«В этом году, мне кажется, не самое подходящее время для веселья и концертов», — считает гендиректор Национального музея РТ Алиса Вяткина. О том, как организатор концертов возглавил один из крупнейших музеев Татарстана, почему Рустам Минниханов примерял VR-шлем и где искать спонсоров для Нацмузея, Алиса Львовна рассказала в ходе интернет-конференции с читателями «БИЗНЕС Online».
Алиса Вяткина: «Когда началась масштабная реконструкция, зданию решили вернуть первоначальный облик»
«Наверное, это единственный объект культуры, который до сих пор на реконструкции, 35 лет»
— Алиса Львовна, наш читатель Л.А. Валеева спрашивает: «Знаю, в Нацмузее был пожар и ремонт. Что из себя представляет музей сегодня: по зданиям, оборудованию и фондам?» От пожара и ремонта уже оправились?
— Национальный музей Республики Татарстан — это главный хранитель истории нашего края. И, помимо головного здания на улице Кремлевской, это еще 13 филиалов. Пожар был в 1987 году и повредил два этажа, которые были надстроены в советское время. Когда началась масштабная реконструкция, зданию решили вернуть первоначальный облик. Наверное, это единственный объект культуры, который до сих пор на реконструкции, 35 лет.
— Почему так долго? Денег нет?
— Потому что это очень сложный и длительный процесс. Во-первых, архитектура здания Гостиного двора, где располагается музей, сама по себе очень сложная. Во-вторых, там же находится наше фондохранилище. Чтобы проводить реконструкцию дальше, фонды нужно куда-то перевезти. Этот процесс все откладывался и откладывался, и вот сегодня, надеюсь, он сдвинется, поскольку нам выделили здание бывшего архива на Декабристов, 4. Большое спасибо за это Рустаму Нургалиевичу Минниханову. Конечно, здание нуждается в приспособлении, потому что одно дело — архив, другое — музей с его громоздкими экспонатами. Но мы хотя бы уже сейчас сможем начать вывозить часть фондов, чтобы заняться реконструкцией крыла здания на Профсоюзной.
— Когда начнете перевозить экспонаты на Декабристов?
— Это не быстрый процесс. Есть определенные условия по упаковке, транспортировке. И само здание архива, повторюсь, требует приспособления. В ближайшее время мы не сможем туда перевезти габаритные экспонаты, они пока останутся на Кремлевской. Но письменные и изобразительные источники мы планируем начать перевозить в следующем году, и это тоже требует денег.
— Площадей архива вам хватит?
— Мне никогда ничего не хватит. Я как в том анекдоте: дайте мне таблетки от жадности и побольше, побольше… Мы надеемся, что, разгрузив часть здания, которая выходит на Профсоюзную, сможем начать полноценную реконструкцию. И мы сможем там организовать открытые фонды, как это сегодня делается во многих ведущих музеях. Туда можно будет прийти на экскурсию и посмотреть, как все хранится.
— А без экскурсии посетитель туда сможет пройти?
— Нет, конечно! Мы даже новых сотрудников не сразу допускаем в хранилище: они сначала должны поработать в музее, сдать фондовый зачет и экскурсию, и только после этого мы их допускаем к коллекции.
— Обозначены сроки окончания реконструкции?
— Четких ограничений по срокам нет.
«Мы развиваемся сами и развиваем свой музейный продукт, предлагаем его людям, и он востребован»
«За 9 месяцев текущего года заработали 41 миллион рублей»
— «Какой годовой бюджет главного музея республики? Хватает ли этих средств на развитие?» (Ирина Антонова)
— Наш годовой бюджет — почти 136 миллионов рублей: это зарплатный фонд, коммунальные платежи, налоги, содержание зданий. Напомню, у нас 14 зданий (головной музей и 13 филиалов), и все они объекты культурного наследия.
— Но это все только на текущее содержание! А на развитие? Сколько закладывается средств на новые экспозиции, научную работу, этнографические экспедиции?
— Экспедиций в последние годы, к сожалению, не было. Хотим со следующего года их возобновить. Сегодня очень много внимания уделяется этнографии, и, мне кажется, это очень нужно.
Что касается средств на развитие, то у нас еще есть внебюджетный доход, часть которого распределяется на внебюджетные надбавки к зарплате, а часть обязательно идет на развитие музея.
— Внебюджетный доход — то, что музей сам зарабатывает? Это сколько?
— Да, за 9 месяцев текущего года мы заработали 41 миллион рублей, а в плане было 23 миллиона за год.
— Люди соскучились по музею за пандемию?
— И люди соскучились за пандемию, и, мне кажется, дело в развитии внутреннего туризма. Плюс к тому — мы развиваемся сами и развиваем свой музейный продукт, предлагаем его людям, и он востребован. Очень хорошим подспорьем для нашего внебюджета была «Пушкинская карта». Изначально мы ее восприняли очень настороженно. У театров и филармонии есть привычный репертуар, им было легче адаптироваться под посещение по карте, а у музеев имелась непростая задача привлечь аудиторию, которая в принципе очень сложная, — от 14 до 22 лет.
— Да, музей не тот объект, который интересен в этом возрасте…
— И нам пришлось непросто. Но к нам вовремя пришли наши партнеры и теперь уже друзья — компания «Переходъ», авторы виртуальной экскурсии по Казани. И у нас случился такой симбиоз: у них было то, что нужно нам, у нас было то, что нужно им. У них уже был разработан продукт — виртуальная экскурсия по Казани 1910 года. Это экскурсия по трем локациям: Ивановская площадь (сейчас это площадь 1 Мая), Рыбнорядская площадь (площадь Тукая) и площадь перед собором Казанской иконы Божией Матери. Надеваешь VR-очки, и можно ходить по улицам, рассматривать афиши, заходить в трамваи и так далее. Ребята провели колоссальную работу, они несколько лет трудились в архивах, изучили огромное количество материала. Доходило даже до того, что они колупали штукатурку на старых зданиях, чтобы узнать, какого цвета раньше они были. Одним слово, очень детально и продуманно они подошли к своему детищу.
