«Этот призыв скажется через два месяца»: эксперт Кнутов о том, как мобилизация изменит ход СВО

Вежливый директор музея

Когда общаешься с Юрием Кнутовым, создается впечатление, что ты говоришь с университетским профессором, а не с отставным военным, который руководит главным музеем противовоздушной обороны. «Я военный, но больших звезд не имею, увольнялся по здоровью. Обычно обо мне в интернете пишут, что я лихой вояка, полковник, но я всегда поправляю, что полковником не являюсь, просто должность директора музея соответствует званию полковника», — деликатно уточняет Кнутов в разговоре с «БИЗНЕС Online».

Его отличительная черта — внимание к деталям. Событие для него не происходит вообще, а состоит из огромного количества других событий, каждое из которых логично связано. Специальная военная операция еще не закончилась, а Кнутов уже изучает отдельные выводы, смотрит на то, как адаптируют технику под нужды военного времени. В мобилизации он видит прежде всего механизм, который уже был опробован много раз.

Юрий Кнутов: «Что касается мобилизации, тот как таковая она не нужна. Во-первых, она проводится в случае, если объявлена война. Мы ее пока, как я понимаю, не объявили» Фото предоставлено Юрием Кнутовым

«Тотальной мобилизации не будет»

— Юрий Альбертович, Владимир Путин подписал указ о частичной мобилизации. Некоторые эксперты, в том числе Стрелков (Гиркин) еще с весны говорили, что без мобилизации России не обойтись. Некоторые и сейчас говорят, что она не нужна, дескать, и так справимся. А как думаете вы?

— Прежде чем ответить на такой вопрос, хотел сказать, что, на мой взгляд, Государственная Дума обязана улучшить материальное обеспечение тех людей, которые участвуют в специальной военной операции. Зарплата должна быть гарантированной и соответствующей сложности задания. Никаких нарушений или невыплат быть не должно, но, увы, подобное случается. Кроме того, необходим социальный пакет, который будет выплачиваться в случае ранения или гибели. Он необходим такой, чтобы семья была уверена, что до конца жизни государство позаботится о них. Мне кажется, в этом направлении нужно работать законодателям, говоря конкретно, призыв профессионалов-добровольцев, людей, которые имеют боевой опыт, оказался бы гораздо более полезным, чем бездумный набор граждан, которые войну только в кино и видели. 

Что касается мобилизации, тот как таковая она не нужна. Во-первых, она проводится в случае, если объявлена война. Мы ее пока, как я понимаю, не объявили. Кроме того, она включает в себя не только призыв мужского населения, но изменение экономической модели. Скажем, частный сектор уже работает по государственным заказам с ценами, установленными государством. Это тоже меняет структуру экономики и общий характер всей ситуации.

Мобилизация большого количества людей, которые не имеют боевого опыта, приведет к большим потерям. Солдаты на поле боя со своими задачами справляться не будут. Вместе с тем подготовка добровольцев непосредственно в регионах в специальных учебных центрах — это, на мой взгляд, значительно более толковое решение. Здесь я могу только поддержать Рамзана Кадырова, который предложил, чтобы каждый регион подготовил свою тысячу человек, то есть у нас, таким образом, получается ресурс в 85 тысяч. Я бы, правда, сделал пометку, что крупные регионы — Москва или Санкт-Петербург — подготовили бы по 2 тысячи, а мелкие — по 500 человек, но это технические детали.

— Но ведь у нас все-таки объявили частичную мобилизацию… 

— Я имею в виду, что общей, тотальной, мобилизации не будет, частичная — это другое дело. Если говорить о ее причинах, то понятно, что это вынужденная мера. Украина уже проводит четвертую волну мобилизации, призывает 300 тысяч человек, вместе с территориальной обороной это миллион. Это, в общем, достаточно серьезные силы, которым наш контингент в настоящее время противостоит.

Вместе с тем началось развертывание сил быстрого реагирования блока НАТО в странах Прибалтики, Польше, Румынии — на восточном фланге североатлантического альянса. Речь тоже идет примерно о 300 тысячах военнослужащих. Это решение было принято на Мадридском саммите, и уже первые части начали прибывать. Это весьма серьезная угроза. Еще одна причина, по которой мы вынуждены объявить мобилизацию, — это просьба Донецкой и Луганской народных республик, а также представителей Херсонской и Запорожской областей о включении в состав России. То есть мы уже будем не просто защищать мирное население, но и оборонять свою территории от нападающего противника.

Все это и повлияло на начало частичной мобилизации, но это не мобилизация всей страны, не мобилизация экономики, за исключением разве что военной промышленности страны. Там все переходит на военные рельсы, оборонные предприятия уже работают круглосуточно. В общем, как минимум увеличение территорий автоматически приводит к увеличению армии. Я думаю, что призыв скажется на ситуации примерно через два месяца, потому что где-то месяц уйдет на подготовку. 

Дополнительная подготовка — это дообучение личного состава, формирование боевых расчетов, экипажей танков, машин пехоты, артиллерийских расчетов, слаживание взводов, рот, батарей, батальонов. При хорошей координации и организации работы за месяц с этой задачей можно справиться и, как следствие, можно ожидать прихода новых пополнений уже в начале декабря. До этого основная задача сил спецоперации — активная оборона. 

