Андрей Паршев: «Зачем курс понижается? Чтобы улучшить жизнь экспортерам»

Андрей Паршев: «Определенный удар по экономике все же произошел. Он связан с тем, что мы очень зависим от экспорта, в первую очередь сырьевого. Это газ, нефть, удобрения» Фото: © Виталий Белоусов, РИА «Новости»

«Есть сильное подозрение, что это не какие-то высокоумные меры борьбы с инфляцией и тому подобное»

— Андрей Петрович, после начала спецоперации и введения санкций Запад ожидал, что экономика России рухнет в ближайшее время. Однако, как мы видели, этого не случилось. А минэкономики в прогнозе на этот год ожидает рост ВВП на уровне 1,2 процента. В то же время на недавнем заседании ЦБ повысил ключевую ставку до 12 процентов, а курс доллара уже почти 100 рублей. Что же происходит? Это влияние санкций или есть еще какие-то причины?

— Дело в том, что наша экономика в значительной степени самодостаточна. Но есть некоторые мифы, которые распространены в общественном сознании на Западе и у нас, что все зависит от финансовой сферы. Однако материальная сторона вопроса всегда первична. У нас есть все необходимое для жизни, это касается продовольственного, энергетического обеспечения. Также, может, для кого-то это неожиданно, но мы в секторе товаров народного потребления от Запада мало зависим. Если мы пойдем в магазин, причем даже необязательно в России, но и в западной стране, то бо́льшая часть товаров, которые лежат на полках, — китайского происхождения. Поэтому не знаю, на что был расчет при введении санкций. У американцев (знаю это по общению с ними) есть поверье (иначе это трудно назвать), что они всех финансируют: всем дают деньги, все за счет них живут. Это довольно трудно понять, хотя у этой странной идеи есть определенная подоплека: американцы действительно всех кредитуют. Зачем и почему это происходит — другой вопрос.

Определенный удар по экономике все же нанесен. Он связан с тем, что мы очень зависим от экспорта, в первую очередь сырьевого. Это газ, нефть, удобрения. Для нас перекрыты источники получения твердой валюты, к тому же использование этой твердой валюты для нас осложнено. Почему тем не менее не произошла катастрофа? Подрывы газопроводов — это вишенка на торте. На самом деле давление в этой области было задолго до СВО, когда нам не давали прокладывать более удобные маршруты трубопроводов. Например, зарубили почти готовый проект через Болгарию, Польшу — все это было задолго до 2014 года. Наше руководство начало работу по диверсификации нашего экспорта довольно давно — в 2002-м (даже немного раньше), когда у нас начали реализовываться проекты по нефти и газу на Восток. Тем не менее восточный поток полностью пока не заменяет то, что мы продавали в Германию и Европу. Поэтому, конечно, определенный момент есть.

Курс валюты зависит от торгового баланса — сколько продаем и покупаем. В этом плане влияние есть. Это что касается эффекта от санкций.

— Но ведь за экспортом тянутся дальше и курс рубля, и инфляция. А с повышением ключевой ставки еще и доступность кредитов для промышленности. Тогда что будет дальше?

— Вопрос очень непростой. У нас любят глубокомысленно говорить о влиянии того и сего на инфляцию. На самом деле причины инфляции другие. Самая главная причина в том, что государство живет не по средствам и выпускает в оборот больше денег, чем на них можно купить. Причин тому много. У американцев — свои, у нас — свои. Но, в общем-то, торговый баланс — это, может, не самая главная причина.

Во-вторых, изменение курса доллара не равно инфляции. Это немного разные вещи, мы их часто путаем. На самом деле инфляция есть и у доллара, она рассчитывается по всей сумме товаров, которые торгуются на рынке. У американцев тоже есть приличная инфляция. Что же касается соотношения рубля и доллара, то тут есть другие причины, которые немного касаются и внутренней финансовой политики.

