Писатель-фронтовик из Казани вынужден был сменить не только фамилию, но и отчество

Геннадий Паушкин (в центре, с орденом Красной Звезды) руководит заседанием литобъединения Казанского университета Фото: музей истории КФУ предоставлено Союзом писателей РТ

Перипетий на его долю хватило с лихвой

«Геннадия Паушкина, как и многих писателей в период оттепели, волновала духовная связь человека с предшествующими поколениями, любовь к родной земле, охрана природы, судьбы простых людей, — поделилась своим мнением о творчестве Геннадия Александровича с корреспондентом „БИЗНЕС Online“ Галина Зайнуллина, литературный консультант союза писателей РТ. — Тем не менее его вряд ли можно назвать шестидесятником и отнести к какому-то из идеологических лагерей — либералов или почвенников. Паушкин не исчерпывал персонажей социальностью, поскольку к началу 1960-х обрел в литературе свою неповторимую интонацию и сквозную тему. Таковой, на мой взгляд, являлся не то чтобы поиск гармонии в мироздании, нет — в своих произведениях он стремился самостоятельно настроить несовершенный мир на гармонический лад, запечатлеть моменты душевного равновесия героев в трудных, а порой и экстремальных жизненных ситуациях».

Да, сама жизнь, биография Геннадия Паушкина, которого в литературных кругах знают как писателя, поэта, педагога и даже некоторым образом чиновника от литературы, не то чтобы изобиловали некими недосказанностями или белыми пятнами, но перипетий на его долю хватило с лихвой. Начать хотя бы с фамилии. Его биограф Людмила Уфимцева (Нестеренко), казанская писательница и поэтесса, рассказывает, что первой его фамилией была не Паушкин, а Пуринов. Так звучала фамилия его родного отца. Позже мать Геннадия, которого в детстве с подачи набожной его бабушки иногда по святцам называли Гошей, второй раз вышла замуж за закройщика военторга Александра Паушкина. В зловещем 1937 году на семейном совете отчим Гоши принял решение усыновить пасынка и дать ему свою фамилию, а отчество Федорович заменить на Александрович, чтобы юношу приняли в комсомол.

Уфимцева утверждает, что родной отец будущего писателя Федор Пуринов принадлежал к мелкопоместным дворянам, а мать Александра Бабашкина была из рода толмачей (переводчиков) Бабашкиных, который, по фамильному преданию, начинался еще при деде Ивана Грозного Иоанне III. В общем, опасные это были по тем пролетарским временам родословные.

Еще семейная легенда гласит, что супруги Пуриновы, родители будущего писателя, тоже сошлись не без приключений. Было это в тяжком военном 1920 году. Родителей и прочих родственников невесты по каким-то соображениям не устроила кандидатура жениха. Вот как описывает события, последовавшие за этим отказом, ученик Паушкина, казанский писатель Владимир Лавришко: «Из семейных преданий известно лишь, что отчаянный всадник Федор Пуринов подскакал однажды под окна невесты, которую семья никак не хотела отдавать за него замуж, бешено вращал в воздухе саблей и кричал, чтобы сейчас же выносили для благословения образа и Евангелие, а не то он всех тут порубит в капусту. Образа вынесли. И в феврале 1921 года родился мальчик, нареченный Геннадием».

«Неспокойными» были и биографии двух дядьев писателя. «По сей день достаточно семейных тайн и в родственниках писателя Паушкина со стороны матери, — читаем в очерке Лавришко о Паушкине, опубликованном в журнале „Идель“. — Один ее брат, а его дядя, окончив казанскую юнкерскую школу, сражался за красных, а другой, окончив ту же юнкерскую школу, прибился к белому стану. И будто бы во время взятия белыми Казани братья перекрикивались из противоположных окопов, призывая один другого перейти на его сторону. Каждый остался на своей. Убиты были оба. А Геннадий Пуринов, уже повзрослев до нужды заполнения анкет, там, где нужно было указывать отца, ставил прочерк и что-то путано излагал в графе „социальное происхождение“. В комсомол его не принимали…» И тут руку помощи юноше протянул отчим.

