Влад Петров: «Жалею, что не умею писать музыку, потому что я бы и этим занялся, чтобы донести идею максимально такой, какой я ее вижу» Влад Петров: «Жалею, что не умею писать музыку, потому что я бы и этим занялся, чтобы донести идею максимально такой, какой ее вижу» Фото: Максим Зарецкий

«Ильгизар Хасанов настоял, чтобы съемки проходили в настоящей квартире, где сохранилась атмосфера 70-х»

— Влад, новый татарстанский художественный фильм — это всегда интересно. Еще до карантина вы начали снимать картину по собственной повести «Пувырга». Как проходят съемки сейчас? Руководитель «АртХаба» Михаил Волконадский говорил нашей газете, что это единственный проект, над которым его команда работала и во время самоизоляции.

— К счастью, основную часть съемок мы как раз успели закончить до объявления режима самоизоляции. Так что для меня сложилось все удачно: текущая работа, связанная с рекламой и видеопроизводством, отпала сама собой, и месяц я полностью посвятил монтажу фильма. Было время основательно погрузиться в отснятый материал, выбрать лучшие дубли, поэкспериментировать со звуком и сложить все в единый узор. Если бы не карантин, то пришлось бы заниматься этим параллельно с основной работой, что, конечно, затянуло бы процесс на долгие месяцы.

— На каком этапе находится производство, что еще осталось сделать?

— Мы планировали снять еще несколько сцен — на летних улицах города. Сейчас уже сложился монтажный вариант, который самодостаточен сам по себе. Но если в ближайшее время появится возможность, то мы доснимем то, что планировали, и сделаем более полную версию фильма.


— Получилось ли у вас создать ту самую историческую достоверность съемок?

— Думаю, да, и здесь огромная заслуга художника фильма — Ильгизара Хасанова. Он очень ценит предметный мир. Именно Ильгизар настоял, чтобы съемки проходили в настоящей квартире, где сохранилась атмосфера того времени. Квартиру мы нашли в соцгороде по объявлению на Avito. До последнего времени в ней жила пожилая женщина, и время там словно остановилось. Причем когда мы обратились — квартира уже была продана, но новые хозяева, Светлана и Виталий, любезно согласились предоставить нам ее на время съемок. Тогда никто не мог предположить, что в итоге подготовка и съемки займут не месяц, как планировалось, а целых два. К счастью, хозяева оказались большими поклонниками кино и поэтому все это время терпеливо «сидели на чемоданах», ожидая, когда смогут переехать в свое новое жилье.

Еще созданию атмосферы очень поспособствовали предметы — знаки времени из коллекции Ильгизара Хасанова, которые он давно уже с любовью собирает и использует для своих художественных инсталляций. Эти вещи были в нашем фильме полноценными актерами, получили свои «реплики», став важной частью картины и ее энергии.

Основная связующая все смысловые миниатюры линия происходит в квартире в течение одной ночи. Главный герой — мальчик — через предметы, зеркала, изображения на фотографиях, на экране телевизора видит и переживает историю его родителей, казанских Ромео и Джульетты эпохи 70-х. Эта история и начинается с просмотра знаменитого фильма Дзеффирелли, который в российском прокате вышел в 1972 году.

«Он [Ильгизар Хасанов] очень ценит предметный мир, и именно Ильгизар настоял, чтобы съемки проходили в настоящей квартире, где сохранилась атмосфера того времени» «Он [Хасанов] очень ценит предметный мир. Именно Ильгизар настоял, чтобы съемки проходили в настоящей квартире, где сохранилась атмосфера того времени» Фото: «БИЗНЕС Online»

«мне пришлось на время уйти из своей многодетной семьи и поселиться в квартире тещи»

— В 2017 году на питчинге региональных проектов в Санкт-Петербурге вы выиграли профессиональную камеру Canon для съемок. Она пригодилась?

