Марат Баширов: «2024-й – ключевой год, мы будем определять, как жить в России»

Марат Баширов: «У американцев всегда существовала простая тактика в Ираке: прилетали — полностью сносили город, разрушали все, что было, а после этого заходили солдаты. Потому у них были низкие потери. Мы так не можем себе позволить действовать» Фото: Андрей Титов

«Я свято верил, что к 15 марта мы все закончим»

— Марат Фаатович, вы на днях написали в своем популярном телеграм-канале, что «СВО теперь победным шагом двигается, как надо». Вы имели в виду сдачу защитников «Азовстали», что создало нужный психологический эффект? Или речь в целом о ходе всей военной операции?

— Начну с того, что мы поначалу недооценили боеспособность украинских войск, это во-первых. Во-вторых, оказалось, что натовцы насадили на старую советскую инфраструктуру свою, которую готовили еще при СССР, а Украина все-таки являлась передовой республикой на западной линии (перед нами еще был пояс Варшавского договора, но понятно, что Украина была таким фронтменом вместе с Белоруссией, кстати сказать). Так вот, получилось, что на эту инфраструктуру натовцы, как рыба-прилипала, насадили свою, и она оказалась крайне эффективной. То есть у них «пристрелены» все точки, у них есть тоннели, заложены склады по боекомплекту, питанию, проработаны были вопросы всей военной тактики. Потому в этой части мы их недооценили.

Где-то через месяц, уже когда стало понятно, что все-таки легкой кавалерией не пройтись и не взять, что они, кроме того, используют эту игиловскую (ИГИЛ — террористическая организация, запрещенная в РФ, — прим. ред.) тактику, когда прикрываются мирным населением… У американцев же всегда существовала простая тактика в Ираке: прилетали — полностью сносили город, разрушали все, что было, а после этого заходили солдаты. Поэтому у них были низкие потери. Мы так не можем себе позволить действовать, потому нужно было изменить тактику, создать новые тактические штурмовые группы. На это ушло время.

Сейчас же все создано, более эффективно налажена разведка — раз. Вначале идет подготовка точечная — два. И, когда центр подавляется, после идет, что называется, зачистка пехотой. Если центр взять не можем, соответственно, будем его окружать, как Мариуполь, и также потихонечку выдавливать. Вот в чем изменение тактики.

— При этом если раньше наши противники скорее надеялись, что Россия хотя бы безоговорочно не победит в нынешнем конфликте, то теперь все чаще можно услышать из их уст заявления, что Украина способна на поле боя отбить те территории, которые сегодня контролируют российские войска.

— Люди любят для красного словца что-нибудь сказать, чтобы потом вы задали мне вопрос. Это невозможно, потому что мы территориально близко, а те, кто против нас воет, — далеко. Это очень важно, потому что, когда вы разрушаете транспортную инфраструктуру, склады, вы лишаете боеспособности войска.

Но эта недооценка с нашей стороны, о которой я говорил вначале, и увеличила сроки, в которые должна была завершиться спецоперация. Я вообще свято верил, что к 15 марта мы все закончим. А оказалось, что нет. То есть у меня тоже был период, когда на все это смотрел через розовые очки. При этом у меня там очень много приятелей, которые воюют, и я получал информацию с места, но все же такое заблуждение у меня было.

Кстати, мы недооценили и степень запуганности населения. Их за эти 8 лет так затерроризировали, что они до конца и сейчас не верят, что мы оттуда не уйдем. То есть если вы задаете такие вопросы, находясь здесь, то они уж там точно. Потому эта часть гуманитарных проектов, восстановление инфраструктуры нашими силами, восстановление полицейского режима, чтобы не было разгула преступности, — это очень важная работа, которая будет их убеждать, что, мол, ребята, мы здесь остаемся защищать вас, но не вмешиваемся в вашу государственность.

«Это будет процесс, который покажет, что западные элиты выращивали на Украине националистические фашистские группировки, для того чтобы управлять этим государством» Фото: © Алексей Куденко, РИА «Новости»

— Теперь какие сроки окончания военной операции вы бы назвали?

