«Мы делаем почти все. Но потребители смотрели на импорт, а наши производители перебивались с хлеба на воду. Главное, что надо менять, — доверие к отечественному», — считает Роман Ковригин, автор блога «Сделано у нас» с сотнями тысяч подписчиков. В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал, почему Запад не сможет изолировать Россию от поставок комплектующих, а главные проблемы — в сфере микроэлектроники.
Роман Ковригин: «Если зайти в любой строительный магазин, то что там импортного? Да, электроинструменты, но и то не все»
«Главное, что надо менять, — доверие к отечественному»
«Как можно созидать, если со всех сторон нас убеждают, что Россия лишь сырьевой придаток и, кроме нефтегазовых ресурсов, у нас уже ничего нет!» — негодует на сайте «Сделано у нас» его создатель Роман Ковригин. Сайт, а потом и блог на «Яндекс.Дзене» с более чем 200 тыс. подписчиков вырос из ЖЖ. Там программист из Ростова-на-Дону еще во второй половине 2000-х высказывался по актуальным политическим вопросам. Но в комментариях читатели постоянно сокрушались, что в России нет ни заводов, ни пароходов. «Тогда я решил сделать серию из 10 статей, чтобы рассказать, что у нас производят. Оказалось, что до этого никто не поднимал тему, никто об этом не говорил. Я стал искать информацию и выяснил, что уже тогда в России строилось и открывалось много заводов», — вспоминает Ковригин в беседе с «БИЗНЕС Online».
За последние 12 лет он объехал множество предприятий и производств в стране, рассказывая своим читателям, что в России не все потеряно после 1990-х годов и крушения Советского Союза. Напротив, новые заводы постоянно открываются, а российские производители только и ждут возможности заместить импортные аналоги. Проблема лишь в маленьком внутреннем рынке и привычном преклонении покупателей перед иностранными брендами. «Главное, что надо менять, — доверие к отечественному, и тогда все само собой импортозаместится», — считает Ковригин. Он уверен, что государству даже не нужно никуда вмешиваться, единственная ахиллесова пята — микроэлектроника. Без господдержки тут мало шансов.
Мы случайно перехватили блогера в Москве, куда он приехал на выставку «Нефтегаз». Отсюда Ковригин собирался в ОЭЗ «Алабуга», где, по его словам, обещали показать 12 заводов. Мы проговорили почти два часа, и, казалось, он может еще больше рассказывать и доказывать, что в России все могут и умеют. «К сожалению, невозможно заместить все, наш рынок слишком мал, чтобы производить весь спектр оборудования. И тут нам помогут наши китайские друзья. Но массовое, универсальное оборудование надо делать самостоятельно», — уверен Ковригин. Пожалуй, именно такого оптимизма и веры в Россию не хватает многим из тех, кто принимает в стране решения.
«Если возьмем любой автомобиль, то внутри у него россыпь из китайских, индийских, малайзийских, российских запчастей и сырья. Откуда пластик? Шины? Нефть для этих шин?»
«100-процентная локализация производства не означает, что сначала откопали из земли камни»
— Роман, в прошлом году в Высшей школе экономики подсчитали, что до 75 процентов товаров непродовольственной розницы — импортного происхождения. Вы своим блогом «Сделано у нас» 12 лет пытаетесь рассказать о тех 25 процентах, которые мы уже импортозаместили?
— Я не знаю, как считает Высшая школа экономики, у них своя методика подсчета. Считать ведь можно в килограммах, штуках, стоимости. Например, я недавно был на выставке «Нефтегаз», где мне показали машину сейсморазведки и сообщили сразу две цифры: импортные детали — на 30 процентов по массе и на 50 процентов по стоимости, то есть эти 30 процентов стоят как 50. Если зайти в любой строительный магазин, то что там импортного? Да, электроинструменты, но и то не все. Например, есть российский бренд «Фиолент» или «Интерскол», у которого завод как раз в Татарстане.
— Разве он не обанкротился?
— Да, но бренд остался. Я даже был на церемонии закладки завода в ОЭЗ «Алабуга». Потом из-за событий 2014 года и скачка курса компания не смогла выплатить кредит Сбербанку. Честно говоря, глупая история, государство должно было вмешаться и компенсировать, потому что скачок курса был в какой-то степени по его вине.
Но если вернуться к строительному магазину, то краски там российские, как минимум половина. Также обои, напольные покрытия (ламинат, линолеум и прочее), плитка, всякие строительные смеси: все, что относится к строительству, — российского производства.
Даже если зайти в магазин электроники, то там действительно много импортной техники. Но те же холодильники и телевизоры — российские.
— Что вы имеете в виду под российскими холодильниками и телевизорами? Например, в Татарстане есть завод Haier…
— У них есть свой собственный завод. Но, до того как он открылся, Россия уже производила практически все телевизоры, которые у нас есть на рынке, по контрактам. Например, в Гусеве Калининградской области есть огромный контрактный завод, который не имеет своей торговой марки, но производит Phillips, Sony, в том числе местные марки.
