Но нельзя исключить и того, что наша страна вследствие счастливой череды случайностей избежит крупных потрясений, связанных с ухудшающейся социально-экономической ситуацией и открытыми противоречиями между элитными группами Но нельзя исключить и того, что наша страна вследствие счастливой череды случайностей избежит крупных потрясений, связанных с ухудшающейся социально-экономической ситуацией и открытыми противоречиями между элитными группами Фото предоставлено Альмиром Михеевым

ОГРАНИЧЕНИЯ ВОЗМОЖНОСТЕЙ

Политический режим в России на федеральном уровне соединяет в себе как демократические, так и авторитарные черты. В частности, это находит отражение в следовании логике политических  циклов, характерных для конкурентных режимов, что сопровождается узким временным промежутком (в 5–6 лет в зависимости от электорального цикла), который можно использовать для планирования и проведения реформ.

Одним из важнейших принципов российского политического режима является извлечение ренты встроенными в «вертикаль власти» политическими игроками от реализации общественно значимых проектов и обобществления их издержек. Наиболее показательный пример — госкорпорации.

Крупные реформаторские инициативы — нацпроекты, региональные программы по улучшению общественных пространств и прочие инициативы правящего класса, анонсирование которых происходит в ходе избирательных кампаний, — к сожалению, не являются средством долгосрочного развития в перспективе будущих поколений. Важными признаются задачи, укладывающиеся в электоральный цикл. Их изначальная цель заключена в сохранении статус-кво.

Ведь легитимность режима, установленного в России, строится не на идеологии, в отличие, например, от Китая или СССР, а на представлении об эффективности правящего класса.

Реализация заявленных целей обеспечивается выполнением отчетности и соответствующим позиционированием в медиа. Безусловно, не исключается возможность создания так называемых «карманов эффективности» — отдельных проектов, пользующихся пристальным вниманием политического лидера, тем самым дающих шанс не завязнуть в привычной бюрократической рутине. Однако и они оказываются в итоге дырявыми из-за многочисленных ограничений, которые выхолащивают суть реформ, — воздействие заинтересованных групп, ограниченный характер ресурсов, отсутствие обратной связи через общественное обсуждение и т. д.

Очевидно, что не все решения федеральной власти способны удовлетворить в одинаковой степени аппетиты элитных групп, сформировавшихся в последние 20 лет, которые впоследствии могут начать собственную игру. Кроме того, традиционно важное значение для страны играет состояние рынка энергоносителей.

Вкупе это все оборачивается возможностью резкой дестабилизации ситуации в стране по украинскому (раскол и конкуренция элит) или даже венесуэльскому сценарию (затяжной и глубокий социально-экономический кризис, разгул преступности, политическая деградация).

Но нельзя исключить и того, что наша страна вследствие счастливой череды случайностей избежит крупных потрясений, связанных с ухудшающейся социально-экономической ситуацией и открытыми противоречиями между элитными группами. В таком случае сам политический процесс будет носить инерционный характер.

2020 год ознаменовался тем, что федеральный центр предпринял усилия по переформатированию силового блока Татарстана в самостоятельную силу, поменяв руководство в представительствах ФСБ и Следственного комитета 2020 год ознаменовался тем, что федеральный центр предпринял усилия по переформатированию силового блока Татарстана в самостоятельную силу, поменяв руководство в представительствах ФСБ и следственного комитета Фото: «БИЗНЕС Online»

НОВОЕ ПЛАТЬЕ КОРОЛЯ

Указанные выше траектории делают положение Татарстана в последующие 10–15 лет весьма неустойчивым. Но для начала необходимо обрисовать некоторые особенности непосредственно татарстанского режима.

Политическая машина региона, во главе которой находится аппарат президента РТ, основана на административных началах. Главное преимущество такого устройства в том, что оно идеально подходит под выборы в условиях сепарирования населения от политики. При переходе на многодневное голосование такой плюс становится еще более жирным, т. к. возможности для независимого наблюдения за процедурой голосования оказываются еще более ограниченными. Не морализаторствуя и без выводов вынужден отметить, что при всей своей логичности, практичности и эффективности, помимо преимуществ, у данной системы есть и недостатки.