Он видел настоящего Зиланта

«Ранние годы писателя прошли в Адмиралтейской слободе, в доме бабушки Агафьи Пуриновой, она свободно говорила на татарском, чувашском, мордовском языках, — повествует Уфимцева. — Бабушкин домик стоял окнами на заливные луга. С этого места были видны стены города, белый Кремль с башней Сююмбике и острые шпили железнодорожного вокзала. Геннадий наблюдал старый уклад Адмиралтейской слободы, когда празднование пасхи совпадало с татарской уразой». В одном из своих рассказов, которые, кстати, во многом автобиографичны, Паушкин напишет: «На Зилантовой горе, возле устья Казанки, жил крылатый змей! По ночам он летал на озеро Кабан пить воду, и однажды мы с Абдулкой видели, как он метеоритом перелетел луга и исчез за тусклыми огнями вокзала, устремляясь к Кабану…»

«В творческом наследии писателя немалая часть принадлежит прозе поволжского и казанского колорита, — продолжает Зайнуллина. — Вообще, повести „Черствые именины“, „Затмение“, „Дальние поляны“, рассказы „Трава на камне“, „Голубой и зеленый мир“ следует знать каждому казанцу. В них запечатлены особенности быта, нравов и общей атмосферы Казани 20–30-х годов прошлого века. А также ушедшая натура, антропологические типы, которых „больше не делают“, они исчезли в эпоху комфорта».

Позже школьник Гоша с мамой жил на улице Вознесенской (Островского) в Суконной слободе. 1928 год — время, когда он начал ходить в школу и вступил в союз воинствующих безбожников (СВБ). Ребята из Гошиного двора — «вознесенские» — сражались с ребятами с улицы Дегтярной («дегтярниками»).

Осенью 1939-го началась Советско-финляндская война. По окончании школы Геннадий поступил в Казанский университет на историко-филологический факультет, но в конце первого курса решил отправиться на начавшуюся войну добровольцем.

В армию его взяли, но только не на фронт. Всех молодых добровольцев направляли тогда служить в пограничные войска на смену «старым» пограничникам, которых направили на Финский фронт, где шли тяжелейшие бои и нужны были только опытные бойцы. Паушкин попал в школу радистов, которую окончил на «отлично», и начал службу в погранотряде на Кагульской заставе, на границе с Румынией. Как радист он подчинялся начальнику связи, а как пограничник — лейтенанту Ветчинкину, будущему Герою Советского Союза. Здесь бойцом Паушкиным в отрядной многотиражке было напечатано его первое стихотворение «Двадцатилетний часовой».

На той же заставе Паушкин принял свое боевое крещение в первый день Великой Отечественной войны, которое он описал в рассказе «На Кагульской заставе» (как уже было отмечено, произведения Паушкина во многом автобиографичны).

А дальше была война

«При желании этот рассказ можно счесть обвинительным историческим документом, — продолжает наш разговор Зайнуллина. — События разворачиваются в июне 1941 года на границе с Румынией, где автобиографический герой Паушкина, радист пограничной заставы, в течение недели наблюдает на противоположном берегу реки приготовления румынской армии к нападению на СССР, более того, передает об этом в штаб отряда радиограммы с пометкой „молния“. Однако документально-обвинительный посыл рассказа исподволь переводится в лирический конфликт, и все благодаря чарующим описаниям молдавской природы: на заставе вечерами танцуют аисты-черногузы, по тихостойной воде лимана скользят лебеди, „высокие камыши с пушистыми султанчиками расстилаются до линии горизонта, дунет ветер, склонит камыш, и расстелется он по всей степи, будто небывалый ковер, а полумесяц — светлый горбун — покатится по воде вверх ногами“. Когда после этого в рассказе читаешь, как утром 22 июня на райский уголок земли обрушился шквал огня, начинаешь осмыслять происходящее в надмирных вневременных категориях: откуда взялось зло?»

«В военной прозе Паушкина нет ни героического пафоса, ни романтизации войны, ни обнаженной правды о ней со стремлением нарисовать картину широко и исторически точно. Однако фраза „исследует истоки нравственного подвига“ — отчасти про него. Писатель, прошедший со своим полком сотни верст от холмов Бессарабии — через украинские степи и Кубань — до Кавказских гор, не берется за широкое эпическое изображение событий, а сужает их в каждом произведении до какого-то локуса, чтобы глубже раскрыть душевное состояние героев, показать окопную, а чаще — „трекинговую“ правду. Не „по долинам и по взгорьям“ преследовали боевые товарищи Паушкина немецкую горнострелковую дивизию „Эдельвейс“, а по обледенелым горным тропам и заснеженным перевалам».