—  Думаю, что в конечном итоге горячая фаза операции остановится тогда, когда мы дойдем до Днепра. То есть под контроль поставят все восточные, южные области, в том числе Одессу, до Приднестровья. Будет попытка забрать Приднестровье силами Румынии через Болгарию, и на этом все в какой-то момент заморозится. Примерно до 2024–2025 годов, когда будут уже переговоры руководителей России и Соединенных Штатов.

— Действительно ли Россия готовит судебный процесс по типу Нюрнбергского для части  руководителей украинских военных формирований?

— Да, это будет международный трибунал. Член Общественной палаты Максим Григорьев (у него есть свой телеграм-канал) находится в Донбассе, и он один из тех, кто собирает, в частности, свидетельства, помимо того что делает СКР и генпрокуратура. Они собирают доказательства с 2014-го, все эти годы копили материал.

Это будет процесс, который покажет, что западные элиты выращивали на Украине националистические фашистские группировки, для того чтобы управлять этим государством. Помните «коричневорубашечников»? Это те, кто вел политический террор. Как Гитлер пришел к власти? Он создал «коричневорубашечников», которые убивали оппонентов вооруженным способом. Здесь та же самая модель. Созданы боевые отряды, которые запугивали население, убивали политических оппонентов. Количество людей, которые были против того, что происходит на Украине, которых убили или посадили, — десятки тысяч. Все это вскроется, мы переведем и покажем, а дальше пускай Запад думает. Нам все равно, как он отреагирует.

— Наши аргументы относительно событий в Буче Запад и слушать не хочет…

— Фейковая история. Повторю: нам не важно, что будет говорить их элита и те СМИ, которые они контролируют. Для нас имеет значение, что скажут соцсети. В соцсетях все умерло… Удар этот по Краматорску, железнодорожному вокзалу. Там очень быстро доказали, что по траектории та ракета прилетела из воинских частей Украины.

С Бучей будет то же самое. Невозможно убить такое количество людей и разбросать их по улице, если у вас нет свидетельских показаний. Невозможно будет им сказать, что под «Азовсталью» не было иностранных спецов, потому что там огромное количество трупов. Мы у всех возьмем ДНК и скажем их родственникам из США и Германии: «Хотите узнать судьбу ваших людей? Нам нужно сравнительное ДНК, ваших детей общих или брата/сестры». Современные технологии не оставляют шансов.

«В ядерную войну не верю. Верю в локальный ядерный конфликт. Это правда может быть» Фото: Андрей Титов

«Зеленский начал пиариться на теме ядерного оружия, а ему надо было молчать в тряпочку»

— Мы много говорим о противостоянии с глобальным Западом, США, но вы, к примеру, пишете об активизации на украинском направлении стран Восточной Европы. Чего нам ждать от тех же поляков, Венгрии, которая ввела чрезвычайное положение на своей территории, Румынии, засматривающейся на Молдавию? Не заставят ли нас именно здесь вступить в прямое боестолкновение со странами НАТО или что-то подобное?

— Смотрите, Запад из Украины сделал прокси-государство. Когда у вас есть государство-вассал, вы там назначаете людей на должности судей, в НАБУ (национальное антикоррупционное бюро Украины — прим. ред.) по борьбе с коррупцией, в государственные компании. Это все западные структуры решают. В частности, женщина – посол Соединенных Штатов (неделю назад послом США на Украине назначена Бриджит Бринк — прим. ред.) — она та, кто принимает кадровые решения, это во-первых.

Кстати, Польша в ближайшее время (моя святая убежденность) примет этот закон, который уравнивает поляков и украинцев в правах на территории Украины, что означает, что поляки будут иметь право там занимать государственные должности, а также госдолжности в военных, полицейских и судейских структурах. Фактически такое означает, что меняется управленческий аппарат на этих территориях. Появляются поляки, и они начинают там управлять.

