Алексей Венедиктов Алексей Венедиктов Фото: «БИЗНЕС Online»

ЗАДАЧИ НЕ ИЗМЕНИЛИСЬ

― Что изменится с назначением Дмитрия Мезенцева послом в Белоруссии?

― Стилистика изменится. На самом деле задачи не меняются. Они определены были еще несколько лет назад. По эвфемизмам Дмитрия Медведева, это глубокие интеграционные процессы. Углубление оных. С политической точки зрения, это сближение России и Белоруссии. В целях превращения в единое экономическое и политическое пространство. Я не буду говорить государство. Мало ли какие экзотические формы все сейчас принимает в современном мире. Но очевидно, что единое политическое пространство. И административное. Тут я бы подчеркнул. Поэтому изменится стилистика. Дмитрий Мезенцев, имеется в виду новый посол в Минске, — человек очень осторожный. Внимательный. Дипломатичный. Но цели, которые ему ставил и ставит Владимир Путин — ничем не отличаются от тех целей, которые были поставлены его предшественнику Михаилу Бабичу. Это интеграция России и Белоруссии.

― Давай про Белоруссию поговорим дальше. Есть несколько интересных историй. История Втюрина.

― Кто такой Андрей Втюрин, который был арестован в конце апреля? Это человек, чтобы вы поняли, — это белорусский Золотов. Или Коржаков. Это так называемый личник президента довольно долгое время. Соответственно лет 7 он был главой службы безопасности президента Лукашенко. С 2007 по 2014-й год, если мне не изменяет память. Сам он с самого начала президентства президента Лукашенко был в его личной охране. Был личником, телохранителем. Дорос до начальника службы безопасности, курировал безопасность его сына Коли, который практически вырос у него на руках. То есть близкий-близкий человек. Затем с точки зрения армейской пошел на повышение, зам. секретаря Совета Безопасности. Чтобы вы понимали, Совет Безопасности республики Беларусь — это приблизительно то же самое, что Совет Безопасности республики Казахстан, которую сейчас возглавляет Назарбаев. Туда входят, прежде всего, все силовые руководители всех силовых органов Беларуси. Это такое политбюро мощное. Рядом с ним правительство ничто. Поэтому зам. госсекретаря — там называется госсекретарь, сейчас госсекретарь должен был уйти, республики Беларусь, — он в конце 2018 года должен был уйти на другую должность. Генерального секретаря ОДКБ. И для Андрея Втюрина открывалась вот эта должность. Он должен был стать Николаем Патрушевым. То есть из Золотова он должен был стать Патрушевым. И вот он арестован был где-то 22 апреля. Ему вменяется получение взятки от некого российского коммерсанта, который тоже задержан и который признал свою вину. И Втюрин признал свою вину. Размер взятки — 148 тысяч 600 долларов. Я подумал, почему так не кругленько. А потом понял, что было 150 тысяч долларов, 10% кому-то они должны были. Вернее, один процент кому-то налоги. Видимо, кто-то взял. Он арестован. Он сознался. Ему это вменяют. Но на самом деле совершенно очевидно мне, почему Путин принял решение отстранить, забрать посла Бабича. Андрей Втюрин был визави посла Бабича. Вполне законно, будучи зам. госсекретаря Совета Безопасности, он имел связи с российским послом и, видимо, чего-то такое говорили, что было положено на стол президенту Белоруссии, которое он и предъявил Путину. И, безусловно, мы уровень «золотова» представляем, с маленькой буквы «золотова». То есть понимаем, какие у него могут быть связи, влияния, и идут разные слухи от заговора против Лукашенко до заговора реально сейчас. Или до перехвата на выборах, выборы же президента скоро в Белоруссии. Но в любом случае понятно, что такой демонстративный арест Втюрина — это в первую очередь его связи с РФ. Вообще он родом из Пензы, тут у нас все заканчивал. В общем, ему, наверное, формально этого пришивать не будут, потому что это позор, когда глава безопасности, и в Совбезе, он чего-то там делал и передавал какую-то информацию. Или обсуждал какие-то планы стратегические. И тактические. Но это демонстрация, безусловно, перед РФ, что мы все знаем, мы вас слушаем. И вот Бабича вы забрали, а этого мы арестовали. Это история еще демонстративная. Как тут объясняют белорусские собеседники, если всех брать за взятки, так никто и не останется.

