Сергей Георгиевский: «Люди хотят получить определённый уровень и качество среды, в которой они живут. И в этой работе важно все» Сергей Георгиевский: «Люди хотят получить определенный уровень и качество среды, в которой они живут. И в этой работе важно все»

Правила пространства

— У нас в гостях соучредитель группы компания «Центр» Сергей Георгиевский. Сергей, здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Думаю, вы нам как раз поможете сегодня разобраться с этим вопросом, с общественными пространствами, с новыми точками притяжения.

У меня первый вопрос. Комфорт людей на улицах городов, это одна из тем урбанистики во всём мире. Как вы считаете, почему это так важно сейчас?

— Хороший вопрос. Действительно, города борются постоянно за качество населения, за человека, и поэтому в этой борьбе уже недостаточно просто создавать рабочие места или давать прекрасное образование. Люди хотят получить определённый уровень и качество среды, в которой они живут. И в этой работе важно всё. Мы больше не можем говорить исключительно об общественных пространствах или объектах культуры в виде парков или театров. Людям важно, как выглядит их улица, как сформирован их двор, как организован подъезд. Каждая мелочь складывается в общую картину, в общее качество среды, в которой живёт человек.

— То есть люди стали ориентироваться на места, в которых они живут: двор, подъезд, внешний вид — это всё влияет на пространство, на формирование этого пространства, на желание человека жить в каком-то определённом пространства?

— Безусловно. Человеку недостаточно иметь только парадные пространства города. Ведь живёт он не в них. Каждый из нас с удовольствием посещает исторический центр Москвы. Но мы хотим, чтобы красота, эстетика, комфорт, удобства окружали нас каждый день, на маршруте, который мы совершаем по дороге в школу, в университет, на работу или куда бы то ни было ещё. И здесь, скорее, важны те пространства, в которых мы живём каждый день и которые окружают место нашего жительства, нежели те, которые существуют в большей степени для туристов или парадных мероприятий.

— Сергей, а что сейчас представляет собой современное общественное пространство? Как вы считаете, каким оно должно быть и какие самые интересные зарубежные кейсы сейчас существуют?

— Наверное, постараюсь разрушить некоторые общие представления о том, что такое общественное пространство. Улица — такое же общественное пространство, как и все остальные. Мне кажется, важное, потому что большинство людей не воспринимают её как некое место, а скорее как транзит. Эта философия меняется. И сегодня это наглядный пример.

Потому что улица — это территория общего пользования. Ею свободно пользуются не только какие-то категории горожан, но и взрослые, дети, люди с ограниченными возможностями и так далее, они должны как-то сосуществовать. Общественное пространство — это в значительной мере, в общем, пространство диалога и сосуществования разных групп людей. По сути дела, все горожане и приезжающие, в той или иной мере проживающие на территории, они используют улицу как общественное пространство, как публичное пространство для перемещения. Значит, мы сталкиваемся с ним каждый день.

И здесь необходимо выработать некие негласные правила пребывания на этих территориях, чтобы всем нам было комфортно находиться. Это требует простейших вещей. Например, чтобы в потоке вы не сталкивались с конфликтами, есть простое негласное правило — проходите справа, обгоняйте слева. Наверное, большинство из нас даже не задумываются о том, что это правило в результате.

— На автомате.

— Да, но это результат договоренности, которой прежде не было. И она была выработана именно как следствие этого назревшего конфликта. Поэтому появилось правило. Сейчас появляются новые правила. Интенсивность использования улиц возрастает в связи с тем, что, например, мы стали больше ездить на велосипедах, на мопедах, на каких-то скейтах и так далее. То есть появилось огромное количество таких форм передвижения. И возник новый конфликт. То есть мобильные средства нашего передвижения в этих публичных пространствах в результате рождают конфликт интересов, и это опять снова требует от нас выработки правил.

Но если говорить в целом об общественном пространстве, то, как правило, помимо эстетического оформления, оно наделено некой артикулированной функциональностью. То есть это пешеходные зоны или зоны отдыха у воды, спортивные парки, детские площадки, амфитеатры — всё, что связано с различными формами времяпровождения. И общественное пространство — это прежде всего то, что должно быть эстетически привлекательным, комфортным и самое важное, в большом городе особенно, безопасным.

Но нельзя забывать, что они могут выполнять и иные функции. Поэтому сегодня, например, новые функции общественного пространства — это популяризация знаний, это пространство, где мы соприкасаемся с искусством, с различными формами уличного искусства в том числе, это модная тема урбанхелс — здоровья в общественном пространстве. Ну и, конечно, соприкосновение с природой, мы стараемся делать их более озеленёнными, примеров здесь много. Нашумевшая чикагская набережная Ист-Ривер или новая набережная в Лионе. Но и Москва не отстаёт от этого тренда.

— Это если говорить о зарубежных кейсах, да, самых интересных?

— Мне кажется, да. Пример трансформации, например, в Чикаго — это уникальный пример. Тем более что Чикаго в каком-то смысле считается всё-таки архитектурной столицей Америки, и здесь очень много экспериментов. И, собственно, они пытаются вырабатывать те самые новые правила, новые гибридные сложные пространства, которые решали бы задачу не просто прогулки, как мы с вами привыкли, по набережной — променад или созерцание, но и интерактивного вовлечения разных групп людей.