— Поясните для читателей, что такое активная оборона.

— Это группа действий, в ходе которых мы должны не просто отражать наступления и атаки, но и возможности переходить в контрнаступления, наносить контрудары. Если посмотрим на территорию, которая начинается от Красного Лимана и заканчивается Херсоном, то практически сейчас везде украинские войска ведут активное наступление, так как им нужно сорвать проведение референдумов. Как следствие, взятие Красного Лимана — это дорога на Луганск, бои в районе Донецка в случае успеха могут привести к тому, что город будет взят в тактическое окружение, и за счет дальнобойной артиллерии все дороги будут обстреливаться противником. Вместе с тем ВСУ пока нигде не добились серьезных успехов. Угледарский прорыв должен был перерезать дорогу в Донецк, выйти на Мариуполь. Под Херсоном есть попытки расширить плацдарм несмотря на те трудности, что Ингулец размыло, они умудряются даже перебрасывать технику вертолетами и пытаться наводить новые понтонные мосты. Против всего этого нам необходимо держать оборону, изматывать противника, обескровливать его, собирать резерв, чтобы потом вовремя перейти в наступление.

— Читал, что для слаживания нужно больше месяца и, скорее всего, новые части смогут быть готовыми к выполнению поставленных задач только к следующей весне.  

— Не согласен. Отмобилизовать 300 тысяч — это не самая сложная задача. У нас уже много лет все крупные учения проводятся с мобилизацией личного состава, мы призываем людей, имеющих соответствующие военно-учетные специальности, и они участвуют во всех крупных учениях. Это сложившаяся практика, и большинство мужчин, которые сейчас идут в военкоматы и говорят «да, я знаю, готов», уже много раз участвовали в подобных мероприятиях. Думаю, что из тех 300 тысяч около 200 тысяч уже участвовали в подобного рода призывах. Их вызывали в военкомат, они брали «тревожный чемоданчик», ехали в часть, получали экипировку и участвовали в качестве военнослужащих определенных специальностей в проведении учений. Сейчас вместо учений будет участие в спецоперации, поэтому, учитывая, что все это наработано годами, я думаю, что на призыв уйдет не больше месяца. Далее месяц на подготовку, восстановление навыков либо обучение новой специальности. Скажем, был механик-водитель на Т-72, а тут получается, что нужно учиться на Т-90. Месяца или чуть больше для этого хватит.

Именно поэтому я считаю, что в декабре мы увидим этих людей уже в зоне проведения специальной военной операции. Не факт, что они пойдут в атаку. Я полагаю, что, скорее всего, их разместят во втором эшелоне. В первом же будут те, кто уже получил боевой опыт непосредственно во время спецоперации.

«Отмобилизовать 300 тысяч — это не самая сложная задача. У нас уже много лет все крупные учения проводятся с мобилизацией личного состава, мы призываем людей, имеющих соответствующие военно-учетные специальности, и они участвуют во всех крупных учениях» Фото: © Евгений Епанчинцев, РИА «Новости»

«Украина делает все для того, чтобы сорвать референдум»

— Поступила информация, что Украина срывает с Запада все части и гонит на фронт. Вы об этом что-нибудь слышали?

— То, что Украина делает все для того, что сорвать референдум, — это 100 процентов, учитывая, что вооруженные формирования киевского режима понесли колоссальные потери в живой силе как при взятии части Харьковской области в ходе Изюмской операции, так и под Херсоном. Согласно данным министерства обороны, всего 7 тысяч убиты за неделю. Собственно говоря, исходя из этого можно понять, что боеготовых частей, состоящих не из мобилизованных, а из подготовленных кадровых военных, у киевского режима осталось очень мало. Для того чтобы решить задачу срыва референдума, они сейчас пойдут на все. Я думаю, перебрасываются со всей Украины не отряды территориальной обороны, не мобилизованные военнослужащие, а кадровые части, которые защищают Киев. 

Наша основная задача — выявить все возможные позиции, откуда может вестись огонь, и при проведении референдума заблаговременно в предупреждающем порядке открыть огонь по дислокациям противника. Беспилотники должны летать круглосуточно, чтобы у нас появилась возможность уничтожать позиции украинской артиллерии либо реактивных систем залпового огня. Сделать мы это можем, если сконцентрируем большое количество ресурсов на наиболее вероятных направлениях, откуда может вестись огонь по территории Донбасса и других областей. Наша задача, повторюсь, это активная оборона, мы изматываем и обескровливаем противника, наносим контрудары, занимаем позиции, обороняемся, и эта карусель продолжается для того, чтобы ресурсы у врага закончились.

— Экспертное сообщество обсуждает некрасивый факт: народные корпуса Донецкой и Луганской народных республик снабжаются, как это говорится, по второму заказу… 

— По остаточному принципу даже.

— Почему эта проблема не решена еще в марте?