— Это отверточная сборка, как у нашего автопрома?
— Почему отверточная? Там на 100 процентов российское производство.
— До мельчайших деталей?
— Самая большая ошибка, когда говорят, что внутри импортные микросхемы, детали. Но ведь это другое производство! У завода микропроцессоров свое отдельное производство, свой процесс от какого-то сырья и до того, как они кому-то товар продали. Если мы начнем вникать, из чего и что делается, то придем к выводу, что ваш iPhone никакого отношения к Америке не имеет. Он даже собран в Китае, а все, что внутри, произведено где угодно (Тайвань, Мексика), но не в США. Если возьмем любой автомобиль, то внутри у него россыпь из китайских, индийских, малайзийских, российских запчастей и сырья. Откуда пластик? Шины? Нефть для этих шин? Если так начать копать, то мы поймем, что 100-процентная локализация невозможна.
— Учитывая нашу нынешнюю геополитическую ситуацию, мы как раз и должны стремиться к этой локализации?
— Нет. 100-процентная локализация производства не означает, что сначала откопали из земли камни, потом выплавили чугун и затем произвели холодильник. Это цикл производства множества товаров. Конкретно по холодильникам: на завод приходят универсальные детали, например тот же компрессор. Какие производители техники будут их сами делать?
— В России производство компрессоров есть?
— К сожалению, нет. Но производят «Атлант» в Беларуси. На выставке у производителей промышленных кондиционеров я спросил, что они будут делать, если ввоз компрессоров запретят. Они ответили, что есть китайский аналог, поэтому проблем не будет.
«Если бы Туркмения была независимой, то не смогла бы добывать полезные ископаемые, транспортировать их»
«Не должен завод холодильников еще и сам лампочки производить, такого никогда не было даже в СССР»
— Раньше мы всегда ориентировались на Запад и их поставки. Теперь надеемся на Китай. Но мы же не знаем, какие отношения у нас будут с этой страной через 10 лет.
— Это другой вопрос. Когда была нормальная экономика, никто нас санкциями не обкладывал, то Россия более-менее со всеми торговала. Мы не могли себе физически позволить производить компрессоры или что-то еще, так как было просто невыгодно. Допустим, вы пошли в магазин, вас никто не ограничивает в выборе холодильника, но вы выбираете с импортным компрессором, так как он дешевле. Даже патриотизм не заставил бы вас покупать российский холодильник с российским компрессором, но на 5 тысяч дороже. В итоге получалось, что покупатели сами делали выбор — производить компрессор в России или нет. Хотя мы производим промышленные компрессоры, в этом нет ничего сложного, мы умеем это делать.
А вот теперь если с рынка уйдут иностранные производители, то будет другая ситуация. Государство могло бы сказать: «Теперь производим только российские холодильники с российскими компрессорами», — и возвращаемся в СССР. Тогда выбора нет, производители стали бы делать компрессоры для всей номенклатуры. Наверное, потребителям было бы хуже — не смогли бы выбрать именно тот холодильник, который нравится.
— Выбора как раз, видимо, скоро не будет.
— Когда не будет, тогда другое дело. Но в ситуации выбора есть и обратная сторона. Главное, не во что бы то ни стало производить, а иметь план Б: если не сможем покупать, что будем делать? Если план Б есть, то все в порядке.
— Когда вы говорите, что та или иная вещь произведена в России, то подразумеваете, что не все составляющие отечественные, могут быть импортные, но итоговый товар собран в РФ?
— Детали, из которых собираются автомобили и прочие товары, к циклу производства этих товаров не имеют никакого отношения. Это лишь сырье. Цикл производства холодильников начинается с того, что на завод пришли компрессоры, листовые металлические пластины, пластик, лампочки и прочее сырье. Что в Корее, что в Японии, что в Индонезии — везде заводы устроены одинаково. Не должен завод холодильников еще и сам лампочки производить, такого никогда не было даже в СССР.
Потом уже из частей на заводе произвели конечный продукт, который запаковали и отправили в магазин. Это не отверточная сборка. Отверточное производство — это когда пришел готовый корпус, полки, которые можно вставить только в конкретную модель холодильника, внутренняя обшивка. И, когда все это вместе скрутили и упаковали, это и есть отверточная сборка. На таком производстве не могут вдруг решить производить другую модель холодильника, так как она пользуется бо́льшим спросом. Так не получится. Они могут делать только то, для чего пришли детали. Допустим, АвтоВАЗ может производить любой автомобиль: у них есть свои штамповка, окраска. Но компоненты он покупает у разных производителей: например, радиаторы приобретают у одного производителя, коленвалы — у другого, поршни — у третьего. Огромное количество запчастей приходит на завод, но из них они могут произвести любой автомобиль, хоть Ferrari. А если производители, как завод «ТагАЗ», могут выпустить только Hyundai Accent, так как детали пришли только для данной модели, то это отверточная сборка.