— А как сейчас у нас в Москве происходит интерактивное вовлечение?

— Хороший вопрос. Москва здесь отличается от многих городов мира, потому что она обладает уникальной традицией, например, парков культуры и отдыха. Ведь далеко не в каждой стране есть такое явление. Наши парки изначально задумывались во многом не как природные комплексы или ландшафтные объекты, произведения искусства, но и как пространства культуры. Простая задача, которая зиждется, на самом деле, на истории нашей страны и нашего города со времён ещё Второй мировой или иначе говоря, Великой Отечественной войны, когда задача города была дать возможность всем социальным группам, вне зависимости от их положения, соприкоснуться с искусством, например, путём организации открытого концерта в парке, или выставкой, путём размещения выставочных объектов прямо на аллеях и др. Это всё даёт нам возможность соприкосновения.   

— Вы ещё упомянули такое понятие, как урбанхелс. Сергей, что это такое?

— Это всё, что связано со здоровьем. Москва реализует сегодня такой негласный стандарт по выравниванию среды между центром и периферией. Ведь все мы москвичи, почему от нашего месторасположения в городе должен меняться уровень или качество жизни? Конечно же, нет, потому что город старается предложить нам единый стандарт. Одна из этих вещей — это здоровье. В парках сегодня есть огромное количество возможностей с точки зрения бесплатной самореализации: беговые дорожки, велосипедные гонки, открытые тренажёры и площадки под открытым небом — всё, что угодно, всё, что связано с оздоровлением и не требует от вас финансовых затрат.

Место социализации

— Сергей, как трансформируются общественные пространства с течением времени и как меняется их предназначения в современном городе? Я помню, что буквально несколько лет назад мы не могли и думать, например, о велосипедных дорожках, о местах, где можно было спокойно бегать, о местах, где можно было гулять с собакой, чтобы никто не мешал, просто прогуливаться. Или, например, просто посидеть. Очень удобные сейчас скамеечки появились в городе.

— Если говорить в целом, то общественные пространства со временем, действительно, могут терять какие-то элементы, утрачивать актуальность в связи с тем, что наши запросы меняются и каждое новое поколение предъявляет новые требования к тому, что актуально. И общественные пространства могут сегодня звучать, завтра быть непопулярными, а потом обретать свое новое лицо.

Неизменно только то, что в любые времена, наверное, они остаются местами именно социализации человека, то есть реализации его досуговых и социальных практик. Все мы нуждаемся в том, чтобы соприкасаться с другими людьми и получать какой-то навык или возможность разных форм общения.

Если говорить о технологиях в общественных пространствах, — с одной стороны, действительно, сегодня используются современные технологии для организации сложных веществ. Например, сложного рельефа. Ведь нам неинтересно всё время существовать на равнинной плоскости, поэтому для нас создаётся сложный рельеф или обводнение, системы безопасности. С другой стороны, это простые вещи, например, интерактивные детские площадки, которые транслируют современные технологии или обучение. Есть множество примеров в мире сегодня, и Москва здесь не исключение; например, в Казани это набережная и система озер Кабан, совершенно потрясающий международный проект, где технология по очистке поверхности стока воды при помощи системы биоплато демонстрируется в открытом режиме — все могут посмотреть, как она очищается. Или, например, G-Park в Пекине — ландшафтный эксперимент, где интегрируются современные технологии в общественное пространство, и всё это делается рядом с офисами крупных IT-компаний. Парк Ариэля Шарона в Тель-Авиве, пожалуйста — экологический парк, который рекультивировал свалку, из мёртвого, по сути, пространства создал новый парк с обучающей программой и циклом вот этого ресайклинга и показывает, как отходы превращаются во что-то полезное, новое и так далее.

— А каково влияние современных технологий на развитие общественных пространств и городской среды? Вы упомянули ресайклинг, сейчас у нас появляется в городе, и всё больше и больше людей выступают за раздельный сбор мусора, за переработанные отходы, за то, чтобы, например, вещи могут использоваться второй раз.

— Здесь вы затрагиваете очень интересный тренд, связанный с геймификацией или эдьютейнментом. Наверное, самое интересное, что мы видим сегодня как тенденцию в развитии общественных пространств, — это технологии обучения через развлечения. Поколения меняются, всё воспринимается больше в визуальной, игровой форме, поэтому люди формируют запрос на то, чтобы учиться или вовлекаться в те или иные темы и процессы посредством игры. И, собственно, общественные пространства и пытаются её создавать. И вы видите, что, например, в парках появились детские площадки, которые рассказывают о Солнечной системе или о том, как устроена галактика, как в парке «Сокольники», или, например, как в Тюфелевой роще интерактивные игры с водой, чтобы понять, что такое вода вообще как явление в нашей жизни. Таких примеров очень много. Сад имени Баумана, например, вообще превратился в детский парк по сути и предлагает совершенно потрясающий набор практик для детей и их родителей, где дети вместе с родителями учатся разным практикам.

