Сегодня известный казанский детский психолог Людмила Блинова работает с родственниками жертв кровавой бойни в гимназии, одновременно рисуя портрет самого убийцы. Она обнаружила сразу три формы публичного поведения преступника, получившего искомое внимание и ощущения достигнутой власти. Кроме того, в интервью «БИЗНЕС Online» Блинова рассказала, зачем стрелок ругался матом в камере, отчего не покончил жизнь самоубийством, как планировал и почему его родители не разглядели процесс превращения сына в злодея.
Людмила Блинова: «Путин сказал пересмотреть закон об оружии и так далее. Но ведь это только верхушка. Нужно пересматривать всё»
«Полные ненависти слова, его тело изгибалось — это показатель освобождения от негативных эмоций»
— Людмила Федоровна, обычно те, кто организует трагедии, подобные случившемуся 11 мая в казанской гимназии №175, — жертвы издевательств, насилия. Но казанского убийцу характеризуют как тихого и спокойного молодого человека, никто его не задирал, благополучная семья…
— Причиной любого поведения человека является два фактора: наследственность и среда. Один из главных вопросов в анализе казанских событий: что побудило парня совершить массовое убийство ни в чем не повинных детей? Сейчас в СМИ появилась информация о наличии у него психического заболевания, и рассматривать данный аспект не в профессиональной компетенции психолога. При этом моих профессиональных знаний достаточно, чтобы заметить варианты неадекватного поведения человека.
Даже в ситуации наследственного фактора или приобретенного отклонения в период внутриутробного развития или во время рождения (а об этом информации про стрелка нет), все равно их можно рассматривать лишь как предпосылки к развитию аномальных форм поведения. А сформируются ли они в реальности, во многом будет зависеть от условий жизни, от отношений в семье. Например, если говорить о наследственности: когда мы видим, что веки ребенка больше прикрыты к внешним уголкам, то данный признак может свидетельствовать о наследственном алкоголизме. Но это совершенно не означает, что дальнейшая судьба такого ребенка — путь алкоголика. Я просто хочу подчеркнуть, что предрасположенность к определенному поведению может реализоваться или нет в зависимости от влияния окружающей социальной среды, в которой этот ребенок находится.
«Мы видим два совершенно разных человека: агрессивного, с нецензурной лексикой, который не контролировал движения своего окровавленного тела, сходные с движениями одержимых...»
Общество (сверстники, соседи, учителя и так далее) Галявиева представило нам как человека вежливого, неконфликтного, живущего в благополучной семье. Никто, по крайней мере, как пишут в СМИ, не назвал ни одного его негативного качества. При этом отмечали закрытость. И что, он был таким идеальным? Прожил до 18 лет нормальным человеком, и что-то такое с ним случилось вдруг на 19-м году жизни? Что же такое произошло с ним после Нового года?
— И что вы думаете?
— Возможно, изменения в его характере были связаны с дебютом психических нарушений, которые проявляются именно в юношеском возрасте. Или связаны с влиянием других (асоциальных) людей. И тут я отмечу, что не заметить этих изменений во внешнем облике человека трудно, потому что длительные переживания негативных эмоций проявляются в состоянии мышечных систем, мимике, осанке, походке, в особенностях коммуникации. Наблюдались ли они у «казанского стрелка»?
Мы видим запись, как парень идет с ружьем в школу, идет спокойно, размахивает руками, даже здоровается. Я полагаю, что это его ролевое поведение, демонстрирующее внешнее спокойствие. Но внутри-то никак нельзя быть спокойным, когда ты намерен убивать. Он мог испытывать злость, агрессию, досаду, но в любом случае находился не в спокойном состоянии. А как он выкрикивал слова в том видео с допроса? Полные ненависти слова, его физически корежило, тело изгибалось. Это показатель мышечного напряжения, освобождения от негативных эмоций.
«...Второй — спокойный, с навыками культурного человека, контролирующего свое внешне интеллигентное поведение»
— По языку его тела можно прочитать что-то конкретное?