— Питчинг сыграл другую роль для фильма. Камера, которую мы выиграли, была актуальна в течение года, но за этот год мы не сумели собраться, чтобы начать съемки. Зато благодаря питчингу многие узнали о данном проекте, в том числе те, кто имеет прямое отношение к миру кино. Это помогло выйти на устойчивое продвижение фильма. Камеру для съемок в итоге предоставил нам Казанский федеральный университет. Дальше я вышел на творческую резиденцию Константина Хабенского в Казани «АртХаб», и в судьбе «Пувырги» начался новый этап. К моему счастью, Константин Юрьевич поверил в проект, я навсегда запомнил его фразу: «„Пувырге“ быть!» Первый совет Хабенского был такой — перелопатить сценарий! Я рассчитывал, что справлюсь с этим за пару недель, а в итоге на «перелопачивание» ушло несколько месяцев. Чтобы успеть представить новый вариант сценария к следующему приезду Хабенского, мне даже пришлось на время «уйти» из своей многодетной семьи и поселиться в квартире тещи. Новый вариант сценария я закончил за час до встречи с Хабенским и, не успев еще показать, почувствовал нутром, что этот вариант ему понравится. К счастью, я не ошибся.

Дальше директор резиденции Михаил Волконадский взял на себя нелегкую ношу генерального продюсера проекта, и мы провели огромное количество часов, обсуждая режиссерский сценарий, актеров, мизансцены и множество самых разных вопросов, которые сопутствуют появлению фильма на свет. В отличие от многих продюсеров, Михаил, к счастью, всегда оставляет право творческого выбора за режиссером, хотя его советы, его взгляд со стороны очень помогали и помогают совершенствовать фильм. В этом смысле он идеальный продюсер — о таком можно только мечтать.

«К моему счастью, Константин Юрьевич [Хабенский] поверил в проект, я навсегда запомнил его фразу: «Пувырге» быть!» «К моему счастью, Константин Юрьевич [Хабенский] поверил в проект, я навсегда запомнил его фразу: «Пувырге» быть!» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А была ли какая-то помощь от государства?

— Вся помощь происходит только от резиденции «АртХаб». Вопросами поиска финансов и поддержки в организации съемок занимается лично генеральный продюсер фильма.

— По поводу продвижения — есть ли у вас какие-то планы по прокату или это больше фестивальная история?

— Я отношусь к тем людям, которые снимают кино и не задумываются, куда оно дальше попадет. И зря, потому что заниматься продвижением фильма надо уже на этапах написания сценария. Но, к сожалению, пока я не закончу картину, мой мозг в этом направлении работать не будет. Спасибо, что у проекта есть промопродюсер — Альбина Нафигова. Она начала раскручивать фильм еще задолго до начала съемок и даже до того, как сформировался окончательный вариант сценария. Сейчас она занимается продвижением картины в профессиональной среде и общением с прессой.

По поводу формата… Мне хотелось, чтобы, с одной стороны, это было такое сновидчески-созерцательное погружение в историю, но с другой — чтобы подобное не мешало эмоциональному восприятию фильма. Поэтому надеюсь, что лента все-таки будет интересна широкой аудитории.

— То есть у вас было желание сделать такое лирическое полотно?

— Да, лирическое, несмотря на довольно сложную конструкцию фильма. Там границы между реальностью, сновидениями, фантазиями и воспоминаниями мальчика довольно размыты. Это территория, вступив на которую, ты рискуешь сделать фильм умозрительным. А я хотел, чтобы картина тронула до слез. Очень надеюсь, что зритель именно так это и воспримет.

«Вся помощь происходит только от резиденции «АртХаб». Вопросами поиска финансов и поддержки в организации съемок занимается лично генеральный продюсер фильма» «Вся помощь происходит только от резиденции «АртХаб». Вопросами поиска финансов и поддержки в организации съемок занимается лично генеральный продюсер фильма» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Почему вы решили экранизировать свою повесть полностью самостоятельно — написать сценарий и выступить режиссером?

— Изначально я видел данную историю как кино. Это тот волшебный вид искусства, который может воплотить сновидения на экране такими, какие они есть, — не словами, не абстрактной картинкой, а так, как мы их и видим, или, во всяком случае, близко к тому. Но все же первой родилась повесть. Она была опубликована в 2010 году в литературном журнале «Крещатик». И только после этого я стал работать над сценарием. В первом варианте было много от литературы, но после многочисленных переписываний он приблизился к языку кино. Сценарий и постановка неотделимы, поэтому я мыслил сразу и как режиссер, и как сценарист, и как оператор, и как монтажер. Мне было важно передать то, что я сам ощущал, на экран. Объяснить эту задачу кому-то другому мне стало бы сложно. Монтаж был и мучительным, и счастливым периодом. Чем-то это напоминало работу портного: фильм кропотливо приходилось «сшивать», словно лоскутное одеяло, стараясь при этом, чтобы швы были незаметны.