― Надо внимательно смотреть, кого именно берут. А в чем наглядность этой истории?

― Что человек, крайне близкий, лично близкий президенту Лукашенко. Не спасет, если вы будете с Россией якшаться. Так откровенно. Сложность отношений между Россией и Белоруссией, между элитой России и Белоруссии, между президентами России и Белоруссии, она совершенно очевидна. И белорусская элита должна определяться. Одновременно с этим он не один задержан. Задержан генеральный директор Белтелекома Сергей Сиводедов. Тоже за взятку. Но уже в 15 тысяч евро. Якобы он взял взятку от какой-то российской коммерческой структуры. Для поставки оборудования. Надо понимать, что Белтелеком практически является монополистом и довольно продвинутым в системе связи. И мои белорусские собеседники предполагают, что все-таки это связано с тем, что он за взятки впускал российские компании, которые связаны с российскими правоохранительными органами, внутрь. То есть контролировать Интернет. А надо сказать, что в Белоруссии Лукашенко, как это ни звучит, может быть, странно, потому что у нас тут принято называть его необразованным, колхозником и так далее, он весьма поощряет айти-компании и на территории Белоруссии находятся многие айти-компании, филиалы западных айти-компаний. Из белорусских программистов. И российские программисты в том числе едут в Беларусь. Работать. Там больше в этом смысле свободы. По месту жительства Сиводедова был проведен обыск. Нашли 470 тысяч долларов США. То есть это взятка не в 15 тысяч евро, арестован он и еще трое его сотрудников. И российский гражданин. Которого мы пока не знаем. Обозначенный буквой К. Я думаю, что мы скоро узнаем, кто это. И он такой, в общем, отвечающий за безопасность Интернет. Айти-безопасность в стране. Генеральный директор Белтелекома. Он давно там работал — от инженера до зам. гендиректора. С 2014 года — гендиректор. То есть человек, который отвечает за безопасность, за «фейк ньюс» и так далее. Электронный такой. Одновременно такой их Белкомнадзор. Я бы сказал. Поэтому мы видим демонстрации, потому что иногда, когда нужно кого-то арестовать, человек исчезает в Белоруссии и это все. А здесь шум-гам, тарарам, белорусские спецслужбы уже на протяжении 4-х дней сливают это в российские медиа через анонимные Telegram-каналы. Но как только это подтвердило КГБ Белоруссии, уже пресса начала, понимали, что это сливы. Понятно, что это тоже какая-то война. И понятно, что у белорусской элиты тоже некий раздрай, они не очень понимают, как дальше. Тоже транзит.

«ЭТО БОЛЬШАЯ ТЕХНОГЕННАЯ КАТАСТРОФА»

― Вот насчет транзита. Действительно приостанавливается добыча нефти из-за того, что «Транснефть» не может справиться с очисткой?