Во-вторых, Запад создал на Украине прокси-вооруженные силы, но не успел переобучить их. А украинская армия — самая крупная в Восточной Европе, и у старших офицеров там менталитет примерно такой же, как у нас. То есть наши и их офицеры обучались в одних и тех же академиях и так далее. Под ними, правда, оказался такой винегрет из нацбатов, которые первоначально создавались как штурмовые отряды у фашистов. Я уже упомянул «коричневорубашечников». Их прокси-военная организация выглядит именно таким образом. Единственное, что они не успели, — это натолкать на Украину оружие.

— Почему не успели?

— Заглядывались на другие сроки. Они думали, что вооружения, которое есть, будет достаточно, для того чтобы отвоевать Донбасс и Крым. Конечно, США и глобальный Запад вообще не интересуют эти территории, им важно ослабление России.

Почему такое громадное количество санкций, почему все, что можно ввести, они вводят? Чтобы мы занимались экономическими вопросами в первую очередь. А после этого начать объяснять нам: мол, вы живете неправильно, возвращайтесь в наше лоно и будет вам счастье.

Поэтому с точки зрения локальных задач они понимали, что того оружия, которое есть у Украины, хватит, они и не стремились страну вооружать. Очевидно, чтобы еще и наших не раздражать. А триггер с этой ядерной историей  был тем, что на самом деле они недоучли. Не думали, что Зеленский начнет пиариться на этой теме. Ему стоило молчать в тряпочку. Начать атаковать Донбасс, а потом сказать: «Ребята, у нас тут бомбы „грязные“ заложены, мы их взорвем, и у вас будет заражение».

 — Тема ядерной войны действительно одна из самых чувствительных. Даже на вашей встрече со студентами в КФУ звучали вопросы о том, будет ли она, по кому может ударить Россия и прочее. Вы верите в перспективы ядерной войны?

— В ядерную войну не верю. Верю в локальный ядерный конфликт. Это правда может быть. Существуют ядерные заряды малой мощности, которые способны поражать несколько десятков километров. Какую-то территорию вы локализуете, а через сотню километров люди будут жить. В Чернобыле есть зоны отчуждения, а в Киеве нормально живут.

То, что о ядерной войне часто говорят, — правда. Но это как раз часть запугивания нас. То есть нам угрожают — соответственно, и у нас тоже появляются люди, которые на этом делают себе политическое имя. А мы никуда не собираемся бить. Это все пока на уровне острой риторики. Но, так как у нас огромная фобия касательно ядерного оружия, у нас у всех это в голове сидит и вызывает полярные мнения у политиков. Здравые головы знают, что между нами и американцами есть устойчивые каналы, которые, в частности, отвечают за обсуждение подобных тем.

Когда я анализировал, как президент Владимир Путин принимал решение о начале СВО, то, честно говоря, не мог найти ни одного триггера, который бы его заставил так экстренно принимать решение о признании ЛНР и ДНР, военной помощи. Это должно было быть что-то экстраординарное. И ничего другого из открытых источников, кроме требования Зеленского выйти из Будапештского меморандума и вернуть ядерное оружие, я не увидел. Для меня это означало, что они уже договорились, как оружие вернуть. А сделать так могли только те, кто ядерным оружием обладал. Из тех, кто в этом участвует, — Великобритания. Американцы бы не стали на себя брать такой риск.

Кстати, скажу сразу, что страны Запада не объединились сейчас против России, это поведение людей, которых заставили. Это не идеологическое объединение.

— Но ведь есть и те, кто выступает против России именно по идеологическим соображениям.

—  Прибалты, Польша — да. Франция и Германия оказались слабы перед давлением американцев. То есть американцы, оказывается, имеют на них серьезные рычаги давления, поэтому они сидят и молятся, чтобы быстрее все закончилось. Вообще, весь немецкий, французский, итальянский бизнес — все молятся, чтобы мы уже победили и начались переговоры. Это правда, я серьезно. Они открыто говорят: «Мы не хотим уходить — это политическое давление». Разбить русских нельзя, значит, надо желать, чтобы русские победили. Но сказать прямо они не могут.

