Последний раз Зуля Камалова выступала в Казани с сольным концертом в декабре 2019 года в Камаловском театре. С тех пор главная татарская певица Австралии, а может, и мира не была на родине, поскольку на Зеленом континенте вводили очень жесткие ограничения по коронавирусу. И вот наконец 23 сентября артистка даст концерт в столице Татарстана. «БИЗНЕС Online» пообщался с Камаловой, приехавшей на три недели к родителям в Сарапул, об отношении к россиянам в Австралии на фоне нынешних глобальных событий, последних открытиях из мира татарской музыки и будущей пенсии.
Зуля Камалова: «Я теперь не просто музыкант. Устроилась на работу в начале года, и меня отпустили буквально ненадолго»
«Это был довольно обычный маршрут через Арабские Эмираты»
— Зуля, как вы сейчас добирались из Австралии в Россию? По нынешним временам это кажется настоящей авантюрой.
— Это был довольно обычный маршрут через Арабские Эмираты. Авиалинии Emirates, Qatar Airways, Etihad у нас по-прежнему без проблем и часто летают в Россию через Дубай, Абу-Даби. Единственное, что билеты стали очень дорогими. К примеру, раньше мы перемещались китайскими авиалиниями, но они перестали летать еще во время коронавируса и не летают до сих пор. Плюс Австралия из-за пандемии в этом закрытом состоянии находилась очень долго, многие соскучились, естественно, по своим родственникам и путешествиям, поэтому открывшиеся границы создали ажиотаж на перелеты, и авиакомпании подняли цены на билеты еще выше. Я даже видела билет за 8 тысяч австралийских долларов (примерно 323 тыс. рублей — прим. ред.), но это, наверное, бизнес-класс.
— Если не секрет, вам во сколько обошлась поездка на родину?
— Не секрет. Это можно даже посмотреть на сайтах самих авиакомпаний. Когда я начала смотреть билеты в конце июля, можно было купить за 2,5 тысячи [австралийских долларов] туда и обратно на одного человека, но ближе к дате вылета стоимость поднялась к 3 тысячам. Это довольно дорого. А если срочно надо вылететь, то придется заплатить еще больше. В общем, в рублях получилось где-то 120 тысяч.
— Вы прилетели из Австралии со своими музыкантами?
— Нет, одна. Основная цель этой поездки — навестить родителей, которые живут в Сарапуле, я их не видела почти три года. Последний раз была в России в декабре 2019 года, и удачно, что до коронавируса успела провести здесь почти 6 недель. Это было необычно, и я очень рада, что у меня случился такой визит именно перед тем, как начались пандемия и локдауны.
— Сейчас надолго в Россию?
— Всего на три недели. Улечу сразу после концерта в Казани. К сожалению, я теперь не могу надолго прилетать из Австралии, потому что устроилась на работу. Я теперь не просто музыкант. Устроилась на работу в начале года, и меня отпустили буквально ненадолго.
— Давно с вами такого не было: трудовая книжка, четкий график работы?
— Очень давно, наверное, еще с 1990-х, когда я работала переводчиком в одной компании. Потом я решила посвятить себя творчеству, и с тех пор у меня был очень гибкий график. (Смеется.) Поэтому на склоне лет мне было трудно привыкать к чему-то постоянному. Хотя у нас сейчас тоже гибкий график в плане того, что мы не находимся в офисе с 9 утра до 5 вечера и часто работаем дома. Тем более я руководитель, мне важно держать руку на пульсе, нельзя расслабиться.
«Знаете ли вы, что город Мельбурн — абсолютный чемпион по локдаунам? В общей сложности у нас было 6 локдаунов за эти два года, и некоторые из них длились очень долго»
— Чем вы занимаетесь и почему решили разнообразить свой образ жизни?
— Понятно, что очень много всего странного происходило в последнее время. Я училась в магистратуре и получила степень магистра творческих индустрий. Оканчивала вуз, естественно, в условиях пандемии, и это все было сложно, пришлось перейти на «удаленку» и так далее.
Просто с возрастом решила, что, наверное, нужна какая-то стабильность. Ну и захотелось закруглить свой практический опыт художника, ведь чем ты старше, тем сложнее гастролировать и прочее. Поэтому я подумала, что, возможно, какие-то другие двери для меня откроются.
