В этом сезоне в УНИКС вернулся Станислав Еремин, который в связке с президентом Евгением Богачевым помог казанцам стать топ-клубом в начале нулевых. Тогда команда выиграла свой первый европейский трофей — Кубок чемпионов ФИБА, добавила к нему Кубок России, серебряные и бронзовые медали чемпионата РФ. Пути УНИКСа и Еремина не пересекались почти 8 лет, и недавно клуб объявил, что специалист станет советником Богачева по вопросам детско-юношеского баскетбола. В интервью «БИЗНЕС Online» Еремин рассказал, что хочет выстроить в Казани пирамиду для подготовки молодых игроков, вспомнил, как УНИКСу дважды не позволили стать чемпионом, и объяснил, как «чуйка» отличает великих тренеров от просто хороших.
Станислав Еремин: «Я не питаю больших иллюзий, что вот меня назначили — и сейчас мы все перевернем. Главное для меня сегодня — запустить маховик и начать формировать пирамиду, которая могла бы готовить нам игроков в Казани»
«Я мог бы тренировать, но…»
— Станислав Георгиевич, вы стали советником президента УНИКСа по детско-юношескому баскетболу. Что скрыто за этой должностью?
— В последнее время было немало замечаний в адрес УНИКСа, что клуб уделяет мало внимания подготовке молодых игроков. Конечно, они были несправедливы на 100 процентов, так как работа все-таки велась. Но клубу не хватало в данном моменте некоторой системности, и мы обсуждали это с Евгением Борисовичем и Ольгой Евгеньевной. Я не питаю больших иллюзий, что вот меня назначили — и сейчас мы все перевернем. Главное для меня сегодня — запустить маховик и начать формировать пирамиду, которая могла бы готовить нам игроков в Казани.
— Мотивы УНИКСа здесь понятны: вы признанный специалист, а в детско-юношеском баскетболе много работы. А для чего это вам?
— Ответ предельно простой: Казань для меня родной город. Да и жена у меня отсюда.
— Кстати, недавно у вас родился сын. Тяжело решиться на такой шаг в вашем возрасте? Все-таки вам 70.
— Что могу сказать — дурак! (Смеется.) Это мой третий сын. Старший живет в США, он признанный фотограф в Атланте. Средний учится в МГУ, он одаренный математик. Но, к сожалению, из-за занятости в баскетболе я почти не видел, как они росли. С младшим же у меня есть шанс исправить это — сколько Бог даст времени…
— Вернуться к работе главным тренером или менеджером/директором в клубе вы морально не готовы? Тогда времени на сына уже не останется.
— Теоретически я мог бы тренировать. Поверьте мне, я разбираюсь в баскетболе ничуть не хуже, чем многие тренеры, которые сейчас на высоком уровне. Но в то же время я не авантюрист. Во-первых, тренерская работа требует тысячи процентов отдачи, а мне в 70 лет это уже физически сложно.
Во-вторых, со временем я понял, что перестал чувствовать молодое поколение. У него сейчас другие ценности. Это проблема не только моя, но и всех возрастных тренеров в целом. Наставник ведь должен быть единым целом с командой.
В-третьих, сейчас в клубах увеличилось число иностранцев, а у них совсем другая ментальность. Мне было бы сложно работать в таких условиях. Неслучайно в наших клубах работают преимущественно иностранные тренеры.
Когда я понял все эти моменты, то попытался перейти на административную работу. До недавнего времени я был президентом «Урала», работал в Екатеринбурге. Хотелось создать профессиональную команду на уровне Единой лиги ВТБ, но, к сожалению, не получилось. Не удалось объединить все силы, которые там были, — помешали амбиции отдельных руководителей.
«В последнее время было немало замечаний в адрес УНИКСа, что клуб уделяет мало внимания подготовке молодых игроков. Конечно, они были несправедливы на 100 процентов, так как работа все-таки велась»
— Вы продолжаете возглавлять тренерский совет РФБ?
— Да, я председатель.