«Сегодня ребята прорисовывают территорию Кремля. У нас с ними есть неформальная договоренность, что из музеев республики они сотрудничают только с нами»
«VR-шлем примерял и Рустам Минниханов. Ему очень понравилось, он сказал: «Круто! Молодцы»
— А как это работает? К вам пришли посетители, вы им дали очки, и они, сидя на стуле в музее, «гуляют» по Казани?
— Да, они садятся в кресло, и начинается озвученная экскурсия. В ходе нее можно вставать и двигаться, сотрудники «Перехода» поддерживают и страхуют. Со стороны это выглядит довольно забавно. Я как-то наблюдала: мужчина стоит в углу комнаты и кричит жене: «Я у трамвая», — на что она ему отвечает: «А я у памятника». В 1910 году на будущей площади 1 Мая стоял памятник императору Александру II. Эта экскурсия очень популярна. Билет на VR-экскурсию включает и самостоятельный осмотр экспозиции Национального музея.
— Кто оплатил этот продукт?
— Они сами оплатили. Когда только что появилась «Пушкинская карта», частным компаниям нельзя было участвовать в проекте, а ребята из компании «Переходъ» в нашем лице нашли партнера и через нас получили доступ к «Пушкинской карте». А мы благодаря им получили востребованный подростками продукт.
— Как подростки узнали, что у вас появилась такая прикольная экскурсия?
— У нас есть хорошая программа — «Музей — территория образования». У наших сотрудников наработан многолетний опыт работы со школами. И до министерства образования РТ мы донесли эту возможность. Информацию о виртуальной экскурсии мы распространяли везде, где только бывали: коллегия министерства культуры, совет по культуре и так далее. Мы прямо вывозили кресло и сотрудника «Перехода» на подобные мероприятия. Кстати, на совете по культуре в Казанской ратуше VR-шлем примерял и Рустам Минниханов. Ему очень понравилось, он сказал: «Круто! Молодцы».
А вообще, экскурсия про Казань заходит не только в Казани, но и в других районах республики, и в других регионах России — ребята выезжают и получают позитивный отклик.
Начинали мы с 7 кресел, сейчас их уже 34. Начинали с одной локации — Национальный музей, а сейчас эта экскурсия также доступна в нашем филиале — Музее истории татарской литературы с мемориальной квартирой Шарифа Камала. Начинали с русскоязычной версии, а сегодня она проходит еще на английском и татарском языках.
— Виртуальная экскурсия пока только одна?
— Экскурсия одна, создание подобного продукта — длительный и сложный процесс. Есть четвертая локация внутри экскурсии — Театральная площадь, сейчас это площадь Свободы. Она сделана по другой технологии, и гостям ее не показывали, но локация есть, и когда-нибудь ее обязательно увидят. Сегодня ребята прорисовывают территорию Кремля. У нас с ними есть неформальная договоренность, что из музеев республики они сотрудничают только с нами.
— В грантовых программах музей участвует? Это тоже немалые деньги для развития.
— Мы работаем в этом направлении, но пока не достигли каких-то успехов. Подаем заявки на гранты, но за последние два года мы пока гранты не получали. Думаю, у нас все впереди.
— Вы сказали, что на будущий год планируете начать этнографические экспедиции. На это у вас ресурсы появились — человеческие и финансовые?
— Это было и раньше, у нас богатейшая этнографическая коллекция. Мы входим в ассоциацию этнографических музеев РФ, и Российский этнографический музей высоко оценивает нашу коллекцию, рассказывающую о жизни народов Поволжья — чувашей, удмуртов, татар, марийцев, в общем всех. Но в последнее время не было экспедиций. Не знаю, с чем это связано — с нехваткой средств или просто интерес к подобному угас. Мне самой это очень интересно и хотелось бы, чтобы наши сотрудники выезжали.
— На каком этапе эти планы — уже все решено или нет?
— Мы пока обсуждаем это на следующий год, сейчас идет формирование плана 2023-го — выставочного плана, мероприятий и бюджета. Это то, что мы хотим получить от министерства культуры РТ дополнительно. И мы будем просить средства на организацию этнографических экспедиций.
«Этим летом мы запустили два проекта — пешеходные экскурсии в партнерстве с разными учреждениями. Одна экскурсия совместно с театром имени Камала, она об истории татарского театра и том, как связан с театром Габдулла Тукай»
«Пушкинской картой» мы охватываем только лиц от 18 до 22 лет»
— «Вы ведете статистику, насколько активно молодежь пользуется „Пушкинской картой“ для посещения музея? Чтобы не классом приходили (приводили), а самостоятельно?» (Дмитрий В.)
— Сложность в том, что вход в наш музей детям до 18 лет бесплатный, поэтому «Пушкинской картой» мы охватываем только лиц от 18 до 22 лет. Но, помимо этого, они могут купить экскурсию — индивидуальную или иммерсивную — или какое-то мероприятие в музее. Например, в Музее Боратынского с большим успехом проходит мероприятие «Кофе Ее Императорского Величества», где мы угощаем кофе и бисквитами по рецептам времен Екатерины II. Там же проходит мастер-класс по бальным танцам, можно поиграть в настольные игры, например в лото.
