Нашему герою 23 года, он студент КГМУ. В медицину пошел по зову своего деда, который мечтал, чтобы внук стал представителем благородной профессии (на фото не он) Нашему герою 23 года, он студент КГМУ. В медицину пошел по зову своего деда, который мечтал, чтобы внук стал представителем благородной профессии (на фото не он)

Об инсайдере

Нашему герою 23 года, он студент КГМУ. В медицину пошел по зову своего деда, который мечтал, чтобы внук стал представителем благородной профессии.

После первого семестра четвертого курса студенты медуниверситета могут получить сертификат медбрата или медсестры и устроиться в стационар. Мотивация простая: отрабатываешь год, и тебе дают дополнительные баллы для поступления в бюджетную ординатуру. Сертификат наш собеседник получил в марте, как раз перед разгаром пандемии коронавируса. Но сразу устроиться в «ковид»-госпиталь ему не удалось — не брали из-за отсутствия опыта. Но наш герой не терял надежды: искал объявления на Avito, спрашивал у преподавателей и просто приезжал в больницы. За полтора месяца он объездил больше 15 заведений, пока не получил долгожданный ответ: «Вы приняты!»

В «ковид»-госпиталях инсайдер работает с лета. Начинал санитаром в реанимации в одной из районных больниц, когда не было других свободных вакансий. Параллельно работал медбратом в «нековидной» больнице. График — сутки через двое. А сейчас трудится медбратом в новом корпусе РКИБ.

Когда я захожу в боксы, стараюсь побеседовать с пациентами, узнать анамнез, расспросить, подготовить себя. Это подготовка к моему будущему. Я считаю, что врач должен пройти все этапы «Когда я захожу в боксы, стараюсь побеседовать с пациентами, узнать анамнез, расспросить, подготовить себя. Это подготовка к моему будущему. Считаю, что врач должен пройти все этапы»

ЗАЧЕМ ПОШЕЛ в «красную зону» 

  • Зачем я работаю? Хочу убить несколько зайцев. Когда я захожу в боксы, стараюсь побеседовать с пациентами, узнать анамнез, расспросить, подготовить себя. Это подготовка к моему будущему. Считаю, что врач должен пройти все этапы. Быть санитаром, потом медбратом, если он пройдет все этапы — будет знать, как это работает.
  • Естественно, денежная составляющая тоже важна. Как-то за 11 рабочих дней я получил около 120 тыс. рублей. Деньги хорошие. Я купил себе айфон. Родители взяли квартиру — туда деньги отдал. Сейчас 100 тыс. рублей у меня лежит в резерве. 
  • Сегодня правила изменились, выплаты урезали. Случай был такой в городской больнице. Парень пришел санитаром, он поработал четыре часа, понял, что это не его. Ушел, и ему 25 тыс. рублей выплатили, потому что положено было по закону. Тогда такой закон был, хоть ты час отработал, тебе дадут федеральные выплаты. А сейчас зарплата зависит от количества отработанных смен. Чем больше сотрудник трудится, тем больше получает. Некоторые медсестры работают сутки через сутки, через двое. Много работают, но и много зарабатывают.
  • В РКИБ я перешел из-за хороших выплат. Плюс новая красивая больница. Заполнил анкету, перезвонили через две недели. Собрал пакет документов и пошел к старшей медсестре. Чтобы устроиться, нужен сертификат медбрата, паспорт, ИНН. Ничего больше.
  • Летом я работал в двух больницах, и это занимало все мое свободное время. Бывало, что трудился двое суток подряд. Времени стало меньше для прогулок, друзья зовут, а ты все время уделяешь работе.

