Александр Бузгалин: «Получается, что более двух третей россиян представляют собой не средний класс, а скорее класс бедных» Александр Бузгалин: «Получается, что более двух третей россиян представляют собой не средний класс, а скорее класс бедных» Фото: Николай Галкин/ТАСС

«СТРАНЕ НУЖНА СТРАТЕГИЯ, КОТОРАЯ ВЫСТРОИТ ДЕРЕВО ЦЕЛЕЙ»

— Александр Владимирович, Росстат публикует очень противоречивые показатели. Так, ВВП в четвертом квартале прошлого года достиг рекордных с 2012 года темпов роста — плюс 2,7 процента. Сам ВВП в ценах 2018 года достиг 103,9 триллиона рублей. Но при этом, по данным того же Росстата, 79 процентов семей в стране испытывают трудности при покупке необходимого минимума товаров. Как получилось, что экономика растет отдельно от благосостояния граждан?

— Данная статистика весьма противоречива. Данные Росстата оспариваются, тем более что сейчас данная организация перешла в подчинение министерства экономического развития, которое в конечном итоге зависит от финансово-экономического блока правительства. Можно долго рассказывать такую историю. Реально в экономике стагнация, но при этом качество жизни для значительной части людей не только не улучшается, но даже ухудшается.

По результатам социологических опросов до 60 процентов россиян считают, что страна находится в кризисе, их очень беспокоят такие проблемы, как рост цен, безработица, низкое качество жизни. То, что почти 80 процентов семей испытывают трудности в покупке необходимого минимума товаров, — это еще одно подтверждение сложившейся ситуации.

К числу статистических парадоксов относится также то, что реальные доходы населения не растут уже пять лет, притом что заработная плата, по мнению министра труда, увеличивается на значительную величину — порядка 6–7 процентов. Весь этот набор статистических несообразностей давно волнует экономистов, и работа с цифрами затруднена, поэтому приходится пользоваться скорее качественными оценками. К числу таковых относится наличие действительно очень значимых проблем в качестве жизни для большинства россиян. Почему?

Причина номер один — общая стагнация. Причина номер два, гораздо более важная, — сохраняющееся и даже растущее социальное неравенство, которое приводит к тому, что половина россиян находятся в бедности (около 20 миллионов, я бы сказал, в нищете, потому что уровень прожиточного минимума в 11 тысяч рублей — это нищета, а люди живут и беднее). Ну и затем некоторая часть в вилке 30–50 тысяч рублей находится в том самом положении, когда с большим трудом можно приобрести необходимые товары, причем, скорее всего, в рассрочку, а потом быть в кредитной кабале, которая тоже сейчас очень значима.

Таким образом и получается, что более двух третей россиян представляют собой не средний класс, а скорее класс бедных. Обратная сторона медали — высокий уровень доходов привилегированной части нашего общества. Часто в этом плане указывают на депутатов, но гораздо важнее, что у нас сложился союз миллиардеров и близких к ним по доходам людей из бизнес-среды с представителями высшего чиновничества. У первых в руках богатство, у вторых — власть. Впрочем, и доходы у высшего чиновничества немалые. Плюс к этому надо учитывать, что и бюрократия, и высший менеджмент корпораций используют государственные и корпоративные ресурсы для обеспечения себя всем необходимым. Транспорт, жилье, приемы, поездки, лечение и так далее — все это либо оплачивает государство из казны, либо финансирование идет из бюджета корпораций. Фактически люди живут при «коммунизме», не тратя ничего из своего кармана.

Это социальное неравенство вкупе со стагнацией экономики является причиной тех парадоксов, о которых вы говорите.

— Целый ряд экономистов утверждают, что власти прячут медленный развал потребительской экономики за все более фантазийными отчетами Росстата и пытаются выйти из стагнации с помощью новой панацеи — национальных мегапроектов. Вы согласны с такими оценками? Мегапроекты нас спасут? Их эффективность кто-нибудь просчитывал?