Этим летом мы запустили два проекта — пешеходные экскурсии в партнерстве с разными учреждениями. Одна экскурсия совместно с театром имени Камала, она об истории татарского театра и том, как связан с театром Габдулла Тукай. Начинается в Музее Тукая — прогулка по Старо-Татарской слободе, посещение интерактивного, мультимедийного «Шарык Клубы», а главная фишка — выход на крышу Камаловского театра, туда в обычные дни попасть нельзя, только в рамках экскурсии. Есть ограничения и по возрасту — от 18 лет, и по количеству человек, и по погоде, конечно, но зашло очень хорошо. Во втором таком проекте — его провели только 2 раза из-за погоды — участвуют гостиница «Ногай» и ресторан «Тубетей». Это экскурсия «Книжный путь» — посещение «книжных» мест Казани, рассказ о том, как книга от писателя попадает к читателю. Начинается все в Музее истории татарской литературы с мемориальной квартирой Шарифа Камала с обзорной экскурсии по музею и мастер-класса по арабской каллиграфии, потом прогулка до Дома печати, затем внутренний двор КФУ, а завершается все в Чернояровском пассаже на Кремлевской, где раньше были издательства татарских газет. И в том же здании, в «Тубетее», участников кормят обедом.
— Все 13 филиалов музея — это настоящие филиалы, а не номинальные?
— Это действительно наши филиалы, у нас единое штатное расписание. В то же время это ведущие музеи Казани: Музей Горького – Шаляпина, Музей Боратынского, Литературный музей Габдуллы Тукая, Дом-музей Ленина, Музей-квартира Мусы Джалиля, Музей композитора Назиба Жиганова, недавно к нам присоединившийся музей-заповедник «Ленино-Кокушкино», Музей Каюма Насыри, Музей Шарифа Камала, или Дом татарской книги, как его называют неофициально, Музей Салиха Сайдашева, Музей-мемориал Великой Отечественной войны, который находится на территории Кремля, Музей Горького в селе Красновидово, Музей Янки Купалы в селе Печищи.
— «Насколько Нацмузей популярен у татарстанцев и туристов? Какая посещаемость была 10 лет назад и сегодня? Какая тенденция?» (Наталья С.)
— В 2012 году, 10 лет назад, посещаемость музея вместе с филиалами была 270 тысяч. За 9 месяцев 2022-го у нас было 360 тысяч посещений. И по сравнению с прошлым годом динамика положительная.
В Национальном музее 2,5 тысячи квадратных метров постоянно действующей экспозиции, где рассказывается история Татарстана с древности до наших дней — через каменный век и археологические находки, Средние века с Золотой Ордой и Казанским ханством, Казанской губернией XVIII–XIX веков, Советской Татарией, тремя специальными кладовыми — нумизматической, Татарской золотой и Православной ризницей, и заканчивается все брендами Татарстана — продукцией, которая производится на территории республики. Помимо этого, у нас есть два выставочных зала, где проходят сменные выставки.
Мы привязаны к хронологии, эпохе, и нам трудно поменять экспозицию музея. Можно что-то добавить, провести ротацию экспонатов, тем более что многие экспонаты не могут долго выставляться, например графика. Некоторые через три месяца должны быть возвращены в фонды.
«В этом году был крупный проект к 1100-летию принятия ислама — совместная выставка «Волжская Булгария. Великое наследие» с Российским этнографическим музеем, Эрмитажем и Государственным историческим музеем»
— Какие были сменные экспозиции?
— У нас два выставочных пространства: это овальный зал на втором этаже и еще один поменьше на первом. Овальный зал мы в прошлом году слегка трансформировали, сделали панели на колесиках, которые при необходимости закрывают окна или перегораживают зал. В среднем на этих пространствах проходит 12–14 выставок в год. В этом году был крупный проект к 1100-летию принятия ислама — совместная выставка «Волжская Булгария. Великое наследие» с Российским этнографическим музеем, Эрмитажем и Государственным историческим музеем. Прошла масштабная выставка, посвященная юбилею Петра Великого. И было четыре выставки, посвященные казанским коллекционерам, в том числе Андрею Федоровичу Лихачеву, с коллекции которого и началась история Национального музея.
— «У татар и Татарстана богатые история и культура. А у Национального музея мало выставок на эту тему, их точно не хватает. В чем причина? Нет заинтересованности, предложений, денег, компетенций?» (Айдар)
— Я не уверена, что читатель, который задал вопрос, часто бывает у нас в музее. В этом году была выставка, посвященная наследию Волжской Булгарии. А за последние два года у нас прошли выставки о татарской узорной коже, раритетах мусульманской культуры, сельджукских минбарах. Мы участвовали в нескольких больших проектах, посвященных 1100-летию принятия ислама Волжской Булгарией, — даже в Госдуму в Москву выезжали. Кроме того, у Национального музея есть филиалы: Литературный музей Габдуллы Тукая, Музей истории татарской литературы с мемориальной квартирой Шарифа Камала, где в экспозиции представлена история развития татарской письменности и книжной культуры.
«Нам необходимы и выставочное пространство, и актовый зал, поскольку Национальный музей является проектным офисом и методическим центром для всех музеев республики»
«Многие хотят к нам что-то привезти. А везти некуда!»
— Ваш овальный зал приспособлен для того, чтобы привозить супервыставки?
— Для супервыставок, наверное, он не очень приспособлен, и это наша большая проблема — у нас нет выставочного пространства. К нам есть большой интерес со стороны российских музеев, а принять их нам негде. У министерства культуры РФ есть интересный проект — «Музейные маршруты», и благодаря министру культуры РТ Ираде Хафизяновне Аюповой я много ездила по российским музеям, познакомилась с ведущими музейщиками страны. И с нами хотят сотрудничать. Например, скоро заключим соглашение о сотрудничестве с музеем Петергофа. И они хотят привезти очень большую выставку. Российский этнографический музей, музей-заповедник «Архангельское» — многие хотят к нам что-то привезти. А везти некуда!
— И что же делать?