Так вот, в России есть свое производство телевизоров, холодильников, стиральных машин и прочей другой бытовой техники. Например, в Ижевске находится производство мясорубок. Или у нас в России один из крупнейших производителей вытяжек.
Возвращаясь к данным ВШЭ, я не знаю, как они насчитали 75 процентов. Почти все с иностранными лейблами делается в России. Даже то, что изначально не производили в РФ, локализовали. К тому же это выгодно. Под Санкт-Петербургом есть автомобильный кластер, где производят не только автомобили, но и компоненты. Все это продают под иностранными брендами, но сделано у нас.
— Бренды стали уходить из России, приостановили производство. Получается, мы опять оказались в зависимости. Такая локализация нам нужна?
— Во всем мире все от всех зависят, за исключением племени, которое каждого приходящего к ним чужака убивает. Поэтому их никто не трогает, им позволяют жить так, как они хотят. А все остальные от чего-то зависят. Поэтому нельзя сказать, что какая-то страна от кого-то не зависит. Я даже не знаю таких государств.
— Туркмения, может, КНДР…
— Добыча нефти и газа — это высокие технологии. Если бы Туркмения была независимой, то не смогла бы добывать полезные ископаемые, транспортировать их. Для транспортировки газа используются не только трубы, а еще газоперекачивающие станции, на которых стоят реактивные двигатели. Сколько стран в мире умеет производить реактивные двигатели? Пять, хотя одну можно уже исключить. Или вернуть… Украина это умела, забыла, но теперь, может, эта компетенция вернется. Так что всего пять стран в мире умеет производить в том числе агрегаты для перекачки газа, но Туркмении среди них нет. Поэтому они не смогли бы добыть и передать потребителям свой газ, если бы были независимы. Вот и нельзя сказать, что в мире есть кто-то независимый.
«Наши ракеты в любом случае будут летать, а танки — ездить»
«Первый тренд на импортозамещение возник при Дмитрии Медведеве, то есть еще до 2014 года»
— Вы уже 12 лет следите за успехами российской промышленности. А начали еще в 2010 году, когда, кажется, даже не было тренда на импортозамещение, который возник после 2014-го.
— Был!
— Но в 1990-е годы считалось, что все то, что не сможем произвести, купим. Когда изменился тренд?
— Вопрос в возможностях. Когда появились возможности делать самостоятельно, когда стала налаживаться экономика, восстанавливаться связи, тогда все и пошло. Мне кажется, что первый тренд на импортозамещение возник при Дмитрии Медведеве, то есть еще до 2014 года. Наверное, после 2008-го, после Грузии.
Я был в ОЭЗ «Дубна» в 2013–2014 годах, посетил два завода, которые точно были импортозамещающими. Но ведь сама идея о строительстве этих предприятий возникла намного раньше. Я был на готовых заводах, которые запланировали еще пять лет назад. Значит, тренд уже был. И это не из-за того, что «партия приказала», а потому, что подобное с точки зрения бизнеса выгодно. Стало выгодно — начали делать. Хотя есть нерешаемые задачи, например в той же электронике.
— То есть свой микропроцессор мы не в состоянии создать?
— Смотря какой. Мы производим микропроцессоры в Зеленограде, но они достаточны для спутников, ракет, танков, ПВО-систем. В этом плане мы независимы, так что наши ракеты в любом случае будут летать, а танки — ездить.
— Но речь идет не о гражданском применении.
— У них технология 65 нанометров. Объясню. Микропроцессор состоит из огромного числа транзисторов — простейшей электронной вещи. Но на небольшой площади их миллиарды. Соответственно, чем больше их, тем мощнее получается процессор, грубо говоря. Значит, транзисторы надо делать все меньше и меньше, чтобы побольше поместилось на ту же площадь. Это называется технологическими нормами в электронике. При СССР она была 1,5 тысячи нанометров. Потом количество уменьшалось, появлялись технологии, которые позволяли транзисторы делать все меньше и меньше. А как они изготавливаются? Как фотография: сначала делается шаблон процессора, через него пропускается свет специальной литографической установки, а на кремниевой пластине появляется изображение микросхемы. Затем с помощью всякой химии проявляют, как фотографию, закрепляют и прочее. Но главное — свет, пройдя через шаблон, должен оставить отпечаток на кремниевой пластине. В этом сложность: уменьшать можно до какого-то предела, потому что потом длины света волны не хватает. Чтобы свет не искажался, надо использовать все менее короткую длину волны. Это значит, что видимый свет и ультрафиолет уже прошли. Теперь идет жесткий ультрафиолет на границе с рентгеном. И тут возникает сложность, потому что рентген не проходит через линзы, а если поставить зеркала, то поглощается. В общем, все сложнее становится производство установок, которые это делают. Я видел установку, которая умеет производить по технологии 65 нанометров, а сейчас в мире уже есть 7 нанометров. Но даже для 65 нанометров сложнейший завод, не понимаешь, как человек вообще смог это создать.