— Честно говоря, я не очень понимаю, что имеют в виду эксперты под потребительской экономикой. Если имеется в виду платежеспособный спрос населения, то он действительно не растет. Что касается национальных проектов, то они стране нужны, но не в том виде, в каком приняты сейчас, не как набор более чем из десятка слабо стыкующихся пожеланий. Нужен план, в котором будет выделено несколько тесно взаимосвязанных приоритетов. Я бы к числу таких сфер отнес высокие технологии, образование, здравоохранение, науку и культуру. Нынешние же национальные проекты сделаны несколько по иному принципу. Сами по себе национальные проекты как набор неких разрозненных направлений развития, под которые, может быть, и должно быть выделено достаточное финансирование, но нет почти ничего другого, — это растопыренные пальцы вместо кулака, которым нужно бить в нужную точку. К тому же я не уверен, что на эти национальные проекты действительно будут выделены заявляемые значительные средства.

Стране необходима стратегия, которая выстроит дерево целей, соединив их между собой, и все они будут бить в одну точку. Эта точка — существенное обновление экономики и повышение качества жизни людей, прогресс человеческих качеств прежде всего. Под подобное нужны не только финансовые ресурсы, но и система активных стимулов — как позитивных, так и негативных, о чем я уже сказал. В одном направлении должны работать государственные инвестиции, выделяемые под конкретную ответственность отдельных лиц, которые берут на себя реализацию данных национальных проектов. Эти госинвестиции нужно сопрягать с частными на выгодных для бизнеса и стратегически выгодных для страны условиях, при ответственности частного бизнеса за реализацию данных проектов. Обещали за 50 миллиардов построить такой-то объект к такому-то сроку — будьте добры. Государство вам выделяет часть ресурсов и обеспечивает приличный уровень рентабельности. Если вовремя не построили или требуете дополнительных средств — отвечайте собственным кошельком. Нет кошелька — садитесь в тюрьму. Вот такие жесткие условия должны быть. Как в полноценном частном бизнесе, это совершенно нормально.

Ничего похожего в рамках планов и реализации национальных проектов нет. Есть определенный набор благопожеланий — под них, повторю, возможно, выделят какие-то денежные ресурсы, которые по дороге будут частично освоены, частично разворованы, а частично не освоены вообще. У нас это тоже, к сожалению, сплошь и рядом имеет место и является большой проблемой.          

— К слову, министр экономического развития Максим Орешкин 6 марта был фактически изгнан депутатами с правительственного часа в Госдуме. Он не мог ответить на вопросы, как будет развиваться экономика, на какие темпы развития выйдет страна, как реализуются те же нацпроекты. Спустя некоторое время на пленарном заседании с участием президента Орешкин не ответил Владимиру Путину, сколько денег уже потрачено на импортозамещение и какие результаты дали эти затраты. Подобное происходит от некомпетентности, пофигизма или сейчас стиль работы экономического блока такой?

— Причины гораздо серьезнее. Проблема заключается не в том, что какой-либо министр не может ответить на тот или иной вопрос или дает неопределенные данные, как в случае с доходами, а в том, что в целом экономикой реально управляют не столько министры, сколько другая общественная сила. Это те, кто принимает главные политические решения, кто контролирует главные финансово-ресурсные потоки, те, кто контролирует национальное богатство, которое превратилось в частное богатство. Я не большой специалист в оценке раскладов внутри государственной бюрократии, но, скорее всего, министр экономики, министр труда и аналогичные лица не обладают полномочиями, чтобы распределять сколь-либо значимые ресурсы и существенно влиять на экономическую политику и стратегию развития страны. Это делается на самом высоком уровне в остроконкурентном и противоречивом диалоге с крупнейшими представителями бизнеса.

Когда надо, реальные правители подставляют под удар если не пешек, то средние шахматные фигуры, специально создавая вокруг них шумиху, чтобы убедить общество в том, что большинство проблем возникает из-за некомпетентности чиновников. Потом, возможно, последних снимут, посадят других, столь же неактивных, неспособных принимать жесткие решения, выступать с жесткими заявлениями и проводить сколько-нибудь самостоятельный курс. Потом опять выяснится, что они совершают какие-то ошибки, ну и дальше будет продолжаться старая игра, которая называется «плохие бояре и очень хороший царь и его ближайшее окружение». Она продолжается в России уже не первое десятилетие.