— Согласен, вопрос справедливый. С формальной точки зрения, это как бы независимые республики, которые должны снабжать себя сами, а не мы их. Но, учитывая объективную реальность, что мы вместе сражаемся за воссоединение и Русский мир, за восстановление независимости от Украины, прекращения геноцида в отношении русского населения, сражаемся плечом к плечу и рука об руку, полагаю, что снабжение обязано идти на тех же условиях, что и в Российской армии. Это неправильно, когда добровольцы собирают деньги, покупают беспилотники, приборы ночного видения, коллиматорные прицелы, радиостанции. Я полагаю, что если это делать централизованно, то ведение успешных боевых действий было бы гораздо более результативным.

«Еще одна причина, по которой мы вынуждены объявить мобилизацию, — это просьба Донецкой и Луганской народных республик, а также представителей Херсонской и Запорожской областей о включении в состав России» Фото: © РИА Новости, РИА «Новости»

«Украина смогла провести несколько кампаний по мобилизации населения»

— Насколько неожиданным стало наступление ВСУ под Харьковом? Прекрасно помню, что о концентрации войск противника знали практически все. 

— Совершенно с вами согласен. Я тоже говорил о том, что Изюм — это одно из самых важных мест, куда мог быть нанесен удар украинской армией. Собственно, со стороны Изюма мы давили на Славянско-Краматорскую группировку. То есть у нас было всего три направления: наступление со стороны Северск — Соледар — Артемовск, с востока, с юга от Донецка и с севера со стороны Изюма. Группировка врага находилась под ударом, поэтому ликвидировать наши позиции в Изюме было для них принципиально.

Сняв угрозу с этой стороны, они фактически выводят славянско-краматорскую группировку из-под удара, там начинается стабилизация. Угроза разгрома уходит на более отдаленную перспективу, пока она перестала существовать. Таким образом, можно сказать, что удар в районе Изюма не оказался неожиданным, он был ожидаемым. А то, что плохо подготовились к встрече украинских войск, — это серьезная ошибка наших командиров. Не думаю, что на уровне Генерального штаба или министерства обороны. Думаю, это более низкий уровень, тактическое звено или даже оперативное. Вот где-то тут была допущена ошибка, за которую нам пришлось расплачиваться.

Единственный позитивный момент во всем этом деле — то, что мы вовремя осознали угрозу и отвели войска. Никакая из наших частей не попала в окружение, а это все-таки большое достижение. Если бы мы еще и потеряли несколько тысяч наших военнослужащих, а группировка оказалась бы разгромлена, то это был бы реально серьезный удар. В итоге пока жива армия, мы можем действовать дальше, можем перебросить на другие участки фронта и продолжать использовать эти части для ведения боевых действий. 

— Почему так вышло, что украинцы наступали в количестве, превышающем наши войска в 7–8 раз? Была ли задействована группа войск, ранее оборонявшая Киев? Правда ли, что для этого удара командование ВСУ концентрировало основные вооружения, поставленные Западом? Также ходили слухи, что якобы до 30 процентов наступающих были гражданами стран НАТО. Насколько это верно? 

— Цифры есть разные. Я слышал и о 30 тысячах человек, кто-то говорил о 50 тысячах, я же думаю, что все-таки объективно тысяч десять, порядка дивизии. Но если мы берем направление главного удара, то там можно собрать локальный перевес в 8–10 раз. Так и проводится прорыв обороны противника, собственно, все по учебнику, именно с таким перевесом и надо наступать. Единственное, на что я бы хотел обратить внимание, — прорыв в таком численном преимуществе сопровождается огромными потерями, и Украина эти потери понесла. И это человеческое мясо, о котором неоднократно говорил Арестович, — главное отличие украинской армии от нашей.

Мы предпочитаем сначала отработать артиллерией, потом — бронетехникой и только потом пускаем пехоту. Все это делается, чтобы свести потери к минимуму. Кстати, интересная байка с херсонского направления поступила, там же часть войск на южном берегу блокирована рекой Ингулец. Якобы наши военные там заметили украинский танк, который шел в нашу сторону. Мы подготовили ПТУР, как вдруг танк остановился, стал вращать башней и поднял ствол вверх, наши поняли — что-то не так. Подошли, а люк в башне у танка заварен. Экипаж замуровали. Может, конечно, и выдумка, но отношение командования ВСУ к своим же солдатам характерное. 

Тут все примитивно, им пленные не нужны. Аналогичные ситуации можно вспомнить в 1945 году, когда приковывали цепями к пулеметам солдат в Квантунской армии, или в Германии в 1944-м фиксировались такие случаи. Так что тут ничего нового нет, все уже было. 

Впрочем, Украина смогла собрать в кулак свою группировку и пробить нашу оборону. В целом при таком численном превосходстве это было несложно. Блок НАТО, как вы уточнили, действительно тоже посылает своих солдат под видом наемников. Здесь важно понять, что НАТО направляет именно своих военнослужащих, просто маскирует их как добровольцев, наемников или сотрудников частных военных компаний. В реальности это кадровые военные, как правило, спецназовцы. Британцы, поляки, американцы, немцы, даже французы. Да и спецназ Украины там тоже был, поэтому наша задача — своевременно выявлять это и принимать меры, чтобы сорвать подобные мероприятия. 

— Оценочно Украина потеряла до 100 тысяч убитыми, пропавшими без вести и тяжело ранеными. Почему страна так безболезненно относится к потерям?

