Белорусскую «Анну Каренину» в театре им. Джалиля явно подавали как одно из самых громких событий балетного смотра. Плакат с афишей спектакля с начала мая висел на фасаде театра Белорусскую «Анну Каренину» в театре им. Джалиля явно подавали как одно из самых громких событий балетного смотра. Плакат с афишей спектакля с начала мая висел на фасаде театра Фото: «БИЗНЕС Online»

Под видом эксклюзива

Белорусскую «Анну Каренину» в театре им. Джалиля явно подавали как одно из самых громких событий балетного смотра. Плакат с афишей спектакля с начала мая висел на фасаде театра, а в масштабной программе форума «Каренина» — единственное международное событие. Делает ли оно фестиваль по-настоящему международным — большой вопрос (все же на подобные форумы зовут больше гастролеров из других стран, а в нынешней ситуации и вовсе логичнее было бы временно присвоить Нуриевскому форуму статус всероссийского). Но еще удивительнее то, что хедлайнером выступила именно труппа из Беларуси, республики, где балет никогда не был главным видом искусства, а Национальный Большой театр не являлся магнитом для топовых артистов и хореографов.

Пожалуй, для Казани минский Большой театр интересен только тем, что здесь долгое время работал главным режиссером хулитель «татарских сепаратистов» Михаил Панджавидзе, правда, потом со скандалом уволенный за… прогулы. Хотя на самом деле речь шла о конфликте с директором.

«Надо его обнять»: Шайхразиев и Аюпова вступились за Панджавидзе – хулителя «татарских сепаратистов»

Внимание к нынешним спектаклям в столице РТ привлекла еще одна деталь: «Анну Каренину» 2019 года выпуска белорусы привезли на Нуриевский фестиваль не специально, а показали в рамках своего гастрольного тура по городам России, включающего показы в Челябинске, Йошкар-Оле, Уфе и Тюмени (в материалах казанского форума об этом не сказано, а вот главный балетмейстер Большого театра РБ Игорь Колб, выступая со вступительным словом, даже забыл имя директора театра им. Джалиля Рауфаля Мухаметзянова, озвучив его только после подсказки). Так что, похоже, в ТАГТОиБ просто решили сэкономить, выдав рядовой показ балета за статусный эксклюзив.

Вообще, нынешний Нуриевский фестиваль чем-то напоминает «остатки с барского стола» — помпезного февральского Шаляпин-феста, когда по случаю 150-летия Федора Шаляпина только на приезд Мариинки с «Хованщиной» и Валерием Гергиевым бюджет РТ раскошелился на 10 млн рублей. На балетном же смотре в качестве хедлайнеров — скромные братья-белорусы, отменена параллельная программа (лекции, выставки, встречи с танцовщиками)…

Однако, возвращаясь к минской «Карениной», тем интереснее было выяснить, что предложили казанцам в качестве передовой балетной неоклассики, которой наряду с modern dance так не хватает на Нуриев-фесте.

«Анна Каренина» даже для суперталантливого хореографа — большой вызов. Лучший роман Льва Толстого непрост для балетной сцены из-за обилия сюжетных линий и смысловых подтекстов «Анна Каренина» даже для суперталантливого хореографа — большой вызов. Лучший роман Льва Толстого непрост для балетной сцены из-за обилия сюжетных линий и смысловых подтекстов Фото: Анастасия Попова

В тени первоисточника

«Анна Каренина» даже для суперталантливого хореографа — большой вызов. Лучший роман Льва Толстого непрост для балетной сцены из-за обилия сюжетных линий и смысловых подтекстов. Они как смертоносные паучки оплетают и «съедают» замысел автора, превращая его в заурядную мелодраму или в эстетскую рефлексию, непонятную широкой публике. «Договориться» с шедевром Льва Николаевича пока удалось только двум мастерам — классику европейской хореодрамы Джону Ноймайеру, доказавшему, что любовь и смерть — категории вненациональные, внепрофессиональные и вневременные. И петербуржцу Борису Эйфману, подавшему историю Анны как великую трагедию русской души (этот спектакль показывали в Казани). Ноймайер осуждает свою героиню и целенаправленно ведет к гибели. Эйфман оправдывает и до последнего пытается спасти.

Что об Анне думает Ольга Костель, неясно даже после стоячей овации, которой зрители проводили гастролеров. В «Карениной» она выступила хореографом и либреттистом, но своего отношения к событиям не обозначила, спрятавшись в тени первоисточника. Поэтому ее двухчасовой спектакль выглядит как краткое содержание романа, хоть местами и вольное. Есть в нем немного драмы (высоковольтные терцеты-поединки Вронского, Анны и Каренина), немного лирики (раздольные любовные дуэты Анны и Вронского), капли сельского пленэра (друзья Кити в танце косят траву, а подруги пляшут с платочками) и городского шика (Анна и Вронский веселятся в парке аттракционов). Но, как и в любом пересказе, действие разбито на пестрые лоскутки, а моралите и мотивы поступков героев остаются скрытыми.