Летом в одноразовом защитном костюме, когда на улице было +25, это было что-то. Мы работали по 4 часа «Летом в одноразовом защитном костюме, когда на улице было плюс 25, — это что-то. Мы работали по четыре часа»

КАКОВО РАБОТАТЬ В КОСТЮМЕ

  • В реанимации работают в основном мужчины, потому что там тяжело. Не посидишь — тяжелые больные. У кого сатурация начнет падать, кто в туалет захочет, кто кричит. Женщины если там работают, они все боевые. Стаж идет 1 год за 1,5. 
  • Летом в одноразовом защитном костюме, когда на улице было плюс 25, — это что-то. Мы работали по четыре часа. Я надел костюм, через два часа с меня просто все стекало. Когда в первый раз надел, подумал: я же сейчас задохнусь, не смогу больше 25 минут в этом продержаться. Уже продумывал в голове план — срывать как-то, уходить куда-то, убегать.
  • В городской больнице были выделены две медсестры, которые занимались только тем, что помогали другим с костюмами. Несколько недель назад я проезжал мимо, заглянул в окошко, и эти же люди все так же помогают надевать костюмы. В других местах сотрудники надевают их сами.
  • В первые смены я говорил медсестре: «Вот здесь еще перемотайте, дырочка осталась». Сначала респиратор, потом маска сверху, и ты вот так ходишь, в костюме. И стараешься еще от пациентов на расстоянии держаться. У меня такое состояние было в течение первых 7–10 смен — держаться как можно подальше. Я старался не ездить домой вообще, чтобы не привезти инфекцию. Спишь – работаешь, спишь – работаешь. И отдыхаешь иногда.
  • Сейчас все относятся спокойно. Медики же как думают: «Мы все переболели». В РКИБ персонал от усталости очки на лоб надевает.
  • В итоге и я переболел. У меня была температура 37, два дня такое состояние. Не знал, куда себя деть. Вроде и таблетку выпил, а температура не спадала. Выпил еще одну таблетку «Парацетамола» и пошел на работу. Через несколько дней сдал анализ, оказалось, что у меня есть антитела.

Как ПРОХОДИТ день

  • Т. к. я студент, сейчас работаю 2 раза в неделю. На сутках прихожу на работу в 9 утра. У меня есть два варианта: зайти в «красную зону» или остаться на посту. Это абсолютно рандомно. Медсестра назначает старшую по смене, и последняя уже распределяет. Если я остаюсь на посту, то там в основном документация — оформить истории болезней, посмотреть назначения, разложить таблетки, расписаться, приклеить анализы, все сверить. Очень много бумажной работы. Где-то в три часа дня я могу зайти в «красную зону». Там измеряю давление, пульс, сатурацию и записываю это на листочки.
  • Пока находишься в «красной зоне», тебе из «чистой зоны» подкидывают работу. Мы с собой берем телефоны, кто-то в чехлах, кто-то без. Я лично без чехла, мне нормально, потом «чищу» его под ультрафиолетом. И при выходе несколько раз обрабатываю спиртом.
  • Работаешь целые сутки без отдыха, а потом идешь как зомби на пары. На них сидишь, немножко кемаришь, и потом ты приходишь, дистанционно слушаешь лекции дома и почти до самого утра спишь. 
  • Когда возвращаюсь домой, либо сразу падаю и сплю, либо захожу сначала в душ, ем, и потом все равно меня через два часа вырубит. Сплю после смены часов 6–8. Просыпаюсь вечером и думаю: еще поспать надо.

Вакцину от коронавируса делать не предлагали, от гриппа я тоже не делал. Вакцина должна пройти испытания в течения 3-5 лет. А тут хоп, и уже три вакцины сразу готовы. Не внушает доверия «Вакцину от коронавируса делать не предлагали, от гриппа я тоже не делал. Вакцина должна пройти испытания в течение 3–5 лет. А тут хоп, и уже три вакцины сразу готово. Не внушает доверия»