— Очень интересно. Я была недавно как раз в парке Тюфелева роща, это в районе ЗИЛа находится. Очень интересный современный парк, если не ошибаюсь, там огромное количество дикоросов, различных растений, ландшафтный дизайн умопомрачительный, такой хороший пример современного ландшафтного дизайна, современного парка. И насколько я знаю, это всё делается в Москве по программе «Мой район». Правда же?

— Всё верно. И это очень интересно. Потому что нигде в мире аналогичных программ на сегодняшний день нет. Это программа, которая соединяет всех и всё одновременно.

Пандемия и пространство

— Давайте поговорим уже о Москве. Сергей, как здесь изменились представления людей о комфортном городе в последнее время и чувствуется ли влияние пандемии? И как в связи с этим будет в целом развиваться ситуация?

— Безусловно, изменения начались ещё до пандемии. Пандемия — это не первое явление, когда перед человечеством встаёт вопрос, что при нашей скученности в городах будет происходить перед вызовами. Любое заболевание требует от нас мер, связанных с разобщением, социальной дистанцией. Начиная от птичьего или свиного гриппа, атипичной пневмонии, этот вопрос уже вставал много раз перед Москвой. И он уже на самом деле повлиял на то, как мы проектируем наш города. Для Москвы это явление относительно новое, когда мы видим, например, лавочку для одного. Интересное явление, согласитесь, раньше такое сложно было бы представить в Москве. Или огромное количество уединённых, камерных пространств в парках, где раньше мы видели только парадные аллеи и широкие пространства для массового скопления людей. Рестораны и кафе, которые по привычной скученности теперь уходят от этого, наоборот, стараются дистанцировать столики и создать зонирование внутри одного пространства. Летние веранды как гипертренд везде, для того чтобы мы с вами оставались на открытом воздухе.

Бизнес тоже начал развивать больше высоких технологий, инноваций, это видно в городе. Всем нам пришлось перестраиваться в этой новой эре, и высокие технологии требуют не просто обучения пользователя, но и разработки новых форм. Например, фитнес-залы, огромное количество школ, студий, тренеры — все они вышли в онлайн. Посмотрите, иногда они вещают даже из парка московского, но людей рядом нет, и мы можем в любой точке города заниматься, обучаться, получать потрясающий опыт.

И, наверное, такое уникальное московское явление — это то, что оказалось, что наши крупные экспоцентры, вокзалы, места массового скопления людей могут при помощи специалистов трансформироваться при необходимости в госпиталя, процедурные и объекты, которые позволяют следить и улучшать массовое здоровье. Посмотрите только, например, на Гостиный двор сейчас. Из потрясающего выставочного пространства он превратился в мощнейший центр вакцинации. И мало где в мире так быстро смогли перестроить свои крупные общественные пространства под задачи здоровья горожанина.

— Согласна с вами. Ещё я вспоминаю о площадках, кстати, они очень классные, и там можно заниматься самостоятельно. То есть не только с тренером, но когда хочется не идти в какую-то секцию, какую-то группу, ты просто выходишь в свой двор, находишь место, где стоят эти тренажёры, подходишь к ним и прекрасно занимаешься своим воркаутом.

«Тренды задаем мы»

— Сергей, у меня ещё вопрос. А как происходит разработка всех этих вещей, этих пространств? Это какой-то зарубежный опыт очень удачный, или мы, наоборот, пионеры в этом?

— Оказалось, что Москва достаточно быстро из города, который воспринимает международный или зарубежный опыт, превратилась в одно из опинион лидеров. Если вы посмотрите, например, последний набор тем Московского урбанистического форума, то увидите, что многие тренды задаёт сегодня Москва для Европы, например, а не европейские города для нас. И здесь очень интересно, что мы обратились к нашему прошлому опыту, в том числе и советскому, взяли всё лучшее и адаптировали его самостоятельно. Безусловно, мы изучаем лучшие практики. Но у нас в городе есть программы, которые позволяют переосмысливать многие пространства.

Вы уже затронули программу «Мой район». Это действительно уникальная программа, которая синтезирует множество направленных ранее программ по паркам или по улицам и так далее, в единую систему, в рамках которой происходит выработка комплексных решений для развития пространств, в которых мы живём. На целый район, например, парк шаговой доступности, двор, аллея, система транспорта, поликлиника — всё вместе выстраивается в одну системы. И вот благодаря таким программам и аналитики, которая в рамках их возникает, город перестраивается и лучше слышит своего горожанина, пытается идти ему навстречу.

— Насколько я понимаю, вот эта разработка идёт именно у вас, вы этим занимаетесь?

— Мы в том числе являемся партнёрами этой программы, занимаемся этой аналитикой, готовим её для города и стараемся содействовать тому, чтобы и лучший мировой опыт использовался, но и там, где мы лидеры, мы транслировали свой опыт вовне.

— Вы сказали, что Москва задаёт тренды даже Европе. А какие тренды мы задаём Европе?

