Казанский гроссмейстер обыграл чемпиона Карлсена: «Если ты ошибаешься, он мучает тебя всю партию»

Владислав Артемьев: «Проснулся утром и с самого начала дня понимал, что он окажется непростым. Старался накопить побольше энергии. Было понимание, что Карлсен станет играть в сильное давление» Фото: minsport.tatarstan.ru

Кровожадный Карлсен

— Владислав, не каждый день удается обыграть чемпиона мира Карлсена. Можете вспомнить, как проходил день, когда ваше противостояние начиналось?

— Проснулся утром и с самого начала дня понимал, что он окажется непростым. Старался накопить побольше энергии. Было понимание, что Карлсен станет играть в сильное давление.

Прямо перед этой встречей я специально сменил тактику. Обычно именно с ним я играл вторым номером, старался ставить крепкую позицию, не проиграть. А в этот раз я решил действовать более агрессивно и авантюрно, продумывать более комбинационную игру и создавать сопернику массу проблем. Проще говоря, сразу настраивался на то, что нужно бороться за победу, а не пытаться сохранить возможный минимум. В каждой из партий у нас была острая борьба, и в итоге мне удалось одержать верх.

— Это ведь была не первая ваша встреча с Карлсеном?

— В жизни — не первая. Играли довольно много, но в основном в блиц. Делал с ним много ничьих, он давил, как правило. Тяжело складывались матчи. Это не первая победа, но ранее они были единичными. Тут же полноценная встреча в четыре партии — совсем другой уровень.

— Вы начали вести игру с ходу?

— Надо сказать, что первая партия была самой спокойной из всех. Гроссмейстерская ничья, я бы сказал. Играли плотно и я, и он. Поэтому ничейный исход получился логичным. А вот вторую партию мне уже удалось выиграть. Там возникали большие осложнения на доске. Позиция была очень острой, и преимущество могло перейти как к нему, так и ко мне. В итоге все эти обострения привели к ничейному эндшпилю, в котором Карлсен имел больше времени, чем я. Видимо, он захотел снова подкрутить и обострить, но грубо просчитался — «зевнул» тактику. Я заметил это и довел партию до победы. У соперника было хорошее временное преимущество, и, видимо, ему захотелось последнюю проблему создать мне. Не просто чтобы ничьей все закончилось, а шанс какой-то поймать. В то же время накал серьезным был, а он человек, который привык побеждать. Думаю, в совокупности все это сыграло. Эмоциональный фон у него вряд ли был хорошим.

— Проще говоря, он поплыл?

— Возможно, в тот день он был немного не в форме. Но я выиграл партию после его ошибки. Мог выиграть и третью партию, но там пришлось осторожничать. Играл ее полноценно, делал сильные ходы и владел хорошей инициативой, но опять-таки у меня было меньше времени. Он играл быстрее. В конце я решил пойти на троекратное повторение. Мог рисковать, но решил действовать практичнее и фиксировать, по крайней мере, тай-брейк. Даже если бы он меня победил в следующей, четвертой, то по итогу был бы ничейный счет и пришлось бы играть дополнительную короткую партию.

Четвертая партия началась для меня просто ужасно. Я плохо разыграл дебют, ну или он действовал отлично — можно по-разному оценивать. Что удивило: при этом счете от Магнуса требовалась жесткая игра, а он стал действовать плавненько. Ему ведь в любом случае необходима победа, чтобы хотя бы сравнять счет и продолжить матч. Он начал играть пассивно, как-то неконкретно. Потому постепенно мне удалось ситуацию выправить, и в этот момент я понял, что он полностью потерял нить игры.

В итоге я планомерно его переиграл, хотя в конце немного занервничал, начал избегать риска, боялся какой-то момент «зевнуть». У него был шанс в концовке сделать ничью в этой партии, но ситуация для него бы не поменялась — что поражение, что ничья заканчивала для него противостояние поражением. Только разница в счете могла быть другой. Он в конце захотел попробовать случайный шанс, с его стороны произошел некоторый блеф, и я выиграл.

— В итоге вы победили действующего чемпиона мира. Какие эмоции испытывали?

— Был очень доволен. Такие эмоции после каждой победы: неважно, чемпион мира или какой-то другой игрок. Главное, что в этот вечер я был очень рад. Все-таки впервые я обыграл Карлсена в таком длинном матче, то есть не в одну партию, а в настоящем противостоянии. Теперь буду данную игру анализировать.