— Известный психиатр Карл Юнг высказал мысль, что человек внешне выглядит прямо противоположно своему внутреннему состоянию. Напомню, каким нам представили внешний облик стрелка — пушистый, мягкий — так его воспринимали окружающие. Но, скорее всего, это была его маска, которая внутри скрывала не одобряемые обществом качества. На допросе юноша говорил о ненависти ко всем людям, называл их биомусором, а себя — богом. «Я хочу всех убить! Я хочу, чтобы все делали то, что я хочу!» — все эти мысли накапливались, усиливались. По словам убийцы, он все больше и больше начинал ненавидеть людей. Таким образом, мы видим два совершенно разных человека: агрессивного, с нецензурной лексикой, который не контролировал движения своего окровавленного тела, сходные с движениями одержимых. Второй — спокойный, с навыками культурного человека, контролирующего свое внешне интеллигентное поведение. Третья форма поведения убийцы во время общения с журналистами: снисходительно-презрительное, скрытое под маской улыбки, скорее всего, связано было с получением искомого публичного внимания, ощущения достигнутой власти. То есть в реализации всех его хорошо и длительно скрываемых желаний и потребностей.
«...Третья форма поведения убийцы во время общения с журналистами: снисходительно-презрительное, скрытое под маской улыбки, скорее всего, связано было с получением искомого публичного внимания, ощущения достигнутой власти»
Кстати, провоцирующим фактором могла быть и самоизоляция. Многие психологи говорят сейчас о ее последствиях. В обычной жизни ты вроде куда-то вышел — в школу, в университет — остыл, а тут — обострение. И почему никого не насторожило его поведение? Эти особенности поведения, уход убийцы в «башню одиночества», его напряжение во время прохода на выпускном вечере (втянутая голова, поднятые плечи, напряженный взгляд прямо перед собой и другие), всегда спокойное (а может, безразличное?) настроение — все это не могло не привлечь внимания взрослых: педагогов, родителей, психологов.
В классических исследованиях психического развития личности в старшем подростковом и юношеском возрасте выявлено, что главной ценностью в этом возрастном периоде является «наличие хороших и верных друзей». Потому что в таком случае человек ощущает себя принятым хотя бы сверстниками. У стрелка друзей не было. Почему? Возможно, потому что и в семье у него не складывались отношения. Разве его мать не должна была задуматься, начать расспросы, искать ответы на вопрос: почему он отказался называть ее матерью? Это ведь симптом неадекватного поведения.
— В СМИ, кстати, писали и об опухоли в мозге. Как она могла повлиять на стрелка?
— Да, что у него энцефалопатия, доброкачественная опухоль мозга. Думаю, это не могло не сказаться на таком, самом разном и противоречивом поведении человека. По крайней мере, меня озадачило наличие в квартире Галявиева препаратов из мухоморов, которые могут активировать агрессивную реакцию. Правда, эту проблему более профессионально должен комментировать уже психиатр.
«Скрыть лицо — это скрыть намерения, потому что не все могут управлять своей мимикой. Маска же дает возможность человеку скрыть и презентовать себя в желаемом образе»
«Надеялся, когда убьет, в нем самом что-то изменится»
— Хорошо, давайте вернемся к роли матери убийцы. Насколько велика ее вина, если говорить прямо?
— С точки зрения ребенка мама прежде всего человек, который меня, ребенка, понимает, принимает и поддерживает. И, видимо (утверждать не могу, это чистая теория), стрелок от своей мамы этого не получил в полной мере, потому от нее и отделился. Напоминаю, как он начал обращаться к ней? Как к сверстнице или постороннему человеку, стал называть по имени. Таким образом, косвенно показал, что родители для него не авторитет.
Среди сверстников юноша его тоже не нашел. Почему? Возможно, он себе это объяснил таким образом: «Я иной, выше остальных, мне неинтересны их мотивы, я сам изолирую себя и ставлю себя выше их. Я бог!» Он ведь обещал покончить жизнь самоубийством, так? У себя в «Телеграме» писал, по крайней мере, об этом сообщалось в первые часы после трагических событий. В любом случае, как «бог» он посчитал, что может себе все это позволить. Но потом он поступил по-человечески: вышел, поднял руки и сдался. Почему?