В санкциях участвует примерно 15 процентов стран, а все остальные — отказались. Все остальные — наши союзники! Просто кто-то открыто выступает, как Китай, потому что чувствует силу, кто-то — не открыто, как Индия, которая при этом достаточно независима. Иран, понятно, под санкциями, он вообще что угодно готов сказать, ищет нашу поддержку.

Все остальные, которые открыто не высказываются за нас, и санкции ведь не вводят. И я их понимаю. Это видно по Сербии, например, там президент Вучич крутится, как уж на сковородке. С одной стороны, получает от нас преференции, с другой — все время должен делать кивки. Ну он отвечает за свою страну. Полноценная поддержка с его стороны или других стран невозможна. Они должны думать о своих национальных интересах. Да нам и не надо в общем-то.

Когда мы принимали это решение… Ну президент принимал, а мы потом соглашались или нет, хотя социология все-таки показывает, что большинство населения осознает необходимость этого. Так вот, население говорит, что да, это неприятно, но это надо было сделать. И мы не надеемся на то, что кто-то прибежит и рядом с нами встанет.

«Население говорит, что да, это неприятно, но это надо было сделать» Фото: © Komsomolskaya Pravda / Global Look Press / www.globallookpress.com

«СВО на Украине — первый опыт, который формирует нынешнюю молодежь»

— Вы в «Телеграме» написали, что приезд в КФУ — это не «кремлевское роуд-шоу» и вы принципиально не берете гонорар за нынешнюю встречу.

— Это моя личная инициатива, я считаю ее своей миссией. Она случайно сложилась. Почему я стараюсь выступать именно перед молодежью и в меньшей степени перед людьми старше по возрасту? В 2014 году я оказался председателем правительства Луганской Народной Республики — самое жаркое время. Я из-за этого нахожусь под санкциями Евросоюза, Японии, Канады, Австралии, но не США.

Так вот, я выступаю, потому что для меня очень важна обратная связь. В 2024 году людей, которые родились после распада СССР и имеющих право голосовать, в нашей стране станет 50 процентов. Этот кейс, связанный со специальной военной операцией, надолго и будет одним из факторов, который повлияет на наше волеизъявление. Это во-первых. Во-вторых, бо́льшая часть молодежи не смотрит телевизор. До них эти телевизионные пушки не доходят. Это люди Tik-Tok, которые живут определенным клиповым мышлением, легко серфят в интернете, но еще не отличают, где правда, а где ложь.

Если наше поколение (мне 58 лет) пережило распад СССР, 1993 год — расстрел Белого дома, первую и вторую чеченские войны, гибель «Курска» и так далее, молодежь этих шоков не испытывала. СВО — первый опыт, который их формирует в результате того, что они видят и слышат. Но я приехал не убеждать их в чем-то, а рассказать о собственном мнении, наблюдениях, выводах. Я призываю их включать критическое мышление.

— Кстати, когда вы были последний раз в ЛНР и чем стал для вас опыт премьерства в 2014 году? Не было страшно за свою жизнь и безопасность?

— С тех пор ни разу не был. И, конечно, за свою жизнь было страшно. Мы спали в подвале, на скорости 180 километров в час ездили, потому что так больше становилась вероятность, что снайпер промахнется. Там было жарко, весело.

— И какие у вас остались впечатления сегодня от общения с казанскими студентами и вообще в целом от молодежи?

— Вы знаете, они у вас тут более понимающие. В том же финансовом университете в Москве было много личных вопросов: призовут моего брата или нет, придется бежать от ядерных ударов или нет? Здесь было очень мало вопросов, связанных с личными фобиями. Тут таких страхов меньше.

— Почему, как вы считаете?

— Здесь больше информированности, фобии сняты. То есть или они сами это сняли, или им помогают. Есть какая-то разъяснительная работа.

Понимаете, человек не снимает фобию, когда около него кричат. Если смотреть «кричащие» передачи, вы страхи не уберете. А если напротив сидит человек, который рассуждает спокойно, то вы тоже настраиваетесь на такой лад внутри себя. Тоже начинаете анализировать: «Он сказал об этом, а что я об этом думаю? С этим согласен, с тем — нет». Очень важно в спокойном режиме объяснять молодежи. Должен быть именно диалог, во время которого они смогут еще и высказываться.