Главный минус такой конфигурации — отсутствие возможностей для массовой мобилизации сторонников. В 1990-е годы Татарстан, возглавляемый Минтимером Шариповичем Шаймиевым, виртуозно использовал в переговорах с федеральным центром свою главную карту — этническую идентичность, что во многом обосновало будущие успехи и как минимум стало фундаментом сегодняшнего, разительно отличающегося в лучшую сторону от соседних регионов облика республики. К сожалению, на сегодня данный козырь фактически утрачен и исключен из арсеналов казанского Кремля. Более того, недавняя история с отказом федерального центра от подписания договора о распределении полномочий, а также перевод татарского языка из разряда обязательных для изучения в рамках образовательной программы в школах Татарстана вызвали бурю возмущения в среде татарской интеллигенции, а ведь она всегда отличалась лояльностью по отношению к региональной власти. 

В таких условиях возможности для массовой мобилизации сторонников ограничены, в отличие, например, от Хабаровска, где Сергей Фургал стал главой региона по итогам конкурентных выборов, в которых административный ресурс удалось побороть. Результаты выборов 2018 года, а также последующая кампания в законодательное собрание субъекта, где большинство голосов завоевала ЛДПР, стали сигналом для граждан о том, что недовольство положением дел в стране и регионе характерно для большого количества жителей края.

При этом причины выхода людей на улицу могут лежать и в плоскости имеющихся у них возможностей. В Татарстане, который гораздо ближе расположен к столице России, чем Хабаровск, наиболее активные жители могут просто переехать в Москву. Издержек для подобного потребуется гораздо меньше, чем у активного молодого человека, проживающего в Хабаровском крае. Т. е. в случае проведения непопулярного политического курса региональными властями житель Татарстана, особенно молодой и активный, вероятно, не будет проявлять лояльности и проголосует вместо этого «ногами». В отдаленных регионах страны такие возможности ограничены в большей степени, из-за чего люди используют «голос», протестуют, чтобы поменять ситуацию в более выгодное для себя русло.

Продолжая мысль о массовой поддержке республиканских властей, отмечу еще один важный момент — к сожалению, правительство Татарстана отказалось  от грантовой поддержки социально ориентированных НКО из-за негативной экономической конъюнктуры, вызванной падением цен на энергоресурсы и пандемией COVID-19. Системные общественники всегда выступали одним из инструментов легитимации режима (например, глава фонда Анжелы Вавиловой Владимир Вавилов практически всегда выступает членом предвыборных штабов президента РТ и регионального отделения партии «Единая Россия»), зачастую считая себя партнером государства в решении острых социальных проблем. К сожалению, государственные учреждения в силу разных причин во многих случаях патологически не способны продемонстрировать открытость по отношению к обычному человеку, столкнувшемуся с тяжелой жизненной ситуацией, тогда как неравнодушные граждане, работающие в некоммерческих организациях социальной направленности, приносят ощутимую пользу, реализуя проекты на основе грантовой поддержки государства. Стоит отметить, что фонд президентских грантов РФ продолжает свою работу и татарстанские проекты будут принимать участие в его конкурсе, надеясь получить поддержку теперь на федеральном уровне. Безусловно, в условиях дискриминирующего для регионов-доноров бюджетного федерализма республиканские власти вынуждены оптимизировать расходы, но такой технократический подход к решению проблемы грозит в перспективе серьезными политическими издержками в виде утраты поддержки инициативных граждан, способных создавать сообщества для решения общих проблемных ситуаций.

Важный параметр для анализа политического процесса на региональном уровне — присутствие федерального центра. 2020 год ознаменовался тем, что федеральный центр предпринял усилия по переформатированию силового блока Татарстана в самостоятельную силу, поменяв руководство в представительствах ФСБ и следственного комитета. А что, если тенденция по исключению «коренизации» в руководящем составе татарстанских представительств силовых ведомств продолжится?

На этом фоне сохранение консолидированного характера региональной элиты в долгосрочной перспективе маловероятно. Мы же не монархия Персидского залива, где «пирог власти» распределяется между большим числом субъектов через наделение их государственными полномочиями. В любых иных условиях противоречия между элитными группами, в которых отчетливее проявляется и поколенческий разрыв, будут нарастать, что подтверждается событиями в городах Закамья.