— Об этих цифрах потерь украинской армии население не знает. Выступает Зеленский и говорит, что потеряли 10 тысяч человек, потом выступает Арестович или Залужный и рассказывают, что потеряли 8-12 тысяч. Цифры чрезвычайно занижены в разы, объективной картины потерь там нет. Более того, там дают ровно обратную картинку, Украина понесла потери в 10 тысяч убитых, а Россия — 100 тысяч, поэтому вот-вот скоро будет некем вести военные действия. Основная часть населения считает, что все происходит именно таким образом, что Россия теряет колоссальное количество солдат, а Украина мастерски одерживает победу. 

Ложь и фальсификации — это норма в той информационной политике, которую ведет киевский режим. Там сражаются не только с Россией, но и с населением, потому что его тоже нужно обманывать, в противном случае оно давно бы свергло нацистскую власть. А так пиар-кампания ведется грамотно, Запад поддерживает пронацистскую политику, и у украинцев складывается впечатление, что весь цивилизованный мир с ними. Поэтому у них впечатление, что правда на их стороне и их основная задача — просто добиться победы любой ценой. Но это все пирровы победы, даже под Харьковом. Тысячи погибших — страшная цена, которую пришлось за это заплатить. Впрочем, режиму Зеленского это нужно для того, чтобы отрапортовать западным спонсорам о том, что оружие, которое они поставляют, реально служит делу борьбы с Россией.

— Ходят слухи, что Украина собирается устроить белгородский фронт и давить уже на территорию России. Насколько это вероятно и что делать?

— Во всяком случае нужно признать, что Украина смогла провести несколько кампаний по мобилизации населения, в том числе включая женщин, и довести свою армию до 1 миллиона человек. Конечно, это огромная армия. Для сравнения: все сухопутные силы России — это 280 тысяч. Такая численность позволяет Украине концентрировать войска одновременно на нескольких направлениях, вести наступательные действия в разных местах и понять, где находится главное, крайне сложно.

Но, что касается Харькова, основное внимание было сконцентрировано на Херсон, где противник попытался выйти в наступление, понес потери. Мы посчитали, что это и есть главный удар, а он оказался в районе Изюма. Поэтому вероятность, что будет атака в отношении Белгородской области, существует, причем немаленькая. Предотвратить это можно созданием санитарной зоны, она должна быть не менее 50 километров от границы. Мы должны создать на этой территории линию, свободную от войск противника, ввести туда наши войска и не допускать обстрелов городов и деревень. Впрочем, если речь идет о том, что у Украины остаются системы HIMARS, то речь нужно вести о зоне длиной в 100 километров. 

«Оказавшись вдруг на президентском кресле, Владимир Александрович Зеленский осознал, что не удержится, если не будет танцевать под дудку нацистов и олигархов, которые, в свою очередь, были заинтересованы в эскалации военных действий» Фото: kremlin.ru

«Украина планировала взять Донецк, Луганск и ряд других крупных городов в окружение»

— Каковы были предпосылки для начала СВО? Множество людей все еще полагают, что специальная военная операция — это либо случайность, либо воля конкретного человека.

— Если стоит вопрос, была ли необходима наша специальная военная операция, то я отвечу: конечно, да, была. Те данные, которые имеются у наших спецслужб, и министерства обороны, говорят о том, что в конце февраля – начале марта ожидался упреждающий удар украинских войск по Донбассу. Вместе с ним готовился удар на Крым. Как следствие, если мы ведем речь о том, было бы наступление или нет, то ответ таков: было бы однозначно. Вопрос в другом: если бы конфликт начала Украина и боевые действия начались за Донецк, Луганск и значительную часть территории, которую Россия контролирует на сегодняшний день, скорее всего, мы не смогли бы так быстро освободить Мариуполь и Херсонскую область, Мелитополь, не взяли бы побережье Азовского моря, не смогли бы быстро освободить Луганскую народную республику. 

Более того, исходя из того, что говорится в найденных и выложенных в открытый доступ армейских документах, Украина планировала взять Донецк, Луганск и ряд других крупных городов в окружение, а в течение пяти дней выйти к границе с Россией и отсечь армию Донбасса. После этого собирались начать зачистку по хорватскому сценарию, так что если бы мы не начали, то потери бы оказались колоссальными. 

— Почему Владимир Зеленский не попытался решить эту проблему миром, ведь это же была его программа на выборах 2019 года?

— Обещать не значит жениться. Оказавшись вдруг на президентском кресле, Владимир Александрович осознал, что не удержится, если не будет танцевать под дудку нацистов и олигархов, которые, в свою очередь, были заинтересованы в эскалации военных действий. Да и ко всему прочему Запад был крайне заинтересован в том, чтобы использовать Украину в качестве пушечного мяса и тарана против России. Здесь надо отметить, что сами западные страны воевать с нашей страной желанием не горят, дурных нет. Даже американские военные предпочитают воевать с более «удобной» армией, а не связываться с нами. И вдруг появилась возможность разобраться с Россией руками украинцев. Конечно, эту возможность США, Великобритания, а вместе с ними и другие страны Запада решили использовать на полную катушку. 