Жалею, что не умею писать музыку, потому что я бы и этим занялся, чтобы донести идею максимально такой, какой ее вижу. В писательском труде в данном плане проще: есть перо и бумага, а в кино требуется задействовать множество людей, и очень легко из-за этого расплескать замысел и реализовать его не так, как было задумано изначально. Но, с другой стороны, те люди, которые приходят в команду, — актеры, художники, операторы, продюсеры, — все они привносят что-то свое, и это прекрасно. Их вклад делает фильм объемнее, глубже. И каждый зритель, когда станет смотреть эту картину, тоже внесет свой вклад. Очень важно, чтобы зритель был сотворцом, сорежиссером, сосценаристом, только в этом случае произведение по-настоящему реализуется. Мне хочется оставить поле для воображения каждому зрителю, чтобы у всех при просмотре фильма родилась своя «Пувырга».

«Это тот волшебный вид искусства, который может воплотить сновидения на экране такими, какие они есть — не словами, не абстрактной картинкой, а так, как мы их и видим, или во всяком случае близко к этому» «Это тот волшебный вид искусства, который может воплотить сновидения на экране такими, какие они есть, — не словами, не абстрактной картинкой, а так, как мы их и видим, или, во всяком случае, близко к тому» Фото: Максим Зарецкий

«по картинке к нашим кинематографистам вообще никаких претензий нет»

— Как вы пришли в кино — «Пувырга» стала причиной или что-то еще?

— Меня привела любовь к этому виду искусства, которую я испытывал с детства. У меня дома была книга «Актеры советского кино», я смотрел на кадры из фильмов, подписи к ним, и в голове сразу рождались истории. Эти кадры будоражили фантазию и заставляли «снимать» собственные фильмы в воображении. И на телевидение в свое время я устроился потому, что оно казалось мне близким к кино. Только потом понял, что это два разных мира, которые мало соприкасаются друг с другом. Если бы у нас уже в то время была своя киношкола, кинопроизводство, то, скорее всего, мой путь к полному метру был бы не таким долгим и тернистым. Я радуюсь за молодых, у которых есть возможность, не покидая Казани, учиться в киношколах, снимать свое кино. Наверное, это должно быть более организованно, и нужно больше привлекать мастеров из сложившейся киноиндустрии. В том числе тех, кто относится к кино не только как к производству, но и как к произведению искусства.

Московская школа нового кино, наверное, одна из самых престижных сейчас в России, хороша тем, что там преподают не только наши мастера, но и кинематографисты из-за рубежа, вплоть до Пола Верховена, Питера Гринуэя и других знаменитостей мирового уровня. Это позволяет гораздо шире взглянуть на мир кино. И нам, если делать такую киношколу, тоже необходимо привлекать мастеров не только из нашего города. И не столько даже мастеров, сколько художников. Профессионалов много, а вот художников — единицы. Технически снять кино сейчас не проблема. Многие знают, как снять красиво, но это не исчерпывающие знания. Красивая картинка — еще не кино. Я думаю, чтобы снимать хорошие фильмы, нужно стремиться быть всесторонне развитым человеком — изучать живопись, литературу, поэзию, философию, психологию…

— Получается, в Казани можно получить довольно неплохое кинообразование с технической точки зрения?

— Думаю, да, потому что по картинке к нашим кинематографистам вообще никаких претензий нет, по крайней мере, у меня. Как раз в техническом плане там все замечательно и развивается достаточно быстрыми темпами. Например, в «Фотозуме», где мы арендовали оборудование для съемок, по-моему, есть все, чтобы снять кино мирового уровня. Там можно взять в аренду кинокамеры того же класса, на которые были сняты «Стражи галактики» или «Выживший». И есть ребята, которые умеют достойно пользоваться этой техникой.

Но важно помнить, что, помимо высоких технических требований, кино — это еще и искусство, которое призвано дать возможность зрителю пережить уникальный жизненный опыт. Подобным тонким вещам не так просто научиться. Кино должно быть сделано так, чтобы, посмотрев его, зритель вышел из кинотеатра с ощущением, что это был не фильм, а жизнь. Вне хорошей киношколы научиться такому невероятно сложно. Мне очень не хватало учителей. Конечно, я читаю много литературы, смотрю много фильмов, но общение с живым мастером, которому хотя бы просто можешь задать вопросы, — с этим не сравнится никакое самообразование. В плане такого общения я многому научился и продолжаю учиться у Дениса Осокина. Таких бы учителей нам побольше и в режиссуре, и в других профессиях, связанных с кино.