— Это событие точно войдет в вашу копилку лучших шахматных воспоминаний.

— Это большое событие. Конечно, буду всегда помнить.

«Что удивило: при этом счете от Магнуса требовалась жесткая игра, а он стал действовать плавненько. Ему ведь в любом случае необходима победа, чтобы хотя бы сравнять счет и продолжить матч» Фото: Johanna Lundberg, Keystone Press Agency, globallookpress.com

— Какой Карлсен соперник, какие у него слабые и сильные стороны?

— Его отличает то, что у него нет ярко выраженных слабых мест. Он достаточно хорош во всех аспектах игры. У него вместе с тем есть очень выдающиеся сильные качества. Магнус весьма техничный игрок с большой сосредоточенностью хода, то есть он редко ошибается. Да, он чуть слабее в каких-то запутанных сложных моментах, но все равно его планка высочайшая. А еще Карлсен очень хорошо поддерживает напряжение: если ты ошибаешься, то он сразу же это видит и наказывает или мучает тебя потом всю партию. Такой кровожадный, в общем. Тяжелый соперник — это без вопросов.

— Говорят, что у него очень большая команда, которая его тянет. Это так?

— Команда у Карлсена достаточно сильная. Есть официальная информация о нескольких секундантах, но, по слухам людей, которые с ним работают, их еще больше. У него серьезная бригада, которая помогает со специальной подготовкой: ставит дебюты, анализирует ближайших соперников. Одно время у него был даже свой повар. Настоящий свой штаб.

— А вы готовились к игре с ним один?

— Конкретно к этому матчу — да, готовился один. Иногда бывают спарринг-партнеры, которые помогают в подготовке. Но постоянного штаба, как у Магнуса, у меня, конечно же, нет. Это тяжело с точки зрения финансов.

— На нынешнем турнире вы не в числе лидеров — у вас самый низкий рейтинг. Почему так?

— Там учитывается рейтинг классических шахмат. По ним у меня рейтинг, действительно, самый низкий среди участников. Но турнир проходит по быстрым шахматам, и там у меня чуть лучше — 7–8-й из 10 игроков.

— И в турнирной таблице сейчас 7–8-е место.

— Все так, но там непростая система. Перед турниром каждому участнику начисляются бонусные очки, которые накоплены по ходу отборочных турниров. И так как я сыграл всего на трех отборах, у меня изначально практически не было шансов на первое место. Потому что тот же Карлсен прошел 8 турниров в отборе. И из его 23,5 балла 16,5 было начислено перед началом турнира, а мне дали только 3,5. Странная система, потому что финальный турнир отдельный, и было бы логичнее всем стартовать с нуля. Но что поделать, не я решаю.

Что касается конкретно участия здесь, то два матча я проиграл: Левону Ароняну из Армении и Уэсли Со — филиппинцу, представляющему США. Но три матча выиграл. Помимо Карлсена, у Теймура Раджабова и Шахьяра Мамедьярова. Статистика положительная, но по турнирной таблице пока не очень сильно продвигаюсь. Думаю, если поднимусь повыше и попаду в пятерку, будет отлично.

— Как вообще уровень соперников на этом турнире? Магнус — понятно. А остальные?

— Честно говоря, тут такой турнир, что каждый день сильный соперник. Проходных матчей вообще нет. Поэтому он и воспринимается, наверное, так тяжело — нет игровых дней, когда через рядовую победу ты можешь тратить меньше сил. Надо все время выкладываться. Очень интересный опыт — много сильных игроков, и каждый со своим стилем. Такое полезно для профессионального роста.

«Перед турниром каждому участнику начисляются бонусные очки, которые накоплены по ходу отборочных турниров. И так как я сыграл всего на трех отборах, у меня изначально практически не было шансов на первое место» Фото: minsport.tatarstan.ru

Привык к онлайну, но главное, чтобы «читеров» контролировали

— Мы обсудили партии с Карлсеном, но только ими ваш сезон не ограничился. Что произошло в вашей жизни за последний год?

— Не могу сказать, что были какие-то глобальные изменения в жизни. Проходили разные соревнования. Недавно выиграли вторую онлайн-олимпиаду по шахматам в составе команды России. Удалось пробиться в финальный турнир серии, в которой сейчас участвую. Ее организовал Карлсен. До этого я участвовал в трех отборочных турнирах к этому соревнованию: в двух из них занял второе место из всех, а в одном завершил на третьем.