— На самом деле, многое из того, что я описал, это и есть тренды. У нас есть синтезированная сложная городская программа, которая решает комплексные вопросы развития территорий. У нас с вами появилась методика по переформатированию общественных пространств в функции здравоохранения или, если это необходимо, в объекты культуры, в объекты информирования, неважно. У нас очень высокий уровень и качество донесения информации посредством тех средств, которые раньше использовались, не знаю, как музыка в парке или какие-то увеселительные вещи. Они же работают как функции нашей безопасности. Уровень безопасности в Москве один из самых высоких сейчас среди столиц Европы. Обратите внимание, какая система внедрена. По сути, мы уже с вами живём в «умном» городе. И пандемия тоже показала, насколько эта система уже эффективно работает. У нас есть конкуренты в этой теме, например, в Китае или Японии, но не в Европе. Потому что здесь с точки зрения цифровизации Москва задаёт тренды.

Электронные услуги. По сути, наш город превращается в суперсервис по отношению к пользователю. Мы с вами уже не горожане — мы пользователи этой суперсистемы. Всё, что вы можете сделать в телефоне, практически ни в одной стране, которую мы называем развитой, в Европе вы сделать не сможете. Не выходя из дома, вы можете решить любой вопрос. Вы можете получить телемедицину, записаться к врачу в поликлинику, подать любую заявку, получить любую обратную связь, с помощью mos.ru, с помощью «Активного гражданина» вы, по сути, участвуете в управлении своим городом.

— То есть мы как бы загружены все в матрицу, и все вместе уже управляем Москвой?

— В каком-то смысле мы её и формируем. Но ещё один важный тренд Москвы — это вовлечение горожан в принятие решений. Это соучаствующее проектирование, когда мы с вами вместе с городом формируем задания на те изменения, которые город инвестирует и реализует из наших с вами налогов.

— Сергей, а каковы, с вашей точки зрения, основные задачи городского развития Москвы? 

— Хороший вопрос. Я думаю, что если говорить о каких-то задачах будущего, если говорить о том, что Москва могла бы сделать в большей мере, это, конечно, в первую очередь тот тренд, о котором я уже говорил. Мне кажется, что вообще будущее города за максимальным эдьютейнментом, то есть обучение через развлечение должно быть везде, это должно быть частью существования в мегаполисе для того, чтобы мы тратили меньше времени и получали больше полезной нам информации. И в целом, запросы на развлечения развиваются. И как ни странно, хотя мы говорим с вами о такой серьёзной структуре, как город, но человек хочет развлечений везде…

— И взрослый, и ребёнок.

— Конечно, ну, все мы большие дети в том или ином смысле. И формат развлечений при этом должен сочетать в себе и технологии, и тот самый урбанхелс, то есть то, что применяется сегодня не только в Москве. Например, урбанхелс активно продвигается в Финляндии, она близка нам по климату, здесь это один из крупных трендов. Программирование общественных пространств. Это суперзадача для города. Не просто их благоустройство и приумножение, но возможность программирования и именно через соучаствующее проектирование, чтобы большее количество москвичей вписывались в этот тренд и могли формировать задания, рассказывать городу о том, что они хотят видеть рядом, в шаговой доступности, в 15 минутах, а город слышал и реализовывал.

Постпандемийные тенденции, безусловно, приобретут ещё выраженное звучание, это не конец, то, что мы видим сейчас. Они развиваются. И здесь в первую очередь для города это задача развития инфраструктуры. Большие возможности с точки зрения скорости перемещения. Это приватный отдых — удивительная задача, но да, в городе, крупном мегаполисе мы хотим иметь приватный отдых. Коворкинги на открытом воздухе — это супертренд. И здесь Москве предстоит ещё очень много сделать, потому что запрос на них колоссальный. Люди не хотят больше работать в офисе, они хотят получать открытые пространства, свободные, демократичные, и за счёт публичных, общественных пространств город может решить эту задачу.

Ну и создание природоподобных парков с экологичными технологиями. И актуальный запрос заключается в том, что после пандемии мы осознали, как важны для нас вот эти природные составляющие. И здесь у Москвы идёт целый ряд экспериментов того, как можно имплементировать в город, в городскую ткань для того, чтобы мы имели свои островки природы и могли соприкасаться с ней. Для горожан это оказалось очень важным.

— Потому что во время пандемии, мне кажется, очень многие стали работать удалённо, и стало важна возможность выйти куда-то на улицу, тем более если у вас есть возможность работать на улице, в каких-то пространствах, коворкингах, как вы сказали. Но вряд ли ты зимой выйдешь на улицу…

— Зимой тоже можно. Есть опыт скандинавских стран. Закрытые общественные пространства, крытые. На самом деле, во всём мире как тренд торговые центры, крупные моллы становятся, по сути, закрытыми общественными пространствами, и из в чистом виде магазинов превращаются в многофункциональные пространства. И у нас в городе тоже есть такой тренд, посмотрите на 39 кинотеатров Москвы, которые сегодня превращаются в новые такие коммуникационные центры, многофункциональные пространства для обучения, покупок, питания, времяпрепровождения, локальных инициатив. Всё это уже сегодня развивается.