― Я же не знаю, чего она там может, чего не может. Я внимательно прочитал стенограмму встречи президента с главой «Транснефти», слегка меня как пыльным мешком ударили. Потому что Токарев, глава «Транснефти» — человек крайне осторожный, влиятельный и тщательный. Говорит какие-то странные вещи. Что эти маленькие компании — они сами контролируют свою нефть. А мы здесь ни при чем. Которые поступают в общую трубу. Это как? Секундочку. Некие маленькие компании, которые сами залили это хлором, а «Транснефть» здесь ни при чем. Проблема, как мне объясняют понимающие люди, не в нефти, а в трубах. Проблема в том, что тот состав, который есть, разъедает трубы. И подмешивает разъеденное, изъеденное в эту нефть. Поэтому это очень серьезная вещь с серьезными последствиями. Тут нужны техники, чтобы это объяснять. Политически как-то своевременно. Я вообще удивляюсь, почему это еще не повесили на ЦРУ. Может быть, разговор Путина с Трампом был таков, что на ЦРУ это вешать не надо. Может, это все-таки сделали афганские моджахеды. Или израильские сионисты или европейские геи. Гейропа. Потому что надо найти, кто это сделал. Больно своевременно в момент обострения, такого обострения с Белоруссией, в основном туда же через нефтепровод «Дружба» это все шло, вдруг такая история — и белорусы перекрывают. Не только белорусы, конечно, все отказываются, потому что нефть идет грязная. И ядовитая. В том смысле как она есть, она ядовитая. Ее чистить надо, очищать. Но она разъедает трубы. История в этом. А трубы, извините меня, закопаны, надо туда залезать и смотреть. Они же не по воздуху и не лежат по земле. Не всюду, во всяком случае. То есть на самом деле это большая техногенная катастрофа. И повторяю, причины этой катастрофы не очень понятны. То есть они описаны, но они кажутся странными, потому что все-таки контроль за поступлением нефти в трубопровод «Транснефти» должна осуществлять «Транснефть». Это очевидно, а не какие-то маленькие саратовские компании имени Вячеслава Володина. Поэтому мне кажется это все натянутым. Президент у нас не настолько наивный, хотя если вы посмотрите видео, на сайте Кремлин.ру, вы увидите наивно распахнутые глаза президента, я даже почувствовал себя в старой школе МХАТа, когда преувеличенно все делать, нет микрофонов, чтобы слышно было на последнем 37-м ряду. Как так? И вообще странно как-то, сказал удивленно президент. Как вы не проверяете качество поступающей в трубу нефти? Поэтому эта история с длинным продолжением и сейчас уже радостно все говорят, что нет, все почистили, нефть пошла. Нефть пошла, трубы не пошли. Поэтому на самом деле эта история еще дополнительно связана с «Северным потоком-2». Тут же наши друзья американцы, начиная с президента Трампа, с криком: «Мы же говорили, что в России некачественные поставки, лучше мы вам газ будем поставлять!» Где нефть, а где газ, — ну неважно. То есть все очень вовремя, я бы сказал. Тут все заинтересованные лица выступили. Но это техногенная катастрофа. Это надо понимать. В наших отношениях, оставшихся немногих отношениях с Западной Европой и с Белоруссией. Имея в виду поставки нефти и газа по трубам.

― Гениально тут подводит Лика: «Нефти — труба».

― Ну да, «Рейгану — труба» я помню, писали, когда прокладывали нефтепровод. На трубах писали, 1984 год. Или 1988. «Рейгану — труба». Лика, видимо, из того времени.

«ПОЗИЦИЯ НЕ ВЫРАБОТАНА»

― Да, ну сейчас тоже замечательные вещи пишут, особенно в победобесии нынешнем. Давай все-таки Первомай мы разберем. Что там было в Лужниках. Было крупное столкновение.

― В Лужниках, наверное, было такое же столкновение, которое можно предсказать, столкновение с болельщиками. Пока не очень понятно, что сдетонировало историю. Приблизительно понятно, я по соцсетям смотрел. То, что полиция боится и Росгвардия боится неконтролируемых массовых каких-то движений, беспорядков — давайте назовем это словом «беспорядки», — это очевидно. И то, что она действует превентивно, если им кажется, что это беспорядки, — они берут дубинки теперь, они получили такое право по закону брать сразу дубинки, если им кажется, что на большом мероприятии происходят беспорядки. История в том, что легче всего взять дубинки. Это сразу реакция. Я имею в виду Лужники в первую очередь. Я еще, правда, не разобрался. По-моему, это не полиция, а Росгвардия.

― Там была и полиция, и Росгвардия.

― Полиция — какая?

― Потому что здесь отмечено, что среди пострадавших есть росгвардейцы и полицейские.

