Китайцы в Казани: «Когда я пьян, то становлюсь особенно проницательным»

В Казани завершился четырехмесячный театральный фестиваль «Европа — Россия — Азия», организованный в честь Года театра КАРБДТ им. Качалова

ЧТО ОБЩЕГО МЕЖДУ СРЕДНЕВЕКОВЫМ КИТАЙСКИМ ПОЭТОМ И МИЛЛЕНИАЛАМИ

Заключительный аккорд международного фестиваля театра им. Качалова с незамысловатым названием «Европа — Россия — Азия» встретил зрителя в конце июня. В апреле за Европу отвечал Ганноверский драматический театр, в начале июня Россию представляли «Балтийский дом» и СТД Сергея Женовача, и теперь пришла очередь Азии. На три дня казанская сцена превратилась в Китай времен империи Тан — именно об этом историческом периоде рассказывала постановка Пекинского народного художественного театра «Ли Бай», который впервые приехал в столицу РТ с гастролями. К слову, все три дня выступлений среди зрителей было много уроженцев Китая, которые воспринимали происходящее на сцене очень эмоционально.

Главный герой спектакля — легендарный поэт VIII века, который имел сложные отношения с властью, любил выпить хорошего вина и путешествовать по интересным местам (стоит отметить, что и через 13 веков люди не сильно поменялись). Китайцам он запомнился как безусловно талантливый вольнодумец, который не считался с мнением власти и окружающих, поступал исключительно по совести и зову сердца — то есть почти мифический персонаж. Таким его показали и режиссеры пекинского театра Су Мин и Тай Вэй.

Жизнь и творчество Ли Бая (или Ли Бо в старом написании) приходятся на время империи Тан. Она считается периодом могущества и расцвета Китая, так как положила конец феодальной раздробленности страны и укрепила экономические и культурные связи между степными кочевниками и исконно китайским населением. Начался расцвет культуры — живописи, скульптуры, литературы, появился китайский театр. Поэзия стала менее элитарной и тяжелой для восприятия, и творчество Ли Бая — венец этого развития. Некоторые его стихи написаны так просто, что звучат как народные песни, другие покоряют читателей размахом фантазии и эрудированностью автора.

Заглавный герой спектакля — легендарный поэт VIII века, который имел сложные отношения с властью, любил выпить хорошего вина и путешествовать по интересным местам

Видимо, сочетание этих качеств привлекает китайских читателей (и не только их) до сих пор. Не зря исполнитель заглавной роли Пу Цуньсинь сравнил китайского поэта с русским — Александром Пушкиным. Интересно, что историю Ли Бая в прошлом году поставили также и в драматическом театре национального центра исполнительских искусств Китая, но уже в формате пластической драмы, а совсем недавно состоялась премьера оперы о Ли Бае в оперном театре города Сиань.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ СТАНИСЛАВСКОГО В КИТАЕ

Впервые драма «Ли Бай» Го Цихуна (известнейшего китайского драматурга, завоевавшего множество премий) увидела свет рампы еще в 1991 году и с тех пор стала классической постановкой пекинского народного театра — как в широком, так и в узком смысле, и в этом она созвучна большинству спектаклей казанского театра им. Качалова (к тому же ранее на китайской сцене качаловцы показали свою «Пиковую даму»). «Очень боялись везти [на фестиваль] классическую постановку „Ли Бай“, — признался Го Цихун. — В этой древней истории есть много вещей, которые могут быть непонятны западной публике. Но наши волнения не оправдались, и казанская публика оказалась очень интеллектуальной. Искусство не имеет границ и гражданства». «Мы очень боялись, что публика не поймет, — вторит ему Пу Цуньсинь. — Но выяснилось, что казанские зрители подготовились, и мы почувствовали, что нас поняли».

Постановка пекинского театра выстроена так, чтобы максимально погрузить в атмосферу китайского средневековья

Цихун акцентирует внимание на патриотическом чувстве Ли Бая, которое пронизывает все его действия, — желании служить при дворе принца Юна, чтобы вдохновлять своими стихами солдат, и готовности вступить в ряды армии, чтобы подавить восстание. Это качество удивительно сочетается с его любовью к вину («Когда я пьян, то становлюсь особенно проницательным» — эта фраза вызвала смех как у русской, так и у китайской публики. Или: «А кто не любит вино? Небо и земля любят вино»), способностью художественно осмысливать окружающую реальность и богатой фантазией.

Постановка пекинского театра выстроена так, чтобы максимально погрузить в атмосферу китайского средневековья — красочные исторические костюмы (более 200), в которых актеры чувствуют себя абсолютно органично, минимум музыкального сопровождения (лишь звуки грозы, дождя и традиционные китайские мелодии), повествовательные декорации (природные пейзажи и антураж дворца). Первое, что видели зрители, входя в зал, — игровой занавес в форме вертикального свитка, на котором изображены название спектакля на китайском и подсвеченные словно лунным светом силуэты птиц.