А вот если бы министерство экономического развития было аналогом госплана, хотя бы в рамках государственного сектора и в пространстве проведения активной промышленной политики (то есть реально распоряжалось государственными инвестициями для решения стратегических экономических задач, могло давать или не давать дешевые кредиты, манипулировать налогами для поддержания одних сфер бизнеса и торможения других), тогда министр экономического развития был бы значимой фигурой, спрос бы с него был серьезный. России нужен стратегический план, одобренный не какой-то персоной в рамках указа или приказа, а парламентом и утвержденный на пять лет. Это была бы реальная экономическая власть, хотя бы отчасти нацеленная на реализацию интересов общества и опирающаяся на плановую подсистему, действующую в условиях рынка. В этом случае министерство было бы полномочным и полновластным. С него можно было бы спрашивать, но и оно могло бы и требовать, и стимулировать, и наказывать: в госсекторе — снимая, назначая, указывая; в бизнесе — стимулируя при помощи снижения налогов, выдачи кредитов и всего остального или, наоборот, дестимулируя, если предприятия бизнеса делают что-то вредное стране, например развивают экологически грязное производство, вывозят ценное сырье, необходимое для собственных нужд, вывозят капитал, занимаются бесконечным посредничеством и так далее.

«ЕСЛИ ВЫ ПРЕДЛОЖИТЕ 20 ПРОЦЕНТОВ ПРИБЫЛИ С ГАРАНТИЯМИ ТОГО, ЧТО ПРАВИЛА ИГРЫ НЕ ИЗМЕНЯТСЯ, ТО ИНВЕСТОРЫ ПОБЕГУТ В РОССИЮ»

— Представители «Единой России» также говорят, что, помимо нацпроектов, необходимы ужесточение контроля и суверенизация экономики, наращивание темпов и масштабов импортозамещения, поворот на Восток, ну и ждут эффекта «майских указов» президента. Вы разделяете их точку зрения?

— Это набор тезисов, который повторяется уже много-много лет. Отчасти он зафиксирован в ряде правительственных документов. Главное здесь — неопределенность. Оговаривается очень широкий набор целей вместо концентрации на каком-то одном направлении. Тут вам и поворот на Восток, и еще что-то, и военно-промышленный комплекс, о котором не говорится, но в отношении которого многое делается, плюс 11 национальных проектов. В общем, получается даже не 10 растопыренных человеческих пальцев, а какая-то обезьянка, которая растопырила пальцы на руках и ногах. Я уже сказал, что так успехов не добиться.

— По данным ЦБ, прямые иностранные инвестиции в российские компании сократились до рекордного минимума с 1997 года. Это санкции наносят такой ощутимый вред или есть и другие причины, по которым иностранцы не хотят вкладывать в Россию деньги?

— Санкции, безусловно, присутствуют в качестве проблемы для российской экономики. По разным оценкам, от 1 до 3 процентов ВВП они съедают, хотя мы одновременно что-то и выигрываем за счет контрсанкций. Так что здесь довольно спорный вопрос относительно того, какое — негативное или позитивное — влияние оказывают санкции на экономику России.

Главная причина в другом. В целом экономика РФ не обеспечивает тех требований, которые нужны для активных крупномасштабных инвестиций. И речь здесь идет не столько о пресловутом инвестиционном климате, сколько о стабильности экономического развития страны и наличии четких реализуемых последовательно на протяжении десятилетий планов развития.

Почему инвестиции огромных масштабов шли и идут в экономику Китая, несмотря на то что в стране проводились далеко не самые демократичные реформы, несмотря на то что КНР была и остается не самым лучшим примером реализации западных стандартов в отношении прав человека и так далее? Потому, что там был принят план развития на десятилетия — проведения поэтапных пошаговых экономических реформ. Государство планировало и реализовывало инвестиционные планы на 5–10 лет. Потому, что эти правила игры не менялись на протяжении десятилетий. Потому, что были обеспечены самые серьезные гарантии для иностранных вложений. Потому, что была в целом стабильная система. Западный бизнес достаточно циничен, как, впрочем, и любой бизнес. Если вы предложите 20 процентов прибыли в течение 20 лет с серьезными гарантиями того, что правила игры не изменятся, инвесторы со своими деньгами побегут в Россию с фантастической скоростью. 20 процентов — это я даже сильно преувеличил.