На Зеленского при таком раскладе было оказано колоссальное давление. Я думаю, ему просто ультиматум поставили: либо ты все решаешь силовым путем, средства дадим, либо готовься к тому, что тебя убирают. Появился выбор между своей шкурой и войной с кровопролитием. 

— Зеленский выглядит как президент из американского боевика 1990-х…

— То, что Зеленский, — профессиональный артист, я думаю, всем давно известно. Более того, не стоит принижать его достоинства — артист весьма неплохой. Для него сыграть роль уверенного в себе президента большого труда не составит, вопрос в том, что стоит за его высказываниями и суждениями. В большинстве случаев это, разумеется, показуха, ничего конкретного он не вещает. Сейчас идет наступление украинских войск, однако потери, которые они несут, просто катастрофические. Об этом даже проговаривается советник офиса президента Алексей Арестович. Но солдаты — это мясо, мы должны спокойно относиться к тому, что мясо будет погибать. Очень циничное высказывание о своей же армии. Президент это как-то освещает? Разумеется, нет. Это, как мне кажется, крайне наглядно показывает отношение киевского режима к своему же народу.

«Я, конечно, предполагал, что мы будем сражаться, но то, что мы сами нанесем упреждающий удар, а не будем ждать врага, мне казалось маловероятным» Фото: © Виктор Антонюк, РИА «Новости»

«Оказалось, что в настоящее время нацисты и ВСУ — это одного поля ягоды»

— Для вас насколько оказалось неожиданным начало СВО?

— Я, конечно, предполагал, что мы будем сражаться, но то, что мы сами нанесем упреждающий удар, а не будем ждать врага, мне казалось маловероятным. При этом еще раз скажу, что считаю этот упреждающий удар единственно верным решением, которое можно было принять, так как это сэкономило тысячи жизней наших военных и десятки тысяч жизней мирных граждан Украины, позволило получить нам известные преимущества в ходе специальной военной операции как тактического, так и стратегического плана. 

— Если помните, в начале СВО творилось что-то странное: то у нас сожгли колонну автозаков, то прошли какие-то бои вдоль трассы. Готова ли была Россия? 

— Есть разные версии на этот счет. Скажем так, было мнение, что население Украины должно было встретить наши войска так же, как встречали в Крыму. И это действительно произошло на юге Украины, там почти не было сопротивления, без каких-либо эксцессов, практически без действий местных активистов нас встречали как освободителей. А вот что касается харьковского, сумского и киевского направления, то там, в общем-то, мы ошиблись. Сработала украинская дезинформация, а наши колонны шли не для ведения военных действий, а для того, чтобы, как в Крыму, встретить лояльное отношение мирного населения, а военнослужащие должны были перейти на сторону российской армии. 

Мы же помним, как первые дни у нас врагами назывались только националистические батальоны. Более того, даже президент записал отдельное видеообращение, в котором призывал украинских военных переходить на нашу сторону. Но ничего не вышло, оказалось, что в настоящее время нацисты и ВСУ — это одного поля ягоды. Более того, порой даже вээсушники поступали более жестко в отношении русских и военнопленных, чем нацисты. Эта ошибка в разведданных привела к тому, что на раннем этапе мы несли такие серьезные потери, связанные с тем, что был совершенно другой расчет, но это касается только севера. Юг, повторюсь, встретил нас как освободителей. Поэтому, как мы видим, он требует скорейшего включения в состав России. 

— Как глубоко зашла «нацификация» Украины, если 8 лет назад войсковые части отказывались воевать? Был даже инцидент, когда украинские военные шли с советским флагом. Как обстоят дела теперь? Я правильно понимаю, что офицерский состав до полковника точно уже идейные нацисты?

— Сейчас сложно сказать, нацисты они или не очень. Действительно, там в большом количестве есть люди, которым основательно промыли мозги, и они видят россиянина, русского, как оккупанта, а нашу страну — как нечто, которое идет убивать мирных украинцев, то есть ведет себя по-садистски и жестоко, потому что ему это нравится. На это настроена их пропаганда, она достаточно примитивная и лживая, но она действительно повлияла на все слои украинского населения, даже на тех людей, которые говорят по-русски. Они зачастую точно так же обработаны и верят в те вещи, которые им рассказывают с украинских телеэкранов, в интернете и газетах. Поэтому можно сказать, что у части населения это уже в крови. Основная масса (до 90 процентов) — это люди, которые вполне открыто симпатизируют фашистам, а не России. Разумеется, мы говорим о тех людях, которые проживают на подконтрольных Киеву территориях. 

— Как думаете, сможем ли мы их перевоспитать в обратную сторону?

— А как же? Мы же смогли в свое время наладить воспитательный процесс населения Восточной Германии, которое обрабатывалось Гитлером 12 лет с 1933 года. Там тоже знатно промывали мозги населению, когда люди в принципе ненавидели все остальные народы, считали себя особой расой, но потом благодаря мудрой политике денацификации на территории Восточной Германии образовалась ГДР. Мы решили эту задачу, причем весьма успешно, так что опыт такой существует, было бы желание его применить, а также специалисты, которые оказались бы готовы заняться этой проблемой. Вот именно здесь я вижу проблему: что-то не наблюдается большого количества людей, которые бы могли отказаться от комфортной жизни, переехать на Украину и где-то рисковать собой и своим благополучием. То, что мы видим сейчас теракты в Херсоне и других местах в отношении глав администраций и чиновников, — это очень наглядный пример. Я полагаю, что если мы решим эту проблему, сумеем найти достаточное количество профессионально подготовленных людей, которые будут готовы к тому, чтобы вести идеологическое перевоспитание населения бывшей Украины, то результат обязательно появится.