— Какая у вас была позиция по тренеру сборной России? Контракт у Сергея Базаревича подошел к концу, и команду возглавил Зоран Лукич из «Нижнего Новгорода».
— Сперва отмечу, что тренерский совет прежде всего рекомендательный орган. Это не мы выбираем кандидата, а нам предлагают варианты. Мы высказываем свое мнение исполкому РФБ во главе с президентом, а решение принимают уже они. Во многих случаях наше мнение учитывается, но понятно, что не во всех.
Если говорить о главном тренере, Лукич был единственной кандидатурой. Мы ее поддержали, так как он уже давно работает в России и зарекомендовал себя как специалист, умеющий раскрывать молодых российских игроков.
— Вернемся к УНИКСу. В последний раз вы работали в Казани в 2013 году. С тех пор вы оставались на связи с Евгением Богачевым или у вас был перерыв в общении?
— Я надеюсь, что нас с Евгением Борисовичем связывают не просто отношения «руководитель – подчиненный», но и дружба. Все-таки я столько лет проработал в УНИКСе. Если посмотреть под своды «Баскет-холла», то достаточно много трофеев было выиграно при мне. Это первые победы в кубках и еврокубках, серебряные и бронзовые медали чемпионата.
Обычно говорят: чтобы вырастить интеллигента, нужно как минимум пять поколений. А мы добились таких успехов буквально за пять лет. Когда я подписывал контракт с УНИКСом, многие мне звонили и говорили: «Куда ты едешь? Какой еще Казахстан? Что это такое?» И на такие мнения не надо обижаться. Действительно, в те времена Казань была далеко не той, что сейчас. Пара ресторанов да пара гостиниц. А сейчас какая она красавица! С кем ни говорю, всем советую посетить Казань. Какой же обалденный город! А какие команды! Футбол, хоккей, баскетбол, волейбол — на такой уровень поднялись!
Если говорить о Евгении Борисовиче, мне кажется, что я его в основном не подводил. Да, в последний год работы, когда я был главным тренером, состоялся очень важный матч в Питере. И один из наших лучших игроков на последней секунде не забил из-под кольца. В итоге мы проиграли и впервые остались без медалей чемпионата. Контракт со мной не был продлен. Такая вот тренерская судьба… Мне Евгений Борисович тогда сказал: «Вот если бы выиграл, я бы на пару лет заключил с тобой контракт». Но что случилось, то случилось. Думаю, что жизнь правильно расставляет акценты. Раз не залетел мяч, надо анализировать не этот эпизод, а смотреть шире и более глубоко разобраться что же произошло.
— Неприятный осадок после этого увольнения остался?
— Остался, но мы взрослые люди. Сейчас я уже не вспоминаю об этой истории.
«Если говорить о главном тренере, Лукич был единственной кандидатурой. Мы ее поддержали, так как он уже давно работает в России и зарекомендовал себя как специалист, умеющий раскрывать молодых российских игроков»
«Сейчас многие хотят переписать историю»
— Можете вспомнить свою первую встречу с Богачевым?
— Я заканчивал сезон 1999/2000 в ЦСКА. Мы проиграли на европейской арене, и пошли разговоры, что Еремина пора бы менять. Я уважал Александра Яковлевича Гомельского, это было его право так думать. А в Казани в тот год проходил Матч звезд. Там я и познакомился с Евгением Борисовичем. Он мне сказал, что в случае чего готов увидеть меня в УНИКСе.
ЦСКА тогда курировал Михаил Прохоров. После сезона он меня вызвал к себе и сказал: «Конечно, вопросы к вашей работе были, но я не планировал расставаться с вами. Но, раз вы сами принимаете такое решение, я с ним соглашусь». Потом он спросил, ухожу ли я куда-нибудь. Говорю, что нет. В предметные разговоры с УНИКСом я еще не вступал. Он мне ответил: «До тех пор пока не найдете новое место, готов выплачивать 50 процентов от вашей зарплаты». То есть отнесся ко мне уважительно, а не просто так выбросил. Никаких дополнительных денег я, конечно, так и не взял, но этот жест оценил. Затем я перешел в УНИКС.