О пациентах

  • Был один пациент — дедушка. Он постоянно говорил, что боится умереть. Хотя сатурация у него была хорошая. Он мог разговаривать, все было нормально. Через полтора дня я пришел, а мне говорят, что он умер. Думаю, что он запрограммировал себя, поэтому так случилось. Это такая инфекция, что человек может неожиданно умереть.
  • Мне запомнилось, как мы транспортировали труп очень большой женщины — 170 килограммов. Клали вшестером. Бывает, пациент не вмещается в черный пакет. Приходится резать, он 2 м всего в длину.
  • Пациенты — в основном те, кому за 50 лет. Но сейчас очень много беременных. Если у них подтверждается мазок, их оставляют. Если нет, то выписывают. В РКИБ говорят, что есть тенденция — много беременных заболевает.
  • Когда я работал в стационаре, видел у ВИЧ-инфицированного пациента сатурацию 70–80. Его перевезли срочно в реанимацию, он буквально был весь синий, задыхался. У него сатурация опустилась до 27 или 30. Его быстренько подключили и вытащили. Он выжил.
  • Среди больных вообще часто встречаются ВИЧ-инфицированные. Потому что их вообще много в России. По правилам их нельзя обособлять, но при работе в истории пишется маркировка B20. Чтобы с кровью были аккуратнее.
  • Вакцину от коронавируса делать не предлагали, от гриппа я тоже не делал. Вакцина должна пройти испытания в течение 3–-5 лет. А тут хоп, и уже три вакцины сразу готово. Не внушает доверия.

Все сотрудники знают, что статистика [по коронавирусу] занижена, она ненастоящая, подредактированная. Все об этом знают, но никто об этом даже не разговаривает «Все сотрудники знают, что статистика [по коронавирусу] занижена, она ненастоящая, подредактированная. Все знают, но никто об этом даже не разговаривает»

О статистике и отношении к смерти

  • Все сотрудники знают, что статистика [по коронавирусу] занижена, она ненастоящая, подредактированная. Все знают, но никто об этом даже не разговаривает.
  • На пике пандемии половина тяжелых пациентов, по ощущениям, умирали. Кого-то переводили в палату интенсивной терапии — что-то наподобие реанимации, но проще. Кого-то в отделение могут перевести, но это реже — процентов 15–20. Мало кому становится прямо хорошо после реанимации.
  • В районной больнице при мне умирали раз в два дня. Только в РКИБ сейчас, по слухам, умирают 80 человек в неделю. Но инфекционка гораздо больше по размерам — раза в четыре.
  • Ни разу не слышал, чтобы в РКИБ кто-то обсуждал трупы. Просто говорят: «О, в реанимацию перевели. Умерла». Я такое слышу почти каждую смену. Бывало, что люди умирали и в отделении. Но нечасто. Только привозят пациента, и за ночь он может умереть. Предполагаю, может, они кислородные маски ночью снимают? Контролировать всех не успеваешь.

Методы лечения и vip-пациенты

  • Медсестры говорят, кто из пациентов VIP, это пишут в общем чате. Они не лежат в отдельной комнате с телевизором. Нам могут просто сказать: он от заведующего, к нему нужно пристальное внимание. Я думаю, что это те, за кого замолвили словечко, кто занимает высокие должности, чиновники, родственники медиков или сами врачи. Но я на это не смотрю, все для меня одинаковые, всем назначения одни и те же.
  • Врачи работают с утра до 16 часов. Они выполняют назначения, смотрят динамику, поднялась ли температура, работает антибиотик или нет. Что поменять, кому добавить кислород, кого снять с него, кого нужно перевезти в другую больницу. Переводят в госпиталь ветеранов, в 16-ю. Все это они делают до четырех дня и уходят. Затем, ближе к вечеру, приходит дежурный врач. Если состояние пациента ухудшится — поднимется давление или задыхаться начнет, это на плечах дежурного врача.
  • Он измеряет артериальное давление, пульс, сатурацию. Проходит по тяжелым пациентам и уходит. Там остается средний медперсонал, он выполняет назначение, различные препараты на ночь вводит. Если что-то случится, вызывают врача, он быстро одевается и заходит.
  • Лечат пациентов гормонами — система с «Дексаметазоном», антибиотики, если присоединение какой-то инфекции, «Имипенем», «Цефтриаксон», натрия тиосульфат. Гепатопротекторы «Гептор», всем «Гепарин», «Эноксапарин», потому что кровь при COVID-19 сгущается. Отхаркивающие муколитики — АЦЦ, «Амброксол». Много людей с сердечной патологией, им назначают «Бисопролол», «Метопролол».
  • Много очень людей с сахарным диабетом. Это 9-й стол, они не могут употреблять пищу, которую едим мы. Побочный эффект гормонов — повышение сахара в крови. Потому что мы не знаем, как лечить этот вирус [по-другому]. Применяется «Фавипиравир». У него эффективность вроде бы доказана, летом использовали противомалярийные средства — в городской больнице. Стандартизировано там было 4–5 назначений — это «Гепарин», «Гидроксихлорохин», антибиотик и еще что-то. Всем подряд одно и то же.
  • В пик — в середине октября — отделения РКИБ были переполнены, ставили четвертую койку в бокс. Всего в одном отделении 20 боксов. Тогда отдохнуть нельзя было.