— Я все время задаю этот вопрос и надеюсь, что он как-то будет решаться. Нам необходимы и выставочное пространство, и актовый зал, поскольку Национальный музей является проектным офисом и методическим центром для всех музеев республики. В силу этого мы должны проводить обучающие курсы и лектории для повышения квалификации сотрудников всех музеев.
— Разве на территории Казанского кремля нет подходящих для вас помещений, например Присутственные места?
— Присутственные места не очень приспособлены для того, чтобы обеспечить сохранность музейных экспонатов. Все-таки есть ряд требований для экспонирования. И потом, Присутственные места — это Казанский кремль.
— «Прочитала в анонсе, что „в центре Казани будет создан не имеющий аналогов в России музейный методический, научно-исследовательский и информационный центр“. О чем идет речь?» (Давлетшина Луиза)
— Я знаю, что был амбициозный проект надстройки здания и покрытия стеклянным куполом музейного двора. Наверное, этот проект имеет место быть как некие «Нью-Васюки», но мне такая идея не сильно нравится, потому что музей должен быть музеем. Объединение его с гостиничным или ресторанным комплексом, на мой взгляд, не совсем правильно.
— Проект именно такое объединение предусматривал?
— Да, если внимательно изучить его. Единственное, с чем я согласна в проекте, так это с большим актовым залом. Такой зал нам просто необходим, его функцию сегодня выполняет проходной коридор музея. Нам даже просто собрание сотрудников не всегда удобно проводить, потому что мимо нас проходят посетители.
— Вы сказали, что вам нужны выставочные залы для сменных экспозиций. А где они должны быть — внутри музея, рядом с ним?
— Я рассмотрю различные варианты. Но никто пока не предлагает.
— На заседании совета по культуре при президенте РТ вы или министр культуры эту проблему озвучивали?
— Пока проблему я четко не обозначала, потому что на тот момент мне нечего было предложить. А вот сегодня у меня есть пул партнеров из ведущих музеев России и не только, которые хотят привезти свои коллекции, при этом желая сотрудничать только с Национальным музеем РТ. Им предлагали другие площадки, но они отказались. На сегодня готовы приехать и Царицыно, и Петергоф, и Архангельское, и Нижегородский Кремль, и Царское Село, и Коломенское, и Российский этнографический музей, и Национальный исторический музей Республики Беларусь.
И в следующем году на уровне министерства культуры РФ будет запускаться проект «Большая выставка» по принципу «Большие гастроли». В рамках проекта крупные федеральные музеи смогут выезжать в регионы. Это будет финансово поддержано минкультом России. И партнеры говорят, что хотят привезти свои выставки именно к нам.
«У нас почти миллион экспонатов! Просто выставить все предметы в зале — это скучно. Порой один экспонат привлекает всеобщее внимание, а может быть и такое, что и 150 не зацепят ваш взгляд и вы пройдете мимо»
«Мы выставляем около 3 процентов своих фондов»
— Такая популярность Национального музея РТ среди музеев других регионов — это так котируется наш музей или Казань в целом?
— Безусловно, Казань стала очень популярна, но есть большой интерес и к Национальному музею республики, и к татарской культуре. Существует большой интерес к тому, насколько толерантно здесь все уживается.
— «Как Национальный музей РТ котируется среди музеев России? Есть ли у музейщиков рейтинг? По каким критериям происходит оценка?» (Ильгизар Зарипов)
— Рейтинга как такового нет. Конечно, всегда в топе мощные федеральные музеи — Эрмитаж, Третьяковская галерея, Русский музей, Пушкинский музей, а следом идут региональные музеи. Среди региональных музеев нас очень уважают, к нам присматриваются и прислушиваются.
— «Какую часть фонда экспонатов вы имеете возможность выставлять?» (Лидия Григорьева)
— Мы выставляем около 3 процентов своих фондов — это общая цифра на головной музей и филиалы. Но у нас почти миллион экспонатов! Просто выставить все предметы в зале — это скучно. Порой один экспонат привлекает всеобщее внимание, а может быть и такое, что и 150 не зацепят ваш взгляд и вы пройдете мимо.
— Насколько часто происходит ротация экспонатов?
— Ротация, безусловно, происходит, но не так часто. Есть определенные нормы выставления и хранения.
— А огромная белуга сохранилась? Думаю, старшее поколение помнит ее с детства.
— Белуга сохранилась, стоит в хранилище на втором этаже. Осенью 2020 года она выставлялась на выставке «Казанское адмиралтейство: во славу Российского флота». Этот экспонат требует особых условий хранения, каждый день измеряют температуру и влажность в комнате ее хранения.
— «В экспозиции Музея истории „Дух Золотой Орды“ допущена грубая ошибка. Скульптор Бочкарев изобразил Чингисхана с четками в руках. Однако ислам был принят в Орде только при хане Узбеке в XIV веке, а Чингисхан жил в XIII веке». (Музей ГК ICL «История вычислительной техники в Казани»)
— Это не наш музей, а Казанского кремля. Надо обратиться туда.
«Сотрудники отдела культурно-образовательных программ — это в основном выпускники Казанского института культуры»
«Средний возраст — 52 года, средняя зарплата — 45 тысяч рублей»
— «Сколько человек трудится в Национальном музее РТ, какой средний возраст сотрудников? Какая сегодня зарплата у музейщиков? Испытываете ли вы дефицит кадров?» (Алексей Бурмистров)
— Вместе с филиалами у нас в коллективе 340 человек. Среди научных сотрудников больше историков. Фондовые работники — это историки-этнографы, историки-археологи. Сотрудники отдела культурно-образовательных программ — это в основном выпускники Казанского института культуры. Конечно, есть и работники хозяйственной части.
Средний возраст у нас — 52 года. Но есть и очень молодые, которые приходят сразу после университета. Радует, что сегодня приходят и ребята, причем с желанием водить экскурсии, с почти готовыми диссертациями.