Кстати! Та же история с Чечней. Республика, как вы помните, была крайне антироссийским субъектом, по ее территории шастали бандитские группировки, работорговцы, исламисты. Проходимцы, узурпировавшие власть в республике, были готовы как угодно, в первую очередь с помощью терроризма, бороться с Россией, чтобы наконец-то выйти из ее состава. Но после того как закончилась контртеррористическая операция, в Чечне началась кропотливая, серьезная работа. И ее результаты мы видим на сегодняшний день: Чечня является наиболее ярким субъектом в борьбе с украинскими нацистами, чеченские формирования ведут борьбу за нашу страну, чеченские военкоматы ломятся от добровольцев, а глава республики Рамзан Кадыров — практически рупор Русского мира. Сегодня Чечня — это наиболее пророссийски настроенный субъект, выступающий не только за территориальную целостность нашей страны, но и за приумножение ее территорий. 

«Сегодня Чечня — это наиболее пророссийски настроенный субъект, выступающий не только за территориальную целостность нашей страны, но и за приумножение ее территорий» Фото: © Геннадий Дубовой, РИА «Новости»

«После того как с нами будет все решено, они возьмутся за Китай» 

— Вернемся к спецоперации. Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг признался, что страны НАТО испытывают недостаток вооружений из-за поставок Киеву. Это действительно так? Альянс раздал свои запасы Украине, а себе ничего не оставил?

— Не думаю, что они очень сильно уменьшились, вопрос в состоянии той техники, которая находится на складах. Как правило, техника должна обслуживаться, ей нужно проводить регламентные работы, но многое говорит о том, что все эти нормативы не соблюдаются. Проще говоря, они снимают технику с хранения, а ей требуется достаточно серьезный ремонт. Та, которая поступает Украине, — это в первую очередь старые образцы, которым нужен хоть какой-то ремонт, чтобы смогли хотя бы доставить туда. Это наименее боеготовые экземпляры, а вот той техникой, которая хранится в относительно неплохом состоянии, не собираются делиться, объясняя, что, дескать, арсеналы иссякли. На самом деле они полны, и, если смотреть последние справочники по танкам, самолетам и остальным видам военной техники, там вполне на третью мировую войну хватит. 

— То есть они совсем старую списывают со склада, отправляют Украине, а себе делают новую, отдавая заказы на свои же заводы?

—  Да, именно так. Ради этого снимаются с хранения наиболее устаревшие образцы. Их приводят в более или менее сносное состояние, чтобы не развалились, и отправляют на Украину. Потом закупают ультрановые образцы, снимают с вооружения текущие, ставят их в запас, то есть убирают на склад, а самые новые используют. Получается круговорот оружия. И главное, что они могли бы технику утилизировать, тратить на это деньги, а вместо этого идет процесс поставок на Украину. Там считают, что это все безвозмездно, то есть даром, но я вас уверяю: на Западе считать деньги умеют и счет предъявят солидный. Расплачиваться придется если не деньгами, то суверенитетом, природными ресурсами, землей, да и всем тем, что сможет предоставить Украина.  

— Насколько эти поставки важны для сегодняшней Украины? Говорили, что если бы не они, то все закончилось бы уже к маю, так ли это?

— Перед российской армией, как вы знаете, стоит две задачи: демилитаризация и денацификация. Так вот, с технической точки зрения, если бы не западные поставки, то демилитаризация была бы завершена месяца два назад. Что я имею в виду? Если мы посмотрим количество образцов уничтоженной боевой техники, стоящей на вооружении Украины, согласно западным справочникам, на 24 февраля, то как раз два месяца назад оказалось бы, что Украине больше нечем вести бой. 

Сначала ей поставляли советскую технику со складов стран бывшего Варшавского договора. Этого хватило 1–1,5 месяца. Сейчас вопрос, чем сражаться, встает вновь. Если Польша еще готова поставлять оставшиеся Т-72, Словения может скинуть какие-то остатки, то дальше идет уже техника НАТО из их арсеналов. Естественно, если бы не было этих поставок, то киевскому режиму технически пришлось бы капитулировать. Запад это прекрасно понимает как никто другой, он чувствует, что иной возможности победить Россию, навязать нашей стране свою власть, свое понимание мироустройства больше возможности не предоставится. Поэтому они сейчас готовы идти на все, даже отказаться от наших энергоресурсов, лишь бы дестабилизировать обстановку, добиться госпереворота, прихода прозападного правительства, раздела страны примерно на десяток независимых друг от друга государств, передачи ядерного оружия в руки США, а уже после того, как с нами будет все решено, они возьмутся за Китай.