К сожалению, российская экономика существует и как-то развивается, если это можно назвать развитием, без стратегической программы, стабильных правил игры, хотя бы на пять лет, без четко осмысленного курса. Посмотрите, у нас за последние 15 лет сколько раз менялись приоритеты, притом что реальная экономическая система оставалась одной и той же: у нас уже не первое десятилетие царит олигархически-бюрократический капитализм полупериферийного типа.

— Вообще нам критически важны иностранные инвестиции или, как уверяют некоторые эксперты, мы и без них можем прекрасно обойтись?

— Прекрасно обойтись не можем. Они для нас важны, но не критически. У страны есть достаточные внутренние ресурсы для экономического, научного, культурного (и какого угодно еще) развития и решения задач технологического прогресса. Но делать это все в сопряжении с эффективными иностранными инвестициями легче, быстрее и менее напряженно для экономики страны. Вопрос в данном случае в том, чтобы не мы зависели от иностранных инвестиций, а иностранные инвесторы зависели от нас. Это достигается только при условии, что Россия развивается стабильно и вкладывать в нее выгодно. И тогда западный бизнес будет зависеть от того, захотим мы принимать его инвестиции или нет, мечтать вложить свои деньги в Россию, как он на протяжении целого ряда десятилетий желает вложить их в наиболее крупные и перспективные проекты экономики Китая.

КНР предложила и реализовала на протяжении нескольких десятилетий проект по созданию в стране целой сети скоростных железнодорожных магистралей. Вот это инвестиционный проект. Да, Запад в подобное вложился, без западных технологий Китай бы такого никогда не сделал. Но и зарубежным фирмам было фантастически выгодно вкладываться. Когда Поднебесная выдвинула идею построить пару десятков тысяч скоростных магистралей (это ведь не просто рельсы, это огромная инфраструктура), когда она предложила не составы сименсовские купить, а завод, который делает по одному составу в день, тогда Запад с радостью вложился в столь масштабный долгосрочный, не на одно десятилетие, проект. И это только один из десятков проектов, которые реализует Китай. Поднебесная, к примеру, строит десятки мостов, сравнимых с Крымским, причем, кстати, возводит почему-то намного дешевле. В этом секрет успеха. Инвестиции нужны, полезны, но для подобного надо не заклинания произносить, а создавать другую экономику.

— Тем временем Bloomberg сообщил в своей публикации, что интерес к теме санкций в конгрессе США начал угасать. По мнению ряда конгрессменов (даже Рубио), никто уже толком не понимает, какие еще санкции нужно ввести, чтобы урезонить Кремль и не навредить себе и мировой экономике, а также какой толк от данных санкций. О чем сигнализирует эта публикация?

— Смысл данной публикации, скорее всего, состоит в прощупывании почвы — посмотреть, как на это отреагирует сообщество экспертов, так называемый политический класс, общественное мнение. Но за всем этим стоит достаточно серьезная тема — изменение одного из пунктов повестки дня, наиболее активно обсуждаемого истеблишментом Соединенных Штатов Америки. Россия, санкции и все остальное с этим связанное были хорошим поводом для того, чтобы решать свои внутренние проблемы в нужном инициаторам данной темы направлении. Сейчас эта тема всем уже поднадоела и больше не работает. Скорее всего, ее будут закрывать, но санкции оставят. Возможно, как-то их реструктурируют. Сделают так, чтобы для кого-то из американцев потери были меньше, а для кого-то больше. Для кого конкретно — вопрос внутриполитической борьбы в США, проигрыша или победы тех или иных лоббирующих групп, как, впрочем, и в России.

«ГОСПОДСТВУЮЩИЙ СЛОЙ ПОКА НЕ ГОТОВ ПОДЕЛИТЬСЯ БОГАТСТВАМИ И ВЛАСТЬЮ. ТЕМ ВАЖНЕЕ ЕГО К ЭТОМУ ПОДТОЛКНУТЬ» 

— Международный институт управленческого развития (IMD) обнародовал рейтинговый доклад, посвященный цифровой конкурентоспособности экономик разных стран за 2018 год. Россия в нем заняла 40-е место из 63 государств. По шкале знаний страна расположилась на 24-й позиции, по шкале технологий — на 43-й, по готовности к будущему — 51-й. Это одни из самых худших показателей среди не только развитых, но и стран с так называемой переходной экономикой, нас обошел даже Казахстан. Чем вы объясните такой провал?