— Вы уже тогда были опытным тренером, имели свои взгляды на работу. И вдруг вы сталкиваетесь с Богачевым, который любит погружаться во все процессы, в том числе тренерские. Не происходило ли на этой почве у вас столкновений?
— Конечно, были терки. Можно вспомнить случаи, когда я категорически против игрока, а он брал и привозил его. Месяц после этого не разговаривали. Как-то в одном из споров я ему сказал, что это я отвечаю за результат в клубе. А он говорит мне: «Нет, это я отвечаю перед болельщиками и руководством республики». И он был прав. Когда такой локомотив, как Евгений Борисович, тащит на себе целый состав вагонов, это нужно принимать. У него обалденная харизма и, как мне кажется, важная лидерская черта. Чем сложнее ситуация, тем больше он собран и мобилизован. Он математик же, у него сразу включается компьютер. Он не переживает, не ищет виноватых, как это делает большинство в таких ситуациях, а бьется до последнего.
Еще у Евгения Борисовича есть такая черта, как дальновидность. Таким же был Гомельский. Иногда с такими людьми разговариваешь и не понимаешь: «Блин, да о чем он говорит? Что же он несет?» И только по прошествии времени понимаешь, о чем именно они говорили, и удивляешься их точности и мудрости.
«ЦСКА тогда курировал Михаил Прохоров. После сезона он меня вызвал к себе и сказал: «Конечно, вопросы к вашей работе были, но я не планировал расставаться с вами. Но, раз вы сами принимаете такое решение, я с ним соглашусь»
— И сейчас, и тогда УНИКС ставил перед собой высокие цели. Но насколько они были реализуемы? Под вашим руководством команда находилась близко к победе в чемпионате России?
— Была 2 раза. Это всем известно, ходит из уст в уста. У нас была хорошая команда со Штомбергасом, Жукаускасом, Мююрсепом, Петей Самойленко и другими. К сожалению, повлиял определенный фактор, который мы недооценили.
— Вы выбрали очень обтекаемую формулировку, но давайте уточним. Это тот самый фактор, который УНИКС мог перевесить только за пределами площадки? Чемпион определялся заранее и получал трофей от судей?
— Могу лишь повторить, что мы должны были 2 раза стать чемпионами. И, на мой взгляд, были не слабее тех команд, которые в итоге брали титулы.
— Вы говорите о финалах с ЦСКА и «Урал-Грейтом». Тогда вы и игроки верили, что можете обыграть соперника? Или сразу понимали, что ничего не выйдет, не дадут судьи?
— Конечно, верили. У Евгения Борисовича до сих пор осталась мечта выиграть чемпионство и, наверное, шрамики на сердце из-за того, что это не удалось. Противники оказались хитрее.
Со временем я укрепился во мнении, что нам надо было сохранить ту команду. Но у нас в баскетболе как? Иногда для победы мало построить свою команду — надо поломать чужую. ЦСКА взял ряд наших игроков, в том числе Мююрсеппа, и я могу сказать, что все эти баскетболисты на самом деле не были нужны армейцам. Им важно было просто забрать у нас лидеров и заставить нас перестраивать команду.
Тогда мне нужно было проявить настойчивость в разговорах с Евгением Борисовичем. Я его с января упрашивал подписать новые контракты с игроками. Он просил подождать. Так мы дотянули до марта – апреля, потом получили от игроков устные обещания — и успокоились. Но обещать — не жениться. В итоге все ушли в ЦСКА.
Потом с моей стороны был другой просчет. Мне везло с игроками, и я уже начал думать, что так будет всегда, что глаз наметан. Успокоился и допустил ряд селекционных ошибок, выстраивая новую команду.
— У вас была депрессия после всех этих событий? Хотелось все бросить?
— Настроение было не лучшим, но жизнь продолжалась.