Врачи — интеллигенция. А медсестры проще, много ругаются. Не знаю из-за чего: «Вот ты это не сделала, почему я это должна делать?». Такое ребячество «Врачи — интеллигенция. А медсестры проще, много ругаются. Не знаю из-за чего: «Вот ты это не сделала, почему я должна?» Такое ребячество»

сон по очереди и обстановка в коллективе

  • Врачи — интеллигенция. А медсестры проще, много ругаются. Не знаю из-за чего: «Вот ты это не сделала, почему я должна?» Такое ребячество.
  • Девчонки постоянно жалуются. Иногда плачут. Потому что невозможно так работать, пытались обсудить, чтобы разрешили только по четыре часа находиться в «красной зоне», а не по 6, но не получилось. На предыдущих местах работы — в других «ковид»-госпиталях — было все фиксировано. Я захожу в 10:05, и все, мне нужно четыре часа просто потерпеть. Терплю, времени 10 минут остается до конца, я уже готов, на низком старте. Выхожу, снимаю СИЗ, выкидываю и иду в «чистую зону».
  • В РКИБ нет зон отдыха. Это минус. Там приходится отдыхать на каких-то кушетках, кроватках маленьких, стульях. Я считаю, можно было бы выделить одну-две комнаты в отделении, некоторые даже закрыты. Можно было бы сделать две комнаты. Семь лежачих мест, то есть семеро отдыхают, пятеро работают.
  • На предыдущем месте работы в «ковид»-госпитале мы реально четыре часа работали и четыре отдыхали. Такая возможность там была, а в РКИБ нет условий. Есть столовая маленькая, где ты можешь поесть. Отдохнуть можешь там, где переодеваешься. Поспишь там один часик… Нам сначала говорили, что вообще никто не должен спать. Но потом предложили компромисс, и один из вышестоящих сотрудников сказал: «Я понимаю, это вообще нереально, отдыхайте по очереди».
  • Обстановка в коллективе не всегда спокойная, все нервничают, могут ругаться. Но сейчас стало лучше. Летом и особенно осенью был самый разгар пандемии. Немножко понервничал я тогда. Но прежде всего от того, что боялся увезти инфекцию к родным.
  • Я замечаю, что начинаю лысеть. И кожа портится. Похудел на 3 килограмма. Врачи, которые переболели ковидом, на фоне приема токсичного противомалярийного средства «Гидроксихлорохин» (им лечат ковид) рассказывали, что у них волосы клочками стали выпадать. Но потом прошло.
  • Желание бросить все наступает, когда перегораешь. В таких случаях нужны хотя бы двухнедельные отпуска. Поработал два месяца — надо отдохнуть. Думаю, что я уже перегорел. Иногда возникает мысль, что больше не могу.