Китай они смогут давить двойным ядерным потенциалом, который включает в себя как ракеты, имеющиеся в наличии у США, так и те, которые есть у сегодняшней России, уничтоженной к тому времени, как хотелось бы Западу. Китаю в такой перспективе ничего не остается, кроме как встать на колени и сдаться. Вот это стратегическая цель, которая стоит перед США и блоком НАТО, и к этому проекту уже подключились все. Это важно и для Германии, и для остальных стран Запада. Все это крайне увлекательно, потому что можно будет разделить природные ресурсы России, так как это нужно западным корпорациям и энергокомпаниям. Фактически те потери, которые они несут сейчас, по их представлениям, должны быть компенсированы за счет того, что в перспективе они получат их уже практически бесплатно. 

— Но ведь отказ от дешевого газа, скажем, экономика Германии переживает крайне тяжело.

— Да, это сильнейший удар по экономике. Вообще, Германия поднялась благодаря поставкам дешевого газа сначала из Советского Союза, а потом уже из России. Германия от нас получала очень дешевый газ, особенно в сравнении с другими странами. Это позволяло иметь крайне низкие затраты на производство целого ряда товаров. Хотя можно даже сказать, что удешевлялось практически все, учитывая, что немецкая продукция обладает высоким качеством и при этом крайне привлекательной ценой. То есть получается объективное конкурентное преимущество, в результате которого немецкие товары быстро вытеснили французские, итальянские и прочие, что, в свою очередь, привело к тому, что Германия начала развиваться крайне быстрыми темпами, став одной из самых развитых стран Европы.

Кстати, с Финляндией та же история. Она точно так же поднялась за счет наших заказов на строительство кораблей, целого ряда промышленных объектов, того же производства бумаги, которую мы покупали. Мы финнов точно так же подняли, а они, несмотря на это, точно так же проводят русофобскую политику. 

Так вот, если говорить, зачем им это нужно, то на сегодняшний день все эти действия, конечно, напоминают стрельбу себе в ногу. Но если проложить путь до конечной цели этой операции, то это разрушение России через государственный переворот, приход прозападных сил, раздел страны и утрата суверенитета, в том числе над ресурсами. В этой перспективе Германия и может просто так получить сырьевые месторождения, некие преференции. Более того, складывается впечатление, что у них уже есть некая договоренность, существует некий секретный протокол, согласно которому уже все определено: что и кому отходит в случае, если в России произойдет вышесказанное. К слову, такая же схема была и в 1920-е: нашу страну поделили на условные зоны влияния, примерно по ним же и проходила интервенция. А уже потом они попробовали это же в 1941 году, когда вместе с Гитлером пришли и другие европейцы. Они все были очень рады поживиться нашими территориями, природными ресурсами, подзаработать на грабеже. В общем, сейчас все идет примерно по тому же пути.

«Беспилотная авиация разноплановая (разведывательная, разведывательно-ударная, дроны камикадзе и другие виды аппаратов) решает примерно 70–80 процентов обеспечения военных действий» Фото: © Алексей Майшев, РИА «Новости»

«Корректировщик — это смертник. Если его обнаружат, шанс выжить крайне невелик»

— Спецоперацию назвали первой войной беспилотников в том смысле, что это первый большой военный конфликт, в котором обе стороны так активно использовали эти машины. Вы согласны с таким определением? 

— Согласен, что беспилотная авиация разноплановая (разведывательная, разведывательно-ударная, дроны камикадзе и другие виды аппаратов) решает примерно 70–80 процентов обеспечения военных действий. Когда мы используем корректировщиков, как это было в Великую Отечественную войну, возникает определенная ирония: все-таки XXI век, а людей посылают на смерть. Корректировщик — это смертник. Если его обнаружат, шанс выжить крайне невелик. Использование беспилотников решает эту проблему, и, на мой взгляд, беспилотная авиация начала развиваться очень большими темпами. Сейчас мы нагоняем то, что умудрились упустить. Несмотря на то, что у нас есть образцы беспилотников, не уступающие западным аналогам, у нас их недостаточно. Уже сейчас приняты меры, чтобы проблему решить. Я думаю, к декабрю мы сможем если не решить полностью, то как минимум закрыть эту проблему. Полагаю, что после того, как не будет проблемы в квадрокоптерах на уровне взводов и рот, а также иных летательных аппаратов, которые пока действуют только в полковом и батальонном звеньях, ситуация на фронте изменится.

— Есть мнение, что беспилотник — это абсолютное оружие. Как наша ПВО может справиться с этой техникой?

— Если беспилотники достаточно крупные, то по ним системы ПВО работают очень хорошо, вероятность уничтожения почти 100-процентая. Вопрос в количестве ПВО. До правительства Михаила Мишустина у нас было другое, и оно как-то подняло вопрос, что нужно сократить военные расходы процентов на 30. Тогда ряд военных экспертов, в том числе я, категорически выступили против, что так делать нельзя, но они были сокращены. Сейчас мы спрашиваем, где наша ПВО. Те деньги, которые могли потратить на производство «Панцирей» и «Торов», а это основные рабочие лошадки по уничтожению беспилотников, пошли в другом направлении.