— Как бы вы в целом оценили состояние кинематографа в Татарстане? Доверили бы местным специалистам экранизацию другого своего произведения?

— Свои истории я бы хотел экранизировать сам, но не потому, что не доверяю кому-то. Однозначно сейчас в Казани и республике фильмы снимаются гораздо чаще, более качественно, и очень радует, что молодые люди настолько увлечены этим видом искусства, что совершают маленькие и большие подвиги, снимая свои киноленты. Даже если не хватает бюджета, они все равно доводят свои идеи до воплощения на экране. Причем это касается не только короткого метра. По собственному опыту знаю, насколько это тяжело и как много требует душевных и физических сил. И еще много-много-много времени — ощутимый кусок жизни. Тем не менее многие на это решаются, и я с большим воодушевлением наблюдаю, как кино в Татарстане развивается и набирает силу. Данная волна стала настолько большой, что доходит даже до тех, кто далек от кино.

«Казань сама по себе — город волшебный, и есть разница, снимать здесь или где-то еще» «Казань сама по себе — город волшебный, и есть разница, снимать здесь или где-то еще» Фото: Максим Зарецкий

«Необходимо единение кинематографистов для появления «казанской волны»

— Несмотря на ту самую поднимающуюся волну татарстанского кино, все равно существует проблема оттока кадров — молодые кинематографисты уезжают в Москву, Петербург. Как вы думаете, есть ли у них шанс достичь успеха в Татарстане?

— Во всяком случае мне бы этого очень хотелось. Казань сама по себе — город волшебный, и есть разница, снимать здесь или где-то еще. Когда я замышлял свой фильм, то даже думал уехать в какой-нибудь маленький провинциальный городок, где в большей целостности сохранилась атмосфера 70–80-х годов. Но потом понял на каком-то невыразимом интуитивном уровне, что это будет совсем другой фильм. Душа у него станет другой. Так что я решил в любом случае снимать в Казани.

Конечно, хотелось бы, чтобы у нас была своя развитая киноиндустрия, чтобы молодым людям не приходилось уезжать, чтобы они могли воплощать свои замыслы именно здесь, на этой земле. В другом месте будет иное кино. Казань — особенный город, и кинематограф здесь тоже может стать уникальным.

— А что может помочь развитию местного кинематографа?

— Та волна, которая сейчас поднимается, рано или поздно должна привести к появлению госпрограмм поддержки и механизмов, которые помогут кино развиваться. Конечно, в том случае, если люди будут не уезжать, а настойчиво пытаться найти возможности для реализации. Еще здесь необходимо некое единение кинематографистов, наподобие французской или чешской «новой волны», берлинской школы и так далее. Как правило, они образовывались вокруг какой-то киношколы. Быть одиночкой, с одной стороны, хорошо, потому что у тебя есть твой и только твой уникальный путь, но с другой — это не всем по силам и к тому же вряд ли приведет к глобальным результатам в плане развития кинематографа. Поэтому важно, чтобы люди друг друга поддерживали, чтобы подобное превратилось в некую «казанскую волну».

Второй момент — когда человек заводит новый аквариум, если он сразу запустит туда рыбок, они проживут недолго. Поэтому туда всегда добавляют часть воды из старого аквариума. Нужен вот этот «литр воды» со своими жизнеспособными микробами — то есть надо приглашать людей из давно уже сложившейся и действующей киноиндустрии. Но без помощи государства такое вряд ли возможно.

— А за каким кино вы сейчас следите, что вас интересует?

— Мне нравятся фильмы, которые направлены не на развлечение зрителя, а на постижение жизни посредством кино, на ее понимание, открытие каких-то новых граней. Например, «Дядюшка Бунми, который помнит свои прошлые жизни» Апичатпонга Вирасетакула. Слежу за творчеством турецкого режиссера Нури Бильге Джейлана, который делает очень проникновенные картины и цитирует в них Тарковского и Чехова. Недавно весьма впечатлили волшебные фильмы итальянки Аличе Рорвахер. В мире, к счастью, есть вот такие островки, и я за них жадно цепляюсь. Конечно, как зритель я смотрю очень разное кино — иногда просто хочется развлечься, поплакать или посмеяться от души, но как режиссера меня больше интересуют творческие открытия в киноязыке. Я и сам стремлюсь к этому.

