Евгений Сатановский — президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский президент Института Ближнего Востока
— Что можно считать победой России? Взятие Вашингтона. Лично я полагаю, что все закончится после того, как наши солдаты распишутся на колоннах Капитолия. В прошлый раз был Рейхстаг, но сегодня он играет вторичную роль. На сегодняшний момент расписываться на Эйфелевой башне, Тауэре или в очередной раз на Рейхстаге, судя по всему, мало. Поскольку очередной штаб всего происходящего находится в Вашингтоне, округ Колумбия. Соответственно, надо посмотреть, чем расписываться на колоннах Капитолия. Какой материал лучше подойдет — мел или сурик. Почти не шучу…
Николай Сванидзе — журналист, историк Николай Сванидзе журналист, историк
— Реальной победой России, так же как реальной победой Украины и всего мира, можно считать успешный результат мирных переговоров. Потому что однозначная победа любой стороны никому на пользу не пойдет. Если Россия однозначно проиграет, это загонит ситуацию в тупик. Потому что тогда Россия не переживет поражения и может отреагировать очень опасно для всего мира. А если Россия однозначно выиграет, то будет то же самое: за этим последует ужесточение санкций, ужасающая ситуация с российской экономикой и опять-таки неоднозначная реакция нашей страны на все это.
Лучший вариант — это не военная победа или военное поражение, а какой-то компромисс. Это было бы идеально. Но боюсь, что сейчас это труднодостижимо. Мы видим, что после Стамбула российская сторона включила задний ход, потому что выяснилось, что большинство населения поддерживает [военную спецоперацию]. На мой взгляд, это заставило Путина охладеть к переговорам. То есть он понял, что переговоры его избирателями воспринимаются как слабость, а это очень опасная тенденция.
Сергей Марков — политолог Сергей Марков политолог
— Победой должна считаться прежде всего ликвидация системы террора, с помощью которой строится анти-Россия на мобилизационном ресурсе Украины и на большей части территории Украины. Во всяком случае, на русскоязычной части территории Украины. В соответствии с этим должны быть освобождены крупнейшие города, где население большей частью позитивно к России. Это прежде всего территория Донбасса, а также население таких областей, как Херсонская, Запорожская, Николаевская, Одесская, Харьковская, Днепропетровская и Сумская. Ну и, соответственно, эти населенные пункты. И Черниговскую сюда надо добавить еще.
Насчет Киева — не знаю. Киев — уникальный город. Это, по существу, единственный крупный русскоязычный город, где население ориентировано антироссийски. А в отношении Харькова, Одессы, Николаева, Запорожья, Днепропетровска вопросов никаких не стоит — они без сомнения должны быть освобождены от системы террора. Повторю, что на территории Украины спецслужбами Соединенных Штатов Америки и Британии строится анти-Россия. Она строится с помощью террора и пропаганды. И эти машины террора и пропаганды необходимо отключить и вернуть этому населению свободу выбора своей судьбы.
Евгений Минченко — политтехнолог Евгений Минченко политтехнолог
— Я тоже хотел бы узнать ответ на этот вопрос. Кто бы мне объяснил… Потому что такие термины, как «демилитаризация» и «денацификация», все-таки нуждаются в расшифровке. Что именно имеется в виду? Я думаю, что сейчас очевидно разное понимание и в России, и на Украине целей и задач каждой из сторон. При этом я думаю, что в какой-то степени обе стороны оказались заложниками своего пропагандистского аппарата. Потому что мы сегодня видим, с одной стороны, сильно растущий уровень поддержки специальной военной операции в России, а с другой — по данным опросов, которые публикует украинская сторона, видим там высокое ожидание победы. То есть там публика раскачана таким образом, что они в качестве приемлемого результата видят даже не возвращение на линии границы по состоянию на 23 февраля этого года, а полный возврат утраченных Украиной территорий. То есть, когда слушаешь украинских официальных лиц, такое ощущение, что они уже зашли километров на 300 вглубь российской территории и уже взяли Курск и Белгород под контроль. То есть тональность украинских переговорщиков такая, как будто они победители, диктующие свою волю.
С другой стороны, понятно, что в России есть ожидания какого-то весомого результата. И когда Владимир Мединский на камеру перечислил запросные позиции украинской стороны, значительной частью общественности России это было воспринято как предательство. И мы увидели большое количество достаточно радикальных выпадов в адрес Мединского в социальных сетях. Но самое главное, мы увидели, что в прямую полемику с ним вступил глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров.
Поэтому я так отвечаю на ваш вопрос: мы видим, что даже у лиц официальных нет единого восприятия того, что такое победа. Рамзан Кадыров — это все-таки не публицист. Это глава субъекта федерации плюс человек, который руководит военными формированиями. И мы видим, что у него другое мнение, чем у руководства российской делегации на переговорах. Это факт. Соответственно, мне очень сложно ответить на вопрос — а что, собственно, власть считает приемлемым результатом переговоров.