Сразу хочу сказать о нынешней ситуации, которая всех взбодрила, когда доллар пробил психологическую отметку. Причины этого никто толком не называет. Но есть сильное подозрение, что это не какие-то высокоумные меры борьбы с инфляцией и тому подобное. Есть неприятный процесс в нашей стране — это вывоз капитала. В частности, происходит он довольно часто в форме вывоза валюты. Есть удачное выражение «Импорт любой ценой», то есть у нас же нет госмонополии на внешнюю торговлю, поэтому разные товарищи берут свои рубли, меняют их на валюту и на нее производят закупки импорта любой ценой. Но для этой цели берутся и кредиты, которые сейчас оказались не очень дорогими, поскольку ставка была по нашим понятиям довольно льготной. Зачем это делается? В условиях, когда есть предположение, что курс продолжит и дальше рушиться, такой путь может быть выгоден. Как и насколько эти операции находятся в белой или серой зоне — это уже другой вопрос. Чтобы пресечь вопросы спекуляции в условиях изменения валютного курса, обычно (делается это не только у нас, это общемировая практика) Центробанк увеличивает базовую ставку, чтобы играть на разнице курсов было сложнее. Когда кредит доступен, тогда наиболее продвинутые товарищи очень хорошо живут: берут кредит, конвертируют, возвращают после того, как доллар подрос, и имеют с этого хорошую прибыль. Мне кажется, сейчас происходит именно этот процесс. Это не признак того, что у нас резкое падение всей экономики в целом. Скорее у нас некая флуктуация. Почему она происходит? Почему у игроков на рынке возникло ощущение, что возможно серьезное колебание курса? Не знаю, тут можно только гадать.

Одна из возможных причин, которая озвучивалась некоторое время назад, — это когда наши финансовые власти явно обозначили курс на усиление контроля за перемещением денежных средств. Это, например, введение цифрового рубля и повышение прозрачности финансовый операций. У нас пока ситуация далека от идеала. В большинстве стран контроль за наличностью очень серьезен. Например, в Израиле наши репатрианты сталкиваются с проблемой, что им трудно положить свои собственные деньги на банковский счет, потому что от них требуют доказательств, что эти средства получены из легального источника. У нас в этом отношении пока еще дикие джунгли по мировым меркам. Но движение явно идет в сторону цивилизации. Вполне возможно, что это и послужило спусковым крючков для тренда на вывод валюты из страны теми, у кого есть денежные средства.

— Есть версия, что курс рубля специально ослабляют власти, чтобы залатать дыры в бюджете.

— Да. Если мы едем на Мальдивы, то для нас существенен курс рубля. А для большей части населения России это вообще тема десятая.

«Любые импортные товары подорожают. Но подорожание отстает на месяцы от какого-то резкого движения курса. Мы это не сразу замечаем» Фото: «БИЗНЕС Online»

«В условиях нашей страны подход ослабления рубля понятен. Он дает больше прибыли в экспортных отраслях»

— Как же? Вы говорите, что по продуктам мы не зависим от импорта. Но возьмем какую-нибудь технику. Мы же не за юани ее покупаем.

— Естественно, любые импортные товары подорожают. Но подорожание отстает на месяцы от какого-то резкого движения курса. Мы это не сразу замечаем. И есть еще один момент, который иллюстрирует реальное положение дел в части нашей зависимости от мирового рынка. Дело в том, что в мире происходят нехорошие процессы в плане инфляции. Причем долларовой. Взять кого-то из наших знакомых, которые в последнее время бывали за границей, например в Турции или Израиле, и говорили с местными. Они отмечают, что рост цен на основные продукты питания невероятный — почти в 2 раза за 1–1,5 года. Мне один русскоязычный турок сказал: «Килограмм лука за 1,5 доллара. Где это видано?!» В этих условиях, честно говоря, по нынешнему курсу закупаться чем-то на Западе, на мой взгляд, не очень выгодно. Но этот процесс импорта почему-то не останавливается.