— И какая у вас зарплата? Молодежь можно ею привлечь?
— Средняя зарплата — 44–45 тысяч рублей. Считаю, это неплохая и вполне рыночная зарплата.
— Сколько лет самому возрастному сотруднику, который сегодня у вас работает?
— 78 лет. Музей — особое место для работы, он держит, влюбляет в себя. Даже если кто-то уходит по каким-то причинам из музея, многие возвращаются.
— А дефицит кадров испытываете? Кого вам не хватает?
— Все эти нормативы по штату музеев принимались очень давно. Конечно, сегодня музеям не хватает маркетологов, специалистов по продвижению музея, айтишников. Без них невозможно развиваться, а штатное расписание не позволяет их взять. Даже если мы пригласим нужного нам специалиста, возьмем его на должность младшего научного сотрудника, и ему, согласно правилам, нужно будет освоить и сдать экскурсию.
Знаю, что этот вопрос обсуждается в комитете по культуре Госдумы РФ, мы его задавали и депутату Госдумы Елене Ямпольской. Время и жизнь сегодня диктуют совсем другие нормы и правила для работы музеев.
— Как у вас складываются взаимоотношения с Ямпольской, которая избиралась в Госдуму от Татарстана?
— Хорошие взаимоотношения. Она часто бывает в Татарстане и всегда проводит встречи с деятелями культуры, на которых мы задаем наболевшие вопросы. На последней встрече как раз и встал этот вопрос о необходимости расширения штатного расписания. К сожалению, такие вопросы решаются небыстро, поэтому мы проигрываем бизнесу. Всяческие согласования у нас занимают много времени и сил.
«Для детей в музее много всего. У нас есть отдел музейно-образовательных программ»
«У нас в экспозиции много тактильного, например юрта, куда можно зайти и посидеть»
— «Что интересного есть в музее для детей? Их внимание, как известно, долго не держится, если им неинтересно. Есть специальные детские экскурсии?» (Алия)
— Для детей в музее много всего. У нас есть отдел музейно-образовательных программ. Разработаны специальные детские экскурсии, музейные занятия, квесты, проводятся мероприятия к праздникам. Традиционно бывает «Елка» к Новому году, но не просто шоу с Дедом Морозом, а обязательно с историческим подтекстом. Мероприятия у нас не развлекательного, а познавательного формата, это обязательное условие. Например, квест с поиском нужных экспонатов в разных локациях музея, а сопровождает и дает подсказки ребятам царица Сююмбике. Проводятся различные мастер-классы, к примеру по изготовлению татарских национальных украшений. Можно прийти в музей и купить эту услугу как индивидуально, так и для группы.
— В разделе «Услуги» на вашем сайте есть такие предложения, как проведение дня рождения и свадьбы в музее. Как это происходит?
— Это не просто день рождения, а определенные квесты для детей. Придумываются задания с историческим контекстом с участием популярных у детей исторических и литературных героев. Это обязательно проводится в экспозиции. У нас в экспозиции много тактильного, например юрта, куда можно зайти и посидеть. Все рундуки в ней открываются, и туда можно что-то спрятать. Дети себя очень комфортно чувствуют в музее. Такую услугу достаточно часто заказывают.
— Квесты для детей — это понятно, а что вы предлагаете, когда свадьбу заказывают?
— С молодоженами проводятся определенные ритуалы из разных временных эпох. Они узнают о традициях древности, Средних веков и так далее. Это не просто рассказ, а костюмированная сценка, где наши сотрудники выступают в разных ролях. Например, молодых благословляет Екатерина II. А в Музее Боратынского есть прекрасный бальный Белый зал с роялем, там своя романтическая атмосфера. И очень красивый сад, за которым ухаживают сами сотрудники музея. Молодожены могут там сочетаться браком. Но эта услуга не очень востребована.
Мы постоянно работаем над расширением перечня услуг. Например, в музее Габдуллы Тукая проходит красивая чайная церемония, как она проводилась в купеческих домах начала ХХ века в Казани. Все-таки музей Тукая — это дом Шамиля, с которым много связано в культуре этого периода, так называемый татарский ренессанс. Кстати, дни рождения заказывают не только для детей, но и для взрослых. Дома уже скучно, а в музее точно будет что-то новое и необычное.
У нас также проходят еженедельные «Музыкальные четверги». Это концерты, которые проводит заведующий Музеем композитора Назиба Жиганова Алексей Егоров. Это внук Жиганова. Мы работаем в тесном сотрудничестве с Казанской консерваторией, союзом композиторов, музыкальным училищем, музыкальными школами. В программе «четвергов» бывают и джазовые вечера, и классическая музыка, и фольклор, и отчетные концерты.
С тематическими музейными программами мы часто выезжаем и в школы, и в районы. Мы это называем «выходом за музейные рамки». Конечно, у всех музеев есть опыт выезда в школы, но с появлением «Пушкинской карты» мы пошли дальше — стали посещать районы республики. Не все районы восприняли нас с радостью и распростертыми объятиями: многие местные музеи посчитали, что мы лишим их дохода. Но мы готовы делить прибыль пополам, если создадим совместную программу. А вот главы районов с готовностью откликнулись на наше желание приезжать. Для встречи детей с нами они выбирали самую большую школу или спортзал, Дом культуры.
— С какими программами вы выезжаете?
— У нас есть интересная игра-хоровод «Ручейки Поволжья». Она рассказывает о традициях народов, которые жили и живут на территории Татарстана и Поволжья. Мы учим детей и подростков здороваться на языках этих народов. Ведущие программы одеты в национальные костюмы. Это такая интерактивная игра. С нами выезжал и начальник отдела научной реконструкции Владислав Вениаминович Хабаров — с лекциями и музейными занятиями о разных исторических эпохах. Особенность его программ в том, что он доносит историю через материальную культуру — муляжи обмундирования, оружия, предметов быта. Такой истории ни в одном учебнике не найти. И он очень харизматичный рассказчик. Мы даже приглашали популярных блогеров, например Макса Каракулина, который танцует в необычных местах. Было забавно смотреть, как кадеты в военной форме разучивают с ним современный танец.