И потом, знаете ли вы, что город Мельбурн — абсолютный чемпион по локдаунам? В общей сложности у нас было 6 локдаунов за эти два года, и некоторые из них длились очень долго. Это было очень странное время, непонятно было, что делать с жизнью. Особенно когда ты только что окончил учебное заведение, получил ученую степень. Я пыталась что-то делать, имелись какие-то проекты, но трудно было понять, куда все движется… Хотя и сейчас, наверное, не так уж и понятно. Даже поступила в другое учебное заведение, хотела защищать докторскую, но потом передумала. Решила, что это не совсем для меня, хотя исследовательская работа мне нравится.
У нас, кстати, некоторые артисты так делают. Они пишут докторскую, что, конечно, интересно, но потом с этим званием тоже не всегда понятно, что делать. Эта ученая степень — доктор философии, PhD — эквивалент российского доктора наук, но в гуманитарных дисциплинах. Так что я решила, что все-таки хочу себя попробовать в более практичном ключе.
И, когда пандемия и локдауны закончились, стала искать работу. Меня взяли руководить организацией, которая называется The Boîte от французского слова «коробочка». Она занимается продвижением всякой мультикультурной музыки. Это мне подходит по профилю. Мы помогаем в Австралии артистам, которые представляют разные культуры, а не только англо-саксонскую. Все-таки у нас много иранцев, индусов, турок и представителей многих других культур. И вообще, среди них много хороших музыкантов.
— Татарская культура там как-то выделяется?
— В Мельбурне все-таки татар не так много, сильная диаспора у нас в Аделаиде.
«У нас не было такого, чтобы мне пытались задавать вопрос: «Как вы относитесь к россиянам?» Не замечала ничего подобного»
«Во время пандемии, например, могли плохо относиться к китайцам»
— Учитывая нынешнюю повестку, не отговаривали вас лететь в Россию?
— Нет, не отговаривали. Было понятно, что ехать надо, потому что, во-первых, родители у меня очень пожилые, а папа вообще болел дважды коронавирусом, у него было два инсульта. Чудом выжил. Поэтому для меня не было никаких сомнений, что надо навестить их при первой же возможности. Просто я начала работать только в феврале, поэтому не могла сразу все бросить. Конечно, какие-то страхи имелись, но в то же время было ясно, что ничего страшного, скорее всего, не произойдет. Кстати, в Австралии вообще много русскоязычных эмигрантов, я подписана на всякие группы в соцсетях, и, судя по ним, люди спокойно перемещаются между странами.
— Вам, как человеку, родившемуся в России, задавали вопросы, что происходит вокруг Украины, на чьей вы стороне? Или Австралия далеко и несколько обособлена от этого всего?
— Действительно, Австралия достаточно обособлена и изолирована. Разумеется, все были обеспокоены происходящим, особенно в самом начале, но потом… Люди же ко всему привыкают, поэтому у нас не было такого, чтобы мне пытались задавать вопрос: «Как вы относитесь к россиянам?» Не замечала ничего подобного. Хотя, может быть, где-то и было. Я знаю, что во время пандемии, например, могли плохо относиться к китайцам. Но это отдельные случаи расизма, которые не приветствуются. Это могло идти только от каких-то недалеких людей.
— Но в Европе много говорят об «отмене России», на Зеленом континенте не так?
— Нет, конечно, хотя, я думаю, Австралия заодно с западным миром. Но у нас не до такой степени все раздуто, все это менее заметно, может быть, потому что Австралия не так сильно зависит от Европы. Зато у нас очень сильная связь с британской короной, все страшно заняты событиями в связи с почившей королевой, даже объявили день траура. Не всем это, правда, нравится, многие хотят, чтобы Австралия стала республикой.
«Знаю, что в Татарстане есть люди, которые ценят то, что я делаю»
— Давайте тогда поговорим о вашем концерте, который пройдет в эту пятницу в Казани в Нацбиблиотеке. Получается, что вы приехали, чтобы навестить родителей в Сарапуле, но заодно решили выступить в столице Татарстана с друзьями-музыкантами?