По кому реально ударит изменение курса? Это сейчас очень серьезная проблема для гастарбайтеров, которые тут зарабатывают. Они реально могут остаться без штанов. Возможно, нам серьезно придется думать, кем их заменить. Но для нас с учетом того, что у нас в экономике самообеспечение, резкие изменения сглаживаются, они доходят до потребителя с существенным лагом.

Вообще зачем курс понижается? Сейчас во многих странах такие вещи происходят. Для того, чтобы улучшить жизнь экспортерам. Те страны, которые хотят экспортировать, стараются свой курс занижать. Американцы на эту тему долго препирались с китайцами из-за неадекватности, на их взгляд, курса юаня, якобы за счет этого они имеют преимущества в конкурентоспособности. Ведь курс все-таки правительство назначает. Мы хоть и говорим, что ЦБ не зависит от правительства, но курс же не стихийный…

— А как же слова о плавающем курсе рубля?

— В определенных пределах — да. На самом деле все регулируется. В условиях нашей страны подход ослабления рубля понятен. Он дает больше прибыли в экспортных отраслях. Несмотря на курс, издержки рублевые: рабочим на нефтяных скважинах платят в рублях, никто не индексирует зарплаты согласно курсу доллара. А выручка, если пересчитаем долларовую в рублевую, как раз выросла. Соответственно, прибыль растет.

Но для нас экспорт сырья — это не очень здоровая ситуация. Задача правительства, которое ведет разумную экономическую политику, — поощрять производящие, обрабатывающие отрасли, а не сырьевые. Есть у нас люди разумные, которые давно об этом говорят. В Америке Дональд Трамп и группа его поддержки говорили, что не дело, когда свое производство рушится. У нас это происходит за счет сырьевого экспорта, а у американцев — за счет финансовых операций. Но все равно кто не производит, тот ничего в конечном итоге не будет иметь. Как правильно заметил апостол Павел, кто не работает, тот не ест. Не хотелось бы нам такого допускать. Поэтому только игра курсом без учета того, что мы поощряем (сырьевые или производящие отрасли), — это неправильно.

«Как я понял из поведения нашего руководства, принимаются какие-то меры, те же валютные интервенции, чтобы удержать курс рубля ниже психологической отметки в 100 рублей за доллар» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Особой финансовой выгоды сейчас затариваться долларом и ждать, когда он будет по 115-120 рублей, нет. Все равно много не заработаешь»

— Тогда до какого уровня будут опускать рубль? Есть версии, что и 120 рублей за доллар можем увидеть.

— Как в советское время говорил народ: водка стала 7 и 8, все равно мы пить не бросим. Те, кто не ездит на Мальдивы, не очень заметят, даже если произойдет серьезное изменение курса рубля. У меня есть ощущение, что правительство не допустит резкого коллапса, даже того, что был в начале СВО, когда доллар по 200 рублей кто-то умудрился купить. Скажем так, особой финансовой выгоды сейчас затариваться долларом и ждать, когда он будет по 115–120 рублей, нет. Все равно много не заработаешь.

— В таком случае стоит ли продавать сейчас доллары тем, кто их купил еще по 51 рублю?

— Это вопрос инвестирования, он не такой простой. Вообще, для чего делаются сбережения? Есть плюшкинские, когда я собираю, потому что коплю. Но любые сбережения должны иметь цель: гробовые или на квартиру, учебу детям. И то с квартирами нам помогают банкиры, потому что придумали ипотеку.

— Кстати, ипотека с нынешней ключевой ставкой скоро будет под большим вопросом.

— Да, есть такая опасность. Но я могу тогда только одно порекомендовать. У нас объявили о введении системы исламского банкинга. Чем это интересно? Эта система работает в мире, да и у нас в стране тоже, пусть и не совсем легально. Главное отличие исламского банкинга от западного состоит в том, что пророк Мухаммед проклял проценты по кредиту, причем в сильной форме: он считает, что Бог проклял и того, кто дает кредит, и того, берет под проценты, а также секретаря, который фиксирует сделку, и двух свидетелей, которые при этом присутствуют. Все они прокляты. Поэтому в исламской банковской системе нет легального процента, а есть участие в прибыли, это своего рода инвестиционный банк.