— Еще до 24 февраля 2022 года опросы показывали, что примерно половина молодых россиян хотят уехать из страны, а сейчас?

— Вы знаете, они поняли, что их там не ждут. Очень многие возвращаются. То есть, когда ты уезжаешь и у тебя фриланс, ты еще надеешься что-то зарабатывать. Едут в Юго-Восточную Азию, даже на Шри-Ланку, где волнения, на Бали, во Вьетнам, но не едут, кстати, в Китай, потому что там высокая конкуренция по фрилансерским профессиям. А так ты можешь быть айтишником, жить на Бали и получать зарплату.

Но рынки США и Европы для российской молодежи закрылись. Потому что там такое количество украинцев, которые заряжены, бегают по площадям за деньги. Если обратите внимание, там в основном молодежь митингует. Плюс какая-то часть населения Европы, в них все еще есть реваншизм за Вторую мировую войну. Ведь большинство стран тогда было на стороне Германии, и они проиграли. И этот внутренний реваншизм, такой бытовой, — очень сильный. Поэтому когда возникла возможность сказать: «Русских не обслуживаем в ресторане», — а это появилось очень быстро…

Наши ребята едут туда зачем? Чтобы была возможность зарабатывать, во-первых, а во-вторых, чтобы был такой образ жизни, который им нравится. Ни первого, ни второго в Европе сегодня нет. Поэтому они возвращаются. Даже из Турции.

«Я выступаю потому, что для меня очень важна обратная связь. В 2024 году людей, которые родились после распада СССР и имеющих право голосовать, в нашей стране будет 50 процентов» Фото: Андрей Титов

«Западный мир — это пираты!»

— Еще вы пишете об артистах: «О Гребне, Макаре, Шевчуке и так далее. В жизни многие артисты как люди — полное разочарование, если вежливо написать. В СССР, России, Штатах (почитайте о судебном процессе Джонни Деппа), Франции и… Да везде. Те же Тихонов или Высоцкий не отличались высокими нравственными планками, а об их патриотизме больше писали редакторы из соответствующих отделов ЦК КПСС». Как должно вести себя российское государство — отменять в июне концерт ДДТ в Москве на стадионе, зная позицию лидера группы по военной операции?

— Я бы не запрещал, но в это не должны быть вложены государственные деньги. На частные средства, в рамках закона, ради бога. Но, если ты со сцены крикнешь что-то, за что в отношении тебя составят «административку», это будет закон и правильно. Мы не можем человеку запретить переходить дорогу в неположенном месте, но мы должны его за это наказать. Или, по крайней мере, провести профилактическую работу. Тут в зависимости от тяжести проступка.

То же самое в отношении артистов. Они обычные люди, создают произведения, которые нравятся или нет. Но еще раз хочу сказать: это величайшее заблуждение, что если Шевчук поет хорошие песни, то его будут слушать в отношении специальной военной операции. Это частное мнение.

— Так почему за частное мнение сейчас можно получить проблемы вроде статуса иноагента или вообще тюремный срок?

— Так работает любая государственная машина. Это гражданин должен знать. У государства есть два исключительных права: первое — карать. Ни у одного другого социального института больше такого права нет. Второе — устанавливать правила. Общество, эксперты могут дискутировать до того, как принимается закон, а после — это закон. Так управляются все государства в мире. Ничего другого не придумали. Помните выражение: демократия — ужасный режим правления, но ничего лучше человечество пока не придумало. Это правда.

На лекции я говорил о том, что международных правил больше нет. Мы попали в ситуацию, где их больше нет. Захотят заблокировать наши золотовалютные резервы — заблокируют, захотят отобрать имущество — отберут. Не мы их разрушили. Ну не мы! Но мы вынуждены признать, что правил больше нет. Поэтому, где нам выгодно… Как американцы, знаете? Где им выгодно — они эти международные правила признают, а где невыгодно — не признают. По сути, это война, но мы говорим, что не война. И юридически это правда. Это тяжело укладывается в голове, потому что мы законопослушные. Нам кажется, что западный мир точно такой же законопослушный. Но оказалось, что он не просто не законопослушный, у них пиратское мышление. Они пираты!