Например, непонятно, почему Каренина уходит к Вронскому. В романе сразу проступает ее скрытое болезненное одиночество, учтиво холодное отношение к мужу. В балете же до встречи с Вронским Анна душевно здорова и с достоинством дефилирует по вокзалу-подиуму в стильном коричневом платье. Или неясно: когда Кити (Виктория Тренкина) успела полюбить Левина (Владимир Руда)? Их линия, как и во многих других балетных версиях «Карениной», прочерчена пунктиром, и зря: у Толстого именно Левин является сердцем образцовой семьи, подчеркивая главную драму романа. В спектакле семейному счастью посвящена лишь упомянутая сельская сцена, где героиня играет с детьми.

Также в спектакле почти отсутствуют зрительные контрасты, цепляющие глаз Также в спектакле почти отсутствуют зрительные контрасты, цепляющие глаз Фото: Анастасия Попова

Во власти рока

Зато рельефны в балете образы рока, аккумулированные в черно-белом ансамбле (автор костюмов — Нина Гурло), зычных фанфарах трех последних симфоний Петра Чайковского и стука колес, записанных на фонограмму. Они обнажают конфликт героини с консервативным дворянским обществом. Именно осуждение света, а не предательство Вронского приводит Анну к отчаянию (бесплотные попытки оправдаться выливаются в ее скорбный монолог), а затем и к смерти — в финале бездушная толпа затанцовывает ее и затаскивает за кулисы.

Однако для формирования цельного двухактного действия этого мало. Важно еще грамотно объединять друг с другом кубики-сцены, визуальные и слуховые. Этим Костель пренебрегла, в частности, вступив в резонанс с Чайковским. Музыку 1-й, 4-й, 5-й и 6-й симфоний композитора она порезала на части. Из-за этого рокового хода внутренняя драматургия опусов развалилась и перестала воздействовать на зрителя. После драматического аллегро 4-й симфонии (ссора Долли и Стива, мечты Кити, знакомство Анны с Вронским) беспечный вальс 5-й симфонии (дуэт героини с Карениным) теряется. А следующее за ним скерцо 6-й симфонии (прием у княгини Тверской) воспринимается как фон для развлечений, а не призрачное воспоминание о счастье. Намеренное снижение музыкальных образов тоже не идет на пользу балету: например, гости бала весело пляшут под амбивалентный финал 4-й симфонии, знаменующий то ли победу героев над роком, то ли победу самого рока.

Также в спектакле почти отсутствуют зрительные контрасты, цепляющие глаз. События разворачиваются на фоне аскетичной декорации Александра Костюченко с железными столбами, круглыми фонарями и лестницами-пандусами. Под разным освещением она служит и ж/д вокзалом, и домом Карениных, и салоном, и парком развлечений. Компактная конструкция позволяет артистам свободно двигаться, но не отражает всей роскоши московских и европейских локаций, описанных в романе.

В рамках Нуриевского форума было приятно все же увидеть синхронный, многофункциональный кордебалет, убедительный и в роли беспечных кокеток с франтами, и в роли жестоких обличителей В рамках Нуриевского форума было приятно все же увидеть синхронный, многофункциональный кордебалет, убедительный и в роли беспечных кокеток с франтами, и в роли жестоких обличителей Фото: Анастасия Попова

В рамках неоклассики

То же можно сказать о хореографии. Если шедевр Толстого называют энциклопедией семейной жизни, назвать балет Костель энциклопедией танца, увы, нельзя. Это не «Каренина» Ноймайера, где под влиянием сюжета неоклассика ловко трансформируется в характерный танец, contemporary dance, огненный блюз и гимнастические экзерсисы. И не «Каренина» Эйфмана, объединяющая авангардные па с темпоритмом классического танца.

Костель действует в рамках традиционной неоклассики, отступая от нее лишь дважды — в сельской сцене а-ля рюс, где девушки заворачивают стопы «утюжком», выносят стога сена и машут платочками, и во время обличения Анны, когда толпа переходит на язык высокого модерна. Обе сцены производят впечатление, но тонут в бесконечном потоке ансамблей ноймайеро-макмилланского толка. Сперва экспрессивные, мелодраматические дуэты с подбрасыванием/подкручиванием партнерши завораживают, но к концу балета начинают утомлять. Есть в спектакле несколько любопытных соло, например исповедь Анны у кровати сына, но они возникают ближе к финалу, скучившись, подобно больному сознанию героини.

К безусловным достоинствам действия относятся сцены с параллельной драматургией, где Анна видит Сережу (Никита Провалинский) на светском рауте или когда влюбленные милуются, не замечая толпы. Также — струящиеся платья, отражающие эпоху и не стесняющие движения. И, конечно, артисты, сглаживающие недочеты драматургии. В рамках Нуриевского форума было приятно все же увидеть синхронный, многофункциональный кордебалет, убедительный и в роли беспечных кокеток с франтами, и в роли жестоких обличителей.

Солисты тоже продемонстрировали крепкую техническую школу. Людмила Хитрова (Анна) выделилась поющими руками, рельефными позами и отменным равновесием. Константин Белохвостик, явивший харизматичного ловеласа Вронского, понравился высоким прыжком и уверенной работой в дуэтах. Однако главным открытием вечера стал народный артист РБ Игорь Артамонов, объединивший объемный «литературный» жест и виртуозную актерскую игру. Его Каренин, переживающий внутреннюю драму, предстал и жестоким тираном, и великим страдальцем.