ASML в Нидерландах
«Весь мир создавал эти литографы, а вы предлагаете одной России сделать такое оборудование? Нереально»
— Значит, у нас нет продвинутых микропроцессоров. Но кто-то же в мире их умеет делать.
— Мы не сможем произвести микропроцессор для планшетов и телефонов. А «кто-то» — это весь мир. В какой-то момент уперлись в сложность создания микропроцессора меньше 65 нанометров. Нужны сотни миллиардов долларов, чтобы создавать такие установки. Поэтому весь мир объединился в компании в Нидерландах ASML. Только она производит такие литографы, которые умеют делать шаблоны по технологии 5–7 нанометров. Весь мир инвестирует в эту компанию деньгами, технологиями и покупает у нее за большие деньги такие устройства. Чтобы компании, производящие микросхемы, могли приобретать такое дорогое оборудование, на Тайване создана компания TSMC, которая контролирует более 65 процентов рынка микроэлектроники, а по микропроцессорам, наверное, почти весь рынок. Еще в Южной Корее сделали производство таких микропроцессоров. Третье место — Intel, они не производят для мобильных устройств, но делают для серверов и ПК. В эти три места вкладывались гигантские инвестиции. Одной России в обычных условиях потянуть создание таких производств, таких разработок невозможно. Кстати, в нидерландскую компанию стекаются разработки со всего мира, в том числе из РФ — те зеркала, которые умеют отражать рентген. Весь мир создавал эти литографы, а вы предлагаете одной России сделать такое оборудование? Нереально.
— Что вы предлагаете делать, если запретят ввозить в РФ новые технологии?
— Проблем нет на самом деле. Есть две области — стратегическая и бытовая. Что касается первой, то это процессоры, которые должны работать в космосе, внутри буровой скважины. Такие процессоры, микросхемы и чипы мы делаем, там нужна не высокая скорость, а надежность. В этом мы независимы. А там, где необходимы более продвинутые процессоры (телефоны, планшеты, компьютеры, сервера), сможем купить. Запретить продавать нам могут только на бумаге, но мы не обязаны следовать этим запретам. Раньше было бы так: если Intel запретит продавать свои процессоры в России, то мы купим у AMD. А теперь мы говорим, что они поступают нечестно, значит, мы тоже так будем поступать и не станем запрещать на территории РФ продажу ваших процессоров. Просто поедем в КНР и приобретем там. Зайдите в любой магазин в Китае, купите и привезите в Россию, у вас же не требуют паспорт при покупке процессоров, а уж гражданство тем более. Это обычный потребительский рынок.
Я общался с людьми, которые занимаются электроникой. Сначала у отрасли был небольшой шок, а потом они увидели, что поставщики немного подняли цены, но, как продавали, так и продают.
— Значит, вы не видите проблем в нынешней ситуации?
— Проблемы есть. Было бы прекрасно, если бы мы умели все это производить самостоятельно. Но я реалист, еще и айтишник. Знаю, как устроены процессоры и как их производят, поэтому понимаю, что не может Россия одна это потянуть в обозримой перспективе. У наших братьев-белорусов есть производство литографов, правда, на уровне советских времен. Можно вложиться, модернизировать, но тогда мы получим установки на том уровне, который сейчас и так есть, — 90, 60 нанометров, может быть, 40. Но такие, где 7 или 14 нанометров, — нет. Возможно, что-то сделаем через 10 лет. Если мы создадим установку не массовую, то, наверное, сможем потянуть, но это только для стратегических целей. А заменить Intel, AMD, Samsung невозможно.
Кстати, я недавно был у разработчиков процессора «Байкал». Мне его подарили, он у меня в рамке с надписью «Тот самый из первой партии». Он рабочий. Но вот у этих производителей теперь действительно проблема — не смогут делать эти процессоры. Дело в том, что американцы заставили TSMC отказаться от производства российских процессоров. «Байкал» сделан по технологии 28 нанометров, в России ее нет и не предвидится. «Эльбрус» сделан на 16 нанометров. Кстати, у меня скоро появится свой ПК с «Байкалом». И все, больше таких не будет, пока нас не разбанят. А 28 нанометров нет даже в Китае.
— И что делать?
— Ничего. Жили без них раньше и сейчас проживем. «Байкал» и «Эльбрус» появились недавно. Да, было радостно, что есть, пусть и производимая на Тайване, но наша разработка. Те же «Скифы». Я был в компании, где уже потирали руки, что начнут делать свои планшеты на процессорах «Скиф» в Арзамасе.
— У нас есть какой-то бренд у этих планшетов?
— Они все используются по заказу МВД, МЧС, РЖД, Росстата. Все они боятся выходить на потребительский рынок, но это уже отдельная тема. Для всех этих целей использовались «Эльбрус» и «Байкал», теперь придется вернуться к AMD и Intel на какое-то время. Думаю, через года два или три нам снова позволят размещать заказы на фабрике TSMC. А если нет, то можем что-то с Китаем соорудить.