«В рассказах „Тридцать третья река“ и „На зорьке“ он дивится неиссякаемому запасу сил и самоотверженности полностью изможденных людей: солдат Семен Зарубин переплывает бурную горную реку, которую и лошади-то преодолеть не под силу, чтобы уничтожить немецкого снайпера; санинструктор Зоя во время многочасового перехода поочередно взваливает на свои узкие девичьи плечи выбившихся из сил бойцов, становясь опорой для мужчин. „Время было такое, — говорит старшина Роман Стрежнев в эпилоге рассказа ‚Санчарский перевал‘. — Что все мы друг перед другом очутились наизнанку и кто чего стоил — утаить было нельзя“».

«При этом ничтожных людишек и подлецов Паушкин в своей военной прозе не удостаивал внимания, в череде достойных сослуживцев читателю встретится разве что один „трус и шкурник“ — шифровальщик Жохов. Писатель верен своей магистральной теме — утверждению гармонического лада в мироздании — и потому часто рисует картины отдыха солдат: когда они поют, играют на гармони, декламируют стихи, смотрят советские кинофильмы. Так, содержание рассказа „В Рионской долине“ полностью занято описанием подготовки к празднованию Нового года в сказочном уголке земли — курортном местечке Шови».

Участвовал в разгроме хваленой дивизии «Эдельвейс»

Старшина Паушкин прошел всю войну, участвовал в боевых действиях на Украине, в Кубани, на Кавказе. За участие в обороне Сухуми, в разгроме немецкой дивизии «Эдельвейс» был награжден медалью «За оборону Кавказа». Далее, в 1945-м, старшина получил орден «Красная звезда». Слово — документу (его орфография и пунктуация сохранены — прим. ред.):

НАГРАДНОЙ ЛИСТ

Дата подвига: 25.12.1944 — 06.01.1945

Являясь Начальником Радиостанции средней мощности, благодаря умелой эксплоатации аппаратуры и высоких личных качеств классного радиста, сумел обеспечить безотказную работу станции и бесперебойную связь в сложных условиях наступательных боев от Днестра до Альп, чем в значительной мере способствовал успешному выполнению боевых и оперативных задач части.

В период с 25 декабря 1944 г. по 6 января 1945 года не считаясь с отдыхом, безотлучно находился на станции, лично сам, быстро и безошибочно производил радиообмен со скоростью 20 групп в минуту и нагрузкой до 5000 двойной передачи за смену, чем оказал большую помощь командованию в своевременном и четком выполнении важного государственного задания.

В дни тяжелых оборонительных боев у озера Балатон в напряженной обстановке, отлично справился с возложенной на него задачей, в срок и без искажений в трудных условиях передавал и принимал все распоряжения и донесения, искусно маневрируя в работе одним передатчиком с 7-ю корреспондентами в двух разных сетях.

Случаев нарушений радиосвязи не было.

Лично в боевых условиях подготовил 19 классных радистов.

Тов. ПАУШКИН достоин награждения орденом «КРАСНАЯ ЗВЕЗДА»

Командир 7 пограничного Измаильского Краснознаменного полка войск НКВД

ПОЛКОВНИК ПАВЛОВ

20 апреля 1945 года

Вот этапы его боевого пути:

1940–1941 гг. Радист заставы Героя Советского Союза К. Ф. Ветчинкина Молдавской ССР, г. Кагул;

1941–1942 гг. Полковой радист. Южный фронт, Северо-Кавказский фронт, действующая армия;

1942–1945 гг. Начальник рации. Третий Украинский фронт, действующая армия.

17 апреля 1990 года старшина-литератор был награжден орденом Отечественной войны II степени.

Безыдейные стихи в молодежной газете

После войны Паушкин вернулся на учебу в Казанский университет. Он успешно совмещал ее с работой заведующим отделом литературы и искусства в редакции республиканской газеты «Комсомолец Татарии». Эта еженедельная газета в 1949 году выпускала так же раз в неделю специальную полосу «Литература и искусство», которую готовил завотделом Паушкин. «Однажды, — пишет его биограф Уфимцева, — с одобрения ответственного секретаря Владимира Мальцева, Геннадий Паушкин опубликовал свое стихотворение „Тополь“, написанное им еще в 1945 году».

Тополь

Я тогда никому не сказал

По мальчишеской гордой привычке,

Что люблю голубые глаза

И смешные ее косички.

Тополь рос на соседнем дворе,

Чтоб она мою грусть разгадала,

Я на белой его коре

Ее вырезал инициалы…

Не намерить военных дорог.