«У Евгения Борисовича до сих пор осталась мечта выиграть чемпионство и, наверное, шрамики на сердце из-за того, что это не удалось. Противники оказались хитрее»
— До УНИКСа вы работали в ЦСКА и, можно сказать, были по ту сторону баррикад. При вас армейцы становились чемпионами 9 раз. Вы добывали победы таким же образом?
— Сейчас многие хотят переписать историю и принижают наши заслуги. Когда в начале 90-х Иван Иванович Едешко и я взяли ЦСКА, мы собирали команду по крупицам. Мало кто помнит, что ЦСКА тогда уже не обладал таким огромным ресурсом, который был в 70–80-е. Мы не могли предложить особых условий, а брали, что было, и пытались выиграть. Постепенно, год за годом что-то выстроили. Конечно, у нас не было такой конкуренции, как сейчас в Единой лиге ВТБ и Евролиге. Но каждый год имелся как минимум один претендент, чтобы нас столкнуть. То «Динамо», то «Автодор».
Приведу пример из тех времен. Мы выиграли в пятом матче серии плей-офф. Ко мне подошел руководитель клуба-соперника и сказал: «Стас, я столько вложился в этот матч, что вы не то что не должны были выиграть — вы не должны были перейти на нашу половину площадки!» Понимаете? Не должны были перейти центральную линию! И вот в таких условиях мы выигрывали чемпионаты.
— Другими словами, ваш ЦСКА сильно отличался от того ЦСКА, который затем играл с УНИКСом.
— Можно сказать так. В нулевые у армейцев были совершенно другие возможности. Сербы мне рассказывали одну историю. Когда Душан Ивкович проработал первый год в ЦСКА, его спросили, какой бюджет у клуба. Он ответил: «Бюджета нет». Что он имел в виду? Денег было так много, что кого попросишь — того и дадут. Есть какая-то ступень, когда финансы прямо пропорциональны результату. Допустим, у тебя 10 миллионов — ты играешь одним образом, 20 миллионов — чуть лучше и так далее. А когда у тебя 100 или 150 миллионов, это уже не влияет так на результат. Какая разница, вода на метр или на 25 метров над головой поднялась?
— В ваше время какой бюджет был у УНИКСа?
— Солидный, но думаю, что мы уступали и ЦСКА, и «Урал-Грейту».
«ЦСКА взял ряд наших игроков, в том числе Мююрсеппа, и я могу сказать, что все эти баскетболисты на самом деле не были нужны армейцам. Им важно было просто забрать у нас лидеров и заставить нас перестраивать команду»
«Мы проиграли бизнес-войну агентам»
— Вы своими глазами видели, как УНИКС превратился из почти студенческой команды в гранд российского баскетбола. Отправная точка в этом переходе — открытие «Баскет-холла». Можете вспомнить, как открывалась арена?
— Помню, как стоял прямо вот здесь (интервью записано в «Баскет-холле» — прим. ред.) на церемонии закладки камня. На ней были Шаймиев, Богачев, еще приехал министр спорта Фетисов. Я слушал все громкие речи и, честно говоря, не верил. Как советский человек, я думал, что не доживу до того времени, когда зал откроется. И какое у меня было счастье и удовольствие, когда такого красавца все-таки построили!
— Вы чувствовали, что в то время город жил баскетболом?
— Честно говоря, я жил на площадке и не обращал внимания, что происходит за ее пределами. Но аура была положительной. Тренер всегда это чувствует спиной. Не говорю, что зал каждый раз заполнялся до отказа, но, когда приезжали ЦСКА и другие статусные соперники, арена была полная, включая верхний ярус.
— Казанцев увлекла как раз та команда, которая играла в финалах с ЦСКА и «Урал-Грейтом», добыла Кубок России, выиграла Кубок чемпионов ФИБА. Как ее разобрали, вы уже вспомнили. А как ее собирали?
— Постепенно. А что сейчас? Люди, которые вкладываются в баскетбол, не хотят ждать 6–7 лет. Они хотят победу если не сегодня, то завтра. Я столкнулся с этим в том же Екатеринбурге. Мне говорят: «Допустим, мы создадим команду — а ЦСКА обыграем?» Отвечаю: «Нет». — «А когда сможем?» — «Через пять-шесть лет». Все, разговор на этом закончен. Легче вложиться в условные бои без правил, где можно получить быстрый результат.