Значит, отказался от представления о себе как о божестве. Он надеялся, когда убьет, в нем самом что-то изменится, что, может быть, почувствует в себе какие-то иные, сверхчеловеческие возможности и подтвердит тем самым представления о своей исключительности. А когда совершил кровавую расправу, увидел, что ничего в нем не изменилось. Более того, потребность жить у него все равно проявилась как доминирующая.
— Но ведь в камере стрелок продолжал утверждать, что он «бог» и что всех ненавидит, используя нецензурную лексику…
— Опять же Юнг высказал предположение о том, что когда у человека начинает преобладать нецензурная лексика — это показатель последней формы самозащиты, так как других вариантов защититься в стрессовой ситуации у него нет. Когда человек другими способами не может поддержать активность своего мозга, когда его не интересует никакая другая информация, никакие виды деятельности удовольствия не приносят, единственное, что остается, — телесное (сексуальное) удовольствие. Его можно получить, будучи готовым физиологически и через частое употребление нецензурного слова.
— А почему он надел такую маску и почему стал называть себя «богом»?
— Сейчас у подростков, действительно, есть тенденция закрывать лица. А скрыть лицо — это скрыть намерения, потому что не все могут управлять своей мимикой. Маска же дает возможность человеку скрыть и презентовать себя в желаемом образе.
Стрелок взял на себя роль «бога», который вершит судьбы других — так он ушел от собственного «я». Вспомним то исследование, о котором я говорила ранее, про важность друга у подростков: если дружбы у человека нет в подростковом возрасте — он не познает самого себя. Ведь я могу себя определить как умного, глупого, красивого, здорового, сравнивая себя с другом. Но стрелку, скорее всего, не с кем было себя сравнить.
«Если дружбы у человека нет в подростковом возрасте — он не познает самого себя. Ведь я могу себя определить как умного, глупого, красивого, здорового, сравнивая себя с другом. Но стрелку, скорее всего, не с кем было себя сравнить»
«Хулиганы как раз более понятны: они хулиганят, дерутся — сразу видно. А тут тихий омут…»
— Если родители видят, что у их ребенка нет друзей, он нелюдим, не социализирован, как они могут ему помочь?
— Родители, мне кажется, порой, наоборот, рады этому. Они считают, что друзья могут негативно повлиять, и стараются сами стать друзьями своим детей. Почему? Да потому, что они сами не получили принятия и признания, когда были детьми. Эти родители были детьми в конце XX века, поэтому, будучи непринятыми своими родителями (вследствие социальных и экономических условий того времени), они ту же модель детско-родительских отношений транслируют теперь своим детям. А в народе есть такое представление: все качества предков усиливаются у потомков. Хорошие качества усиливаются у потомков и плохие качества тоже.
90-е — нищета, разруха, не принятые своими родителями в детстве, многие современные мамы и папы считают, что это нормально. Они же без любви выжили и думают, что выживут и их дети, что она не слишком нужна. Еда есть, квартира есть, машина есть, что еще надо? Но ведь человек — существо социальное, ему необходимы отношения. «Пускай эти люди меня ненавидят, но хотя бы замечают. А когда не обращают на меня внимания, я для них не существую, я ноль».
— Значит, все дело в том что этот убийца оказался никому не нужен.
— Я думаю, что это могло быть так, да, раз он настолько закрылся, перестал доверять людям, перестал быть интимным и естественным хотя бы с кем-то из окружающих лиц. А с другом же мы бываем такими же, какими наедине с собой. Перед другом мы не хотим быть ни лучше, ни хуже. Это и называется доверием к другим и верой в себя. У стрелка этого всего не было, и он сам себе объяснил, почему отринут: «Потому что я сильный, потому что я бог, потому что я не такой, как все». Кто-то, наоборот, думает: «Я худший, и со мной никто не хочет общаться, потому что со мной неинтересно». Тогда мы говорим о комплексе вины. А кто его сделал виноватым?
— Школа, неуспех, нелюбовь?
