Аббас Галлямов: «Путин никому не доверяет так, чтобы вручить ключ от своего будущего»

«Цифры Путину, конечно, докладывают, но топят их при этом в таком объеме верноподданнических комментариев и интерпретаций, что у него и мысли не возникает, что он сам во всем виноват» Фото: kremlin.ru

«ДО ЛЮДЕЙ СТАЛО ДОХОДИТЬ, ЧТО ИСТИННЫМ СМЫСЛОМ ВОЗНИ ВОКРУГ КОНСТИТУЦИИ БЫЛО ОБНУЛЕНИЕ»

— В начале года в стране была очень бурная политическая повестка, но пандемия порушила все планы власти, и в какой-то момент стало казаться, что политика вообще уже больше никого не интересует. Но проблемы и противоречия никуда не делись, вероятно, скоро они заявят о себе с новой силой. Плюс разочарований добавил «коронакризис». Какие тренды с учетом этого выйдут на первый план?

— Политикой на самом деле сейчас интересуются гораздо больше людей, чем это было год или два назад. Политизация еще вчера аполитичного населения и есть самый главный тренд на сегодня. Долгий и неприятный процесс снижения уровня жизни привел к тому, что люди вынуждены были начать искать политические объяснения происходящему. Просто потому что все иные — неполитические и лоялистские — обоснования перестали работать.

Власть подвели завышенные ожидания. После присоединения Крыма людям стало казаться, что Россия стала мировым лидером, а разве лидер не должен жить хорошо? Населению ведь это так долго обещали: дескать, пока потерпите, вот скоро встанем с колен — тогда и заживем! Ну вот в 2014-м наконец встали, а зажить чего-то никак не получается. Растерянные люди стали оглядываться по сторонам, пытаясь найти какое-то объяснение происходящему. В этот момент они и начали наконец прислушиваться к голосам оппозиции, обвиняющей режим в авторитаризме и коррупции. Поскольку эти объяснения кажутся людям логичными, они все больше с ними теперь солидаризируются.

— В последнее время на разных площадках вы часто поднимаете вопрос о снижении рейтингов федеральной власти и лично Путина. Проблема возникла не сегодня и не вчера, но за последние два месяца она обострилась еще больше. Сидя по домам, вся страна наблюдала, как верховная власть пыталась бороться с заразой. Президент и его окружение понимают, что ситуация если не катастрофична, то предельна непроста?

— Окружение понимает; президент, думаю, нет. Вернее, цифры ему, конечно, докладывают, но топят их при этом в таком объеме верноподданнических комментариев и интерпретаций, что у него и мысли не возникает, что он сам во всем виноват. Ему объясняют, что виноваты Госдеп, Навальный, коррумпированные чиновники, зажравшиеся олигархи, неэффективные министры, тупые губернаторы и т. д. и т. п. Путин все это слушает и соглашается. Любой из нас на его месте повел бы себя так же. Кому охота признаваться, что дело всей его жизни потерпело неудачу? Надо быть поистине великой исторической личностью, чтобы суметь не оглохнуть от рева медных труб, которые постоянно гремят в твою честь, и сохранить адекватность восприятия.

— Очевидно, что люди устали и от централизации власти, и от долгого правления одного лица. А насколько серьезную роль в снижении рейтингов президента сыграли пресловутое обнуление и реформа Конституции, которую Путин обещал не трогать так же, как когда-то пенсионный возраст?

— За март, согласно данным «Левада-Центра», одобрение деятельности Путина упало на 6 пунктов. Это очень много. А что, собственно, в марте случилось? Две вещи. Первая — в результате падения нефтяных цен просел рубль; вторая — Терешкова внесла свою знаменитую поправку. После этого до людей стало доходить, что истинным смыслом всей той возни вокруг Конституции, которую устроил Кремль, было именно обнуление предыдущих сроков путинского президентства и предоставление ему возможности править еще 12 лет. Это и было, так сказать, единственным the real thing. Все остальное — Бог, нерушимость границ, брак как «союз мужчины и женщины» и прочее — это лишь дымовая завеса, призванная замаскировать подлинную цель всего предприятия. Когда люди поняли, что их попросту «разводили», им это, понятно, не понравилось.