В УНИКСе я пользовался своими личными связями, которые успел наработать в ЦСКА и сборной, и приглашал знакомых мне игроков — Пашутина, Кубракова, Куделина, Юдина, Чикалкина… Мююрсеппа, к примеру, я знал еще с тех времен, когда тренировал юношескую сборную СНГ. Я смело могу назвать его одним из самых любимых игроков. Он был способен закрыть любую позицию на площадке. Да, мог погулять, расслабиться, но на следующий день всегда находился в строю. Согласился перейти в УНИКС он не сразу. К нему тогда присматривались серьезные греческие клубы — «Панатинаикос» и «Олимпиакос». Но я все-таки его уговорил. Штомбергаса я подсмотрел на чемпионате Европы и долго его вел. Мне он всегда нравился. Ламар Грир — тоже наша удача, один из лучших американцев на моей памяти. Можно много кого вспомнить.
Честно, все игроки были настоящими профессионалами. Мало к кому имелись претензии. В принципе, мне везло. Что бы ни говорили, игроки делают тренеров, а не наоборот. Известный питерский селекционер Анатолий Штейнбок говорил мне: «Станислав Георгиевич, из дерьма можно сделать конфетку… Но она все равно будет из дерьма». Не задумывались, почему хорошие тренеры не идут в слабые команды? Потому что понимают этот момент. Поставь сейчас Желько Обрадовича тренировать сборную России — она что, станет чемпионом? Нет.
— Как тогда в целом шли переговоры? Телефонов ведь не было, интернета — тоже.
— Прежде всего помогали личные связи с агентами. Пришлось полагаться на их порядочность. Не всегда, конечно, и не везде. Где-то обманывали, где-то недоговаривали — нужно было владеть рынком, чтобы просчитывать эти моменты. Не все получилось, но я это связываю с тем, что у лучших европейских клубов данная работа шла не первый год. А у нас это был результат какой-то перестройки, все шло очень быстро.
Не открою большого секрета, но тогда иностранцы воспринимали Россию как какую-то тундру. Проводить селекционную работу было крайне трудно. Нам в ЦСКА предлагали как-то американца за миллион долларов. Вроде бы играл в НБА, а на выходе оказался таким дебильным! Посмотрели мы на него и в итоге не стали подписывать с ним контракт. На наш рынок по сей день вбрасывают игроков, которые едут с ярмарки, и только лучшие клубы не торопятся и ловят тех, которые на подъеме. Самое важное — взять игрока на подъеме за нормальные деньги, а не когда он уже с горы спускается.
Мне повезло, что в мое время баскетбол был спортом. Сегодня над спортивной частью превалирует бизнес…
«Штомбергаса я подсмотрел на чемпионате Европы и долго его вел. Мне он всегда нравился»
— Что вы имеете в виду под бизнесом?
— Мы проиграли бизнес-войну агентам и по игрокам, и по тренерам. Агенты стараются пристроить своего наставника в какую-то команду, а потом подписывают своих же баскетболистов. В итоге получается определенный бизнес-проект.
— Как вы тогда анализировали игроков, перед тем как подписать их? Находились ли записи с матчами?
— Присылали кассеты, приходилось смотреть их целыми днями. Камера стоит в 100 метрах от площадки, качество ужасное, не поймешь кто есть кто, но как-то выкручивались. Сейчас тренеры говорят, что им нужен помощник, скаут, тренер по физподготовке, еще кто-то. А я делал все сам. Сейчас, конечно, легче. Возможности колоссальные. Зато мы были счастливыми людьми, сами отвечали за все.
— В ваше время клубы брали легионеров из Литвы, Финляндии, Эстонии. Американцы были, но не в таких количествах, как сейчас. С чем это связано?