Парадоксально, но сценарий, согласно которому на федеральном уровне сохранится нынешний статус-кво, является наиболее опасным для Татарстана, который занимает сейчас привилегированное положение среди субъектов РФ, выбивая себе средства на реализацию проектов и выступая пилотным регионом многих федеральных программ. Сокращение ресурсной базы на общероссийском уровне приведет к тому, что республиканские активы будут привлекать более сильных игроков из-за пределов Татарстана. Это неизбежно скажется на самостоятельности и автономии республики в будущем. По моему наблюдению, местные бизнесмены уже сталкиваются с весьма странной практикой, когда татарстанское управление федеральной антимонопольной службы принимает решения фактически в пользу крупного федерального бизнеса, необоснованно инициируя дела, например, о картельном сговоре игроков из республики.

Мне кажется очевидным, что, используя привычный инструментарий, правящая в Татарстане элита не сможет противостоять федеральным игрокам в среднесрочной перспективе.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ПОЛИТИКИ

В ухудшении экономической ситуации в сочетании с разворачиванием открытого противостояния между элитными группами на федеральном уровне можно проследить аналогию с 1990-ми, которые для Татарстана ознаменовались политическим расцветом. Многие составляющие того успеха повторить в новых условиях невозможно (например, отсутствует специфический контекст на периферии страны, из-за чего крайне важным в 1990-е годы был этнический фактор в политике), поэтому важное значение приобретает публичность.

В условиях открытой политики неизбежны формирование коалиций, прямое обращение к гражданам и заинтересованность в создании более-менее стабильных и, главное, инклюзивных правил игры.

Руководителям на местах для сохранения своих позиций придется иначе выстраивать отношения с гражданами, что может стать мощным импульсом для развития республики в средне- и долгосрочной перспективе.

Речь идет об условной «демократизации снизу», когда многочисленные сообщества начинают идентифицировать собственные интересы и впоследствии организовываться в группы давления, с которыми в дальнейшем коммуницирует власть как с равным партнером.

И я говорю не только о татарах, к которым в своей недавней статье обратился гарант защиты избирательных прав граждан в Татарстане, президент Рустам Нургалиевич Минниханов.

Как ранее депутат Казгордумы, а сейчас Госсовета я вижу, что в Казани и других крупных городах республики формируются языковые, образовательные, экологические, урбанистические, профессиональные и другие сообщества.

Да, некоторые из них могут иметь претензии к власти, что подталкивает их к овладению инструментарием для выражения собственной позиции. Например, традиционные способы выражения интересов в виде системных политических партий, если и не вызывают 100-процентного доверия у людей, то как минимум рассматриваются в качестве способа заявить о проблеме и своем видении ее решения. Тому свидетельством многочисленные обращения в мою приемную.

Развитые сообщества, несущие в себе местную идентичность, способны стать важным фактором установления открытых институтов, предоставляющих равные возможности и, главное, стимулы к проявлению инициативы в гражданском участии. При этом сила подобных институтов напрямую зависит от гарантий, что на их существование никто из субъектов политического процесса не будет покушаться, и прежде всего государство.

Движение к более открытым институтам само по себе не означает улучшения качества государственного управления, мгновенного повышения жизненных стандартов для подавляющего большинства населения. Даже в  устоявшихся демократиях болезненно принимаются законы, правительства в некоторых странах не могут сформироваться месяцами, но это не значит, что государственный аппарат перестает работать, оказавшись парализованным.

Однако правила игры, позволяющие развиваться всем, кто того хочет, способствуют достижению общих для республики целей в перспективе и ближайших лет, и будущих поколений.

Если нам в Татарстане удастся успешно собрать такой пазл, это станет прекрасным примером для всей России, даром малой Родины нашей огромной Родине.  

Я считаю, что субъектность республики больше не может зависеть только от лоббистских возможностей чиновников или выполнения технократических показателей.

Выживаемость республики зависит от того, удастся ли заслужить доверие граждан, считающих Татарстан своим домом.

Альмир Михеев,
Кандидат на должность Президента Республики Татарстан, выдвинутый политической партией «Справедливая Россия»