«Соцсети — это самое мощное на сегодняшний день средство общения» Фото: Андрей Титов

«Господин Кадыров будет одним из кандидатов в президенты Российский Федерации»

 — У вашего телеграм-канала почти 140 тысяч подписчиков, причем вы его создали давно. Вы одним из первых поняли, что это перспективная площадка?

— Нет. Был «Фейсбук»*, и после 2014 года ко мне там набежали френды, которых оказалось больше 5 тысяч. А если у тебя сверх 5 тысяч френдов, ты больше добавлять их уже не можешь. Тут появился «Телеграм», и я начал параллельно просто его вести, чтобы аудитория пошла. Вот и все. Сейчас там работает маленькая редакция, есть еще сообщество вокруг этого канала.

— Монетизируете его?

— Там есть какие-то процессы, но этим ребята занимаются.

— В качестве политтехнолога как оцениваете дальнейшие перспективы соцсетей в ведении информационной войны?

— Соцсети — это самое мощное на сегодняшний день средство общения. Именно поэтому мы их используем. Единственное, что мы все-таки пока чуть-чуть отстаем. Почему я говорю, что важно разговаривать с молодежью? Потому что они иначе воспринимают информацию. Они меньше читают, больше смотрят. Мы хотим спокойного восприятия информации и какого-то внутреннего решения, а они — эмоционального.

Скажем, «Телеграм» на сегодняшний день — это уже медиа, а не просто мессенджер. Я по нему вообще читаю лекции, потому это стало способом общения элиты и той части экспертов, которые обслуживают элиту. Широкому потребителю он стал интересен только потому, что там быстрее появляются новости по Украине, еще по чему-то.

Или почему так много Кадырова в соцсетях? Вообще, чеченские подразделения почему так раскручивают? Примерно 20 процентов российских избирателей — люди, исповедующие ислам. И до сих пор у нас с вами не было партии, которая бы говорила, что представляет интересы мусульман. А у нас 2024 год… Я считаю, что господин Кадыров будет одним из кандидатов в президенты Российский Федерации. Но не с целью выиграть, а чтобы консолидировать общество, которое идентифицирует себя через это направление. 2024-й — ключевой год, когда мы станем определять, как будем смотреть на Запад и Восток, как дальше жить в России (в 2024 году должны пройти следующие президентские выборы в России — прим. ред.).

«Получается, болеть за «Челси» тоже не футбол. Казалось, что у них там все организовано, и тут бац — такое давление на Абрамовича» Фото: © Nick Potts / imago sportfotodienst / www.globallookpress.com

— Вы в начале лекции в КФУ подчеркнули, что вы татарин.

— Да, я татарин, родители моего папы из Татарстана, из деревни в Чистопольском районе, там живут мои родственники до сих пор.

— А как-то ваша татарскость проявляется в обычной жизни? Вы обронили фразу, что с актером Маратом Башаровым, который периодически появляется в татарских проектах, иногда в футбол играете. Может, и за «Рубин» болеете?

— Нет, я за российский футбол вообще не болею, потому что это не футбол. И это не бизнес. Хотя, получается, болеть за «Челси» тоже не футбол. Казалось, что у них там все организовано, и тут бац — такое давление на Абрамовича. Но все равно я болею за «Челси» и буду болеть. Тем более там остается Грановская. Я ей симпатизирую, потому что, в принципе, она сделала клуб, а Абрамович деньги давал.

Как еще я ощущаю свою татарскость? Я въехал вчера на территорию Татарстана и слушал радиостанцию с татарскими песнями. Я не попсу выбрал, а татарское радио. Меня каждое лето отправляли в деревню сюда, я жил у бабая. Все эти вечерние ритуалы на гармошках — все было.