«Ждавшее эффективной реакции властей на коронавирус общество разочаровалось. Действия режима были сочтены слабыми и неэффективными» Фото: Алексей Белкин

«У ЛЮДЕЙ ВОЗНИКЛИ ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНЫЕ СОМНЕНИЯ, ПРАВИЛЬНЫМ ЛИ МЫ КУРСОМ ШЛИ ВСЕ ЭТИ ГОДЫ»

— А коронавирус? Как он сказался на рейтингах?

— Поначалу он сработал на власть. В начале апреля рейтинги немного подросли. Это стандартная реакция на кризис. В такие моменты общество всегда ослабляет свои претензии к режиму и консолидируется вокруг него. В западной политологии это называется эффектом сплочения вокруг флага. В тот момент выросли не только рейтинги Путина; росли и Трамп, и Макрон, и Меркель, и многие другие мировые лидеры. В случае с Путиным, однако, рост оказался недолгим. Буквально через пару недель он снова сменился снижением. Ждавшее эффективной реакции властей на коронавирус общество разочаровалось. Действия режима были сочтены слабыми и неэффективными. Не понравилось то, как демонстративно Путин переложил ответственность на губернаторов, отказ от выплаты «вертолетных денег», не понравилось носить маски, сидеть по домам, согласовывать маршруты своего передвижения с властями, скандалы, связанные с неэффективной медицинской помощью и попытками манипуляции со статистикой, — в общем, много чего. Все это наложилось на долгосрочные негативные тренды и общую усталость населения от столь долгого правления одного и того же человека.

— Уровень раздражения по отношению к президенту уже критический или есть запас прочности, который позволяет совершать маневры?

— Нет, утверждать, что доверие Путину уже сейчас упало до критического уровня, я не буду. С другой стороны, мне лично кажется, что остановить падение практически невозможно и этот уровень достаточно скоро будет достигнут. Уже сейчас за Путина хотят голосовать меньше 50 процентов населения. Все, на чем президентский рейтинг сегодня держится, — это ощущение, что Путину нет альтернативы. Но безальтернативность не бывает вечной, она противоречит самой логике жизни, поэтому рано или поздно кто-то другой все равно появится. Как говорится, свято место пусто не бывает.

— То есть вы считаете, что спасти путинскую популярность уже невозможно?

— В долгосрочной перспективе — нет. В краткосрочной — есть один шаг, который мог бы оттянуть конец. На этапе выхода из карантина надо будет раздать людям те самые «вертолетные деньги». Не отдельным категориям населения — как до сих пор, а именно каждому жителю страны. Сказать что-то в том духе, что, дескать, дорогие россияне за время карантина вы изрядно поиздержались, вот вам в этой связи деньги из наших бюджетных запасов. Тогда друг на друга наложатся два позитива — от того, что вообще вся эта беда закончилась; и от того, что на людей сверху неожиданно упали средства, о которых они уже и мечтать забыли. Деньги важны не только сами по себе — как доказательство заботы власти о гражданах. Тот факт, что Путин их не тратил, копил и в нужный момент людям помог, послужит доказательством правильности проводившейся им на протяжении долгих лет политики. Понимаете? Сейчас у людей возникли очень серьезные сомнения, а вообще правильным ли мы курсом шли все эти годы, и вот тут появляется доказательство — да, правильным. Это очень важно.

— Надолго этого эффекта хватит?

— Месяца на два-три, максимум — на полгода. Дальше все вернется к тому, о чем я говорил в самом начале: авторитаризм надоел; в эффективность «сильной руки» больше не верят; хочется перемен и власти, которая реально слышит людей, реагирует на их боль, а не просто размахивает знаменами. Надо понимать, что основные претензии людей сейчас лежат уже в политической плоскости: они хотят принимать участие в выработке основных решений, касающихся проводимого государством курса, а не просто смотреть на то, как это делает власть. Властям народ больше не доверяет, до него дошло, что они преследуют собственные интересы, а на проблемы людей плевать хотели. Решить эту сложность в неполитической плоскости нельзя. Надо делиться властью, а нынешний Кремль на это никогда не пойдет.