Место, куда хочется возвращаться

— Что нужно сделать для того, чтобы общественное пространство стало точкой притяжения, чтобы люди хотели туда возвращаться, чтобы они хотели там оставаться, гулять, рассказывать своим друзьям об этих местах?

— Хороший вопрос. Ведь каждое общественное пространство проживает большой цикл. Даже если мы возьмём с вами наш любимый Парк Горького. Посмотрите, какая интересная судьба. В определённый момент уже неоднократно этот парк становился точкой притяжения всего города и всех его гостей. А потом, например, утрачивал это своё значение. С чем это связано? Наверное, в первую очередь с тем, что наши запросы так часто меняются и время настолько переменчиво, что, по сути, общественное пространство находится в такой конкурентной борьбе за своего посетителя и всё время должно слышать его, меняться, трансформироваться, удивлять и предлагать что-то новое.

Нам с вами очень быстро наскучивают классические аллеи и привычный образ. Безусловно, есть ценители постоянства. Но по сути, для каждого общественного пространства сегодня маркетинг и пиар, продвижение и коммуникация — это важнейшие составляющие. И последнее — это, наверное, главный тренд и главный залог успеха. Когда общественное пространство разговаривает со своим пользователем.

— Сергей, вы упомянули Парк Горького. Я сразу вспомнила, каким был парк в 90-е и начале 2000-х, это было довольное печальное зрелище. Там стоял этот старый «Буран», какие-то старые аттракционы. Да, вы даже смеётесь. Вспомните, что это было. А сейчас Парк Горького — это абсолютно современное такое пространство. И «Музеон», и Парк Горького, Нескучный сад. «Гараж», и вообще там всё, на самом деле. Хороший пример места, куда хочется возвращаться.

— По сути, это тоже в каком-то смысле технологии. Если мы с вами будем смотреть на это не с позиции эмоций. Что такое музейный комплекс «Гараж»? Это точка притяжения, это суператтрактор дополнительного потока посетителей в парк, которые, возможно, не являются любителями парковых прогулок, но являются ценителями современного искусства. И таких примеров очень много.

Посмотрите, как перезагрузились другие общественные пространства. Например, Политехнический музей ведь ещё не открыт, но какой пользуется бешеной популярностью общественное пространство, которое было создано около него. А ведь музей ещё даже не генерирует своих потоков, но люди уже идут туда, потому что оно правильно сконфигурировано в центре города.

Или набережная Шагала, например. Только открылась эта набережная, вот сейчас её временно закрыли для усовершенствований. А люди идут туда потоком, набережная не знает, что сделать для того, чтобы завершить её, ей нужно ещё немножко времени. Но она уже невероятный аттрактор. И здесь играет роль всё — и современное ландшафтное решение, и то, что это новая точка на карте. ЗИЛ являет собой всё самое современное в архитектуре. И вместе с тем имя Шагала тоже работает. Ведь название тоже играет роль. С кем вы взаимоувязываем то или иное пространство. И обратите внимание, что многие общественные пространства сегодня стараются соединиться в своём названии и коммуникации с именами тех людей, творцов и создателей прошлого и настоящего, которые живы в памяти людей и которые имеют свою собственную ауру, своё собственное невероятное очарование, легенды, и тем самым место насыщается и их историей.

— Сергей, не расскажете поподробнее о пространстве вокруг Политеха? Я знаю, что там очень что-то интересное сделали.

— Безусловно. Если вы посмотрите в целом на Лубянку, она трансформировалась. Пространство вокруг Политеха, во-первых, вобрало в себя тот сквер, который традиционно находился со стороны Лубянской площади, и создало беспрепятственный выход в центр площади, откуда открывается совершенно потрясающий вид. Видовые точки в городе очень важны. Мы живём в век диджитализации всего и здесь, как ни странно, критерием даже многих международных рейтингов крупных мегаполисов является, например, количество фотографий и упоминаний в Instagram. И Москва, кстати, один из лидеров по упоминаниям в Instagram. Это очень интересно. В прошлом году как раз мы с вами заняли четвёртое место в мировом рейтинге. И один из критериев было количество фотографий с достопримечательностями города именно в Instagram.

Это тоже фактор, который влияет на посещаемость общественного пространства. Выйти на центр Лубянской площади и сделать оттуда круговую панораму, потрясающий стрим или фотографии — это многих вдохновляет. Но Политех пошёл дальше, и он открыл нижнюю галерею. Он нам с вами приоткрыл то, что было скрыто много лет. Мы с вами можем пройти не только по верхнему уровню вдоль фундамента и первого этажа здания, но у нас с вами теперь есть проход и внизу, там, где идут арки Политеха, где лежит его основа, то есть ниже уровня земли, дороги. И это пространство сопряжено также с выставочной деятельностью. То есть это не просто променад, это возможность ещё увидеть определённую выставку, определённый показ. Там также очень прохладно, и в жаркий день пользуется популярностью. И его ещё озеленили, создав, наверное, современное подобие исторического явления грота, который так часто насыщал наши парки, и эти гроты пользовались огромной популярностью.