При этом надо понимать, что банк своего не упустит. Как договариваются при кредитовании какого-либо проекта — отдельная история. Что касается ипотеки, то она есть, но в другой форме, не как в обычном банке. Если ты собираешься какую-то квартиру покупать, то банк ее покупает и затем продает тебе в рассрочку. Там как бы нет процентов, но есть оговоренная цена. С процентами по ипотеке бывают всякие игры, а с оговоренной ценой вроде такого нет.

— Просто может оказаться, что цена, по которой банк продаст вам квартиру, может оказаться раза в два больше, чем та, за которую он ее первоначально купил.

— Банкиры говорят: «Мы работаем в экономическом поле, где, какой бы ни была система, мы не имеем права проиграть». Поэтому, естественно, они своего не упустят. Так что я думаю, что в конечном итоге эта квартира обойдется в ту же цену, что и при классической ипотеке. Отличие лишь в том, что процент не меняется по прихоти банка.

— Если вы взяли ипотеку по одной ставке, она уже не изменится. Это запрещено.

— Тогда вообще разницы никакой.

— Так все-таки до какого уровня рубль может опуститься?

— Не думаю, что кто-то может это предсказать. Прогнозы, которые звучали в начале года, что рубль удержится на уровне 76, я думаю, не оправдаются. Боюсь, у нас ничего в хорошую сторону не произойдет. Но, как я понял из поведения нашего руководства, принимаются какие-то меры, те же валютные интервенции, чтобы удержать курс рубля ниже психологической отметки в 100 рублей за доллар.

— Тогда до какого уровня ЦБ еще может повысить ставку? Он не дал четких сигналов, отметив, что все зависит от проинфляционных ожиданий.

— Если мы посмотрим, что у нас со ставкой происходило в совсем недавние времена, то были короткие моменты, когда ее повышали и до 20 процентов. Это чисто запретительный инструмент, который останавливает все кредитование, чтобы сбить спекуляционную волну, связанную с игрой на курсах. Но это было ненадолго, потому что такая ставка останавливает все кредитование и бьет по реальной экономике очень сильно.

— И чего же вы тогда ожидаете? Как где-то писали, промышленность только-только начала давать зеленые ростки…

— А потом, как это бывает, с апреля по август ни капли дождя. Я бы не хотел сейчас находиться на месте ни одного из членов правительства, несмотря на их большие зарплаты, потому что ситуация достаточно тяжелая. Думаю, скорее будут не запретительные меры в области ставки, а какие-то организационные, связанные с контролем за финансовыми потоками. Полагаю, они что-то разрабатывают, чтобы вывод капитала из нашей страны ограничить.

Мне приходится иногда разговаривать с нашими производственниками. Для них это очень серьезная тема. Все производства закредитованы, иногда сильно. Причем отдать эти кредиты сходу практически невозможно, поскольку прибыльность производства ниже кредитных ставок. Соответственно, всегда они занимаются перекредитованием. И если у тебя был кредит по одной ставке, то приходится брать другой уже по более высокой ставке, чтобы отдать предыдущий. Самое ужасное, что обеспечение в этом случае требуется большее, чем было до того. Я даже не знаю, как они будут выходить из этой ситуации. Я бы не решился кардинально и надолго ставку поднимать.

— Так выше какого уровня ставка не пойдет?

