях санкций могут стать стагфляция, «ловушка» бюджетного стимула и уязвимости «экономики сопротивления». К такому выводу пришли ученые Института экономики РАН, проанализировав опыт Ирана. Статья опубликована в журнале «Вестник Института экономики РАН».

Фото: «БИЗНЕС Online»

Эксперты отмечают, что ситуация в России во многом развивается в русле иранской — и по структуре западных санкций (обе страны являются ресурсозависимыми экспортерами нефти), и по алгоритму сопротивления — Россия использует часть мер, аналогичных «экономике сопротивления» в Иране. Если в Иране введение коллективных санкций в 2011 году мгновенно подорвало нефтяную отрасль, бюджет и экономику, то Россия сумела отложить развертывание санкционного кризиса, но в 2023 году также столкнулась с сжатием нефтегазовых доходов бюджета и ослаблением макрофинансовой стабильности.

Экономисты выделили три уязвимости «экономики сопротивления».

  1. Невозможность уйти от «сырьевой специализации». Из-за технологических ограничений импортозамещение приобретает регрессивный характер: ведется на основе устаревших технологий, за счет обратного проектирования и параллельного импорта. При этом ограниченность внешнего спроса сочетается с узостью внутреннего, что не позволяет бизнесу добиться эффекта масштаба. В итоге в нефтедобывающих странах курс на растущее импортозамещение и технологическую самодостаточность теряет перспективу.
  2. Зависимость от «альтернативных» партнеров. Восточные партнеры могут лишь частично компенсировать разрыв связей с западными, но при этом они прагматично используют тот факт, что новые рынки нужны подсанкционной экономике больше, чем она нужна им. Такие партнеры являются бенефициарами не только дисконтных закупочных цен, но и удорожания своих поставок. Ставка на Китай и других сильных игроков не ведет к повышению экономической устойчивости России, а оборачивается попаданием к ним в растущую зависимость.
  3. Девальвация валюты и инфляция. Умелый обход санкций не избавляет экономику от обесценения национальной валюты и высокой инфляции. Инфляция будет вызвана структурными дисбалансами — сжатием экспорта, санкционным удорожанием затрат, нехваткой твердой валюты для оплаты критического западного импорта. При этом такую инфляцию невозможно обуздать ужесточением монетарной политики — требуется устранение самих структурных проблем.

Также экономисты указали на риски стагфляции. Пример Ирана показал, что санкционный кризис имеет двухфазную структуру: непосредственные эффекты в виде внезапных шоков и долгосрочные накопительные эффекты, которые усиливают структурные деформации и разрушают производственную базу. Накопительные эффекты санкционного стресса лишены реальных инструментов противодействия — они длятся столько, сколько длятся санкции, отмечают эксперты. В России амплитуда стагфляции — стагнации в условиях инфляции — ожидается более сглаженной, но «тренд застоя с негативной траекторией» в сочетании с высокой инфляцией сохранится.

Помимо этого, аналитики указали на «ловушку» бюджетного стимула. В условиях санкций главным драйвером роста экономики остается государственный спрос (в виде госзаказов, закупок и инвестиций). Длительная опора экономики исключительно на бюджетный ведет к разбалансированному росту: инвестиции и ресурсы перераспределяются в пользу одних агентов за счет других. При этом возможности расширения бюджетных расходов упираются в проблему санкционного сжатия доходов.

Кроме того, возникает макроэкономическая ловушка, способная дестабилизировать экономику и государственные финансы изнутри. С одной стороны, высокая инфляция требует наращивания бюджетных расходов для стимулирования экономического роста, что разгоняет рост цен еще сильнее. С другой — попытки ограничить увеличение расходов чреваты срывом в стагфляционную рецессию и подъемом социального недовольства, как в Иране.