Ну, и сам Политех, конечно, раскрылся. Ведь архитектура —это невероятный драйвер притяжения для людей. Посмотрите, достаточно было очистить и частично восстановить его исторические фасады, и люди моментально потянулись к этому месту, потому что мы с вами говорим здесь о русской архитектуре и о самобытности, которую являет собой это здание, демонстрируя такой, может быть, русский или где-то псевдорусский стиль, который является предметом интереса и нашей с вами идентичности. А идентичность для горожанина — это важнейшее явление и тоже момент притяжения в то место, в которое мы направляемся.

— Ещё очень важное, точнее, такое интересное место притяжения — это парк «Зарядье». В центре Москвы, как раз после Политеха можно отправиться в парк «Зарядье».

— Безусловно. Ну, «Зарядье» это мирового уровня показа объект. И действительно, большая победа, что такой парк возник. Здесь, конечно, огромная благодарность и мэру нашего города, и главному архитектору, которые поддержали эту инициативу. Потому что это практически невозможный проект, который состоялся. Ведь какой это лакомый участок земли, я думаю, был для многих застройщиков. И тем не менее, мы видим здесь ландшафтный парк. Совершенно потрясающее пространство, которое, кстати, отвечает всем тем трендам, о которых мы с вами говорили. Потому что вот здесь, пожалуйста, и интерактивное обучение, и геймификация, и технологии, и музейное пространство, и увеселительное — здесь просто соединяется всё, все виды культуры и развлечений. Мы видим совершенно потрясающую филармонию, нет объектов в современной истории России, равных этому объекту с точки зрения музыкальной культуры и его возможностей. И применено огромное количество новых трендов именно в архитектуре и дизайне. Но главное — тот вид, который мы с вами имеем. Безусловно, те видовые характеристики, которые предлагает «Зарядье» и на Кремль, и на Москву-реку, и на удивительную совершенно, сохранившуюся Варварку — это сокровище, которое было раскрыто с помощью этого проекта, и которое, вы видите, пользуется бешеной популярностью не только у москвичей, но, наверное, у каждого, кто сегодня посещает Москву, это обязательное место посещения на карте города.

— В Нью-Йорке есть известное место, называется Хайлайн-парк, это надземный парк в среднем и нижнем Манхэттене, его разбили на высоте 10 метров от земли на месте надземной железной дороги. Вот когда-то я читала, может быть, я ошибаюсь, но что-то подобное хотели сделать и в Москве?

— Безусловно, здесь мы можем посредством вашей радиостанции передать привет Максиму Ликсутову, и я уверен, что он услышит нашу идею. Потому что мы же с вами имеем в Москве так называемое лёгкое метро. Наверняка вы помните, что была проложена ветка, она проходит мимо ВДНХ, мимо «Союзмультфильма», уходит в Останкино. И эта ветка с точки зрения транспортной инфраструктуры, по мнению многих специалистов, не является необходимой и достаточной с точки зрения именно транспортной инфраструктуры, она здесь вспомогательная, скажем так. Но эта ветка могла бы превратиться в потрясающий променад, когда мы с вами проходили бы мимо легендарного и всеми любимого ВДНХ, отправлялись бы к «Союзмультфильму», мимо него попадали бы в Останкино, где открывается потрясающий вид. И уж это могло бы быть нашим Хайлайном. И возможно, департамент транспорта услышит нас и задумается, почему бы не применить именно такое решение для этого пространства. Мне кажется, что те места, через которые проходит эта ветка, они очень хорошо ложатся в концепцию такого променада, по которому могли бы гулять москвичи.

— Да, это очень интересное решение. Поскольку монорельс, видимо, скоро закроется в силу естественных причин, потому что вот эти вагончики и запчасти к ним больше не производятся. В этом просто нет необходимости.

В Гонконге очень популярны парки на крышах домов. Такое озеленение по фэншую…

— Вертикальное озеленение есть и в Москве. У нас тоже есть эксперименты с «зелеными» крышами. Просто здесь, конечно, климатически получается, что они существуют только в летний сезон. А вот закрытые пространства, зимние сады, например, — это вполне реализуемый путь и для нас. Если мы посмотрим на легендарный Сингапур, который нас всех завораживает, променады на высоте, которые дают необыкновенные точки взгляда на город, они для Москвы тоже были бы очень хороши. В конце концов, мы живём в городе на семи холмах, почему бы нам не иметь больше видовых возможностей с точки зрения созерцания нашего прекрасного города.

— Сергей, вы сейчас сказали о видовых точках. Например, возьмём Воробьёвы горы. Сейчас там сделали фуникулёр, открыли.

— Наконец-то! Я ждал его с детства, когда же он опять заработает. И он заработал.

— Я скажу больше. Я ещё с детства ждала открытия метро там, и его открыли тоже несколько лет назад. И также открыли фуникулёр этот современный, вообще шикарный абсолютно, красивый.

Как вы считаете, как-то ещё можно развивать это пространство? Я имею в виду Воробьёвы горы?