Сейчас мы задаем вопрос: почему не сбиваем? А ответ очевиден — потому что не хватает ЗРК. Если бы комплексов было достаточно и мы могли бы прикрыть все населенные пункты, лучше попарно, чтобы они и друг друга перекрывали, как положено по всем правилам боя, в этом случае вероятность уничтожения беспилотников приближалась бы к 100 процентам, а их эффективность была бы около нуля. Но, к сожалению, у нас такой возможности нет из-за нехватки комплексов, и с этим связана другая проблема. 

Есть беспилотники на электрической тяге. Смысл в том, что у них есть аккумулятор, который питает электродвигатель, а он не излучает тепла, поэтому его нельзя засечь с помощью инфракрасных систем, только с помощью радиолокатора либо визуальных систем наблюдения. Это в годы Первой мировой войны и Великой Отечественной, когда были посты визуального наблюдения в бинокль, открывали огонь из зенитных орудий либо других средств. Сегодня мы должны использовать новейшие системы, а это электромагнитное орудие, оно есть и у нас, и у стран НАТО. Проблема ровно та же: оно еще несовершенно, его пока немного. А в идеале каждый взвод должен иметь такое ружье. 

— Все военные конфликты оставляли свой отпечаток. Советско-финская война 1940 года показала определенные недостатки, после нее были сделаны выводы. А «Олимпийская война» с Грузией 2008 года показала, что средства связи у нас крайне плохо работают. Можно ли спустя полгода сделать какие-то выводы о спецоперации?

— Некоторые выводы уже сделаны! Идут доработки вертолетов. Например, на К-52 «Аллигатор» ставится прицел — активная фазированная антенная решетка (АФАР), разрабатываются новые ракеты повышенной дальности. Такая же история с вертолетами Ми-28 «Ночной охотник». Если мы говорим о самолетах, то много доработок проведено. Подобные вещи происходят с бронетехникой и танками. Там ставят новые системы защиты от ПТУРов, которые должны обеспечить 90–95 процентов защиту от выстрела. Работа идет по всем направлениям, по средствам связи в том числе. Радиостанции, которые были приняты когда-то на вооружение, уже не устраивают многих военных. Сегодня нужны совсем другие станции, цифровые, которые сложно глушить и которые позволяют обеспечить надежную связь. Самое главное, сейчас вопросы не только беспилотников, но и космической группировки, потому что, например, Украина широко использует американскую спутниковую группировку для того, чтобы получить информацию в режиме онлайн. Все передается на землю, и здесь же идет система поражения, то есть это все действует быстро, эффективно и высокоточно. У нас с этим проблемы, мы этим только сейчас начинаем заниматься. Разрабатываем систему «Сфера», которая будет работать так же, как у американцев.

Выводы делаются, но, учитывая масштаб потребностей, мы эти выводы не видим в достаточном количестве. Кстати, также работают со старыми советскими системами. Например, Украина оснастила электроникой старую технику, выдала командирам орудий планшеты. Либо просто программу на телефон скачиваешь — и все, больше не нужны артиллерийские таблицы, бумажную книжку листать, что-то там находить, складывать. В планшете считается за секунды, так тоже сокращается время, повышается точность поражения, хотя используется старая советская система. Есть над чем работать, есть то, чему стоит поучиться на Западе. А есть вещи, которые Запад пытается у нас перенять, что мы делаем удачно и эффективно.

— Например?

— Зенитно-ракетные комплексы хорошо работают, вертолеты очень хорошо себя показывают. Скажем, система «Витебск» на Су-25, на вертолетах К-52, Ми-28 отлично защищает летательные аппараты от ПЗРК.

— У нас понятие «туман войны» вообще исчезло или можем его восстановить?

— Не так просто это все сделать. Тем более спутники могут видеть и ночью, и через облака, поэтому обмануть их непросто, но надо учиться. Нужны системы радиоэлектронной борьбы. Это сейчас самое главное, часть из них работает хорошо, мы должны работать по GPS-навигации. Если мы сможем ее глушить, то, например, сможем дезориентировать HIMARS и другие западные ракеты, в том числе и спутники, которые пытаются наводит средства поражения на наши войска.

Этим направлением крайне важно заниматься, и мы в чем-то добились результатов, а часть нужно развивать так же, как системы контрбатарейной борьбы. Например, часть систем работает в автоматическом режиме: сами наводятся, сами стреляют, без участия человека. Как следствие, время ответного удара сокращается до 2–3 минут, это серьезный прогресс. Поэтому системы РЭБ не просто нужны, а, можно сказать, необходимы. Возможно, что-то нужно взять как трофей и разобрать, чтобы понять, как устроено. Но научиться их глушить — жизненная необходимость. 

— Что вам запомнилось больше всего за все время спецоперации?

— Потрясающая операция по взятию аэропорта Гостомеля, когда с помощью 20 вертолетов высадили десант, противника уничтожили, а место взяли под контроль. Уникальная операция, в мире ничего подобного не проводили, и мы в этом отношении себя показали блестяще. Если подобные рейды будут и дальше осуществляться в тылу противника, это нам позволит совершать глубокие прорывы и подобного рода операции, а это уже первый ключ к разгрому и уничтожению врага. Я считаю, что это интереснейшая операция, которую мы не должны забывать, а ее опыт необходимо использовать достаточно активно.