— До пандемии я приезжала достаточно часто — минимум раз или даже два в год, поэтому не приезжать три года — для меня огромный срок. Кроме того, у меня здесь очень хорошие связи и с поклонниками, и с музыкантами, много друзей. Для всех этот период был очень тяжелым: утрата связей с людьми и близкими. Особенно, наверное, было тяжело нам в Австралии, сидевшим в домах месяцами. В общей сложности мы были закрыты 262 дня. Сейчас это кажется каким-то сном.
Хотя сейчас, спустя время, уже не скажу, что мы так сильно страдали. Были какие-то дотации, потом у меня хорошая семья, условия были нормальные, мы общались в интернете, гулять было можно. Но в то же время за этот период что-то изменилось, ушло. У нас многие говорят об этом. Мы не могли встречаться, планировать свое будущее, был страх, что все умрем, особенно в самом начале. Поэтому для меня немаловажно восстанавливать связи, хочется увидеть своих друзей-музыкантов и сыграть с ними. Я просто знаю, что в Татарстане есть люди, которые ценят то, что я делаю. И мне важно спеть для них.
— С чем вы выступите в Казани, с какой программой?
— Мы сыграем песни с последнего альбома «Алты көн ярату». Вы, наверное, знаете, что он написан на стихи Йолдыз Миннуллиной. Нам очень понравилось работать друг с другом, нам нравится, как все получилось, и мы хотим сыграть все песни с альбома. Плюс исполним старые композиции, включая те, которые люди попросили в комментариях в соцсетях.
Вообще, мы пару раз эту программу уже играли в Казани. Один раз в 2019-м на Tat Cult Fest, затем в том же году в Камаловском театре на большом сольном концерте. Тогда еще приезжал продюсер пластинки, голландец из Греции Михиль Холландерс, который играл на басу. В том же составе мы хотим снова собраться, потому что это очень хорошая программа, мы ее любим и нам не хватило ее сыграть только один раз.
— Холландерс приедет в Казань?
— Нет, мы возьмем местного басиста, но приедет Марат Татурас из Уфы, который играет на клавишах, Геннадий Лаврентьев из Москвы, он со мной часто играет. Гена играет на гитаре и скрипке. И будет еще местный барабанщик Андрей Казанцев, с которым мы в прошлый раз работали.
К сожалению, у нас нет времени придумывать новую программу в этот раз, я сама приеду в Казань буквально за два дня до концерта. Поэтому мы надеемся, что вспомним предыдущий материал, несмотря на то что прошло три года. Разумеется, хотела бы приготовить какие-то новые песни, но элементарно нет времени. Но я часто работаю с местными музыкантами, люди хорошо готовятся, поэтому мы все успеваем.
«Мы пару раз эту программу уже играли в Казани. Один раз в 2019-м на Tat Cult Fest, затем в том же году в Камаловском театре на большом сольном концерте»
«После всего произошедшего это потеряло смысл»
— Все-таки за эти три года связь с татарским миром чуть-чуть пошатнулась?
— Не могу сказать, что пошатнулась, но понятно, что, чем меньше проектов и поездок, тем тоньше становится эта связь.
— Кстати, недавно в Казани проходил съезд всемирного конгресса татар, вас не звали?
— Нет, не звали. Думаю, сейчас все очень сложно, поэтому я разве что онлайн смогла бы принять участие. Но это не стоит у меня во главе повестки. У меня был проект, который из-за всего происходящего застопорился. Я писала альбом «Әти җыры» на стихи моего папы, и мы успели выпустить в феврале, на его день рождения, одну песню: «Уразай» — это название деревни, где он родился. В планах было выпускать в месяц по песне в течение всего года. Музыканты, которых я пригласила для работы над этим релизом, живут по всему миру, включая Германию, Канаду. Но после всего произошедшего это потеряло смысл. Я и многие впали в шок. Меня спасла работа, я погрузилась в нее, мне многому надо было научиться. Проект сейчас задерживается, но мы потихонечку продолжаем над ним работать, он ждет своего часа. Думаю, мы все сделаем.
— Происходящее как-то вас изменило? Вы говорите, что даже остановили работу над альбомом. Может быть, что-то пересмотрели в своем творчестве?