— Я бы не стал принимать этот рейтинг в качестве истины в последней инстанции, хотя проблема реальна и очень глубока. В чем трудность и почему она глубока? Дело в том, что на протяжении десятилетий так называемых рыночных реформ, в результате разрушения плановой системы и попыток стихийно сформировать капиталистическую экономику мы потеряли потенциал высокотехнологического развития в большинстве сфер экономики. Очень серьезные потери несли и несем в области науки, высшего образования и культуры. Из страны, которая занимала одно из первых мест по данным параметрам, мы превращаемся в страну полупериферийного типа. Это одна из трагедий данных десятилетий. Причина подобного, как и во всех других случаях, одна — сформировавшаяся в результате трансформаций система производственных отношений, институтов и соответствующая политическая форма.

Суть данной системы достаточно проста (я ее уже сформулировал выше) — олигархическо-бюрократический капитализм полупериферийного типа. Что это означает? Основная экономико-политическая власть в России сосредоточена в руках крупного капитала, сросшегося с государственной бюрократией. Такой симбиоз образует все более устойчиво воспроизводимую общественную силу, страту — номенклатуру, работающую в своих интересах и подчиняющую использование и общенародных, и частных ресурсов собственным интересам.

Данный социальный слой использует в своих интересах прежде всего рентные доходы. Это доходы от всех видов природных ресурсов, от возможности использовать в частных целях доходы бюджета. Плюс к этому они создали экономико-политическую систему, в которой нет институтов, способных поколебать их власть.

Если же мы переходим к социально ориентированному развитию, опирающемуся на приоритет технологий, науки, культуры, образования, то нам нужна прежде всего другая система отношений собственности, распределения доходов и, соответственно, перераспределения власти и богатств. От олигархов часть паразитически используемых средств должна уйти на развитие страны — образование, науку, культуру, высокие технологии, а не на, как говорят наши оппоненты, «подачки бездельникам». Все это должно делаться прозрачно и под контролем граждан. Первое частично перераспределит доходы и ресурсы у олигархов и тех, кто с ними сращен в государственном аппарате. Второе сильно подорвет монополю власти все того же узкого социального слоя.

Без таких решений мобилизовать творческий, инновационный потенциал людей (причем десятков миллионов граждан, ибо иначе невозможен прорыв в высокотехнологичном, научном и культурном планах) не получится, поэтому выбор достаточно жесткий: либо сохранение существующей экономико-политической модели и тогда продолжение стагнации, неминуемый рост недовольства и протестных настроений в обществе; либо ее как минимум очень глубокое реформирование, при котором господствующий социальный слой должен будет поделиться богатствами, доходами и властью. Пока он на это не готов. Тем важнее его к этому подтолкнуть, используя конституционные методы. 

— В апреле эксперты Высшей школы экономики (ВШЭ) представили новые исследования неравенства в РФ, основанные на данных ежегодного обследования потребительских финансов населения за май 2018 года. Аналитики ВШЭ и Института исследований и экспертизы Внешэкономбанка впервые оценили степень концентрации финансовых активов и сбережений в руках 3 процентов самого обеспеченного населения России. Получилась вопиющая картина: в 2018 году на эти 3 процента приходилось 89 процентов всех финансовых активов, 92 процента всех срочных вкладов и 89 процентов всех наличных сбережений. На 20 процентов самого бедного населения приходилось 6, 4 и 3 процента соответственно.

В то же время, согласно наделавшему много шума исследованию домохозяйств Росстата, более половины семей (53 процента) не могут справиться с неожиданными тратами, например расходами на замену предметов длительного пользования, срочные медицинские услуги. Позволить себе питание из мяса, птицы, рыбы или равноценную вегетарианскую пищу хотя бы раз в два дня не в состоянии 10,1 процента семей. Употреблять фрукты в любое время года не имеют финансовой возможности 21,1 процента семей, а 35,4 процента не могут приобрести две пары подходящей по сезону обуви каждому члену семьи. Это же исследование показало, что более 20 процентов домохозяйств не имеют доступа к централизованной канализации. Некоторые радикально настроенные эксперты заявляют, что такая картина напоминает отношения колониальной администрации и туземного населения. Вы с ними согласны?