— При 12 процентах производственникам уже надо каникулы брать. Посмотрим, мне кажется, еще в сентябре что-то будет…

Причем у нас ситуация нехорошая и никак не меняется в лучшую сторону. Производящая экономика существует вопреки реальному миру, не знаю, за счет чего они выживают. Это произошло и в прошлую выборную сессию, когда надо было показать, что у нас что-то производится. Помните, заседание Госсовета проводили на «Ростсельмаше»? Это наш единственный завод, который нормально производит сельхозтехнику, причем по сравнению с Советским Союзом это проценты от того, что было. С тех пор в области производства ничего большого у нас не появилось, только у военных. Поэтому дело не очень веселое.

«Военная промышленность не держит на плаву никакую экономику, она, наоборот, ее разоряет. У военного производства другие цели и задачи — спасение людей, государства и так далее» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Способ производства, который применяется сейчас в военной промышленности, вполне можно использовать для оживления некоторых отраслей нашей промышленности»

— Вам не кажется, что нашу экономику сейчас на плаву держит только военная промышленность?

— Военная промышленность не держит на плаву никакую экономику, она, наоборот, ее разоряет. Еще Фридрих Энгельс говорил, что военное производство — это когда нация бросает часть своего национального достояния в воду, поскольку то, что произведено для военных целей, потом само ничего не производит, в отличие от станка. У военного производства другие цели и задачи — спасение людей, государства и так далее.

Другой вопрос, что способ производства, который применяется сейчас в военной промышленности, вполне можно использовать для оживления некоторых отраслей нашей промышленности, которая сейчас безоговорочно рыночная. Взяли аквариум с золотыми рыбками и выплеснули в мировой океан — конкурируйте с акулами и добивайтесь своего. Это у нас не очень получается. Хотя некоторым удается. Я с удивлением вижу, что у нас есть хорошие сельхозмашины, трактора, обувь и тому подобные вещи. Но этого недостаточно, чтобы наша страна была развитой, как некоторые (не будем показывать пальцем на Китай). В этом плане военное производство дает модель экономики, которая могла бы быть в каких-то рамках использована.

— А что это за модель? Плановая?

— Да. Плановая модель экономики в той или иной форме существует везде, во всех более или менее успешных странах. Причем доходит до смешного: в Microsoft Office есть пакет по строительству планов, но американцы жадничают и самую полную версию держат для себя, а за границу давали ограниченную.

Как плановая экономика сопрягается с предпринимательством? Есть понятие «капитализм», а есть «предпринимательство». Это не совсем синонимы. Как сопрячь некоторые преимущества социализма и преимущества от предпринимательства не очень простая задача, но у некоторых это как-то получается. Я очень люблю такой пример. Есть компания Huawei. Какая там форма собственности? Колхоз — компания принадлежит работникам.

«Я позитивно оценил назначение Сергея Кириенко (справа). Это же была странная ситуация, когда политический тяжеловес Виктор Черномырдин (в центре) уходит, а вместо него назначают умного мальчика в очках. Я понял, что готовятся непростые, не очень популярные решения, но они необходимы из-за состояния экономики и госфинансов» Фото: © Александр Макаров, РИА «Новости»

«Те условия, в которых мы находимся, не дают оснований для очень большого оптимизма»

— Тем не менее вы видите сейчас в нашей экономике признаки валютного кризиса или признаки грядущего большого обвала? Или все-таки мы устоим?

— Нам некуда падать, потому что у нас все есть — хлеб и энергия, а товары народного потребления, которые сами не делаем, купим в Китае. В этом плане я оптимист, но считаю, что, может, не все, что надо, за последний десяток лет сделано, есть серьезные узкие места. Например, оказалось, что наша промышленность разучилась делать двигатели для мопедов. Но тем не менее, как ни странно, ожидать голода, транспортного и энергетического коллапса у нас нет оснований. К сожалению, не видно, чтобы уровень жизни у нас в ближайшее время поднялся, но тут уж все от нас зависит. Скажем мягко, те условия, в которых мы находимся, не дают оснований для очень большого оптимизма. Тем не менее никакой катастрофы не просматривается.

— Кому-то может показаться, что август для страны — неудачный месяц. То дефолт, то еще какие-то катаклизмы.