Были за это время хорошие результаты, но были и лично меня расстроившие. Трудно все время выигрывать, потому что конкуренция высокая. Например, участвовал на Кубке мира. Не могу сказать, что провалил его, но и выдающегося не особенно много. Дошел до 1/16 финала, то есть оставалось 32 человека, это при том, что изначально было 208. Однако проиграл Сергею Карякину.

— Но это ведь не то поражение, за которое должно быть стыдно?

— Ну да, сильный соперник. Матч складывался упорнейше: в основное время мы сыграли 1:1, потом были быстрые шахматы. Причем я даже вел после первой партии, мог в итоге, сведя к ничьей, пройти дальше. Но не получилось и постепенно проиграл.

— Последние полтора года вы постоянно играете в онлайне. Насколько это отличается от привычного формата лицом к лицу?

— В 2021 году у меня было всего три турнира в офлайне: Кубок мира, командный чемпионат России и еще один блиц-турнир. А так преимущественно приходится играть в онлайне. Вживую мне привычнее, по крайней мере, было до недавнего времени.

Не могу сказать, что через интернет играть как-то сложнее. Главное, чтобы соперник не пользовался подсказками. Должен быть контроль античитерский. По крайней мере, на этом финальном турнире у каждого есть арбитр и стоит по две камеры. Одна снимает в спину и захватывает монитор, а вторая охватывает всю комнату. Потому в таких условиях как-то жульничать было бы проблематично.

Думаю, чем выше уровень соревнований и игроков, тем меньше вероятность, что кто-то будет пользоваться подсказками. Турнир Карлсена — не то место, где люди станут рисковать репутацией. Если попадешься на подсказках, то тебя очень вряд ли станут приглашать на подобные турниры, и это крест на карьере топового уровня.

— Где больше плотность матчей и где, по-вашему, играть интереснее?

— Лично мне больше нравится играть вживую, потому что вижу своего соперника. Да, тут мы тоже видим друг друга в окошке Zoom, но это маленькая картинка — совсем иные ощущения.

Вживую обычно меньшая плотность матчей. Например, вот сейчас мы проводим 9 игровых дней, всего один выходной, и каждый день матчи состоят из четырех партий в быстрые шахматы, которые длятся в совокупности примерно три с половиной часа. А если счет 2:2, то нужно еще проводить решающую партию в блиц — это дополнительное время. График, на мой взгляд, очень сложный. В теории можно наиграть под 40 часов за 9 дней, это утомительно. Вживую быстрые шахматы не проводятся с такой плотностью.

— Задержка интернета случается?

— Качество соединения тоже может стать проблемой. Но у нас с этим трудностей нет благодаря стараниям федерации шахмат. Если из дома играешь, то даже погодные условия могут повлиять на скорость интернета. Вообще в онлайн-шахматах скорость интернета — это не самая большая проблема. Скорее стоит обращать внимание на читерские подсказки. На призовых турнирах такое бывает актуально.

«Наверное, самое значительное сейчас — усиление роли компьютерных программ. Они развиваются не просто с каждым годом, а месяц от месяца. Их появляется все больше, много разработчиков ими занимается» Фото: «БИЗНЕС Online»

Просчитывает на 3–6 ходов вперед

— В чем современные тенденции шахмат, куда они в данный момент движутся?

— Наверное, самое значительное сейчас — усиление роли компьютерных программ. Они развиваются не просто с каждым годом, а месяц от месяца. Их появляется все больше, много разработчиков ими занимается. Подготовка к играм становится более трудоемкой и масштабной. А еще программы помогают раскрыть какие-то новые идеи.

Помимо этого, как мне видится, шахматы движутся все больше в сторону спорта. Раньше на коне были классические шахматы, а теперь увеличивается роль быстрой игры. И в такой ситуации у самих гроссмейстеров выходят на первый план волевые качества: когда играешь в быстрые шахматы, многое решается на малом времени. Становится тяжело все просчитать, уже включается азарт, эмоции и адреналин. Даже в какой-то степени интуиция с подсознательным.

