D Китае, который, как считается, победил (или почти победил) злого демона Ковидия и чья экономика вроде как бодро идет вперед и вверх, вновь произошел всплеск локального зомби-апокалипсиса «В Китае, который, как считается, победил (или почти победил) злого демона Ковидия и чья экономика вроде как бодро идет вперед и вверх, вновь произошел всплеск локального зомби-апокалипсиса» Фото: © Tpg / Keystone Press Agency / www.globallookpress.com

«Зомби на лапах разносят заразу,
Зомби увидел — убей его сразу!»
Фольклорное

НЕСТАНДАРТНАЯ ИСТОРИЯ

Истории с зомби-апокалипсисом (не в культурном, но в экономическом смысле) и ожидаемым «концом капитализма» я касался не далее как два месяца назад. За это время произошло многое: в США в середине октября внезапно ударили глубокие морозы, в Ливии выпал град размером с банку сгущенки, а над архипелагом Новая Земля обнаружилось резкое снижение уровня озона, чего в это время года в Северном полушарии быть никак не должно. Кроме того, датчане массово уничтожили норок на фермах (а потом признали, что «ошибочка вышла»), масочный режим в России продлили сразу на год (странно, что не навсегда, ведь вирусов еще навалом и маски надо как-то продавать), а я впервые выступил на телевидении посредством платформы Zoom. Тем временем в Китае, который, как считается, победил (или почти победил) злого демона Ковидия и чья экономика вроде как бодро идет вперед и вверх, вновь произошел всплеск локального зомби-апокалипсиса. Дело в том, что истекшая неделя принесла сразу три корпоративных дефолта, причем одна из компаний мало того что имела высший кредитный рейтинг — ААА, так еще и принадлежала государству. История несколько нестандартная и требует комментария.

Напомню немного о сути «зомби»-фирм как экономического явления. Изначально они были порождением японской экономики, впавшей в стагнацию три десятка лет назад, набравшей долгов, но так из стагнации и не выбравшейся. В тот период в стране полностью отработали мины устоявшейся японской государственно-корпоративно-трудовой этики с глубоко укоренившимся патернализмом и пожизненным наймом. Избыточная господдержка (по отношению к предприятиям, но не к гражданам) привела к повсеместному распространению того, что как раз и стали называть «зомби»-фирмами, под которыми понимаются непроизводительные и нерентабельные предприятия, которые должны бы покинуть рынок, но остаются на плаву благодаря помощи со стороны кредиторов и государства. Продолжая вести операционную деятельность и держась за работников, которые должны были бы перейти в более эффективные и производительные компании (или вообще уйти с рынка труда), «зомби»-фирмы подрывают эффективность всей экономики. Здоровые предприятия развиваются медленнее, и, если со временем присутствие «зомби» становится достаточно обширным, уровень производительности в секторе падает.

К началу нулевых «зомби»-фирмы составляли порядка 30% от всех японских компаний и на них приходилось около 15% от всех активов экономики. Эта японская история могла бы оставаться локальной еще какое-то время — но после кризиса 2008–2010 годов японский «зомби-апокалипсис» полез за границы. Он твердо разместился в Китае, вольготно чувствует себя в Европе и вполне предметно атакует США, где доля таких фирм составляла, по оценке Deutsche Bank, 6% 10 лет назад, утроившись (!) к настоящему времени. Речь, впрочем, о Китае; что забавно, в культуре этой страны тоже есть аналогичное понятие. Местная разновидность «зомби-вампира» называется «джан-ши» (да простят меня синологи за такую транскрипцию), таскает на лбу молитвенный свиток, высасывает энергию ци и передвигается исключительно прыжками. Соответственно, и «зомби»-фирмы в Китае такие же, с национальным колоритом.

КИТАЙ ПОЛНОСТЬЮ ПОДОБЕН РОССИИ В ТОМ, ЧТО СОВЕРШЕННО ОФИЦИАЛЬНО НЕ ДОВЕРЯЕТ ПОКАЗАТЕЛЯМ ЗАПАДНЫХ РЕЙТИНГОВЫХ АГЕНТСТВ

Итак, что же произошло? Три вещи:

  • государственная горнодобывающая компания Yongcheng Coal and Electricity Holding Group объявила дефолт по облигациям на 1 млрд юаней ($150 млн.). При этом она недавно получила высший кредитный рейтинг ААА;
  • производитель микросхем и крупный производитель автомобилей Tsinghua Unigroup объявил дефолт по облигациям на 1,3 млрд юаней ($195 млн.);
  • автопроизводитель и контрагент BMW — Brilliance Auto Group Holdings — объявил дефолт по долгу на 6,5 млрд юаней ($985 млн.).