— У меня к дефолту личное отношение. Дело в том, что в 1998 году я написал в одну малотиражную газету, что все к этому идет и что, скорее всего, валютному коридору (когда доллар до 6 рублей) придет конец. Получилось так, что некоторые предприниматели прочитали эту статью, удивились, не очень поверили, но на всякий случай приняли какие-то меры для защиты своего бизнеса. Эти товарищи подумали, что я что-то понимаю в экономике, и заказали мне книгу «Почему Россия не Америка». Поэтому у меня к дефолту отношение скорее положительное.

Кстати, в той статье я позитивно оценил назначение Сергея Кириенко. Это же была странная ситуация, когда политический тяжеловес Виктор Черномырдин уходит, а вместо него назначают умного мальчика в очках. Я понял, что готовятся непростые, не очень популярные решения, но они необходимы из-за состояния экономики и госфинансов.

— Сейчас такого нет?

— Сейчас такого не вижу. Но надо учитывать, что теперь не очень много информации, она закрыта по некоторым причинам. Так что я не вижу чего-то катастрофического.

«В Европе есть кризисные предпосылки» Фото: © Алексей Витвицкий, РИА «Новости»

«Об опасности какого-то мирового кризиса говорят сами американцы»

— Видите ли вы предпосылки для кризиса мирового масштаба?

— В 2002 году я был среди соавторов сборника «Крах империи доллара». Забавно звучит, но тогда говорилось, что золото недооценено, что нам надо в пожарном порядке переводить все резервы в него. Золото тогда стоило около 200 долларов за унцию, а сейчас более 2 тысяч вроде. Получается, что если бы тогда мы это сделали, то неплохо подзаработали. Тогда в золотовалютных резервах было всего процента три золота, а основными были западные ценные бумаги.

В общем, об опасности какого-то мирового кризиса говорят сами американцы. Ведь роль доллара в мировой экономике очень велика. Вся мировая торговля кредитуется двумя группами банков — американскими и английскими. Сейчас ситуация меняется, причем кардинально. Расчеты идут через какие-то валютные свопы. Но это не только страны, которые входят в антиамериканскую коалицию. Этим занимаются в торговле с Китаем и Англия, и Австралия. Так что роль доллара как мировой резервной валюты размывается. Но какие конкретно это формы примет, непонятно.

Америка — уникальная страна, у нее огромный долг, но в собственной валюте. В любой момент они могут девальвировать свою валюту и фактически долг обнулят. Но я пока не вижу признаков кризиса. В США сейчас происходят некоторые процессы обратной перестройки экономики, примерно то, что хотел Дональд Трамп в плане возвращения реальной экономики в Америку. Без особой помпы это сейчас делается, но все под идеологическим соусом борьбы с Китаем. Какие-то достижения в этом деле есть. Действительно, размеры национального долга беспрецедентно растут, но это происходит уже десятки лет. Сама ситуация непонятна, трудно подобрать аналоги в прошлом. Каждый год лимит национального долга законодательно изменяется в сторону повышения, правительство берет в очередной раз долги у ФРС, все идет как обычно. Поэтому никаких предпосылок для кризиса нет. Тем более сейчас в условиях напряженности в мире США еще и получают бонусы, улучшают свои позиции относительно конкурентов, в первую очередь Европы. Поэтому за Америку можно быть спокойным.

У Китая, конечно, есть определенные сложности, поскольку их экономика долгое время была экспортоориентированной. Но Китай достаточно давно готовился к ситуации, когда Запад начнет санкционную войну, в первую очередь путем отказа от китайской продукции. Поэтому там занимались выращиванием внутреннего спроса на продукцию. В этом Китай тоже добился порядочных успехов.

Есть определенные сложности у Западной Европы, в первую очередь у Германии. Это связано с тем, что после отказа от российских энергоносителей издержки немецкой экономики выросли, и это становится неподъемным грузом для многих германских предприятий, которые вынуждены уходить с рынка. Так что в Европе есть кризисные предпосылки.