— Я бы сказал, не совсем. Не люблю преувеличивать, потому что из приукрашиваний рождается ощущение лжи, потом реальная проблема на этом основании подвергается сомнению. Действительно ситуация тяжелая. Высок уровень неравенства, налицо отрыв социальной силы, контролирующей страну, от народа, но это не такая ситуация, которая была в Британской империи

Разрыв действительно огромен, но есть достаточно четкие данные, которые показывают, как живут люди. 20 миллионов имеют менее 10–12 тысяч рублей в месяц. На эти деньги лишнюю пару обуви не купишь, не говоря уже о новом холодильнике, который стоит столько, сколько люди зарабатывают за несколько месяцев. Половина населения живет на доходы меньше, чем медианные в среднем по стране, то есть меньше чем на 30, 30 с небольшим тысяч рублей в месяц. На эти деньги с трудом можно купить в кредит холодильник, или телевизор, или стиральную машину, но не все сразу, а решить проблему серьезной болезни, которая требует финансового участия, невозможно вообще. В России XXI века люди продолжают жить на уровне беднейших советских семей полувековой давности — трагедия и стыд!

Но, повторю, это не совсем та ситуация, которая была в Британской империи или колониальной системе в целом. Там на одном полюсе был голод и 50-летняя продолжительность жизни; на другом — качественная жизнь большинства, роскошная — меньшинства жителей метрополии. В России и без преувеличений очень тяжелы проблема неравенства и бедности, здесь не нужны неадекватные эпитеты. Вопрос в данном случае даже не в том, что в России люди выживать не могут, хотя для кого-то даже выживание действительно проблема. Главный вопрос в том, что граждане страны поставлены в положение не просто бедных, но униженных, подчиненных, зависимых, несамостоятельных во всех отношениях людей. Это давит человека гораздо больше, чем просто бедная жизнь. Понимаете, бедная жизнь в стране, где у тебя сегодня был один костюм, комната в коммуналке и работа, но где вы вместе строите новый город и знаете, что через пять лет у вас будет новый завод, новый город, двухкомнатная квартира, праздник на улице и возможность купить детям все, что они хотят, — это одно. Ситуация, когда ты десятилетиями находишься в стагнации, об тебя вытирают ноги и тебя могут в любой момент выкинуть на улицу; ситуация, когда ты не можешь не то что организовать забастовку, но даже создать профсоюз, который хоть что-нибудь скажет против воли хозяина, в том числе и государственного директора, — это совершенно другое. Униженность, задавленность людей — основной бич, главный результат отчуждения людей от экономики, политики, экономико-политической власти. В этом главный корень всех бед и зол, главная трагедия.

— Между тем сумма невозвращенных из-за рубежа средств и незаконно выведенного из РФ капитала в 2018 году составила 370 миллиардов рублей, сообщила федеральная таможенная служба. В прошлом году в беседе со мной главный редактор журнала «Экономист» доктор экономических наук Сергей Губанов сказал, что суммарный объем ренты, перекачанной за рубеж с 2012-го по первый квартал 2018-го, превысил 1 триллион долларов. Можно ли в принципе остановить эту перекачку ресурсов?

— Я собственных расчетов не проводил, но, по оценкам официальной статистики, действительно половина, а может, даже большая часть ВВП вывезена и вывозится за рубеж, причем значительная доля этого вывоза была осуществлена с нарушением формальных институтов, то есть неофициально. В принципе, возврат данных денег мог бы решить задачу если не удвоения ВВП, то повышения темпов роста до китайского уровня без каких-либо других мер... при наличии, конечно, системы, обеспечивающей эффективное освоение и применение этих средств внутри России. Но такой системы нет, что является еще одной бедой. Даже если деньги вернуть, то использовать их для блага страны, народа при существующей экономико-политической системе не получится. Все опять осядет в карманах олигархов и бюрократов, правда, возможно, с другими фамилиями, нежели у тех, кто эти средства вывозил.