― ОМОН — это Росгвардия. Мы все время как-то называем все словом «полиция». Тут очень конкретно надо разбираться, потому что на самом деле есть отряды, которые полицейские, которые умеют в Москве работать с огромным количеством людей, без дубинок. И есть вот бывшие внутренние войска и ОМОН, которые работают грубо. Просто надо конкретно разбираться с этим. Но самое главное, что обстановка такая, что полиция знает, Росгвардия…

― За это ничего не будет.

― За это ничего не будет. Будет — если будут массовые беспорядки. Если люди полезут на заборы. Если кого-то затопчут, если будет Ходынка. Лучше самим ее устроить. Контролируемая Ходынка лучше, чем неконтролируемая Ходунка.

― Да. То есть если ребра поломают — ничего страшного.

― Сколько людей спасли. Я думаю, что сейчас увидим объяснение, что там спасена Ходынка. Услышьте меня. Поэтому то, что там было, еще до конца непонятно, но понятно, что это чрезмерное применение силы. Именно основывалось на новых методах и законах, которые приняли в отношении массовых манифестаций, собраний и прочее.

― Но они пока молчат вообще.

― А что они могут говорить. Это же нужно доказывать с помощью, в том числе, многочисленного видео и желательно целиком видео, а не вырванных фотографий.

― Прежде чем посмотреть видео или фотографии, они очень часто раньше объявляют, что там были массовые беспорядки. Мы все сделали для того, чтобы предотвратить.

― А праздники, Сережа. У нас начальники в отпуске.

― То есть начальники не дают формулировок.

― Да. Конечно. Потому что, конечно же, будут судебные дела в московских судах. Потерпевшие будут обращаться. И видимо, позиция не выработана.

БОЛЬШОЙ ТРОЛЛИНГ

― Российские паспорта ДНР и ЛНР, очереди…

― Ожиданная история. Вот я в своем Telegram-канале позавчера опубликовал статистику за пять лет приехавших с Украины или из Украины, я уже теперь совсем боюсь…

― Да как хочешь, так и говори.

― Ну просто чтобы никого не обижать. Так вот…

― Чтобы никого не обижать, надо вообще молчать.