«Оппозиция никуда не делась, она продолжает работать так же, как до этого, просто повестка постоянно меняется и далеко не каждый ее фрагмент способствует росту интереса к действиям оппозиции» Фото: Алексей Белкин

«ПУТИН БОИТСЯ, ЧТО ПРЕЕМНИК ПРОГНЕТСЯ ПОД ДАВЛЕНИЕМ ЗАПАДА И ВЫДАСТ ЕГО В УСЛОВНУЮ ГААГУ»

— Помимо увеличения числа недовольных президентом, даже в рядах его традиционных сторонников растут протестные настроения, что фиксируют разные социологи. Вы в связи с этим прогнозируете турбулентность. Насколько сильно будет штормить?

— Конец 80-х и первую половину 90-х помните? Вот так же примерно и будет. И чем дольше режим сопротивляется переменам, тем сильнее будет взрыв. Когда общество дозрело до участия в политике, нельзя его останавливать. Это как пытаться остановить растущего ребенка. Никто не сможет.

— В массовом сознании, считают социологи, есть запрос на новые политические силы. Но как в современных российских реалиях решать эту проблему, если уровень доверия к существующим институтам и партиям не выдерживает никакой критики, а новых перспективных сил не видно?

— Собственно, это и есть худшее из того, что сделал режим. Подчиняя себе политические институты, он полностью уничтожил их репутацию. Люди никому не верят. Все это было сделано ради того, чтобы Киселев мог патетически заламывать себе руки и восклицать в эфире: «Если не Путин, то кто?!» Но, как я уже сказал выше, вечной такая ситуация не будет. Dum spiro spero — «Пока дышу, надеюсь». До бесконечности жить в неверии люди не смогут, все равно кто-нибудь да появится. И чем позже это произойдет, тем более страстной, слепой и безусловной окажется народная любовь к новенькому. Когда-то именно так это было с самим Путиным. Разочаровавшись сначала в Горбачеве, затем в Ельцине, общество отдалось ему без всякой оглядки. Теперь вот разочаровалось в Путине, ждет следующего любовника.

— А куда пропала та оппозиция, которая организовала прошлогодние протесты в Москве против подтасовок на выборах в Мосгордуму? И Навальный, в общем-то, как-то утих. Это временное затишье или то был ситуативный процесс, который себя исчерпал?

— Ни одна революция не бывает линейной. В любой из них есть периоды подъема и упадка. Иногда они длятся годами, в некоторых случаях — даже десятилетиями. Оппозиция никуда не делась, она продолжает работать так же, как до этого, просто повестка постоянно меняется и далеко не каждый ее фрагмент способствует росту интереса к действиям оппозиции. Поэтому иногда кажется, что противники режима исчезли. Точно так же когда-то «исчезали», например, и большевики с Лениным. Помните отрезок между 1905-м и 1917-м? В конце концов это, однако, не помешало им победить.

— Удалось ли Путину хотя бы частично решить запрос общества на перемены и обновление, отправив в эту «топку» правительство Медведева, или назначение последнего в совбез нивелировало первоначальный положительный эффект от отставки старого кабинета министров?

— Да, некоторый положительный эффект замена Медведева оказала, однако он был совсем небольшим и быстро рассеялся. Дело в том, что россияне хорошо понимают: единственный настоящий политик в стране — Путин. Именно он определяет курс. Все остальные — технические фигуры. Ну а поскольку претензии у людей все больше приобретают политический характер и выражаются в запросе на смену курса, замена второстепенных персонажей перестает удовлетворять население. Люди поняли, что можно уволить хоть 10 премьер-министров и 100 губернаторов, но если президентом по-прежнему будет оставаться Путин, в стране ничего не поменяется.

— А почему Путин не стал выстраивать новых конфигураций, в которые он мог бы вписаться после 2024-го и сохранить властный контроль, а решил «обнулиться»? Ведь это очевидно наименее выгодное решение с точки зрения популярности внутри страны и сохранения лица цивилизованного лидера в глазах его западных коллег.

— Путин никому не доверяет настолько, чтобы вручить этому человеку ключ от собственного будущего. Он боится, что преемник прогнется под давлением коллективного Запада и выдаст его в условную Гаагу. Он ведь не может не понимать, что стал таким раздражителем для всего мира, что просто уйти на пенсию и исчезнуть у него не получится. Его будут с фонарями искать, он это понимает.