Я солдатом прошел пол-Европы,

Все никак позабыть не мог

Нашим детством отмеченный тополь.

Потому, возвратившись назад,

Где не тронутый временем рос он,

Встретил я голубые глаза

И красивые девичьи косы.

1945

Последовала резкая критика со стороны газеты «Красная Татария» под заголовком «Безыдейные стихи в молодежной газете». Авторов статьи не остановила даже такая строка из стихотворения: «Я солдатом прошел пол-Европы…» На Паушкина завели персональное дело. По совету коллег-фронтовиков Геннадий Александрович отправил письмо вместе со статьей Михаилу Исаковскому, знаменитому поэту-песеннику, и вскоре получил ответ. Михаил Васильевич писал: «Критической дубинкой ударили невинного поэта те, которым давно пора и надо бы знать и уметь отличать идейное от безыдейного». После письма из Москвы персональное дело Паушкина разбирать не стали.

В 1952-м у него выходит первая книга «На дальней заставе», изданная «Татгосиздатом» тиражом в 10 тыс. экземпляров.

В 1953–1955 годах Геннадий Александрович работал собственным корреспондентом «Комсомольской правды» по Татарской, Чувашской и Марийской АССР.

В 1955–1968 годах он консультант союза писателей Татарской АССР, редактировал альманах «Литературный Татарстан», руководил русской секцией при союзе писателей республики, избирался членом правления, работал в республиканском сатирическом журнале «Чаян». С 1957-го Паушкин — член союза писателей СССР.

Две стороны одной медали

«Геннадий Паушкин, как и миллионы его однолеток, был сурово обучен войной тактике и стратегии выживания, — Лавришко дает свою оценку деятельности писателя послевоенного периода в очерке „Геннадий Паушкин: попытка портрета“. — Он вернулся на тот же первый курс филфака (здесь автор допустил неточность: в те годы этот факультет КГУ носил название историко-филологического — прим. ред.), с которого в 1940-м ушел добровольцем. Окончил университет и упорно двигался со ступеньки на ступеньку — рядовой журналист, завотделом газеты „Комсомолец Татарии“, собкор „Комсомольской правды“, автор книжечки стихов и книжечки прозы, член союза писателей СССР… И это была его личная, невидимая для постороннего глаза война. Война, на которой убивают, научила его не высовываться „из окопа“ без лишней надобности, быть, как все, но поближе к начальству. И гнуться вместе с линией партии, в которую он вступил на фронте. И он улыбался и гнулся. Что при этом он думал и чувствовал? В это он никого не посвящал…»

Иного мнения придерживается Зайнуллина, которым она поделилась с корреспондентом «БИЗНЕС Online»: «Вероятно, Геннадий Паушкин, прошедший войну с первого дня до последнего, при желании мог трезво осмыслить то, что привычно называется войной, а по сути, является смертоносной мясорубкой, состоящей из абсурдных пагубных событий. Но он ставил перед собой иную задачу, сродни гамлетовской, — восстановить средствами художественного слова расшатавшийся век…»

«Паушкин наиболее глубоко отрефлексировал на изменения в менталитете и психологии людей в своей поздней повести „Пришельцы“, изданной в 1984 году. Ее главный герой Николай Кесарин на излете жизни тоскует по своему былому окружению: „Все мастеровые, все умельцы уменье свое ставили высоко, чтили себя художниками“. Во время застолий, по праздникам, вели себя достойно: „Если песня в компании не складывалась, значит, что-то не так, не те люди собрались за столом, и надо расходиться подобру-поздорову…“ Сам Николай Васильевич „был в ладу с деревом и красками“, в уменье подбирать краски „насчитывал 205 колеров“. Окружение крупных натур довоенного времени не позволяло ему мельчить, и с их уходом, в десятилетия сравнительного благополучия и достатка, он словно осиротел и „пустился по воле волн“».

«Замечательная многоплановая повесть Паушкина „Пришельцы“ еще ждет своих исследователей, как и все его творчество, которое необходимо вводить в литературоведческий оборот. Его произведения достойны благодарной памяти соотечественников и более широкой известности. И, что парадоксально, главным образом не по причине блестящего владения приемами реалистического повествования и художественными средствами русского языка, а равных ему в этом отношении найти непросто. Паушкин уникален другим — неповторимой интонацией, оптикой видения бытия и тематическим расширением как военной прозы, так и казанского колорита».