— Почему тогда ему не оказали психологической помощи ни в школе, ни дома, ни в колледже? В связи с этой ситуацией сейчас много говорят об оружии, о том, что здоровье юноши тщательно не проверили, каким образом психиатр выдал ему справку для приобретения оружия, о педагогах, которые достаточно наблюдали его в разных жизненных ситуациях. Думаю, что человек психологически компетентный не может не увидеть, что с учащимся что-то не так. Снова напомню общее мнение о стрелке: спокойный, скрытный, незаметный, не привлекает внимания. Я бы, наоборот, именно за это качество и зацепилась. Хулиганы как раз более понятны: они хулиганят, дерутся — сразу видно. А тут тихий омут…
Когда учителя загружены, а у психологов дополнительная огромная нагрузка в плане бумажной документации, у них просто нет возможности на такие вещи обратить внимание. При этом не хочу сказать, что никто ничего не знает, не понимает. Более-менее диагностировать наши психологи умеют, но они не могут анализировать полученные результаты диагностики и не владеют в необходимой мере практическими навыками сопровождения клиентов с проблемами развития.
«Наша задача — восстановить и начинать с первого какого-то ощущения — запахи, звуки, свет и так далее. Тогда тело будет живым. Тогда ты начнешь испытывать эмоции, и они из тебя выйдут. В рыданиях, в стенаниях, в криках, но выйдут»
«Я тоже работаю сейчас с родителями, чьи дети пострадали или просто пережили случившуюся трагедию»
— Вы с коллегами обсуждали случившееся?
— Конечно, обсуждали. И в контексте помощи пострадавшим. Мои студенты, с которыми я работаю, уже завершают учебу, в начале июня у них будет госэкзамен, получат диплом. Так вот они спросили: «Что надо делать с мамами этих детей, с семьями? С теми, кто хоть и выжил, но тоже получил стресс — с чего начинать работу?» Отвечаю: со снятия напряжения в мышечной системе. Потому что мышцы в состоянии сильнейшего стресса могут быть зажаты.
Я тоже работаю сейчас с родителями, чьи дети пострадали или просто пережили случившуюся трагедию в гимназии №175. Но это информация конфиденциальная, ничего вам не могу рассказать о конкретных людях. Но если в общих чертах, например, как бы мы поступили? Случается так, что, пережив страшную потерю, человеческое тело оказывается буквально неподвижным, зажатым. Все мы знаем, что центр мелкой моторики находится рядом с центром речи. Так вот, бывает, что у пострадавшего возбуждение центра речи распространяется на мелкую мускулатуру и двигаются, например, только кисти рук, а все остальное тело каменное.
У меня был опыт общения с одной мамой, потерявшей ребенка. Она даже не ощущала, в каком положении сидела. Но раз нет ощущения мышц, то нет и чувств. В итоге я взяла ее руки и своими чуть начала сжимать и разжимать, присоединилась к ее движениям. Затем движения от локтей, потом взяла ее за плечи, и 15 минут мы качались. Сначала пыталась ее качать из стороны в сторону — нет — она сопротивлялась. Потом наклоняла вперед и назад. И чем ниже наклоняла ее, тем дольше она находилась в наклоненном состоянии. А это еще и прилив крови к голове. То есть нужны любые ритмические действия, которые снимают напряжение с мышц. После она сказала: «Оказывается, я дышу». Но ведь она дышала и до того. Просто только сейчас до нее дошло, что она задышала, что у нее грудь двигается. Вот так происходит постепенное оживление тела.
В стрессе есть просто какие-то воспоминания, а есть воспоминания, полученные в страшной ситуации. Они никогда не бывают целостными. Так вот когда происходит такая сильная травма, нет четкого восприятия последовательности твоего поведения в этой травме. Наша задача — восстановить и начинать с первого какого-то ощущения — запахи, звуки, свет и так далее. Тогда тело будет живым. Тогда ты начнешь испытывать эмоции, и они из тебя выйдут. В рыданиях, в стенаниях, в криках, но выйдут.
— А у стрелка ведь, наоборот, были нервные, резкие движения, его как будто трясло.
— Не зря говорят: «Бес вселился».
Можно не контролировать свою речь, но сложно регулировать мышечные действия. Тогда получается, что человек произносит слово, а за словом нет картинки, образа, нет понимания, смысла. Поэтому сначала помощь начинается с коррекции деятельности мышечных систем, затем — эмоциональных состояний, и потом только речь и слово — проговаривание, как можно более подробное. То есть, возвращаясь к вопросу о помощи, как еще ее оказать пострадавшим родителям, — проговаривание, как можно более подробное. Вспоминать, говорить, называть по несколько раз, пока человек не вздохнет спокойно, пока дыхание не восстановится.