«Я писал про сахар, и люди удивлялись, как страна, которая потребляет миллионы тонн сахара в год, может производить всего 1 миллион, причем из кубинского тростника. А сейчас мы не только свою потребность закрыли, но и продаем на экспорт»
«На самом деле сейчас строится 20 заводов стоимостью более 100 миллиардов рублей»
— Так все-таки почему вы в 2010 году решили вести блог и рассказывать о том, что производят в России?
— С 2008 года я вел блог в ЖЖ на политические темы, он не касался промышленности. Но в комментариях все время писали: «У нас ничего не производят и ничего не делают, только нефть и газ». Тогда я решил сделать серию из 10 статей, чтобы рассказать, что у нас производят. Оказалось, что до этого никто не поднимал тему, никто об этом не говорил. Я стал искать информацию и выяснил, что уже тогда в России строилось и открывалось много заводов. До сих пор увеличивается число гигантских предприятий, таких как «ЗапСибНефтехим», ТАНЕКО, судоверфь «Звезда» и другие. О них мало кто говорит, никто ничего не знает, а на самом деле сейчас строится 20 заводов стоимостью более 100 миллиардов рублей [каждый].
— Наверняка у вас есть представление, в каких отраслях у нас все хорошо, а где — провал.
— Очевидно, что в аграрном секторе у нас все хорошо. И это только вершина айсберга. Я писал про сахар, и люди удивлялись, как страна, которая потребляет миллионы тонн сахара в год, может производить всего 1 миллион, причем из кубинского тростника. А сейчас мы не только свою потребность закрыли, но и продаем на экспорт. Причем больше из этого тростника сахар не производим, а только из своей сахарной свеклы. Это прорыв в отрасли. И так практически везде.
Я недавно был в «Мираторге». Меня привели в столовую и сказали, что все, что там есть, они сами производят.
— Но один «Мираторг» не может прокормить такую большую страну, как наша.
— Думаю, сможет. Они не только людей, но еще кошек и собак прокормят. Я видел, как они производят корма, реально используют свежее мясо. Поэтому я им доверяю.
Так что в аграрном секторе у нас все прекрасно. А сельскохозяйственная техника? Наш «Ростсельмаш» (я там тоже был).
— Завод в Канаде у них еще был.
— Он и сейчас есть. Раньше они не производили трактора, а только комбайны. Чтобы войти в нишу тракторов, купили завод в Канаде. Для североамериканского рынка они используют тот завод, а для российского производят в Ростове-на-Дону.
«Где у нас плохо? Наверное, в микроэлектронике»
— По тракторам у нас известна Беларусь.
— Да, но у них ниша тракторов определенного класса Минского тракторного завода. А есть трактора тяжелого класса, премиум-трактора. Поэтому тут есть «Ростсельмаш» и «Кировец». В классе промышленных тракторов известны «Четра», ЧТЗ.
Так что с сельским хозяйством и тем, что вокруг, у нас все хорошо. Но есть проблема с семенами. Три года назад по той же свекле семенной фонд был импортным на 100 процентов, а недавно минобрнауки сообщило, что уже 25 процентов наших семян. Но ничто не мешает полностью заменить импорт.
В том же «Мираторге» рассказали, что раньше все племенное поголовье завозили из Европы. Но компания создала свою селекцию.
— Так речь всего об одной компании.
— Они свои потребности закрыли и в другие хозяйства поставляют. Говорят, что уже могут для всех производить племенное стадо. А «Черкизово» и «Агрокомплекс им. Ткачева» разве маленькие хозяйства? У них нет селекции, но все они могут начинать это делать.
Мой отец — зоотехник, я в детстве жил рядом с фермой, поэтому разбираюсь в теме. Около Новочеркасска еще с советских времен есть научный институт по селекции, который до сих пор работает. Уже создали более 100 лабораторий по селекции, но есть куда еще расти.
В 2013 году я был на фермах компании «Евродон» по производству индейки. Они рассказывали, что яйца, из которых вылупляется родительское стадо, привезли из Франции. Сейчас в «Мираторге» говорят, что закупают яйца для родительского стада у российской компании.
А где у нас плохо? Наверное, в микроэлектронике и…
— Высоких технологиях?
— Нет, в высоких технологиях еще другим до нас расти и расти.
— Кто-то говорил, что Россия — страна Левшей: что-то уникальное сделать можем, а вот с массовым проблемы.
— Да, так оно и есть. Опять же, на выставке «Нефтегаз» разговаривал с человеком из компании, которая занимается производством гидравлики. А до этого я снимал машину, у которой вся гидравлика импортная. Сотрудник компании по производству гидравлики мне объяснил, что те закупают гидравлику, которая производится массово, они же такую цену предложить не могут. Зато могут предложить сделать такую гидравлику, которую никто не может произвести на Западе.
— И что с такой гидравликой тогда делать?