«Шумиха — уже реклама. Во всяком случае есть что обсудить, о чем поспорить. Было бы, возможно, хуже, если бы сериал вообще не заметили» «Шумиха — это уже реклама. Во всяком случае, есть что обсудить, о чем поспорить. Было бы, возможно, хуже, если бы сериал вообще не заметили» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Мои старшие дочки смотрят аниме, потому что не нашли подходящего формата в нашем кинематографе»

— Успели ли вы посмотреть сериал «Зулейха открывает глаза»? Какие у вас впечатления от него и скандала вокруг показа?

— Я проще к подобному отношусь. Нужно понимать формат данного произведения — это сериал, который выходит на телеканале «Россия». У него наверняка свои отработанные механизмы производства, рельсы, на которые они становятся и едут, и из них, вероятно, сложно выскочить, хотя, наверное, никто и не пытается. Очевидно, что были очень высокие ожидания, которые не для всех оправдались.

— А вообще, весь хайп вокруг сериала помог Казани как кинолокации или, наоборот, ухудшил ее репутацию?

— Иногда черный пиар работает не хуже, чем белый. Шумиха — это уже реклама. Во всяком случае, есть что обсудить, о чем поспорить. Было бы, возможно, хуже, если бы сериал вообще не заметили.

— Еще вокруг сериала возник вопрос поддержки кинематографистов — некоторые местные специалисты были недовольны тем, что власти Татарстана поддержали федеральный проект, хотя могли бы вложиться в республиканские. Вы с этим согласны?

— Здесь должен быть компромисс. Безусловно, надо помогать нашим татарстанским кинематографистам, но и привлекать специалистов из уже состоявшейся и десятилетиями существующей киноиндустрии, о чем я говорил выше, тоже пока еще не лишнее. Просто при этом не должно быть перекоса. Если федералы приехали, отсняли свои фильмы, уехали и забыли — одно дело. И совсем другое — если наши кинематографисты, работая бок о бок с московскими, набираются опыта, учатся и на следующих проектах обходятся уже своими силами. Как в свое время предполагалось с «Теплыми ветрами древних булгар». Насколько я знаю, фильм создавался не просто как единичный продукт — на его базе должна была появиться киностудия «Татарфильм». Вроде бы даже выделили большую территорию под это дело, и то оборудование, которое закупалось для картины, планировали сделать частью данной киностудии. То есть «Теплые ветры» могли бы уже тогда положить начало большой местной киноиндустрии, но по разным причинам этого не произошло. Вот повторения таких ошибок хотелось бы избежать.

— Какие у вас еще в работе планы по съемкам?

— Было бы интересно снимать кино для детей. Вспоминаю детские впечатления от фильмов киностудии имени Горького, от киносказок, которые я с удовольствием смотрел вплоть до студенческого возраста. Я понял, как этого не хватает сейчас в отечественной киноиндустрии. Мои старшие дочки смотрят аниме, потому что там есть много возрастных форматов — для младших школьников, старших, девочек, мальчиков и так далее. Кто-то уже вырос из «Смешариков», а до взрослых фильмов еще не дорос. И, не найдя подходящего для своего возраста формата в нашем отечественном кинематографе, подростки ищут его в кинопродукции других стран. Часто даже изучают специально для этого язык оригинала. А хотелось бы, чтобы и у нас создавались такие фильмы и мультфильмы.

Я помню время, когда для выходящего каждый месяц журнала «Экран — детям» недостатка в свежем материале никогда не было. Сейчас едва ли набралось бы и на один выпуск в год. Данное направление кажется заброшенным, давно непаханым, поросшим диким бурьяном полем. А ведь это территория, которую можно превратить в увлекательный мир сказок, приключений, невероятных историй. И известная фраза про то, что книги для детей пишутся, как для взрослых, но только лучше, — абсолютно справедлива и для мира кино. Это и невероятно интересная, и, если вдуматься, очень важная задача — снимать хорошие, добрые фильмы для детей.