Мы, кстати, также обсуждали в своем кругу, почему преступники возвращаются на свое место преступления. Многие криминалисты знают это свойство убийцы. Почему молодой человек не пошел стрелять своих сокурсников? Потому что он вернулся на то место, где ему было плохо. Потому что когда он туда возвращался, то переживал подлинные эмоции. Тогда приходило ощущение, он живет, ощущает свое тело. В своей реальной действительности он как автомат делает все бессознательно — работает, общается, ест, пьет. Но реальный мир он не осознает, и тогда мир становится ирреальным, сказочным. А когда идет на место преступления, то работает его воображение, мир фантазий. Его тело на это откликается, он понимает: «Да, я живу».
— Компетентность психиатров, выдавших справку на получение оружия, обсуждали?
— Тоже обсуждали, да. Это под серьезным вопросом. Вообще, на мой взгляд, возраст играет свою роль. Даже в 21 год рано иметь оружие. Может быть, в 25 лет можно, потому что там уже более взрослая личность.
«Я бы обвинила школу в одном — она не работает с родителями. А если и работает, то это какие-то лекции, просьбы, устрашения, вот 9-й класс, вот 11-й класс, ЕГЭ»
Почему дети себя режут?
— Например, мать одного из мальчиков, который в школе «Колумбайн» расстрелял одноклассников, рассказывала, что главный вопрос, который ей задавали: «Как ты могла не знать, не понимать, что происходит? Что ты за мать?» И она до сих пор задает себе эти вопросы.
— А я скажу, как она могла не заметить. Я сейчас часто обращаю внимание на проблему насилия в семье. Например, 6-классник врет, ворует. И когда родители мне об этом рассказывают, всегда говорю: «Ваша неосознанная вина — это источник таких нарушенных вариантов поведения. Вы не специально, не били, не наказывали, но ставили его в такие условия, в которых ребенку было плохо». Вот мама приготовила завтрак, папа зовет перед школой дочь позавтракать. Она отвечает: «Сейчас выйду». Не выходит. Тогда отец идет в комнату и от слов переходит к действиям, вытаскивая ее физически за стол. Итог таких взаимодействий в семье — самоповреждающее поведение ребенка, она режет руки, например. Но что случится такого, если родители поедят сами, а ребенок — нет? Ну что будет, если он голодный пойдет в школу? В данном случае (когда между родителями и ребенком нет понимания, но есть отчуждение) можно использовать посредников между ними. И желание этого ребенка было выражено в такой просьбе: «Скажите родителям, чтобы они ко мне в комнату без стука никогда не входили!» А родители входят, боясь, что она станет снова себя резать. Да, они тоже правы, страхи их понятны, но, с другой стороны, почему дети себя режут и бросаются из окна? Потому что испытывают сильные внутренние психические переживания, которые могут заглушить только частой физической болью. И благодаря этой боли можно не обращать внимания на свои душевные муки, страхи, тревоги и так далее.
— Еще многие обвиняют школу как социальный институт. Почему такие люди не идут во двор к обидчикам или к ним домой, а именно в школу?
— Я бы обвинила школу в одном — она не работает с родителями. А если и работает, то это какие-то лекции, просьбы, устрашения, вот 9-й класс, вот 11-й класс, ЕГЭ. Но все-таки в первую очередь воспитывает семья. В случае с нашим стрелком в семье не было понимания.
— А как же репрессивная машина школы?
— Думаю, в этом есть доля истины. Понимаете, мы же воспитываем не в процессе каких-то бесед или экскурсий. Воспитываем каждой секундой своего общения и пребывания на глазах ребенка. Раньше говорили о выгорании учителей, но сейчас и эту тему бросили. Выгорание имеет место у большинства педагогов. А выгорание как раз и есть безразличие. Когда учитель (или мама) недовольны, сердятся — это еще хорошо, значит, они что-то хотят. А когда все разрешено, значит, ты безразличен или сил ругаться нет. А на проявления эмоций тоже нужны психологические затраты. И запрещать все плохо, и разрешать — тоже.