— Он сказал, что не имеет права отвечать на вопрос, куда идет их гидравлика. Вероятно, это предприятия ВПК, которые дают четкие техзадания. Такое они не найдут на массовом рынке. Но, если будет спрос, как сказал этот сотрудник, готовы сделать и массовое производство. Раньше спроса не имелось, так как было удобнее пойти и купить у именитого производителя за рубежом.
Например, я езжу на LADA Vesta — прекрасный автомобиль, который ничем не хуже Hyundai и KIA, даже лучше. А мне постоянно говорят: «Ты что, на ведре с болтами ездишь?» Но это уже давно не ведро с болтами.
«Это уже давно не ведро с болтами»
— Французы его до ума довели, а не мы сами.
— Не так, это заблуждение. Скорее они внедрили на АвтоВАЗе методологию производства кайдзен, которая позволила улучшить качество.
— И внешний вид.
— А дизайнер не француз, а англичанин Стив Маттин. Он же делал дизайн Mercedes. Интересно, немцы сильно переживают, что дизайн делал британец? А потом он же делал дизайн Volvo. В этой отрасли нормально приглашать дизайнера.
Вообще, сама разработка LADA Vesta делалась без французов, до них еще. Французы лишь решили использовать заднюю подвеску от Renault. Все остальное — российская разработка. Удивительно качественная разработка.
— А двигатель?
— На моей машине японско-французский, потому что вариатор. Но он полностью производится на АвтоВАЗе. Таких машин процентов 10, остальные с вазовскими двигателями.
— Что же вы не купили с отечественным двигателем?
— Потому что хотел автомат, а он только с таким двигателем. Тем более на этой машине в основном ездит жена, а у меня «УАЗ Патриот». Я его взял для того, чтобы ездить на рыбалку. Это не основная машина, а на подхвате. У меня «УАЗ» второго поколения, а есть уже и третьего, где все современные функции: ABS, стабилизация, большой экран, управление на руле.
— Но это все равно не «Гелик».
— Да, но «УАЗ» стоит 1,5 миллиона рублей, а ближайший конкурент Land Cruiser Prado — 4,5 миллиона. Я использую автомобиль для поездки на рыбалку, но ехать туда с кожей и деревом в салоне — мужики меня не поймут и засмеют.
— Вы любитель отечественного автопрома.
— Просто так получилось, что у машин, на которые у меня есть деньги, нет аналогов.
«Мы делаем то, что трудно привезти из Китая»
«К сожалению, экономически невыгодно производить для массового российского рынка»
— Но своего Apple и Samsung у нас не будет.
— Полностью из российских комплектующих?
— Хоть из каких-нибудь.
— Тогда пожалуйста. Я же делал у себя на канале обзор планшета, он российский. Или, например, во время переписи населения переписчики ходили с планшетами российского производства.
— Но массового бренда нет.
— Да, потому что это будет дорого, никто за такую цену не купит. К сожалению, экономически невыгодно производить для массового российского рынка.
— У нас слишком маленький рынок.
— Да, а на Запад никто с новыми брендами не пустит.
— Где еще у нас провал?
— Отчасти в бытовой технике. Мы делаем то, что трудно привезти из Китая. Это выгодно. А какие-нибудь небольшие предметы типа чайников, кофеварок, кофемолок… Хотя их тоже делают, но могли бы и побольше.
Что еще?.. Намекните.
«У нас есть фотоаппарат «Зенит», правда, стоит полмиллиона, потому что он сделан на базе Leica, а это еще дороже»
— Фотоаппараты. Canon, Nikon уходят. Что делать?
— У нас есть фотоаппарат «Зенит», правда, стоит полмиллиона, потому что он сделан на базе Leica, а это еще дороже. У Leica есть фанаты, которые готовы отвалить полмиллиона за камеру, причем с не очень выдающимися характеристиками.
А кто еще конкурирует с Японией? Canon, Nikon, Sony. Никто в мире. Даже Kodak больше нет.
— Наверное, еще с тканями проблемы. Или нам всем одеться в ивановский трикотаж? Своих дизайнеров много, но из чего шить без известных итальянских тканей?
— В Ростове-на-Дону я был на трикотажном производстве. На складе мне показали тысячи разных нитей. Я спросил, есть ли у них российские нитки. Они ответили, что да, но из них не шьют одежду, так как ее никто не будет носить. Эти нитки используются, чтобы подшить что-то. Они универсальные, массовые, а не модельные. В Италии сотни лет занимаются тканями, у них огромный ассортимент, клиентура. Сложно с этим тягаться.
— Да, сейчас как раз возникли проблемы у магазинов, которые продают европейскую пряжу. Отечественная пряжа уступает по качеству, а зарубежная — взлетела в цене.
— Да, там огромный опыт, а у нас это просто не могло развиваться. Но, когда припрет, в любом случае развитие пойдет. В этом нет высоких технологий, но должен быть спрос, который заставит развивать производство. Кстати, плетельные машины у нас в России делают, в Коврове. Нить — это ведь тоже некое плетение. Так что оборудование для этого у нас есть.