— Смотрите, здесь же… Воробьёвы горы не существуют сейчас в отрыве. Наверное, главная тенденция в Москве — это что формируются целые кластеры. Если мы будем смотреть на Воробьёвы горы, то мы начинаем с Крымской набережной, наверное, одной из самых блистательных набережных в городе, и «Музеона», и дальше мы двигаемся… мы можем даже начать с Якиманской набережной. Потом Крымская, «Музеон», Парк Горького, Нескучный сад и вот мы на Воробьёвых горах. А с Воробьёвых гор мы с вами по фуникулёру можем прекрасно спуститься на Лужнецкую набережную. А там в этом году мы с вами видим огромное количество преобразований, и будут ещё. Лужнецкая набережная, по сути, вернулась в такой как бы городской променад и общественное пространство. И здесь развитие лежит не в том, чтобы создать что-то ещё, насытив конкретный отрезок, а в том, чтобы создавать вот эти транспарентные, беспрепятственные зоны пешеходного, велосипедного и другого сообщения, чтобы мы с вами могли, не переходя крупные транспортные магистрали, дороги, не спускаясь в пешеходные переходы, двигаться наземно, по вот этим прекрасным составляющим, таким образом созерцая наши город. И вот в этом кластере каждый отрезок решает свою задачу, а все вместе они формируют потрясающие образы и впечатление. Рассказать о Москве можно любому нашему гостю, пройдя просто этим маршрутом.

— Сейчас вообще набережные активно реставрируются, приводятся в порядок. Краснохолмская набережная, Озерковская набережная, вижу, идет ремонт.

— У нас в районе Балчуга здесь.

— Да. Совсем скоро мы ждём обновлённые площадки, обновлённые общественные пространства, велодорожки.

— Да. Это как раз большая составляющая программы «Мой район» — Москва-река. И идея заключается в том, чтобы соединить все набережные Москвы-реки и её притоков в единое общественное пешеходное озеленённое пространство, которое ещё наполнено различными функциями в зависимости от того, через какую часть города оно проходит. И есть такая гипотеза, что к 2025 году основные, такое ядро, костяк этой системы, будет завершён, и мы с вами сможем не прерывно гулять по набережным, не прерываясь, которые уже обращены к человеку, озеленены и созданы с учётом современных наших потребностей.

Я могу вам сказать, вот вы привели в пример Озерковскую набережную. Это сложнейшая история. В той ситуации, в которой оказалась эта набережная, вернуть её человеку было практически невозможно. Она, конечно, была уже непешеходная, хотя формально там был асфальтовый отрезок, и через него шли фонарные столбы, коммуникации, и ни одного зелёного дерева, всё это вдоль проезжей части и так далее. Архитекторам приходится не просто, чтобы отвоевать обратно у нашей в прошлом индустриальной столицы и автомобильной, отвоевать обратно эти пространства и вернуть нам доступ к воде.

Одна из задач, которые «Мой район» ставит перед собой — это в некотором смысле психофизическое здоровье человека. Оно очень связано с доступом к воде. Поэтому часть программы, связанная с набережными, наверное, одна из важнейших составляющих.

— Не могу как раз не упомянуть Северный речной вокзал. Если мы говорим о воде, то новое место притяжения, все стремятся туда попасть, сделать фотографии, выложить в Instagram, отдохнуть. Можете поподробнее рассказать о том, как обустраивалось это пространство, что там можно увидеть?

— Это пространство историческое. И здесь, наверное, это большая гордость в первую очередь с точки зрения историко-культурного наследия, которое мы с вами вернули себе самим. Потому что много лет, к сожалению, объект находился в запустении. Сегодня он раскрылся в новых красках, и реставрация проведена на высочайшем уровне. По сути, это музейный объект под открытым небо, но не в классическом понимании музея, когда мы с вами можем свободно созерцать всю эту красоту. Там появились нововведения, мы видим, что, по сути, это ещё и парк. Конечно, такие вещи, как, например, Сухой фонтан, который вы там видите, это как раз символ времени.

Вообще, удивительно, что фонтаны из такого объекта роскоши и символа городской жизни превращаются в нечто интерактивное. У москвичей сформировался большой запрос на то, чтобы взаимодействовать с водой. И вот как раз на Речном вокзале это потрясающе реализовано. И в этом Сухом фонтане плещутся не только дети. Достаточно, как выясняется, небольшого приёма с точки зрения архитектуры и технологии для того, чтобы люди испытывали вот это детское, непосредственное ощущение счастья. И, с одной стороны, этот комплекс такой величественный, символизирующий определённую эпоху и расцвет в архитектуре определённого стиля, монументальность и масштаб нашей страны. А с другой стороны, его сделали более тёплым, близким каждому человеку, с ним можно соприкоснуться в игровой форме, и за счёт этого он становится любимее, чем раньше, потому что вот это ощущение, эта эмоция, она очень важна.

— Сергей, мы продолжаем тему воды. Знаете, что меня заинтересовало — это набережная реки Яуза. Там есть какие-то перспективы, что-то будут делать вдоль Яузы?