Впрочем, и имена вряд ли сменятся. Основная проблема и главный вопрос в том, что деньги вывезены как раз теми, кто сегодня контролирует экономику России. Поэтому, пока будет сохраняться данная экономико-политическая система, вывоз средств из страны будет продолжаться, ибо он в конечном итоге выгоден для той номенклатуры, которая концентрирует в своих руках экономическую и политическую власть. Эти люди таким образом создают себе страховку на случай непредвиденных проблем в стране, данная страховка не только финансовая, но и институциональная. Кроме того, надо учитывать, что значительная часть средств переведена на родных и близких, которые большей частью живет уже не в России.      

«ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА КОНСЕРВАТОРОВ БУДЕТ ОРИЕНТИРОВАНА НА СОХРАНЕНИЕ ДОХОДОВ, ВЛАСТИ И КОНТРОЛЯ В РУКАХ «ЭЛИТЫ»

— Уже практически не слышно речей о стабильности. Даже представители «Единой России» отказываются от данного термина, которым постоянно оперировали в нулевых и какой-то период десятых годов, а ведь на этой стабильности, на гарантированном уровне жизни в обмен на отказ граждан от свободы и демократии держался весь общественный договор народа и государства модели Путина. Этот договор явно сыплется, рейтинги всех ветвей власти и лично президента стремительно падают. Возможен ли новый общественный договор, на каких ключевых пунктах он может базироваться?

— Прежде всего хочу отметить: стихийный рост напряженности в отношениях между большинством граждан и экономико-политической правящей структурой, правящей номенклатурой, увеличивается. Противоречия нарастают и приобретают все большую остроту. Это наблюдаемый процесс, очень серьезный. Из такого следует высокая вероятность изменения ситуации, и она может развиваться по разным сценариям.

Один из сценариев очень опасный — нарастание политического отчуждения и политического подавления граждан. Все более консервативный и все более авторитарный режим с элементами прямого подавления любой оппозиции. К сожалению, на такой сценарий работают многие люди, не понимающие, насколько это опасно. Речь идет в том числе о как бы культурных консерваторах, пытающихся возрождать традиции российской империи, православия и тому подобное. Они почему-то надеются, что правоконсервативный политико-культурный, политико-идеологический режим станет сопрягаться с социально ориентированной экономической политикой. Такого не будет. Экономическая политика консерваторов будет ориентирована на сохранение доходов, власти и контроля в руках «элиты» в кавычках.

Возможен другой сценарий. Когда давление снизу, желательно организованное, конструктивное и демократическое, с одной стороны и некоторое понимание трансформации существующей системы наверху с другой приведут к глубоким реформам, основные направления которых я выше уже обрисовал. Это второй сценарий.

Возможно взрывообразное нарастание социального конфликта с непредсказуемыми последствиями — от конструктивной революции до деконструктивной контрреволюции. Но пока предпосылок для такого сценария я не вижу, хотя возникнуть они могут очень быстро.

— Какие причины способны побудить широкие слои населения к участию в политических акциях?

 — Задача граждан сейчас — участие в конструктивных действиях, в инициировании таких конструктивных действий. Это не так сложно, не так больно, не так опасно, как принято считать. Есть немало примеров того, как люди реально добиваются решения социальных, экономических, экологических проблем. Имеются официально действующие независимые профсоюзы, в которых можно участвовать. Наберите в интернете «Конфедерация труда России» — получите все адреса, пароли и явки. Включаться в деятельность подобных организаций трудно, но это реально, таким образом можно начать изменять мир к лучшему.

Если вы позволите, я хотел бы пригласить всех, кто прочтет данный материал, на российский социальный форум, где встретятся вместе представители различных социальных движений и общественных организаций и обсудят реформы, о которых я только что говорил. Форум пройдет 18–19 мая в Санкт-Петербурге, информация представлена на сайте. Приезжайте, приходите, заходите. Поймете, кто что делает, какие ошибки совершает, кто чего уже смог добиться, в чем можно принять участие. Просыпайтесь, уважаемые сограждане!