Вообще быстрые шахматы и блиц сравнялись с классическими шахматами по всем параметрам. Эти форматы всегда были интересны, но раньше соревнования по ним освещались куда слабее, призовые фонды были на порядок меньше. Сейчас финансовая сторона уравнялась, и порой в быстрых шахматах призовой фонд может оказаться выше.

— А вот на этом турнире, который сейчас проходит, какой фонд?

— Это соревнование с хорошим фондом. 300 тысяч общий — солидные деньги. Но это потому, что турнир финальный. На него еще нужно попасть, пройти длительный отбор.

— Программы уже могут исполнять роль партнера и играют лучше гроссмейстеров. Но могут ли они придумывать что-то новое тактически или это пока способны делать только люди?

— Я хотел бы отметить, что шахматы в последние годы стали более конкретными. Часто возникают такие ситуации, когда игра идет ход в ход и нужно именно что много считать. Тогда как в прошлом веке игра была менее конкретной, можно было оперировать планами, спокойно вести игру. Я это связываю с появлением программ.

— То есть сейчас нельзя просчитывать на 10 ходов вперед?

— На 10, конечно, нет — это очень далеко. Бывает, разумеется, когда большие варианты просчитываем. Но постоянно считать на 10 ходов очень тяжело. Обычно планы на 3–6 ходов. Но и думать на один ход вперед крайне мало, потому что можно «зевнуть» что-то. Нужно рассчитывать на большее число.

— Как часто вы прибегаете к помощи тренировок с программами?

— Я не очень рад, что шахматы так компьютеризировались, потому что это убивает творческую составляющую. Если слишком многое будет изучено, то человеческий потенциал станет играть меньшую роль. Все начнут играть как под копирку. К счастью, еще далеко не все изучено, можно открывать массу идей или, по крайней мере, микроидей.

Я, естественно, пользуюсь программами. Это просто невозможно сейчас не делать. Потому что если твой соперник постоянно ими пользуется, а ты не будешь, то начнешь уступать в уровне дебютной подготовки. Так как самостоятельно изучать не слишком эффективно, ведь программа уже играет намного сильнее любого человека. Ведущие шахматные программы обыграют Карлсена, например.

— То есть в организации матча компьютера против обладателя шахматной короны нет смысла?

— Единственный вопрос будет в том, с каким именно счетом победит компьютер. То есть сколько раз тот же Магнус сможет игру свести к ничьей.

Когда-то да, это было актуально. Гари Каспаров в 1997 году играл с программой Deep Blue. Он проиграл, но со счетом 2,5 на 3,5 — близкий матч был. Он уступил только в последней партии. И Владимир Крамник тоже с движком играл. Но опять-таки это 90-е годы.

Шахматные программы и далее будут развиваться, становиться более сильными. Но лично я всегда считал, что ключевая разница между людьми и компьютером, которая делает преимущество, — в том, что компьютер не устает. Он все время играет на 100 процентов своего потенциала и не ошибается. А люди, даже самые сильные, не могут без отдыха. Рано или поздно происходит какая-то помарка или ошибка. Программа это использует моментально. Но и надо сказать, что программы раньше были только вычислительными машинами, а сейчас они хороши во всем: позиционно прекрасно все понимают, считают хорошо. Поэтому они и стали сильнее.

— Насколько шахматы популярны у новичков сейчас?

— В Казани в большом числе школ шахматы введены как факультативный предмет. В республике стали открываться шахматные центры небольшие. Даже в садиках преподаются шахматы. Но радует и то, что наш вид растет в плане зрительского интереса. Понятно, что с хоккеем и футболом тягаться неимоверно тяжело, они и дальше будут популярнее. Тем не менее у шахмат очень значительная аудитория. Хороший пример: когда началась пандемия, я зашел ради интереса на один из сайтов, где играют любители, и там одновременно шло больше 100 тысяч партий. Если там, где играют зарегистрированные пользователи, набирается 100 тысяч, то сколько тогда во флеш-приложениях, где не нужна никакая регистрация — зашел и играешь? Все же думаю, что шахматы весьма популярный вид.

— Сериал от Netflix «Ход Королевы» повлиял на популярность шахмат?

— Могу сказать, что этот продукт посмотрело большое количество людей, далеких от шахмат. В некоторых странах популярность точно выросла. Слышал, что в Америке стали массово скупать в магазинах шахматные комплекты.