«Президент контролирует силовую корпорацию только до тех пор, пока он правит с помощью политического инструментария» Фото: Алексей Белкин

«ГЛУБИНКУ ПРИНЦИПИАЛЬНО ПЕРЕСТАЛО УСТРАИВАТЬ ЕЕ ПОЛНОЕ БЕСПРАВИЕ ПЕРЕД МОСКВОЙ»

— После того как во время карантина губернаторы получили дополнительные полномочия и стали более самостоятельными, одним из новых трендов могут стать изменения в отношениях Москвы и регионов. Насколько серьезным может быть рост федерализма, к которому начнут стремиться местные элиты? Или центр как дал полномочия, так может и забрать?

— Один из главных запросов общества — это децентрализация. Глубинку принципиально перестало устраивать ее полное бесправие перед Москвой. Свои сложности люди в провинции все чаще связывают с тем, что «столица высасывает из регионов все соки». Антимосковские настроения стали столь мощным трендом, что в сложных кампаниях их пытается эксплуатировать сам Кремль. Осенью 2018 года во время выборов в Приморье ставленник Москвы Кожемяко только тем и занимался, что критиковал столицу. Так он пытался сбить свой антирейтинг. В целом федерализм неизбежен. Главное, чтобы накопившиеся антимосковские настроения не выплеснули наружу слишком резко. Не хотелось бы повторять опыт распада СССР. Здесь действует та же логика, которую я упомянул выше: чем дольше власть будет сдерживать неизбежный процесс децентрализации, тем больше риск, что, прорвавшись, он разрушит страну.

— Вы предсказываете чистки в губернаторском корпусе, называя в качестве одной из причин усиление лидеров регионов. Но ведь Москва сама спровоцировала этот процесс. Зачем тогда губернаторов наделили большей самостоятельностью?

— У Кремля не было иного выхода. Выбор в пользу «коронавирусной» децентрализации диктовался не политической логикой, а необходимостью решать сложные управленческие задачи. Нужно было выстроить очень сложный баланс: с одной стороны, ввести карантинные меры и не допустить распространения вируса, с другой — не слишком в этом деле усердствовать, чтобы не угробить окончательно экономику. Эффективно решать две эти взаимоисключающие задачи одновременно можно только применительно к каждой отдельной территории. Действовать единообразно не получится. Вот Кремлю и пришлось передать полномочия на места. Повторюсь, это было сугубо административное решение, никакого политического смысла федеральный центр в него вкладывать не хотел. Он очень сейчас надеется, что все пройдет без политических последствий: регионы разберутся с вирусом и покорно вернут власть в Москву. При этом в Кремле понимают, что те могут этого и не захотеть. Поэтому, думаю, Кремль обязательно запустит силовой сценарий — он ведь привык решать проблемы с помощью силы; собственно, кроме этого, он вообще ничего не умеет.

— Рассуждая о губернаторских отставках, вы приводите слова Николая Патрушева о коррупции при реализации нацпроектов. И заключаете, что он, скорее всего, получил добро на эту критику у Путина. Но рассматриваете и вариант заявки силовой корпорации на повышение своего влияния. То есть вы допускаете ситуацию, когда силовики могут не считаться с мнением президента?

— Президент контролирует силовую корпорацию только до тех пор, пока он правит с помощью политического инструментария. Тогда он не зависит от силовиков. Как только он теряет популярность и начинает править исключительно с помощью силы, он впадает от силовиков в зависимость. Те достаточно быстро станут понимать, что без них ему не удержаться. Поняв это, они начинают постепенно избавляться от всех, кто им мешает контролировать все больший объем имеющихся в распоряжении режима ресурсов. Президент ничего поделать с этим не может. Думаю, ближе к 2024 году мы увидим уголовные дела в отношении некоторых прежде неприкасаемых членов путинского политбюро. Начнут, конечно, издалека. Сначала арестуют и обвинят кого-то из их младших партнеров, затем пригласят на допрос в качестве свидетелей их самих, затем — если понадобится, — изменят статус с подозреваемого на обвиняемого, ну и т. д. и т. п. Путин ничего не сможет поделать: это же борьба с коррупцией, формально тут не придерешься. Собственно, именно поэтому умные авторитарные лидеры стараются никогда не делать ставку исключительно на силу. Они не хотят оказаться заложниками генералитета.