— Нащупать золотую середину реально?
— Нащупать, я считаю, несложно. Если ребенок нарушил сознательно правила, принятые в семье, то выясняют причины такого поведения и применяют меры для их устранения. В качестве наиболее эффективных санкций используют лишение ребенка удовольствий.
«Я бы включила в учебную программу предмет, связанный с семьей. Хотя бы в старших классах. Проблема еще усугубляется тем, что у нас нет системы воспитательной работы»
«Я бы у его мамы спросила: до какого времени она его грудью кормила?»
— С чего начать родителям прямо сейчас, чтобы узнать своего ребенка?
— Жить жизнью ребенка, его интересами. Понимаете, вот этот молодой человек был, грубо говоря, пустым местом еще до начальных классов. Он не вдруг стал таким в подростковом возрасте. Значит, все началось еще с детского сада. Я бы у его мамы спросила: до какого времени она его грудью кормила? Когда ребенка кормят грудью — это самое большое удовольствие. Почему ребенок жует, плюется, за мамину грудь держится или сосет грудь после двух лет? Да потому, что это означает, что мама его принимает, это момент снятия у дитя тревожности. А если ребенок-искусственник, значит, не имел возможности сделать определенное количество сосательных движений. И если не использованы специальные приемы компенсаторного характера, у ребенка складывается впечатления, что от мамы он не получает наивысшего удовольствия.
— А если бы мама «казанского стрелка» ответила, что кормила его грудью до двух лет?
— Тогда я бы спросила, как у него проходил ранний возраст, была ли предоставлена ребенку самостоятельность и автономность в рамках безопасного поведения? Все равно я бы выявила тот момент, когда вот это отклонение только-только началось. Понимаете, в каждом возрасте есть важные потребности, и если они не удовлетворены, то с того момента начинаются отклонения в развитии. Тогда и нужно определить момент, когда это отклонение возникло. А не тогда, когда оно пошло в отклоняющуюся сторону.
Если человек не научился общаться в семье, не научился общаться со сверстниками, он становится одиноким. Может быть, сверстники и хотели изначально подойти к нему, подружиться, но он уже сам не проявлял к ним интереса. Закрылся.
— Поможет ли ужесточение владения оружием, запреты компьютерных «стрелялок»?
— Нож возьмет, камень, палку, если захочет убить. Просто задушит веревкой. Важно, чтобы желания такого не было. Нам нужна профилактика агрессии. Уже сейчас, когда спрашиваешь у родителей: «Что там в школе?» Отвечают: «А мы не знаем. Мы только до школьного порога провожаем». Ну хорошо, защитят школы, Росгвардию поставят, что дальше? Человек, затеявший плохое, найдет, как его воплотить. А у нас заборы, видеокамеры. И что? Нам нужна профилактика.
— Что бы вы предложили в качестве профилактики?
— Я бы включила в учебную программу предмет, связанный с семьей. Хотя бы в старших классах. Понимаю, есть перегрузки, но тогда, может, не столь нужные какие-то знания по другим образовательным областям отложить. Ни в коем случае не хочу обидеть точные дисциплины, но, возможно (это только пример), не столь необходимы какие-то знания по математике? Может, он не запомнит, что такое интеграл и дифференциал? Я считаю, что следует усилить роль предметов гуманитарного цикла. Нужны уроки, которые развивают эмоциональность, сопереживание, эмпатию. Проблема еще усугубляется тем, что у нас нет системы воспитательной работы.
Мы с вами как-то разговаривали, когда были подростковые драки, АУЕ и так далее. Прошло время, и все затихло. Теперь у нас стрельба. Две-три недели поговорят, и опять затихнет?
Конечно, я не высокий человек, чтобы говорить о всей государственной системе, но тем не менее у нас работают разрозненно. Или почему психологов отдали в министерство молодежи? Почему психология в школе не в структуре образования? То есть психологи должны заниматься только молодежью? Но она уже сформирована, вот ей 19 лет. Может, психологов отдать в детский сад и побольше, чтобы оттуда начинать? Путин сказал пересмотреть закон об оружии и так далее. Но ведь это только верхушка. Нужно пересматривать всё.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 558
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.