— Эти мероприятия для школьников платные или бесплатные?
— Они проходили по «Пушкинской карте». Наш музей по количеству заработанных денег в рамках программы «Пушкинская карта» занимает третье место, уступаем Елабуге и Казанскому кремлю. Мы вторые по количеству проданных билетов, уступаем только Казанскому кремлю. Для нас это очень хороший результат.
«В прошлом году мы проводили концерты классической музыки, студенты консерватории поставили оперу, был творческий вечер Эльмира Низамова с Эльмирой Калимуллиной»
«Наши специалисты участвовали в двух реконструкторских фестивалях, посвященных Брестской крепости»
— Этим летом вы не так активно использовали летнюю площадку Нацмузея РТ для концертов, в отличие от прошлого года, с чем это связано? Учитывая ваш большой опыт организатора концертов, не хотите ли сделать в музее постоянную концертную площадку для изысканных концертов?
— Во внутреннем дворе музея мы поставили небольшую сцену, со временем она будет накрыта «ракушкой». Мы ставим скамейки для зрителей, можно и на травке с пледом посидеть. В прошлом году мы проводили концерты классической музыки, студенты консерватории поставили оперу, был творческий вечер Эльмира Низамова с Эльмирой Калимуллиной. Приезжал прекрасный коллектив «Необарды». Альбина Абсалямова проводила презентацию июльского номера журнала «Казань» вместе с приглашенными артистами.
А в этом году, мне кажется, не самое подходящее время для веселья и концертов. Сегодня мы наполняем свои мероприятия патриотической тематикой. Например, наши специалисты участвовали в двух реконструкторских фестивалях, посвященных Брестской крепости, — в деревне Альвидино Пестречинского района и в Бресте в Беларуси. Мало того, в Альвидино они и организаторами были. Фестиваль проходит именно там, потому что там родился Герой Советского Союза Петр Гаврилов. Военно-исторический клуб «Витязь», который существует при музее более 30 лет, участвует в организации многих фестивалей — и о Гражданской войне, и о Великой Отечественной, и о войне 1812 года. Они на очень хорошем счету среди реконструкторов России.
— Но ведь и концерты могут быть патриотического содержания.
— Концерты на открытой площадке зависят и от погоды, опасно что-то планировать наперед. Погода этим летом была не очень стабильной.
«Я мечтаю, что музей станет местом притяжения для всех, туда будут приходить целыми семьями на весь день»
«Будут новые выставочные залы и актовый зал, перестанут протекать крыши…»
— «Есть ли программа развития Национального музея РТ — со сроками исполнения и суммами финансирования? Назовите, пожалуйста, реперные точки этой программы». (Хуснутдинов Э.)
— Как таковой программы нет, она у нас все время модернизируется. Когда я пришла работать в музей, она была не дописана. Мы начали ее заново писать и переписывать. Надеюсь, в течение следующего года работу над программой развития Национального музея РТ до 2030-го мы все-таки закончим. Ее начали писать 15–20 лет назад, а с тех пор многое очень сильно поменялось. И отношение людей к музею, и реперные точки развития — все изменилось.
— Как вы видите будущее музея?
— Надеюсь, что он будет успешным и таким же востребованным. О популярности музея говорят наши бесплатные вторники: каждый первый вторник месяца — бесплатный для посещения. Вторник не самый туристический день, основной поток туристов начинается в пятницу. И то, что во вторник у нас стоит очередь, говорит о многом. Национальный музей востребован населением Казани и республики.
— А что еще будет? Помечтайте вслух…
— Будут новые выставочные залы и актовый зал, перестанут протекать крыши… Я мечтаю, что музей станет местом притяжения для всех, туда станут приходить целыми семьями на весь день. И там можно будет не только посмотреть выставки, но и послушать музыку, посидеть с книгой в библиотеке или с ноутбуком в необычном историческом коворкинге, выбрать мастер-класс по душе или сходить на лекцию, появится уютное кафе и специальная площадка для детей.
— А о новом современном здании для Нацмузея вы мечтаете?
— Мне кажется, в новом здании пропадет музейный дух. Возможно, новое здание для хранилища. Также хотелось бы выставочный зал-трансформер по принципу Присутственных мест, который можно использовать под различные мероприятия — выставки, мастер-классы и так далее.
— Если строить дополнительное здание, то где? Во дворе музея?
— Во дворе, конечно, нет. Двор мы хорошо осваиваем, и у него другая задача. А здание — новое или старое — должно быть где-то в центре Казани.
— Есть какая-то экспозиция, которую вы очень хотели бы привезти в Казань? Вы же уже много поездили по российским музеям и, наверное, увидели что-то исключительно интересное.
— Мне надо все! Как только я что-то вижу, мне сразу хочется привезти к нам. Недавно я вернулась из Мурманска, там интересная коллекция в краеведческом музее, и захотела привезти экспонаты. Из Астрахани хотелось бы привезти выставку скифского золота.
Но привозить выставки — это очень непросто и затратно: должны быть страховка.
— А наш музей часто приглашают выставляться за пределами республики?
— Приглашают. Правда, в период пандемии эта работа остановилась. Но в 2022 году в рамках петровского юбилея мы курируем выставочный проект, который путешествует по стране уже с лета. Есть такая ассамблея петровских музеев, ее создали по инициативе министерства культуры РФ в прошлом году. Это музеи России, которые хранят память о Петре I. И мы единственные из республики, кто вошел в эту ассамблею. Нас назначили куратором проекта «Петровские корабелы». Это передвижная стендовая выставка о развитии флота и кораблестроения во времена Петра. Выставка побывала в Ульяновске, Астрахани, Вологде, сейчас стоит в Азове, а последний город в декабре — Архангельск.