— Мы тоже могли привозить много американцев, но тогда было мнение, что подпишешь больше двух — и получишь команду внутри команды. Также для меня было важно, чтобы игрок обладал понятной для нас ментальностью. В этом плане с югославами или прибалтами было проще. А на Западе все ведь как? Есть контракт, его нужно отработать. Ни больше ни меньше… Мы как-то подписали в середине сезона американца, причем белого. Получалось так, что у него заканчивался контракт 30-го числа, а у нас 31-го была последняя игра. Мы ему говорим: «Заплатим дополнительно, давай сыграй». Он ни в какую. Уговаривал и я, и Евгений Борисович. Он взял и уехал.
Еще надо учитывать, что в мое время уровень европейцев был выше — и им меньше доверяли в НБА. Сейчас те школы в Литве, Сербии и других странах, которые раньше выпускали много хороших игроков, «поджались». Клубы стали выбирать американцев. Это опять же к тому вопросу, что спорт стал бизнесом.
«Есть такое важное качество, как тренерская «чуйка». Ему невозможно научиться, это врожденное чувство. Лучшие тренеры таким качеством обладают»
«Старался войти в положение игроков, но в 90 процентах случаев этого не ценили»
— Что в вашем понимании отличает отличного тренера от просто хорошего?
— Есть такое важное качество, как тренерская «чуйка». Ему невозможно научиться, это врожденное чувство. Лучшие тренеры таким качеством обладают. Вспоминаю Кондрашина. Когда он закончил карьеру, его взяли в молодежную сборную в качестве советника. Он наблюдал за всеми тренировками. Команда играла на турнире, провела первый матч, второй, третий. Вдруг Кондрашин подошел к тренеру и сказал ему: «Слушай, выпусти вот этого игрока!» А он отвечает: «Владимир Петрович, он же не играл, три дня на скамейке просидел!» — «Я не знаю, что ты делал там до этого, я тебе говорю: выпусти его!» И тренер послушался. В итоге этот игрок спас команду в ключевых эпизодах. И как Кондрашин тогда смог прочувствовать это, увидеть то, чего не видели другие?
В баскетболе, как, пожалуй, нигде, тренер влияет на игру. Выжимает максимум из каждого момента. Где-то за счет замены, где-то за счет тайм-аута, где-то за счет искусственного конфликта с игроком, судьей. Разные варианты. Самое главное — нужно чувствовать игру и своих игроков. У каждого бывают подъемы и спады — и этим надо уметь маневрировать.
— У какого из ваших коллег-соперников была «чуйка», о которой вы говорите? Может быть, у легендарного Сергея Белова, который руководил «Урал-Грейтом»?
— Нас многое связывало еще с игровой карьеры. Мы играли, жили вместе. Были охлаждения, сближения. Могу сказать, что у Белова имелось одно очень важное качество для тренера — обалденная харизма. Он сам верил в победу и умел вселить эту веру в игроков даже в самые безнадежные моменты. Он был жестким и категоричным в решениях, настоящим полководцем.
— Вы как тренер были другим?
— Да. Я больше был тактиком, и, может быть, мне не хватало такой жесткости в принятии решений. Возможно, мешала моя доброта. Я старался войти в положение игрока даже в моменты, когда понимал, что это неправильно. Могу сказать, что в 90 процентах случаев люди этого не ценили.
— Это все баскетболисты такие? Или кто-то умеет не принимать доброту за слабость?
— На таком уровне каждый игрок считает, что он лучше всех, а если его не выпускают на площадку, то незаслуженно. Жена, семья, родственники, друзья твердят игроку, что он самый лучший, а тренер — мудак. Создают атмосферу, так скажем. Поэтому неудивительно, что они так себя ведут. Самый лучший тренер — это тот, кто верит в тебя и дает тебе играть. Так было, есть и будет.
«Могу сказать, что у Белова было одно очень важное качество для тренера — обалденная харизма. Он сам верил в победу и умел вселить эту веру в игроков даже в самые безнадежные моменты»
— Вы выросли в советское время, когда слово тренера было законом. Но, когда вы начинали тренерскую карьеру, это уже поменялось. У игроков появилось больше независимости, к ним нужно было находить подход. Как много советского вы оставили в себе?