— На этот вопрос не могу ответить. Потому что я, как уже сказала, погрузилась в работу. Она очень ответственная, это мне помогло. Мне нравится, что случилась смена фокуса, хотя, конечно, недостает своей творческой работы. Разумеется, совсем я ее не прекратила, у меня есть группа в Австралии, мы иногда играем. Очень надеюсь, что какой-то выход из ситуации будет найден. Но не знаю, видимо, придется пока подождать.
— А почему все-таки прервалась работа над «Әти җыры», как вы себе это объясняли?
— Для меня самой на тот момент это потеряло смысл. Что за песни? Зачем? О чем это все? Поэтому на тот момент не имело смысла выпускать какие-то композиции. Но я понимаю, что музыка, связь и сотрудничество с людьми все равно нужны и тут дело, наверное, во мне. Мне нужно найти новый толчок.
В принципе, думаю, коллеги готовы продолжать эту работу, но я настолько отвлеклась на свою новую другую трудовую деятельность, что не оставила себе места и времени для творчества. Надеюсь, поездка на родину меня немного встряхнет. Увидевшись с друзьями и поклонниками, может быть, я все же вдохновлюсь.
«Я настолько отвлеклась на свою новую другую трудовую деятельность, что не оставила себе места и времени для творчества. Надеюсь, поездка на родину меня немного встряхнет»
«Люблю группу Juna»
— Удается ли следить вообще за новой татарской музыкой? В последнее время ее появляется немало.
— Не могу сказать, что я так тщательно слежу, хотя в социальных сетях, естественно, вижу, что происходит, всегда смотрю, что там Yummy Music делают, какую музыку выкладывают. У ребят все время имеется какая-то активность. Я радуюсь, что они продолжают свою деятельность, находят новых талантливых людей и поддерживают новых музыкантов.
— Кто-то из этих артистов вас «зацепил»?
— Знаете, кто понравился? Это, конечно, не совсем обычно для нас — электронный дуэт, который раньше назывался «Крапива», а теперь называется Urtic. Мне нравится, как они используют ретромотивы в своей электронной музыке. Я даже хочу с ними посотрудничать. Собиралась, даже думала, что на фестивале Nur с ними выступлю, но я решила приехать уже к его концу. Тем не менее надеюсь, что у нас с ними что-то получится.
— А о фестивале «Yзгәреш җиле» вы слышали?
— Конечно, слышала. Я с первого концерта, по-моему, посмотрела какие-то фрагменты. Там же ребята из Yummy Music тоже выступали: Ильгиз Шайхразиев, Зарина Вильданова. Впечатления? Все было сделано качественно, добротно. Не могу сказать, чтобы было что-то такое, что зацепило. Я все-таки альтернативный артист, люблю группу Juna, например.
«У меня мама недавно спрашивала, какой пенсионный возраст в Австралии. У нас он 67 лет. Так что мне еще до пенсии очень далеко»
«Можно даже сказать, что почти полжизни еще впереди»
— Можно спросить вас о возрасте? Очень удивилась, обнаружив, что вам исполнилось 53, казалось, что Зуля Камалова всегда молода и прекрасна.
— Мне кажется, 50 лет уже давно не считается возрастом. Во всяком случае я не ощущаю себя старой. (Смеется.) Может быть, потому что я не собираюсь останавливаться и это видно. Кстати, у меня мама недавно спрашивала, какой пенсионный возраст в Австралии. У нас он 67 лет. Так что мне еще до пенсии очень далеко. И вообще, можно даже сказать, что почти полжизни еще впереди.
— Наверное, в Австралии действительно люди не так обращают внимание на возраст, как в России.
— Обращают, конечно. Эйджизм имеет место быть. Но вообще считается, что человек настолько стар, насколько он себя чувствует. У меня, конечно, была богатая, полная событий жизнь, и хотя я бы с удовольствием продолжала заниматься творчеством, но с возрастом уже не хочется метаться и амбиций поубавилось. Это, наверное, в порядке вещей. Кстати, у нас многие артисты считают, что нельзя часто летать на самолете, потому что это вредно для здоровья и плохо для окружающей среды, все-таки выделение углекислого газа. В России, наверное, смешно такое слышать.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 2
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.