— Кто оплачивает привозную выставку и все расходы, связанные с этим? Принимающая сторона?
— По договоренности. Как правило, расходы делятся. Например, в 2021 году к нам привозили экспонаты из музея Михаила Шолохова. И это все делалось за счет отправляющей стороны, но у них были спонсоры. Если это происходит в рамках «Большой выставки», которую финансирует минкульт России, то это другая история. Вместе с тем софинансирование региона тоже присутствует, но оно небольшое.
«У нас экспонаты защищены стеклом и витриной, их нет в открытом доступе»
«Татары достаточно амбициозные люди, и им важно, чтобы их имя было написано золотом»
— У Национального музея РТ спонсоры есть?
— Я хочу развить это направление. Мы недавно зарегистрировали фонд развития Национального музея РТ. Я надеюсь, будем привлекать спонсорские деньги и на реализацию передвижных выставочных проектов, и на развитие музея.
— Вы считаете, сегодня найдутся спонсоры для музейных мероприятий?
— Мне кажется, зависит от того, под каким углом все это преподнести. Например, музей Петергофа ставит у себя в саду именные скамейки: на латунной табличке написано имя благотворителя. Понятно, что его имя останется на века вместе с этой скамейкой.
Недавно на нас вышли сотрудники одного из ведущих банков страны, в топ-менеджменте которого есть человек, радеющий за татарскую культуру. Кстати, он не из Казани. Они решили сделать ему подарок и обратились к нам: что мы можем сделать для вашего музея в честь нашего коллеги? В итоге они купили нам муфельную печь, и мы готовим универсальный мастер-класс для всех возрастов, в том числе для людей с ограниченными возможностями здоровья. Мастер-класс по росписи золотоордынского изразца — очень яркого, многоцветного. Это один из значимых и узнаваемых символов нашей культуры. Мы двух сотрудниц отправляли в Москву учиться по специально разработанной для нас программе с учетом нашего запроса, они совсем недавно вернулись.
Я подумала, может быть, с этой истории начать «стену меценатов»? Мне кажется, это тот путь, который возможен в Татарстане, поскольку татары достаточно амбициозные люди и им важно, чтобы их имя было написано золотом. Может быть, это сработает, а не просто прийти и попросить денег.
— Насколько активно вы привлекаете блогеров для продвижения музея?
— С блогерами мы встречаемся и с их помощью некоторые свои продукты периодически продвигаем. А иногда не нужно даже обращаться к ним, все происходит само собой. Так было с нашей первой выставкой в аэропорту. В юбилейный год Габдуллы Тукая мы решили сделать выставку в казанском аэропорту, который носит его имя. Мы предложили сделать большой фотопроект, но не Тукая, которого мы привыкли видеть в книжках, а модного молодого человека с очень живым и красивым окружением. Тукай был денди своего времени, который любил жизнь. У них существовала своя «тусовка». Очень интересные молодые люди, без которых сегодня невозможно представить культуру Татарстана. Мы достали из фонда эти фотографии, многие из которых еще ни разу никто не показывал. И была фотография любимой девушки Тукая, Зайтуны Мавлюдовой, с которой у него не случилось ни одного свидания. Вот такая романтическая история… И мы настояли, чтобы все фотографии повесили в зоне прилета. Для меня это было важно, потому что мы хотели, чтобы их видели те, кто, возможно, впервые прилетел в Казань. И было приятно получить обратную связь от татарстанских артистов, которые возвращаются с гастролей. Луиза Янсуар, директор театра имени Кариева, разместила пост в соцсетях: «Они нас встречают…»
С тех пор мы сменили там две выставки: была и зимняя Казань, и сады и парки Казани. На следующий год мы готовим там большую выставку к юбилеям Максима Горького и Федора Шаляпина. Будут представлены фотографии, которые ранее нигде не издавались и не демонстрировались.
По такому же принципу мы работаем с МФЦ — в трех отделениях в Казани мы размещаем фотовыставки. И аэропорт, и МФЦ — это тоже способ продвижения, «выход за привычные музейные рамки», о котором я уже говорила. Продвижение — это про движение. Мы готовы выходить к людям там, где уместно, — на пути привычных маршрутов или там, где они ожидают очередь.
— Часто в музее бывают случаи порчи экспонатов посетителями?
— Это больше случается в музеях изобразительного искусства. У нас экспонаты защищены стеклом и витриной, их нет в открытом доступе. Но, конечно, все хотят потрогать самолет По-2, на таких летали «Ночные ведьмы». Все хотят заглянуть в автомобиль, который у нас стоит. Фаворит в интересе посетителей и желании потрогать и залезть, конечно, карета. Но наши смотрители очень вежливо объясняют, что этого делать не надо.
«Мне кажется, просто надо работать и идти вперед. Я не могу всем нравиться, и это нормально»
«Аюпова предложила мне попробовать себя в качестве антикризисного менеджера в Национальном музее»
— «Интересно, как вы попали в Национальный музей РТ да еще стали его гендиректором? Обычно в Татарстане назначают „своих“, причем титульной национальности». (Мария)
— Ну меня же назначили (смеется). Но назначили не генеральным директором, не исполняющим обязанности. Я работала в Москве в одном крупном рекламно-маркетинговом агентстве. В пандемию приехала в Казань и поняла, что не хочу уезжать из родного города. Я хочу здесь жить и быть полезной. Мы были когда-то знакомы с Ирадой Аюповой, когда еще она работала заместителем министра культуры, а я занималась организацией концертов. У меня созрел небольшой проект, связанный с промоутерской деятельностью, и я, записавшись к ней на прием, принесла этот проект. Узнав, что я имею отношение к маркетингу и рекламе, она предложила мне попробовать себя в качестве антикризисного менеджера в Национальном музее. Я удивилась, но решила попробовать.