— Еще бы сырье где-то взять.
— А какое там сырье? Овечки?
— Ну как же! Шерсть альпак мягче.
— С альпаками будут проблемы. Хотя они у нас живут в зоопарках.
«С КАМАЗом все будет хорошо: возможно, машина станет попроще, не будет адаптивного круиз-контроля или не станет она женским голосом говорить о том, что не закрыта дверь»
«Никто не хочет, чтобы было, как в Советском Союзе, потому что всего этого достигли ограничениями»
— У нас страна, богатая лесами, а между тем, как ввели санкции, так возникла проблема с белой бумагой. У нас, что ли, нет химиката, чтобы отбелить?
— Проблемы с бумагой как таковой у нас нет. Я выкладывал видео, где я купил экобумагу. И зачем мы использовали слишком белую? Для большинства задач она не нужна. Видимо, это была привычка. Но ведь буквально две недели продлилась паника, и наладили производство нашей белой бумаги без финских химикатов. ЦБК в Светогорске Ленинградской области, который производит самую популярную бумагу SvetoCopy, находится на границе с Финляндией. Видимо, им было выгодно закупать химию там, а нарушение поставок так ударило по ним. Но они быстро переориентировались, оказалось, что у нас тоже производят этот химикат, и теперь цены упали. Но зато у нас появилась экобумага, которая стала стоить еще дешевле.
— Часто говорят, что у нас все плохо в станкостроении. Согласны?
— У нас огромное количество производителей станков, я был на их заводах. Точно есть больше десятка производителей и разработчиков разных станков. Но руководителя предприятия нашего засмеют, если он на рыбалку поедет не на «Гелике», а станки будут не от какого-нибудь именитого европейского производителя. Вот и приходится покупать импортные, когда есть такие же наши. У меня такое объяснение.
Как-то приезжаю на завод, а там рядом два станка — российский и корейский. Я спросил у мужиков, которые за ними работают, какой лучше. Они ответили, что на российском быстрее получаются крупные детали, а если нужна высокая точность, то используют корейский, но он работает медленнее. Хотя в принципе оба станка могут заменить друг друга.
Но зато гальванические станки всегда российские, покрасочные, пескоструйные камеры почти все российского производства, включая огромные дробеструйные камеры. Например, одну из таких установили на судоверфи, где строятся огромные плавучие платформы для сжижения газа. В камеру целиком загоняют эти платформы, обрабатывается дробеструйкой и там же красится. Вентиляционное оборудование, охранные, противопожарные сигнализации, системы видеонаблюдения, емкостное оборудование, печи, сыродельное оборудование — почти все российского производства. Я был на сыроварне Джона Кописки, которая оснащена полностью российским оборудованием.
— Значит, мы сами себя недооцениваем.
— Да. Но я был на заводе под Екатеринбургом, который делает сиденья для общественного транспорта. Удивился, когда увидел, что вся лакокрасочная линия турецкая. Причем это сделано на льготный кредит от государства. Я не понимаю почему. Спросил об этом у ребят из фонда развития промышленности, которые финансировали проект. Они ответили: «Мы не можем за того, кто реализует проект, выбирать оборудование. Им виднее. А вдруг ничего не получится, тогда получатель кредита скажет, что мы виноваты, так как заставили купить не тот станок». Я их тоже понимаю. Но считаю, что есть предвзятость к российскому оборудованию и технологиям.
А еще у нас хорошие лазерные технологии. Крупнейший в мире производитель оптоволоконных лазеров — компания IPG. У них производство во Фрязино. Но я приезжаю на заводы, а там иностранные лазеры. Почему так? Не знаю…
— Откуда эта предвзятость? Может, плохой пиар?
— Если бы я знал… Возможно, плохой пиар или оставшееся с советских времен преклонение перед всем западным.
— Хотя многие ностальгируют как раз по СССР и говорят, что тогда все было гораздо качественнее.
— Но зато, когда говорю, что езжу на LADA Vesta, получаю реакцию: «Ты что, дурак?» Говорят, что в советское время все летали на отечественных самолетах. А почему так? Потому что СССР запрещал «Аэрофлоту» покупку любых других, да и Запад не хотел продавать. У Союза было желание купить иностранные самолеты, но не продавали, так как боялись, что скопируют. И что тогда делать? Пришлось летать только на советских самолетах.
Но на самом деле никто не хочет, чтобы было, как в Советском Союзе, потому что всего этого достигли ограничениями. Нельзя сказать, что советский гражданин всегда выбирал советский телевизор вместо стоящего рядом японского. Ведь только советский и был.
— Видимо, сейчас придется летать только на российских самолетах. Много уже говорили, что в Superjet мало российских деталей. По МС-21 пока тоже непонятно насчет серийного производства. Что думаете, учитывая то, что Запад грозится отобрать у нас свои самолеты?