Единственное, что мне не нравится, — там главная героиня представлена в образе человека, который совершенно не соблюдает режим, почти не тренируется и все равно побеждает всех. Доля художественности понятна, вряд ли бы кому-то был интересен сериал про человека, который все время тренируется, не имеет каких-то вредных привычек и еще чего-то. Не будет изюминки. Видимо, нужна именно яркость.

— В этом сериале показывается шахматный мир США. В реальности складывается ощущение, что сильных американцев система выращивать давно перестала. Это так?

— На самом деле сборная Америки достаточно сильная по составу. У них, например, есть Фабиано Каруана, он с Магнусом матч проводил. Кроме него есть Хикару Накамура, Уэсли Со, Леньер Домингес.

— По фамилиям можно предположить, что они натурализованные.

— Да, надо сказать, что все эти люди исторически не американцы. Итальянец, японец, филиппинец и кубинец. Получается, да, что своих доморощенных и сильных у США не так много.

— То есть российская школа по-прежнему сильнее американской?

— Думаю, да. Про американцев можно говорить, что они легионеры. У нас полно своих.

— Какие страны в будущем станут топовыми мире шахмат?

— Это однозначно Индия. Они со временем станут крайне сильными, потому что последние 15–20 лет в этой стране наблюдается большой шахматный бум. Помимо Вишвантана Ананда, который был чемпионом мира, у них много талантливой молодежи. Ребята поднимутся постепенно: им по 14–15 лет, а многие уже гроссмейстеры. Будущее точно есть, поэтому думаю, что Индия будет высоко котироваться. Сборная Китая может еще усилиться. Но, с другой стороны, в китайских шахматах развитие замедлилось. У них есть топовые гроссмейстеры, которые выступают давно. А вот юниоров высокого уровня не хватает. Они уступают индийским и российским. Нет второго поколения, которое должно заменить.

Кстати, в России тоже есть проблема следующего поколения, но в Китае она стоит более остро. Наверное, это связано в первую очередь с режимом, при котором проблематично вырваться на международные игры. Участвуя исключительно в Китае, сложно поднять свой уровень и рейтинг. Не всем хватает достойного финансирования. Высшая прослойка получает у них очень хорошие деньги, а молодым талантам часто недостает. И ты видишь, что парень играет очень хорошо, но у него просто нет возможности вырваться.

— Раз уж затронули финансовый аспект: сколько вообще нужно гроссмейстеру вашего уровня для стабильной игры и на подготовку к турнирам?

— Сложно дать однозначный ответ. Это все зависит от конкретного человека. Кто-то считает, что ему нужно много помощников. На мой же взгляд, хватит одного помощника на постоянной основе и, допустим, одного спарринг-партнера, с которым можно будет наигрывать партии. Двух таких людей вполне достаточно. Но и расценки у них могут быть совсем разными: кто-то 50 долларов в час берет, кто-то 100–200. Это зависит уже от уровня и стажа. Скажем так, кому-то достаточно для нормального существования миллиона рублей, чтобы не терять уровень и тренировать, а кому-то нужно 5 миллионов.

— Эти запросы лично вам удается покрывать за счет призовых фондов на турнирах?

— Да, в принципе, хватает. Если попадать на соревнования подобающего уровня, то там всегда хорошие призы. Например, в отборе на этот турнир, где я играл трижды, даже там хороший фонд. На Кубке мира значительные суммы. Потому грех жаловаться.

— Хороший фонд — это сколько? Сколько, например, было на отборе к турниру Карлсена?

— На отборе фонд был 100 тысяч долларов. Первое место — 30 тысяч, второе — 15. Хорошие деньги, конечно. На нынешнем турнире, если получится занять место в пятерке, то тоже будет сумма порядка 20 тысяч. Это, конечно, не самый большой призовой фонд из турниров, на которых я участвовал. Вообще это норма для европейских и западных турниров — иметь большие призовые. На российских соревнованиях они, как правило, на порядок ниже. Но тут все логично.

В конце интервью хочется через ваше издание передать большое спасибо всем любителям шахмат. Вы мотивируете нас на хорошие партии. Например, я всегда стараюсь думать о людях, которые за шахматами следят, ради них по возможности показываю интересную игру. Сейчас нередко бывает, что гроссмейстеры проводят расписные матчи. Но когда ты понимаешь, что на тебя смотрят, за тобой следят, это неприемлемо.