«Кремль ввел в бой альтернативных Собянину «спасателей» — Мишустина, который тут же вслед за мэром создал свой собственный штаб по борьбе с эпидемией» Фото: © Григорий Сысоев, РИА «Новости»

«В КАКОЙ-ТО МОМЕНТ СТАЛО КАЗАТЬСЯ, ЧТО ИМЕННО МОСКОВСКОГО МЭРА ОБЩЕСТВЕННОСТЬ ОБЪЯВИТ ГЛАВНЫМ СПАСИТЕЛЕМ РУСИ»

— Первое время карантина Собянин набирал очки в глазах как власти, так и населения, был чуть ли не единственным политиком в стране, который решительно боролся с эпидемией. Сейчас такое впечатление, что и Кремль несколько раздражен выросшей популярностью мэра, и люди, ждавшие более решительных шагов в сторону ослабления запретов, недовольны тем, что их заставляют носить маски уже и на улицах (кстати, вопреки рекомендациям ВОЗ). Это действительно так?

— Да, Собянин поначалу набрал много очков. Он первым в стране распознал проблему и бросил на борьбу с ней все силы. Пока остальные политики, включая Путина, еще думали, стоит ли им менять свою традиционную стратегию, когда наличие проблемы отрицается по принципу «вы все врете», Собянин уже действовал. В какой-то момент даже стало казаться, что именно московского мэра по итогам эпидемии общественность объявит главным спасителем Руси от заморской напасти. Если бы подобное случилось, это подняло бы его статус на один уровень с путинским, притом что второй оказался бы, по сути, на излете, а первый, наоборот, на подъеме. После этого вопрос с потенциальным преемником был бы практически решен, по крайней мере, с точки зрения общественного мнения. Путину перспектива оказаться на задворках очень не понравилась, и по мэру был дан упреждающий залп. Кремлевская пропаганда вытащила на свет божий все недоработки городских властей и обрушила на последних волну критики. Одновременно Кремль ввел в бой альтернативных Собянину «спасателей» — Мишустина, который тут же вслед за мэром создал свой собственный штаб по борьбе с эпидемией, и даже полузабытого Медведева, который неожиданно выступил с обращением к нации. Целью являлось показать, что Собянин — не единственный, кто борется с проблемой. После этого активизировался и сам Путин, поначалу было исчезнувший. Сколько телеобращений он сделал — и не сосчитать. Собянин все понял и быстро сбавил обороты: мэрия начала совершать откровенно антипопулистские шаги, которые стали злить население. Целью было доказать Путину, что никаких политических амбиций у московского главы нет и все обвинения в популизме беспочвенны. У Собянина хорошее чутье, и он понимает, что эффективным политиком в стране может быть только один человек — сам Путин. Все остальные должны являться «технократами».

— Среди экспертов популярной становится идея «цифрового концлагеря», куда власть хочет загнать население по итогам борьбы с пандемией. Это так? Удастся ли ей подобное сделать? И какие еще недавно невозможные вещи мы можем увидеть?

— Среди политиков принято утверждать, что «ни один хороший кризис не должен остаться неиспользованным». Понятно, что власти были бы не прочь закрепить некоторые опробованные во время нынешней эпидемии практики. Если общество не станет сопротивляться, так оно, скорее всего, и произойдет. Сделав это, власти, впрочем, лишь ухудшат свое стратегическое положение. Недовольство населения возрастет, протестные настроения укрепятся. Народ устал бояться, московские протесты прошлого года это отчетливо показали. Люди тогда массово выходили против Росгвардии, неужели они испугаются сейчас QR-кодов? Глупо на это рассчитывать.

«Рахимова (справа) в политической повестке сейчас нет. Проблем Хабирову (слева) он не создает. Но и специально тащить его, накачивать, делать из него какую-то значимую фигуру Хабирову незачем. Все, время Рахимова давно ушло» Фото: glavarb.ru

 «ХАБИРОВ НЕ ПОБОЯЛСЯ ЖЕСТКО ПРЕСЕЧЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ БАШКИРСКИХ НАЦИОНАЛИСТОВ»

— Вы в свое время работали в Уфе в команде предыдущего президента, поэтому хорошо чувствуете соседнюю республику. В сентябре будет год, как Радий Хабиров официально возглавил Башкортостан, победив на выборах с очень высоким результатом, а до этого еще почти год руководил республикой в качестве и. о. Как вы оцениваете его успехи на посту главы региона? Справляется ли он с вызовами, которые стояли перед ним в начале пути?