— Наверняка много. Я недавно разговаривал с Сережей Базаревичем и позавидовал, как ему и Жене Пашутину повезло. Что я мог видеть во время игровой карьеры? Я работал с Гомельским, Кондрашиным — и больше ни с кем. А они поработали не только с российскими тренерами, но и с лучшими иностранными специалистами за границей. Конечно, у них было гораздо больше возможностей чему-то научиться.
— И тем не менее у вас как-то получилось состояться как тренер. Что именно вам помогло?
— Одна из моих сильнейших черт — я умел и умею учиться. Если что-то не получается, не буду стоять упертый как баран, а постараюсь посмотреть, где и что нужно исправить. Это позволяло мне по жизни пробиваться и в конце концов добиваться. Когда приходил мальчишкой в команду «Уралмаш», никто не мог подумать, что я попаду в основной состав. В итоге я дошел до сборной СССР и даже за сборную Европы успел поиграть.
«В свое время мечтой был и «Баскет-холл», и сам УНИКС в своем нынешнем виде. Если бы мы начали работу в начале нулевых, то уже бы вырастили множество топ-баскетболистов — и многие из них играли бы в УНИКСе»
«Тренеры стали ворчать, что Еремин хочет прибрать все к своим рукам»
— С тех времен как УНИКС должен был дважды стать чемпионом, но по загадочным обстоятельствам не стал, российский баскетбол оздоровился?
— Да, но его уровень упал. Назовите хоть одну команду, где российский игрок играет определяющую роль?
— С натяжкой можно вспомнить Алексея Шведа в ЦСКА.
— Может быть. Но ему еще нужно доказать свое лидерство в ЦСКА. Уровень баскетбола сейчас, конечно, вырос. Игроки стали мобильнее, больше и лучше забивают. Но я переживаю за наших баскетболистов. Есть одно золотое правило: когда получаешь мяч, надо в первую очередь посмотреть на кольцо и подумать, как туда его забросить. А у нас что? Получают мяч и даже не смотрят на кольцо, даже когда в 5 метрах от них никого нет. Просто играют по схеме. А когда ты просто играешь по схеме, из тебя никогда игрока не получится.
— Современные баскетболисты отличаются от тех, кто играл при вас? Поменялось ли у них отношение к делу?
— Поменялось. Сейчас у игроков все мысли вокруг контрактов. Они хорошо усвоили, что именно и в каких размерах им должны. А уровень профессионализма, если говорить о большинстве игроков, остался на низком уровне. Уровень запросов не соответствует уровню отдачи. Для нашего поколения деньги тоже были важны. Но, кроме этого, было слово «надо», идея, патриотизм. К сожалению, сейчас все это прослеживается редко.
И все-таки вы мне сможете назвать игроков, которые прямо сейчас могут усилить сборную России? Не наберется даже на пальцы одной руки. Можно было бы кого-нибудь посмотреть в суперлиге, но и там нет никого, кто мог бы раскрыться через год-два.
— Как решить эту проблему?
— Мне один тренер говорил, что у нас баскетболе нужно вводить лимит — только один российский игрок в команде. Тогда бы все ушли в суперлигу и играли на ведущих ролях.
— Тогда российскому баскетболу точно настанет конец.
— Конечно, это шутка. Но в то же время неужели лучше, когда наши игроки машут полотенцами на скамейке? Если ты не играешь пару лет, тебя нужно реанимировать столько же. А для этого не всегда есть возможность.
— Вы не чувствуете свою вину за нынешнее положение дел в российском баскетболе? Вы почти 20 лет занимали видные посты, к вашему голосу прислушивались. Все эти процессы так или иначе начинались еще при вас.
— Чувствую. Здесь 100 процентов есть в том числе моя вина. Когда я был наверху, мы где-то упустили позиции, а наверстать не можем до сих пор. Все мы виноваты, что наш баскетбол сейчас такой.