Здесь надо отметить, что Китай полностью подобен России в том, что совершенно официально не доверяет показателям западных рейтинговых агентств, всем этим Fitch Ratings, Moody’s и иным. Соответственно, в стране существуют свои локальные рейтинговые агентства вроде Dagong Global Credit Rating и Chengxin International Credit Rating, которые и раздают рейтинги. При этом агентства делают весьма рискованные выводы — так, в Китае достаточно много компаний с высшим рейтингом ААА, для сравнения: в США их всего лишь две, Microsoft и Johnson& Johnson. Разумеется, в этом нетрудно заметить и сугубо политическую подоплеку, хотя и американские агентства 10 лет назад были замечены в подкручивании рейтингов, но если последние делали это за мелкую финансовую поддержку, то мотивация первых скорее идет по категории «так надо».

Вообще говоря, корпоративные дефолты в Китае — вещь неновая, они периодически происходят еще с 2015-го. Поначалу оно вызвало изрядный шок, равно как и прошедшая тогда же девальвация до того монотонно укреплявшегося юаня — мол, как же это так, Китай же три десятка лет показывал невероятные темпы роста, лучше всех перенес 2008–2010 годы и т. д. и т. п.? Сейчас шум, конечно же, поутих, но надежд на КНР как на некую «альтернативную систему» было и остается очень много. Однако с реализацией надежд есть, как известно, нюансы.

«ЗОМБИ»-ФИРМ МНОГО ВЕЗДЕ

Во-первых, стоит помнить, что только лишь корпоративный долг составляет в Китае порядка 150–160% ВВП, еще примерно столько же составляют прочие долги — частные, муниципальные и региональные. Иными словами, «зомбификация» китайской экономики сейчас очень высока. Фактически можно говорить о том, что весь период с кризиса 2008–2010 годов Китай, до сих пор остающийся ориентированным на экспорт, рос на допинговой поддержке центрального правительства со снижением ставок, норм резервирования и прямой финансовой помощью.

Во-вторых, цель КНР в общих чертах понятна — несмотря на все риски обрушения долговой пирамиды, дотянуть до создания и внедрения в национальную экономику определенного пакета технологий в сфере ИИ и квантовых вычислений, что, как верится, даст китайской экономике решающее конкурентное преимущество уже в планетарном масштабе и позволит занять позицию мирового гегемона. Полагаю, что сформулирована она была только лишь в последние годы, уже при председателе Си Цзиньпине и его «китайской мечте». Не могу не отметить, что это чуть ли не единственный путь для реального развития страны — понятное дело, исключая гипотетическую и, вероятно, невозможную войну, в ходе которой удается уничтожить внешних конкурентов, сохранив при этом внешних потребителей. Альтернативой ему является только лишь продолжение инвестиционного пути развития с недалеким уже пределом по возможной стоимости рабочей силы, что зафиксирует положение Китая намертво.

В-третьих, есть гипотеза, что председатель КНР товарищ Цзиньпин отлично понимает, чем чревата «зомбификация» экономики — в конце концов, Япония недалеко, торгово-экономические связи весьма обширны, а уже три последних «потерянных десятилетия» Японии стали притчей во языцех. Соответственно, можно предположить, что пошедшие с 2015 года корпоративные дефолты, произошедший тогда же крах Шанхайской фондовой биржи и имевшая место неспешная реакция Народного банка КНР являют собой попытку очень аккуратно дать работу рыночным силам, провести определенное санирование китайской экономической поляны и хоть немного избавиться от стад «зомби»-фирм. Проблема в том, что всякий раз, когда это происходило, система очень быстро начинала трястись, компании массово устраивали задержки платежей и поставок, поскольку терялось доверие к контрагентам. Соответственно, ситуацию приходилось спасать, НБК эмитировал и вливал в финансовую систему страны еще кусок ликвидности, «расшивая» узкие места и спасая пострадавших от кассовых разрывов. Так происходило неоднократно — и, похоже, таким же образом ситуация будет развиваться и сейчас. Война с «зомби» уже такова, что не может решиться без боли и крови.

Эта проблема на самом деле глобальна, «зомби»-фирм много везде. При этом продолжаться она, похоже, может еще достаточно долго, поскольку нынешняя эпоха вековой стагнации и низких ставок (в том числе естественной процентной ставки r*) позволяет регулярно рефинансироваться, откладывая ситуацию на потом. В некотором смысле ситуация напоминает игру «кто первый моргнет» — ибо первый моргнувший, т. е. не справившийся с удержанием баланса между числом «зомби» и качеством и стабильностью (сюда я включаю и насыщенность капиталом) экономики, получит по полной, вместо логистических цепочек будут руины, а капиталы (те, кто успеет) сбегут, поддержав собой экономику соседей.

В заключение отмечу, что данная ситуация в принципе является уникальной за многие десятилетия. У нее нет общепризнанного осмысления, она идет не везде, с трудом и в спорах. Видимо, «таков путь».