— Тем не менее мировая экономика в ближайший год не рухнет?

— Совсем на это не похоже. К тому же понятие кризиса очень общее. Все мы читали Маркса и слышали о кризисах с периодичностью в 10 лет, которые случались в XIX веке. Но это были специфические кризисы перепроизводства, связанные с потребительским кредитованием. Тогда потребители набирали кредитов, то есть выбирали вперед будущий платежеспособный спрос, а потом через некоторое время оказывалось, что одновременно заниматься потреблением и оплачивать уже взятые долги возможности не было. А производитель, который рассчитывал, что спрос станет и дальше расти, оказывался с непроданными товарными запасами. Такие процессы шли, но то, что сейчас происходит, уже не похоже на классические кризисы. Просто это действительно сложности в экономике, но не те классические кризисы капиталистической экономики, о которых мы в учебниках читали. Само это явление типа ситуации с долгом в США, в общем, достаточно беспрецедентное, в учебниках не написано, как оно может разрешиться. Поэтому заранее очень сложно что-то сказать.

— Вам не кажется, что именно США в последнее время являются главными выгодоприобретателями? Так было и после пандемии, и сейчас благодаря украинскому конфликту, а некоторые полагают, что вскоре возможны новые военные столкновения, в результате которых в выигрыше снова окажутся Штаты, а главным пострадавшим — Европа.

— Это обычная ситуация, которая еще в Античности формулировалась: горные и островные нации легко приобретают разбойничьи наклонности, потому что сами трудно уязвимы, но могут создать проблемы всем остальным, которые находятся ниже гор или вдали от их острова. Такова была роль Англии в свое время. Правда, им не упало все готовенькое в руки, англичане долго боролись за свой статус. Тем не менее такая защищенная позиция вкупе с собственной энергией привели к тому, что Англия долгое время была первой нацией мира, правила морями и половиной земного шара.

Со времен Второй мировой войны эта роль перешла к американцам. И действительно, так получается, что все проблемы в Старом свете и в некоторых других странах не вредят США, наоборот, они часто извлекают из чужих проблем выгоду. То же самое мы наблюдаем и сейчас. Нынешний конфликт особенно вредит России в первую очередь, во вторую — Европе. Но США, в общем, потерь не несут, а определенную выгоду получают. Это не первый случай в новейшей истории. Были и другие конфликты, которые приносили США определенную пользу. Не стоит ждать, что такая политика вдруг изменится. Для США это норма. Сейчас, например, Штаты определенно наращивают поставки сжиженного газа в другие страны, естественно, небесплатно; добились ситуации, когда Европа ликвидировала свои запасы старого оружия и вынуждена будет перейти к закупкам в основном американского, что для экономики США выгодно.

«Китай не хочет, чтобы юань стал мировой резервной валютой, так как считает, что это приведет к тем же проблемам, с которыми Америка столкнулась сейчас» Фото: © Fernando Gutierrez-Juarez / dpa / www.globallookpress.com

«Совсем не похоже, что СВО может привести к каким-то тяжелым последствиям для нашей экономики»

— Наши сложности в экономике тоже явно связаны со СВО?

— Любая война — это не подарок. Но эта ситуация не в нашей власти, мы не можем отказаться от проведения независимой политики. Понятно, что любая война, какой бы победоносной они ни была, на экономику не очень хорошо влияет.

— Как долго мы можем держаться в таком режиме, как сейчас?

— Совсем не похоже, что СВО может привести к каким-то тяжелым последствиям для нашей экономики. Конечно, это крупное военное столкновение, но ничего похожего на Вторую мировую войну нет. У нашей экономики достаточный запас прочности.

— На сколько лет хватит?

— Этого никто не знает. Есть масса исторических анекдотов о том, что даже основные действующие лица не знают точно, сколько это протянется. Сколько надо, столько и будет.

— Вопрос: кому надо?