«И все-таки вы мне сможете назвать игроков, которые прямо сейчас могут усилить сборную России? Не наберется даже на пальцы одной руки»
— Сейчас в УНИКСе вы можете провести работу над ошибками, хотя бы на маленьком участке.
— Согласен. Когда я встречался с Евгением Борисовичем, то обрисовал ему свой проект. Он сказал: «Подожди секундочку. А мы сможем сразу подготовить игрока для УНИКСа?» Я отвечаю: «В ближайшие два-три года вряд ли. Но надо запустить процесс, дать старт!» Он по-математически все просчитал и согласился. Если работа не пойдет, мы поблагодарим друг друга и разойдемся. У меня контракт заключен по схеме «1 + 1».
Как я уже сказал, свою задачу на сегодня вижу в создании пирамиды. На ее вершине должен быть профессиональный клуб. Ступенькой ниже — УНИКС-2, который готовит игроков в основную команду. Тренер Сергей Кибенко уже неплохо справляется с этой задачей. Еще ниже — УНИКС-ДЮБЛ, который готовит игроков уже в молодежную команду. Туда мы пригласили сильного черногорского специалиста Милоша Павичевича, я вижу там ряд перспективных ребят. Наконец в основании пирамиды я вижу команду U-15. Мы уже запустили ее как пилотный проект и набрали туда ребят, которым 14–15 лет.
Мне бы очень хотелось, чтобы мы выстраивали наше здание не только по вертикали, но и по горизонтали, чтобы популярность баскетбола в Казани значительно выросла. Молодые игроки должны понимать, что у них есть шанс попасть в лучшую команду Татарстана. Для этого нужен будет тесный контакт и с детскими школами, и с тренерами. Также нам не обойтись без помощи министерства спорта и Поволжского университета спорта.
— Каких результатов стоит ждать от вас по завершении первого года контракта?
— Глобально — никаких. Это слишком маленький срок. Мы успеем, во-первых, сформировать группу игроков до 15 лет, чтобы сделать подпорку для вышестоящих команд. Во-вторых, добьемся успехов с ДЮБЛом и УНИКСом-2. В-третьих, наладим селекцию, чтобы у нас выступали игроки с прицелом на основную команду.
Если говорить о долгосрочных целях, я бы отметил, что в Казани нужен интернат для баскетболистов. Да, сейчас это кажется некоей мечтой. Но ведь в свое время мечтой был и «Баскет-холл», и сам УНИКС в своем нынешнем виде. Если бы мы начали работу в начале нулевых, то уже бы вырастили множество топ-баскетболистов — и многие из них играли бы в УНИКСе.
— Планируете ли вы ходить в школы, общаться с тренерами?
— Я готов к этому. После того как мы объявили о наборе, тренеры стали ворчать, что Еремин хочет прибрать все к своим рукам. Боятся. Я готов со всеми встретиться и сказать лично, что мы никого не переманиваем. Просто объявили просмотр и принимаем желающих. Те игроки, которые придут к нам, смогут выступать по необходимости в своих прежних командах. Мне не нужны награды, титулы и деньги. При этом я со своим опытом могу дать больше, чем любой детский тренер.
«После того как мы объявили о наборе, тренеры стали ворчать, что Еремин хочет прибрать все к своим рукам. Боятся. Я готов со всеми встретиться и сказать лично, что мы никого не переманиваем»
— В конце хочется задать такой вопрос. Проблемы в российском баскетболе обсуждают уже лет 15. Кого ни спроси — все расскажут, что именно не так, предложат свои варианты. Но комплексного решения как не было, так и нет. Почему так?
— Все знают причину, но боятся говорить. Есть такое понятие — «государственное мышление». Это когда человек мыслит длинными перспективами на 10–15–20 лет. А сейчас, куда бы ты ни пошел, увидишь людей, которые не могут и не хотят заглядывать вперед. Все думают о текущем моменте, о том, как бы усидеть на месте. Эта проблема есть на всех уровнях без исключения.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 30
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.