Гордые жеребцы и томные павлины, грешные отцы и невинные дети, спящий берег и мятежный дух — все это можно было увидеть на сцене ТГТОиБ им. Джалиля Гордые жеребцы и томные павлины, грешные отцы и невинные дети, спящий берег и мятежный дух — все это можно было увидеть на сцене ТАГТОиБ им. Джалиля Фото: Андрей Титов

Клише под маской эксклюзива

С точки зрения афиши «Золотая Орда» — самый выигрышный балет нынешнего Нуриевского фестиваля. Во-первых, он национальный, а таких спектаклей в мировой балетной практике почти не осталось. Во-вторых, продукт подан театром как абсолютный эксклюзив. «Золотая Орда» композитора Резеды Ахияровой, хореографа Георгия Ковтуна и либреттиста Рената Хариса — единственный авторский балет в программе смотра. По техническим причинам (в спектакле задействованы громоздкие декорации, учащиеся Казанского хореографического училища, вся труппа, хор и оркестр театра) его не вывозят на гастроли и с 2013 года показывают только в ТАГТОиБ. Потому у гостей города (в числе которых автор этих строк) балет вызывает интерес и определенные ожидания.

Гостям, пришедшим в театр за новыми фото и богатой картинкой, вечер, безусловно, понравится Гостям, пришедшим в театр за новыми фото и богатой картинкой, вечер, безусловно, понравится Фото: Анастасия Попова

Гостям, пришедшим в театр за новыми фото и богатой картинкой, вечер, безусловно, понравится. Золотая Орда с ее междоусобными войнами и удалыми застольями — плодотворная почва для рождения балета. А встроенная в сюжет история запретной любви ханской дочери Джанике и сына полководца Нурадина добавляет ему интриги. На сцене льется кровь, струятся фонтаны, страдают рабы, прогуливаются павлины. В оркестре плачет скрипка, резвятся медные и грохочут ударные… Словом, есть все, что привлекает массового зрителя.

Нуриевский фестиваль как post festum, или Почему в Казани продолжают «пускать пыль в глаза»

Однако просвещенных балетоманов ждет разочарование. Заявленного эксклюзива в спектакле не наблюдается, а за пестрым антуражем стоит набор балетных клише. Воины эмира Тимура сходятся в мощных жете. Невольницы Токтамыша скользят в трепетных па-де-бурре, а сам хан (Максим Поцелуйко) отдает приказы с помощью семафорной пантомимы. Вкупе с объемными кольчугами, мечами и копьями, разноцветными тюниками (художник по костюмам — Анна Ипатьева) рождается стойкое ощущение дежавю. Словно смотришь не национальную новинку, а ампирный советский спектакль.

И дело даже не в пресловутых балетных стандартах (хотя именно против них выступал сам Рудольф Нуриев). Масштабное двухактное действо грешит пластическим однообразием. Нурадин и его визави Визирь под копирку накручивают гранд пируэты. Взрослая Джанике театрально заламывает руки при встрече и с тем, и с другим, а юная — весело размахивает локтями в каждом антре. Нетривиально выглядят изломанные бесцезурные монологи Батыя (Михаил Тимаев) и женское соло Павлина со взмахами рук-крыльев (Алина Штейнберг). Однако для двухчасового балета этого, увы, мало.

Действие, которое можно уместить в час с небольшим, растягивается вдвое Действие, которое можно уместить в час с небольшим, растягивается вдвое Фото: Анастасия Попова

Дуэты-тени и занавес-ножницы

Закрученный сюжет дает хореографу возможность экспериментировать с ансамблями: в дуэте согласия встречаются Нурадин и Джанике, в дуэтах-поединках — Нурадин и Визирь, Джанике и Визирь, в дуэте прощения — Нурадин и Мурза. Но и здесь желанного разнообразия не возникает. Объемное пространство, предоставленное героям сценографом Андреем Злобиным, они не осваивают, двигаясь преимущественно по горизонтали.

Утомляют и более крупные повторы — дух хана Батыя, юные Джанике и Нурадин (Аниса Хуснутдинова и Даниль Закиров) появляются на авансцене в каждой картине. Замысел автора объединить балет сквозными обобщениями понятен. Однако из-за упомянутого пластического однообразия они не «работают». А действие, которое можно уместить в час с небольшим, растягивается вдвое. Настойчивое появление героев оправдано разве что бойкой работой внутреннего занавеса. Парадные ворота, опускаясь между сценами, режут драматургию спектакля, ансамбли на авансцене склеивают ее.

Утонченная, высокорослая Кристина Андреева — идеальная  Джанике Утонченная, высокорослая Кристина Андреева — идеальная  Джанике Фото: «БИЗНЕС Online»

Закрыть глаза и слушать музыку?

К безусловным достоинствам балета принадлежит партитура Ахияровой (здесь уместно вспомнить завет Джорджа Баланчина, призывавшего неудовлетворенного пластикой зрителя закрыть глаза и слушать музыку). Вокально-инструментальное полотно содержит обобщения в виде чарующего соло виолончели (дуэт Нурадина и Джанике) или экспрессивного плача скрипки (глас скорбящего о судьбе Орды Батыя). И пряные танцы, позволяющие солистам блеснуть техникой. Образное разнообразие партитуры, диссонируя со сценической реализацией, превращает балет в театрализованную симфонию. Ее лицо — оркестр под управлением Рената Салаватова, успешно балансирующий между авторскими ремарками и игрой «в ножку».

Пластические недочеты действия частично нивелировал удачный подбор артистов. Поэтому закрывать глаза все же не стоит. Утонченная, высокорослая Кристина Андреева — идеальная  Джанике. Горделивая стать ханской дочери отразилась в ее устремленных вдаль арабесках и рельефных подъемах на пальцы. Ильнур Гайфуллин, дебютировав в партии Нурадина, показал фактурный прыжок и балетный такт, выгодно представляя партнершу в поддержках и обводках. Однако героем вечера стал мужественный Алессандро Каггеджи, чьи героические вращения не уступали нуриевским, а скульптурные позы писали облик надменного Визиря. Каждый из солистов обладает крепкой классической подготовкой и в иных условиях может демонстрировать гораздо больше.