Николай Стариков — публицист Николай Стариков публицист
— Главнокомандующий украинскими формированиями Зеленский отдает приказ сложить оружие. Оружие складывается. Все, военная часть заканчивается. Процесс демилитаризации если не закончен, то почти закончен. Дальше начинается работа следственных органов над теми, кто совершил преступления. Все, на всей остальной территории Украины идет обычная, нормальная жизнь. Люди ведут детей в школу, ходят на работу, радуются весеннему солнцу и так далее. Наступает мир, который, я надеюсь, на столетия вперед наступит на территории Украины. Никто ни с кем не воюет, никто никому не угрожает. Все в порядке.
Константин Затулин — политолог Константин Затулин политолог
— Победой России на самом деле была бы ситуация, при которой Украина как государство перестала бы представлять потенциальную угрозу для развития Российской Федерации и наших граждан, для взаимоотношений между русским и украинским народами во всем мире. Тот путь, по которому Украина шла, причем не с 2014, а с 1991 года, вел к дальнейшему расхождению между русским и украинским народами, формированию на месте Украины не просто не-России, как утверждал прежний президент Кучма, а анти-России. А после 2014 года это стало просто практическим планом. Мы все понимаем, что Украину использовали и используют в качестве тарана против России, в качестве страны, которая должна, жертвуя собой, разрушать всякие попытки России подняться и заявить о себе в международном плане и достичь цели своего внутреннего развития. То есть Украина является препятствием для свободного и мирного развития России в том варианте, в котором стала развиваться украинская независимость.
Это было не необратимо в 1991 году. И если бы Украина пошла по пути на самом деле добрососедских отношений с Россией, если бы между нами установились те отношения, которые предполагались из названия подписанного в 1997 году договора «О дружбе, сотрудничестве и партнерстве», то можно представить, что Россия и Украина существовали бы как независимые государства, притом что никто бы не отменял ни флаг, ни герб, ни гимн, но при этом Украина не злоумышляла бы против русского образования, русского языка и русского населения на своей территории. Мы согласовывали бы, по всей вероятности, так, как и предполагали, формально в Беловежской пуще внешнюю и оборонную политику. Это все было возможно, но по такому пути украинская элита не пошла с первых дней.
Официальные цели нынешней спецоперации известны. Это денацификация, демилитаризация и нейтралитет Украины. При этом мы, конечно, исходим из того, что мы признали независимость Донецкой и Луганской народных республик и в 2014 году к нам вернулся Крым. Это по результатам сегодняшней спецоперации должно быть признано в том числе и Украиной. И я бы хотел отметить, что денацификация Украины, если ее расшифровывать, по сути, означает, что нынешняя власть Украины не пользуется нашим доверием. Мы не можем надеяться на то, что нынешняя власть Украины в состоянии достичь данных целей, даже если бы она этого хотела. Потому переговоры идут, а переговоры можно вести даже со злейшим врагом, но я не верю, что с сегодняшними властями Украины можно договориться по целям этой военной операции.
Михаил Виноградов — политолог Михаил Виноградов политолог
— Возникновение во время переговоров гипотетического легального «миротворческого» полюса в российской политике оказалось для многих сюрпризом. Очевидно, что далеко не весь истеблишмент эмоционально и прагматически мотивирован в длительной военной операции с ее неизбежными экономическими, политическими, эмоциональными издержками и размытым представлением о желаемом результате. Они, как правило, не готовы и не способны создавать некий альтернативный «полюс мира», но были бы не против, если бы такой полюс появился сам по себе. Другое дело, что никто не уверен, что сегодняшняя частичная легализация стамбульского «переговорного» тренда не обернется впоследствии проблемами для неосторожно поддержавших его.
У власти пока сохраняется свобода маневра и для того, чтобы представить уже достигнутые результаты как победу (и заодно поубивать пыла избыточным радикалам в их лозунге «решения украинского вопроса любой ценой»), и для того, чтобы использовать возникшую после Стамбула неловкую паузу для последующего ослабления или, наоборот, для искоренения «пораженцев», чья мечта вернуться в мир 23 февраля может быть истолкована как «измена». Чем дольше длится пауза, тем нагляднее становятся издержки каждого из этих сценариев. Но это не прямой ответ на вопрос о том, что такое «победа».
Яков Геллер — генеральный директор ГУП «Агентство по государственному заказу РТ» Яков Геллер генеральный директор ГУП «Агентство по государственному заказу РТ»
— То, что заявил 24 февраля Верховный главнокомандующий о целях, должно быть достигнуто. Что посчитают денацификацией и демилитаризацией, что посчитают этой целью, то и объявят нам в качестве результатов спецоперации. К сожалению, я не знаю и знать не могу, что на самом деле происходит на данных переговорах, но и Мединский, и заместитель министра обороны РФ Фомин выступили, скажем так, с облегченными версиями. И, судя по всему, наши войска отходят от Киева. Поэтому с моего дивана очень тяжело комментировать, какие цели будут считаться достигнутыми. Вернее, какие результаты будут считаться достигнутыми целями. Но я думаю, что то, что Верховный главнокомандующий объявил, тех целей и будет добиваться спецоперация.