По сюжету Ли Бай прибывает по приглашению принца Юна к его дворцу, чтобы поддержать действующую власть во время восстания военачальника Ань Лушаня. Однако принц сам не прочь занять трон императора. Он быстро терпит в этом поражение, а его придворные и генералы предстают перед судом. Ли Бая приговаривают к ссылке, однако благодаря военачальнику Го Цзыи, которому он однажды спас жизнь, поэт получает амнистию, так и не доехав до места. Вдохновленный чувством благодарности и желанием помочь подавить останки восстания Ли Бай хочет присоединиться к армии, но умирает.

Несмотря на то что китайские актеры говорят о приверженности системе Станиславского, отнести к ней происходящее на сцене можно лишь с большой натяжкой

Несмотря на то что китайские актеры говорят о приверженности системе Станиславского (многие по ней учились), отнести к ней происходящее на сцене можно лишь с большой натяжкой (в основном в плане декораций). Некоторые реплики звучат как выразительно прочитанные строки из учебника по истории, стихи актеры произносят словно на конкурсе чтецов. Эта традиция уходит корнями в историю традиционного китайского театра, где сохранялись система амплуа, условные приемы выразительности, символические жесты. В «Ли Бай» они есть лишь отчасти — принц Юн облачен в традиционное «королевское золото», а женские роли скорее соответствуют традиционным амплуа (жена Ли Бая (Гун Лицзюнь) — циньи (положительная замужняя женщина), их служанка — хуадань, дочка министра и монахиня Тхэнкунь-дзи (Ву Шаньшань) — гуймэндань (незамужняя юная девушка из знатного дома). Жесты же и цветовая палитра не столь строго распределены — растопыривать пальцы может как негодяй, так и положительный персонаж, а антагонисты не носят белое. Грим у актеров тоже приближен к естественному сценическому и не несет на себе символической функции. 

Персонажи пьесы Го Цихуна в целом не выбиваются из классической традиции: если Ли Бай и его жена — положительные герои, то к финалу никакого скелета в шкафу у них не обнаружится, неприятный наложник принца Луань Тай превратится в неприятного продавца чая, а благородный чиновник не перестанет поддерживать изгнанного поэта. Изменения происходят только в плане внутреннего развития главных героев — всю жизнь скитавшийся в поисках новых впечатлений поэт понимает, как ему хорошо дома с женой, а жена, в свою очередь, отпускает престарелого Ли Бая на войну, понимая его беспокойную природу.

Интересно, что за 28 лет, что «Ли Бай» находится в репертуаре пекинского народного театра, не раз менялись исполнители второстепенных ролей, но Пу Цуньсинь и Гун Лицзюнь неизменно исполняют роли Ли Бая и его жены. И в их игре не чувствуется ни грамма усталости, словно премьера была только вчера. Несмотря на вышеупомянутую картонность, нарочитость актерской игры, Цуньсинь отлично прочувствовал характер Ли Бая — шаловливый (катается во дворце на осле и пытается завладеть чужим вином), страстный (стремится на войну), упрямый, своевольный и свободолюбивый.

Персонажи пьесы Го Цихуна в целом не выбиваются из классической традиции

КУЛЬТ ВИНА И ЛУННАЯ ДОРОГА К БЕССМЕРТИЮ

Вино в постановке пекинского театра появляется на сцене и в речи героев так часто, что становится самостоятельным персонажем. Любовь Ли Бая к вину — это почти культ, созвучный с творчеством Франсуа Рабле, Омара Хайяма и Пушкина. «Прекрасен крепкий аромат ланьлинского вина. Им чаша яшмовая вновь, как янтарем, полна», — примерно такой мотив звучит на протяжении всего спектакля. Необычная деталь — гомосексуальный персонаж Луань Тай (Чжу Сяопен), которому принц Юн пожаловал должность главного по петушиным боям, но на самом деле он фаворит его высочества («Принц Юн имел слабость к мужеложству», — скажет потом на допросе Луань Тай). Игра Сяопена, который создал на сцене правдоподобный и откровенно отталкивающий образ, ближе других стоит к пресловутой системе Станиславского.

Важную роль в творчестве поэта играет луна — и в «Ли Бае» это решено сценографически. Она почти постоянно присутствует на сцене — полная в позитивном начале спектакля и тоненький серп в эпизоде ссылки поэта. Полнолуние ждет Ли Бая и в финале спектакля — по легенде, он утонул, когда пьяным пытался поймать отражение луны в реке Янцзы. Ночное светило словно забирает себе своего поклонника, возносит «бессмертного поэта» на небо, а ведь, по китайскому поверью, именно на луне белый заяц толчет в ступе порошок бессмертия. «Я начинаю петь — и в такт колышется луна, пляшу — и пляшет тень моя, бесшумна и длинна. Нам было весело, пока хмелели мы втроем. А захмелели — разошлись, кто как — своим путем. И снова в жизни одному мне предстоит брести до встречи — той, что между звезд, у Млечного пути», — пишет Ли Бай в своем стихотворении «Под луной одиноко пью», по-видимому, вдохновившем сценариста на поэтический финал. Поэтому концовка спектакля не выглядит грустной и трагичной — наоборот, Ли Бай пошел по лунной дороге к бессмертию, почти как Понтий Пилат в «Мастере и Маргарите».