— Нам надо, чтобы победить и закончить СВО. А вообще в истории возникали конфликты достаточно долгосрочные. Например, война в Афганистане шла почти 10 лет, причем у СССР она была довольно успешной. У американцев война в Афганистане шла 20 лет и закончилась поражением. Всякое случается в истории. Были и 100-летние войны…

— Много говорят о конце глобализации, когда мир станет многополярным. Китай сейчас видится основным соперником Штатов. Как вы видите расклад сил на мировой арене? И какова может быть роль России?

— «Глобализация» — это достаточно условное наименование. Допустим, мировое разделение труда бывало и в прежние времена. Глобализацией назвали очень специфический период развития мировой экономики, когда реальное производство переместилось из развитых стран в развивающиеся. Коллективный Запад, «золотой миллиард», занимался эксплуатацией трудовых ресурсов остального мира. При этом сами эксплуатируемые что-то получали, но не бо́льшую часть выгоды. Самый точный критерий распределения благосостояния по миру заключался в потреблении природных ресурсов, когда, скажем, один американец потреблял энергии, алюминия или железа в десятки раз больше, чем средний житель коллективного Юга или Юга-Востока. Скажем, средний немец потреблял в 10 раз больше алюминия, чем средний русский. Был такой мир, подвергнутый глобализации. При этом контроль за производством, уехавшим в другие страны, оставался у Запада.

Сейчас происходит слом этой системы. Это не значит, что все перейдут на самообеспечение и каждая страна будет сама для себя шить джинсы. Это не подразумевается. Глобализация продолжит существование, но в режиме многополярного мира, в первую очередь речь идет о том, что гегемония основной резервной валюты — доллара — сменится использованием разных платежных систем. В принципе, у нас были островные зоны использования других валют. Например, существовала зона французского франка, ее можно выделить несмотря на то, что он ушел в прошлое, когда его заменил евро.

Но явно, что у нас уже на подходе ситуация, когда кроме евро и доллара на арену выходит юань. И самое главное, что нет уже контроля над мировой экономикой со стороны Запада. Уже некоторые вышли на самостоятельность. Дело в том, что сама эта ситуация мировой гегемонии США была не каким-то чудесным образом созданной, а выросла из объективных экономических причин. Возникла ситуация, когда после Второй мировой войны США являлись основным производителем, половина мирового ВВП создавалась американской экономикой. Поэтому, естественно, американский доллар был выбран мировой резервной валютой, кстати, наряду с английским фунтом стерлингов, который не потянул, потому что Англия оказалась гораздо слабее США. А сейчас все мы знаем, что происходит с мировым производством, поэтому ничего удивительного, что доллар утрачивает свои лидирующие позиции. Не исключены и некоторые своеобразные шаги, когда мировой резервной валютой снова станет золото.

— Займет ли место Штатов Китай?

— Видимо, они ведут осторожную политику и не раз заявляли, что к этому не стремятся. Они не хотят, чтобы юань стал мировой резервной валютой, так как считают, что это приведет к тем же проблемам, с которыми Америка столкнулась сейчас. В общем, на уровне заявлений и действий Китая не видно, чтобы они хотели весь мир втянуть в использование юаня, то есть самим заместить США.

— В таком случае Россия будет снова к кому-то тяготеть? Или у нее есть потенциал стать центром силы?

— Если мы выйдем на ситуацию, когда наши экспортные товары станут поставляться в основном Китай, а импортные — из Китая, то примерно понятно, какой будет ситуация с зависимостью и от чьей валюты. Причем в эту ситуацию нас затолкали наши «партнеры», отказываясь покупать наши экспортные товары и обслуживать технику, которую в свое время нам всучили. Что же делать? Действительно, придется переориентироваться вне зависимости от того, любим ли мы китайцев. Вопрос любви тут не стоит. Впрочем, для меня китайцы — более приятные люди по общению, чем некоторые другие, на которых не будем показывать пальцем.