— Главный вызов, стоящий перед Хабировым, аналогичен тем, которые есть сейчас перед каждым губернатором. Не допустить обвального падения экономики и уровня жизни. В ближайшие годы и речи не будет идти о том, чтобы совершить какой-то там прорыв. Ситуация в стране такова, что о каком-нибудь более-менее существенном росте можно станет говорить не раньше чем через 5–7 лет. В стране почти полностью уничтожены все государственные институты. Формально они существуют, но никаких иных функций, кроме обслуживания неформальных клиентел, практически не выполняют. Какое тут может быть развитие?! От губернаторов сейчас вообще мало что зависит. Все рычаги влияния на ситуацию давно уже узурпировал центр.

Так что, если говорить о нынешней ситуации в Башкортостане, тут можно отметить лишь какие-то тактические вещи. С коронавирусом власти региона справляются вроде бы неплохо. Да, был прокол с республиканской клинической больницей; я, кстати, так и не понял, кто в нем виноват — главврач, минздрав или Росздравнадзор. Хотя, судя по тому, что главврача все-таки уволили, какая-то доля ее вины там есть. С другой стороны, имеется несомненный успех: буквально с нуля меньше чем за два месяца в Уфе построили новую инфекционную больницу. Кроме Башкортостана, насколько я знаю, такие объекты возвели только в Москве и Подмосковье.

Если брать не только коронавирус, а вообще итоги работы Хабирова за прошедшие полтора года, то я бы выделил то, что глава региона не побоялся жестко пресечь деятельность башкирских националистов, с которыми Хамитов, например, конфликтовать боялся. Так что в целом успехов у Хабирова все-таки больше, чем неудач.

— С приходом Хабирова в республике фактически началась реабилитация Муртазы Рахимова, который был задвинут при Хамитове. Он присутствовал и на праздновании 100-летия республики, тогда как Хамитова не было. Продолжается ли эта реабилитация?

— Рахимова в политической повестке республики сейчас нет. Проблем Хабирову, как в свое время Хамитову, он не создает, поэтому его никто не обижает. Но и специально тащить его, накачивать, делать из него какую-то значимую фигуру Хабирову незачем. Все, время Рахимова давно ушло.

— А как вы смотрите на активность Хабирова в информационном поле, за что у него отвечает Ростислав Мурзагулов? В частности, привлекли к онлайн-форуму Уфы о будущем после коронавируса режиссера «Пятого элемента» Люка Бессона.

— Сама идея провести форум вполне объяснима. Он должен был оказать психотерапевтический эффект. Людям надо показывать, что власть думает о будущем и просчитывает его сценарии. В момент, когда народ не может спрогнозировать свой завтрашний день, ему очень важно видеть, что на самом деле есть кто-то, кто делает это за него. Не думаю, конечно, что форум оказал серьезное влияние на общественные настроения. Пропасть между властью и социумом такова, что никакой, даже самый гениальный, шаг не способен решить эту проблему в одночасье. Чтобы люди вновь поверили властям, те должны совершить не один, а тысячу шагов. Что касается Люка Бессона, так кого нашли — того и позвали. Здесь самое важное, чтобы имена были громкие — чтобы людей заинтересовать, чтобы они захотели к новостям об этом форуме прислушаться.

— Жена Хабирова тоже довольно активна в информационном пространстве. Не слишком ли этого много с точки зрения пиара — то форум, то жена?

— По поводу пиара скажу, что его много не бывает. Политик должен быть настойчивым. В отношениях с аудиторией ему надо вести себя как мужчине с женщиной. Как известно, скромность — это последнее, что нужно первому в момент, когда он пытается привлечь к себе ее внимание. Тезис о том, что с пиаром не надо перебарщивать, придумали бездельники, которые не хотят работать.

«Пятилетка будет чрезвычайно сложной для всех, в том числе и для Минниханова. Впереди очень трудные и конфликтные годы. Нам всем придется очень быстро бежать, просто для того чтобы стоять на месте» Фото: «БИЗНЕС Online»

«НЕОБЯЗАТЕЛЬНО ХВАТАТЬ ЧЕЛОВЕКА ЗА ГОРЛО И ВОСКЛИЦАТЬ: «КТО ТЫ?! ТАТАРИН ИЛИ БАШКИР?! ОПРЕДЕЛЯЙСЯ!»