— Ну так кто ж им отдаст? Но по нашим самолетам разрабатывается SSJ-NEW, где почти 100-процентно российские комплектующие, причем самолет уже в высокой степени готовности. Многие его компоненты или готовы, или уже испытываются. У МС-21 с долей импортных деталей уже сейчас гораздо лучше, двигатели ПД-14 готовы, крыло тоже сделали сами. Наиболее критичные части российского производства. А остальное сделаем, время еще есть.
— Как в целом оцениваете авиастроение в России? Можно ли сказать, что успешно только то, что производится для военных нужд, а гражданское авиастроение хромает?
— Хромает, правда. Но если продолжать аналогию, то это хромающий человек после тяжелого ДТП. Он сначала вообще был в коме, потом — прикован к кровати, родственники думали, что он уже никогда не сможет ходить, но врачи не сдавались. По сути, он учился ходить заново. И да, он все еще хромает. Но это уже чудо. А придет время, он и бегать начнет.
— КАМАЗ сможет собрать теперь грузовик К5?
— Я уже говорил, что не смогут запретить продажу компонентов. Против СССР тоже были введены санкции, но у страны было специально создано несколько компаний для их обхода. Есть Иран, Северная Корея, с ними после санкций ничего не случилось — все покупают. А Северная Корея даже телефоны производит, несмотря ни на что, потому что все можно обойти. Так что и с КАМАЗом все будет хорошо: возможно, машина станет попроще, не будет адаптивного круиз-контроля или не станет она женским голосом говорить о том, что не закрыта дверь. Я был на заводе, который делает электронику, в том числе для КАМАЗа, приборную панель. Правда, они пока подробности не рассказывают, как будут делать, но работа уже кипит. Я уверен, что им это удастся.
«Если отвлечься от десятка заводов, которые мы посетили, от международной школы, где учатся дети с двух лет, от колледжа «Алабуга Политех», то удивила молодая и очень активная команда управляющей компании ОЭЗ»
«Только микроэлектроника без помощи государства не «выстрелит»
— Вы недавно были в ОЭЗ «Алабуга». Чем вас там удивили? Что запомнилось?
— Об этом нужно отдельную статью писать. Но если отвлечься от десятка заводов, которые мы посетили, от международной школы, где учатся дети с двух лет, от колледжа «Алабуга Политех», то удивила молодая и очень активная команда управляющей компании ОЭЗ. У них глаза горят, для них ОЭЗ не просто место работы, это грандиозный проект, который, несмотря на три десятка работающих там заводов, только в самом начале своего пути.
— Какие три фактора успешного импортозамещения назовете?
— Да одного хватит — вера в Россию. Достаточно понимать, что нам все по силам. Это должен понимать бизнес, и импортозамещение пойдет само собой.
— Как думаете, какие отрасли и производства стоит расширять, учитывая непростую геополитическую ситуацию? Иными словам, за производство каких товаров нужно сейчас браться в первую очередь?
— В первую очередь это микроэлектроника. Мы можем нарастить производство промышленной микроэлектроники, для этого у нас есть технологии, оборудование, простаивающие мощности. Например, уверен, нам вполне по силам полностью локализовать чипы для автомобильной промышленности. Надо развивать производство дискретных электронных компонентов, резисторов, конденсаторов и так далее. Развивать производство печатных плат и компонентов для них, текстолита, химии. Возобновить и нарастить выращивание кристаллов для светодиодов, эти технологии у нас тоже есть. Развивать производство ЖК-дисплеев, опять же, мы тут многое умеем, у нас есть производства. Так что надо расширять номенклатуру, замещать импорт.
Нужно развивать производство подшипников. Опять же, у нас есть заводы, мощности, мы делаем любые подшипники, от прецизионных до гигантских. Но надо наращивать в количестве и номенклатуру.
Нужно развивать и дальше станкостроение, производство оборудования. К сожалению, невозможно заместить все, наш рынок слишком мал, чтобы производить весь спектр оборудования. И тут нам помогут наши китайские друзья. Но массовое, универсальное оборудование надо делать самостоятельно.
Вообще, если посмотреть, мы делаем почти все. Но потребители смотрели на импорт, а наши производители перебивались с хлеба на воду. Главное, что надо менять, — доверие к отечественному, и тогда все само собой импортозаместится. Кроме микроэлектроники, думаю, государству даже не нужно будет никуда больше вмешиваться. Только микроэлектроника без помощи государства не «выстрелит».
— Вернемся ли снова в СССР 2.0?
— Думаю, что нет. Экономика уже другая, мир ведь тоже от нас зависит. Титан, неон, редкоземельные металлы, я уже не говорю о нефти и газе. Я рассказывал, что зеркала для оборудования по производству микросхем делают в России. Также РФ — участница всех крупных научных проектов. Мы не просто деньги даем, а производим крупную часть оборудования, которое нужно для этих проектов. Мы обладаем многими компетенциями, которых у других нет. Конечно, можно выгнать нас. Выстрелив себе в ногу, можно передвигаться на другой. Но, я думаю, скоро мир это поймет.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 19
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.