— Яуза — один из объектов, которые программа рассматривает. Не могу, к сожалению, забегать вперёд. Я знаю, что есть ряд проектов, которые сейчас в разработке, и она включена в программу. То есть она будет преображаться. Яуза действительно была незаслуженно забыта долгое время. А ведь вдоль Яузы мы видим потрясающие объекты. Там есть объекты религиозного культа, православные архитектуры исторические. Там есть и бывшие промзоны, которые преобразовались и которые сегодня стали центрами культуры и притяжения. Поэтому, конечно, очень хотелось бы, чтобы Яуза вернула себе променад, и чтобы мы могли с воды смотреть на все эти вещи.

Кстати, когда мы с вами говорим о воде, ведь не нужно забывать о том, что мы можем с вами не только созерцать воду, но и перемещаться по ней. Наверняка вы видели этот проект совершенно потрясающего речного трамвайчика, который хотят запустить в Москве в ближайшие годы. Он везде выложен, его активно комментируют. Я видел просто сотни комментариев москвичей восторженных, которые спрашивают, когда же он запустится. Потому что, наверное, всё же те трамвайчики, которые есть, сейчас устарели. А город с воды у нас очень красивый, и фасады вдоль набережных также были преобразованы за последние годы очень серьёзно. Поэтому созерцать город и с Москвы-реки, и с Яузы, и с других притоков было бы очень здорово, конечно.

— Сергей, а насколько сейчас сложно вписывать новое общественное пространство в уже существующую городскую среду?

— На этот вопрос, наверное, единого ответа нет и не может быть. Всё зависит от контекста места, окружающей среды, запросов отдыхающих. Однозначно, что новые общественные пространства должны быть удобно связаны с коммуникационными, пешеходными, велосипедными маршрутами, жилой застройкой, чтобы к ним было легко добираться и они были грамотно взаимоувязаны с общественным транспортом и пешеходной инфраструктурой. Принимаемые решения здесь должны быть как-то сообразны градостроительному окружению, откликаться на его идентичность. Очень важно, чтобы такие общественные пространства учитывали, в какой части города, в какой застройке, в какой архитектуре окружающей они находятся. И либо компенсировали возможные её какие-то недостатки, либо, наоборот, как-то оттеняли те шедевры, которые окружают. В общем, очень важно максимально вписаться в существующую систему. Особенно если мы говорим не только об урбанизированной среде, но и о природных, озеленённых территориях, где нужно быть очень аккуратными, чтобы не нарушить экосистему, которая там сложилась, и максимально сохранить имеющиеся зелёные насаждения. Что для многих общественных пространств вызов, поскольку город наш борется за каждое дерево и за качество воздуха, это всё влияет на наше здоровье и уровень жизни.

— Хотелось бы узнать ваше мнение о наиболее удачных, именно с вашей точки зрения, проектах общественных пространств в Москве, которые уже были реализованы за последнее время.

— Для меня лично это набережная Шагала, которую я уже упоминал. Мне кажется, что превратить из промзоны эту территорию в такую современную прибрежную зону — это была сложная задача. И это яркий, прекрасный пример. Мне кажется большой победой парк Тюфелева роща на ЗИЛе. Тем более что он в каком-то смысле является реинкарнацией того парка, который был там до революции. И опять же, в бывший промзоне создать такой островок ландшафтного искусства и архитектуры было непросто. Этот парк совершенно завораживающий, его искусственный пруд, его разнотравье, его пергола, которая напоминает нам о его промышленном прошлом, мне кажется совершенно удачным.

То, что сделано с Политехническим музеем, с его общественным пространством, это тоже ярчайший пример того, как вписать новое общественное пространство в историческую среду города. Безусловно, Речной вокзал.

Но из более ранних проектов всё-таки до сих пор для меня лично эталоном того, какой может быть набережная и как можно работать с созданием новых общественных пространств является, конечно, Крымская набережная. Потому что в этом асфальтовом аду, на этой дороге-парковке-тупике не знаю чего ещё, создать такую набережную, которая по праву может конкурировать со многими набережными в европейских городах, является точкой притяжения, идеально зонирована, предлагает потрясающее ландшафтное решение — вот это, наверное, то, что является эталоном для меня с точки зрения общественных пространств.

— А какие основные тренды развития общественных пространств в будущем вы видите сейчас в нашем городе?

— Всё то, о чём я говорил. Это интерактивность, это вовлечение горожан в их создание и поддержание, это эдьютейнмент и геймификация, всё, что связано с обучением через развлечения, то есть интеллектуальные развлечения для наших горожан, это качественное программирование, когда каждое общественное пространство имеет не просто физическое воплощение, но свою программу, которую оно предлагает каждый год, каждый сезон, и чем она наполнена и какую идею она с собой несёт. И наверное, это большая озеленённость и природоподобность новых общественных пространств, которые в меньшей степени искусственные и в большей степени дают нам такие своеобразные островки природы в годе.

— Сергей, большое вам спасибо. Было очень интересно обсудить общественные пространства. Друзья, у нас в гостях был соучредитель группы компаний «Центр» Сергей Георгиевский. Сергей, благодарим вас.

— Спасибо вам.

Беседовали Анна Соловьёва и Марина Александрова.

Радио «Говорит Москва», 30.07.2021