— Как складываются отношения, на ваш взгляд, между Татарстаном и Башкортостаном? Конечно, Минниханов и Хабиров демонстрируют дружеские отношения, организация «Башкорт» признается судом националистической. С другой стороны, в Башкортостане проходит диктант на северо-западном диалекте башкирского языка, хотя на нем разговаривают татары, проживающие в РБ. Это вызывает возмущение у татарских организаций, они считают, что такие факты подрывают добрососедские отношения, ущемляют интересы татар РБ.

— Я не замечал каких-то откровенных антитатарских шагов в исполнении Хабирова. Впрочем, не очень внимательно слежу за местной повесткой, из региона я уже давно уехал. Раздувать скандал из-за диктантов и названий диалектов считаю глупостью. Идентичность — сложная вещь, и не надо пытаться втиснуть ее в прокрустово ложе российских политических категорий. Необязательно хватать человека за горло и восклицать: «Кто ты?! Татарин или башкир?! Как называется язык, на котором ты говоришь?! Определяйся!» Человек вполне может чувствовать себя частью и той, и другой общности. Не надо эту тему политизировать. Вообще не нужно тащить ее в публичное пространство. Мы что, хотим получить в Поволжье что-нибудь похожее на Ближний Восток с его бесконечными войнами и конфликтами?

— Ваш прогноз — как будут развиваться отношения между республиками, не появится ли каких-то новых проблем, связанных с идентичностью татар в Башкортостане во время переписи населения?

— Думаю, что перепись обязательно будет сопровождаться каким-то количеством скандалов. В обоих регионах есть люди, воспринимающие жизнь исключительно через призму национального вопроса. Что бы ни произошло, они всегда сумеют вывести проблему в этническую плоскость. Им что ни сделай, все не слава богу! Обычно этих людей немного, и на них можно было бы не обращать внимания, если бы не общий рост протестных настроений. Когда он происходит, часть обывателей, в обычных ситуациях к вопросам национального характера равнодушные, подпадают под влияние националистов. На какое-то время те получают аудиторию и рост политического влияния.

Та ненормальная централизация, которую мы имеем сейчас, безусловно, тоже способствует росту национализма. Люди обижены на Москву, и кто-то обязательно выразит свои эмоции в этнических терминах: это русские, мол, во всем виноваты. Все это не от большого ума, но, к сожалению, режим, вместо того чтобы работать над просвещением граждан, все 20 лет своего сосуществования занимался архаизацией общественного сознания и насаждением языка ненависти. Стоит ли теперь удивляться?

— А могут ли Татарстан и Башкортостан организовать некий стратегический союз для отстаивания своих интересов и синергии в экономике или между республиками слишком сильны противоречия соперничества? К тому же Москве, как заявляют некоторые, выгодно сталкивать Уфу и Казань?

— Общего между двумя республиками гораздо больше, чем различного, и поводов для сотрудничества при наличии доброй воли можно было бы найти более чем достаточно. Проблема только в том, есть ли эта самая добрая воля? В России вообще не признают компромиссов, считают их проявлением слабости, поэтому сотрудничаем мы все друг с другом по минимуму. Сравнительная социология из года в год показывает, что уровень межличностного доверия у нас — самый низкий из всех цивилизованных стран. Конечно, Минниханов и Хабиров — люди очень рациональные и могут успешно договариваться. Однако любая попытка сближения с их стороны будет немедленно приводить в возбуждение националистически озабоченную публику по обе стороны границы. Так что легким сближение не станет. Москва мешать тут будет вряд ли. Ей уже не до того, у нее своих проблем выше крыши.

— Сможет ли Минниханов, который идет на новый срок, сохранить преференции, которые имеет сегодня Татарстан?

— Тот объем полномочий, который сейчас имеется у Татарстана, Кремль отобрать уже не сможет. Если он не сделал этого в лучшие годы, то сейчас он даже пытаться не будет. Центр переходит к обороне, на проведение наступательных операций сил у него больше нет. Если он пойдет в атаку, рискует сломать себе шею.

— Насколько сложной для Минниханова будет следующая пятилетка?

— Она будет чрезвычайно сложной для всех, в том числе и для него. Впереди очень трудные и конфликтные годы. Нам всем придется очень быстро бежать, просто для того чтобы стоять на месте.