Для начала я обошла все филиалы музея, оценила их с точки зрения посетителя и составила свой рейтинг. Приняв это предложение, я пришла на свободную ставку первого заместителя генерального директора. И мне очень понравилось, я довольно быстро влилась в работу. Было трудно, да и сейчас тяжело. Видимо, результаты, цифры позволили минкульту принять решение назначить меня исполняющим обязанности гендиректора, а потом и гендиректором.
— Как сотрудники музея приняли вас? Вы же не из музейного сообщества, а сотрудники подобных учреждений не любят, когда приходят со стороны.
— Конечно, не любят. И это нормально, это человеческий фактор. Кто-то был рад переменам в музее, кто-то болезненно воспринимал поначалу, а потом смирился.
— Смирился или принял перемены?
— Принял. Но есть и те, кто до сих пор не принял и вряд ли примет.
— Почему?
— Не хотят выходить из зоны комфорта. А я предложила всем посмотреть под другим ракурсом на то, что они делают. Многим было очень интересно, у них прямо азарт появился.
— Как вы коммуницируете с теми, кто не принял и не примет перемены?
— Мне кажется, просто надо работать и идти вперед. Я не могу всем нравиться, и это нормально.
— Из музея многие ушли после назначения вас директором?
— Нет.
— Вы планируете поменять команду?
— В бюджетной сфере поменять команду непросто. Конечно, появились новые люди. Например, я привела с собой пресс-секретаря, но только потому, что эта ставка была свободна.
— А вообще, в музее большая текучка кадров?
— Среди научных сотрудников — нет. Знаете, музей — такое место, к которому прирастают. Многие работают у нас 50 и более лет.
— Старейшие сотрудники — это вам подспорье или тормоз в работе? Вы смогли их перетянуть на свою сторону?
— Нет, я не назвала бы их тормозом. Их опыт и знание нашего музея просто неоценимы. Одно удовольствие их послушать! Они с такой любовью рассказывают о предыдущих директорах, какие-то истории о сотрудниках. У нас есть хорошая традиция ухаживать за могилами бывших работников, у которых нет родственников.
Понимаете, этих старейшин некем заменить! Например, нет сегодня такого реставратора по бумагам, каким был у нас Александр Семенович Угаров. Он в прошлом году в возрасте 86 лет ушел на пенсию. Он не оставил учеников, и в этом большая проблема.
— А кто-то учится на реставратора?
— У нас вообще мало где учат музейным специальностям. И это тоже большая проблема. Например, вообще нет специалистов в области музейного дизайна — как строить экспозицию. Вообще нет специальности «музейный художник-дизайнер», этому никто и нигде не учит — ни в Москве, ни в Питере. Есть художник-оформитель для театров, есть просто художник.
— Вы к кому-то обращались с таким вопросом?
— Это вопрос не моего уровня. Мне кажется, такие специальности нужно вводить либо в художественном училище, либо в художественных вузах.
— Может быть, Казанскому институту культуры стоит предложить ввести в программу эту специальность? Ректор вуза говорила, что они изучают потребности отрасли культуры и вводят новые направления. Будет конкретный запрос — начнут решать эту проблему. Надо вопрос поднять на совете по культуре при президенте РТ.
— В этом вопросе одного запроса недостаточно. Наверное, требуется еще талант. Это человек, который понимает пространство и подходит к нему с точки зрения художника.
— Откроют курс — таланты и подтянутся. Каких еще специальностей вам не хватает?
— В целом штат у нас укомплектован. Попасть к нам достаточно сложно, потому что Национальный музей востребован как место работы. Тех, кто от нас уходит по тем или иным причинам, с радостью принимают и Казанский кремль, и Свияжск, потому что знают, что у нас они проходят очень хорошую школу.
— А как вы набираете людей на вакансии? По рекомендации, объявлению, конкурсу? Или через министерство культуры решаете этот вопрос?
— По-разному бывает. Иногда даже на HeadHunter выставляем запросы. Порой обращаемся к педагогам исторического факультета, в Институт истории имени Марджани.
— Почему вы ушли из концертной деятельности?
— Мне кажется, это нормальный процесс — меняться, искать что-то новое. Да, мне было интересно привозить какие-то коллективы, прививать определенный вкус зрителям. Иногда я привозила музыкантов, которых вообще никто не знал. Но в этой работе я достигла определенного потолка, и дальше мне было неинтересно. К тому же это был не мой бизнес. А для того чтобы иметь свой концертный бизнес, я слишком труслива. Это очень рискованно.
— Что сегодня для вас самое сложное в работе? И нескучно ли вам в музее?
— Мне абсолютно нескучно! Как выясняется, музей — это совсем нескучно. А сложность в том, что мне пока не хватает определенных знаний и навыков по части истории, музейного дела. Но я пытаюсь это наверстать, много езжу, читаю и общаюсь с коллегами.
— Алиса Львовна, спасибо за интересный разговор. Удачи вам!
Вяткина Алиса Львовна родилась 29 декабря 1971 года в Казани.
Окончила Казанский государственный технический университет им. Туполева по специальности «менеджмент организации» (2004).
2012–2015 — арт-директор ООО «Культурно-развлекательный комплекс Ривьера».
2016–2017 — заместитель исполнительного директора, исполнительный директор благотворительного фонда развития и поддержки ансамбля им. Игоря Моисеева.
2020–2022 — первый заместитель генерального директора, исполняющий обязанности генерального директора ГБУК «Национальный музей РТ».
С марта 2022 года — генеральный директор ГБУК «Национальный музей РТ».
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 7
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.