Его ученики известны всюду

А еще Геннадий Александрович обладал талантом педагога. Его биограф Уфимцева пишет: «Об этом его таланте свидетельствует опыт ведения литературного кружка при Казанском университете (1946–1949), руководство литературным объединением имени Владимира Луговского (1963–1973) и совместная работа с писателем Михаилом Скороходовым во дворце культуры поселка Дербышки — творческий литературный кружок для жителей поселка (1969–1974).

Учениками Паушкина по литературному объединению стали будущие поэты, писатели и очеркисты, получившие известность в нашей стране и за рубежом: Н. Беляев, В. Мустафин, Р. Солнцев, Р. Кутуй, Р. Бухараев, Н. Орешина, М. Зарецкий. Д. Валеев, Г. Свинцова, Б. Галеев, В. Лавришко, Л. Григорьева, Е. Кацюба, К. Кедров, Г. Капранов, Ю. Макаров».

Его не раз звали в Москву, в частности писатель Леонид Соболев, с которым, по словам Зайнуллиной, Паушкин был знаком накоротке и даже дружил (Леонид Сергеевич Соболев (1898–1971) — русский советский писатель и журналист, военный корреспондент. Морской офицер, капитан 1-го ранга. Лауреат Сталинской премии). А Соболев в свое время был не только известным писателем, автором хрестоматийной прозы на тему Великой Отечественной войны, но и крупным литературным и политическим функционером. В 1957–1970 годах — председателем правления союза писателей РСФСР, с 1970-го — членом президиума Верховного Совета СССР VIII созыва. Но Геннадий Александрович отвечал всем, в том числе и своему влиятельному другу, примерно следующее: «Я волжанин, буду жить и умру в своих родных местах».

Геннадий Александрович скончался в Казани 15 октября 2007 года в возрасте 86 лет.

Еще светло,

А солнце закатилось.

Заря с зарей

Встречаются в ночи.

Твой день прошел:

Смени же гнев на милость,

Наедине с собою помолчи.

Имя Геннадия Александровича занесено в литературную энциклопедию России, стихи поэта Паушкина вошли в «Антологию русской поэзии Казани», а его проза — рассказ «Тридцать третья река» — вошла в «Антологию русской прозы Татарстана XX–XXI веков». Документы и личные вещи писателя хранятся в фондах Национального музея РТ.

19 февраля 2021 года, в канун юбилея писателя, в Казани была установлена мемориальная доска в честь заслуженного работника культуры РСФСР Геннадия Паушкина на фасаде дома 15 на улице Адоратского, где он проживал с 1981 по 2007 год. Сейчас готовится к печати биографическая повесть о писателе, ее выход в свет ожидается в этом году.

Постскриптум. Открытое письмо Геннадию Паушкину

(Публикуется в сокращении по тексту сайта «Мегалит» — Евразийский журнальный портал.)

«Дорогой Геннадий Александрович!

С 95-летием со дня Вашего рождения на Земле!

Но скажу откровенно, в прошлом году, накануне 70-летия Великой Победы, больно было читать в февральском номере одного из республиканских журналов статью Владимира Лавришко «Геннадий Паушкин: попытка портрета». В ней говорилось о Вас, писателе-фронтовике, и о том, что во время войны «Паушкин был радистом на стационарной „эрбушке“, всегда вблизи начальства».

Спрашивается, вблизи какого начальства всегда был радист-пограничник Геннадий Паушкин? Вблизи того самого начальника заставы, будущего Героя Советского Союза, лейтенанта Кузьмы Ветчинкина, к которому на Кагульской заставе в бою 22 июня 1941 года на берегу реки Прут радист Паушкин, поражая неприятеля, прорвался из окружения и с которым вдвоем из всей заставы остался в живых?..

Вы приняли свой первый бой на земле в первый же день войны. Разве докажешь, что настоящую судьбу, как и родителей, не выбирают…

Быть может, это открытое письмо (ровно год спустя после того гнусного выпада) в день 95-летия со дня Вашего рождения на земле грешной и накануне 75-летия начала Великой Отечественной войны, станет неким утешением для Вас и Ваших соратников на небесах и еще живых фронтовиков и любителей литературы на этом свете.

Еще раз с днем рождения, Геннадий Александрович!

С уважением,

Ваш Сергей Квасов, пограничник в мирные годы, вечный литератор-любитель.

28 февраля 2016 года».