― Нет, чтобы не про это думали, а по сути. На территорию РФ уехали за 5 лет с апреля по апрель с 14-го по 19-й и остались 935 тысяч 480 человек. 334 тысячи подали за эти 5 лет на российское гражданство. Кто-то получил, кто-то нет. Я называл цифры по годам получения. Но вот подали треть из тех, кто въехал. Это просто то, что мы имеем сейчас. Давайте вернемся к паспортам. Я говорил о том, что одна из причин раздачи паспортов — это получение Владимиром Путиным дополнительного электората на следующих выборах. И суммарно этот электорат с Крымом представляется мне в 5 миллионов голосов. При явке 60%, то есть 65 миллионов, предположим, мы видим, что это порядка 8% голосов. Это существенная история для Путина и «Единой России». И мне начали говорить, что вы не так считаете, не может быть. Я вам приведу такой пример. На выборах президента в 18-м году Владимир Путин в стране получил 76%. В Крыму он получил 92%. Миллион голосов он получил в Крыму. И в Севастополе получил больше 90%. Вот вам и вся история. Вот вам дополнительный ресурс. Да, 76 — этот миллион не решает. Но для «Единой России», для выборов в ГД, в законодательные собрания — решает. Для выборов каких-нибудь еще, для референдумов — решает. Поэтому вот миллион на так. И напомню вам, что избиратели, жители Крыма плюс Севастополь — 2,3 миллиона человек. Два миллиона 300 тысяч. А Донбасс — та территория, которая находится не под контролем Киева, Донецкая и Луганская область, именно не под контролем Киева — 3,5 миллиона человек. И еще 900 тысяч переехали на территорию России, из них 300 тысяч попросило гражданство. Вот вам история. Вот вам ресурс. Это одна история. Может быть, она не самая главная. И конечно, она одна из составляющих, вообще линейных историй не бывает. Это первая часть. Вторая часть, безусловно, так называемый осетинский синдром. Когда началась, напомню российско-грузинская война, причиной для входа, не в Осетию, Сергей, а в Абхазию, где не было даже нападения Грузии, вот на Осетию, считалось, нападение Грузии было. А в Абхазии вообще ничего не было. Но там были российские граждане 90%. И мы вошли туда их защищать. Так оно и осталось. Поэтому вторая часть — безусловно, возможность затем применить для защиты этнических, непонятно кого, потому что там русские, армяне, там полно. А граждан России с российскими паспортами — вот вам создание на будущее предлога. Я помню, когда еще в Осетии и Абхазии стали раздавать паспорта, у меня был тяжелый разговор с главой администрации президента Путина Волошиным Александром Стальевичем. Который являлся одним из идеологов и организаторов раздачи паспортов в Южной Осетии и Абхазии. И он тогда мне все понятно на пальцах достаточно весело и цинично объяснил. Это защита. Ну, защита защитой, но это еще и территория, как мы видим. Защищать не на своей территории тоже чрезвычайно важно. Вот вам вторая составляющая. И, конечно, очень важно, позиция была президента Путина, который всегда выступал против двойного гражданства, второго гражданства, третьего и так далее. О том, что пусть, нехай сохраняют украинское гражданство, нам это не помеха и пусть еще и пенсии получают украинские. Потому что у них что, украинская пенсия, у них 9 тысяч рублей. И у нас там будет 12 тысяч. Вот людям и подмога. Таким образом мы получаем дополнительное финансирование этих областей, потому что человек, получающий там зарплату или пенсию, российский гражданин пенсию, он же эти деньги тратит внутри. Он же на них не сидит. То есть это запуск экономической поддержки независимой от Киева этих территорий. Это большие деньги. 100 млрд. рублей туда через пенсии. В покупательную способность местного населения. Экономика, понятно, будет привязываться к российской экономике. Вот вам еще одна причина. И политическая причина — безусловно, как заявление, — это давление на нового молодого неопытного, такого якобы Макрона, президента Украины, с тем, чтобы: парень, не будешь идти на переговоры, поимеешь и первое, и второе, и третье.

― Троллинг его.

― Это тоже важно, Сереж. Психология в политике чрезвычайно важна. То есть стилистика политики с позиции силы. Вот вы можете сказать — и 5-й, и 6-й, и 7-й, и 45-й. И, конечно, гуманитарная история. Но я скажу, что гуманитарная история, секундочку, очень важная история. Это, во-первых, для тех, кто на территории РФ, тогда это открывает людям возможность здесь не бегать от полиции, нормально, будут беженцы, во всем мире есть беженцы, да, они бежали от войны и хотят остаться. Тогда понятно. И тогда этим беженцам предоставляется возможность вида на жительство, затем в упрощенном порядке гражданство. То есть на территории РФ — люди, которые собираются жить на территории РФ, работать на территории РФ, — эта вещь мне понятна. Она гуманитарная. Если бы был, условно говоря, какой-то там годовалый срок, что человек находится, — двухлетний, неважно, можно обсуждать, — на территории РФ. Человек интегрирован в российское общество, в российскую экономику, зарабатывает, платит налоги и так далее, почему бы нет. Но речь же идет совсем о другом. Речь идет о другом. Ну и, конечно, важная история, на мой взгляд, дополнительная, международная часть, которая там смягчает, я прочитал полностью стенограмму заседания Совета Безопасности по этому в свое время, и знаю все аргументы за и против. Речь идет о предоставлении российского гражданства потомкам народов, незаконно репрессированных в Крыму. Крымской АССР. И вот тут важная история, которая не имеет отношения к Украине. Не имеет отношения к России. В указе президента сказано: незаконные репрессии. Незаконно репрессированные. Кто там был незаконно репрессирован? Крымские татары, греки, армяне, то есть еще раз: признание их потомства, сейчас мы не говорим про гражданство, мы понимаем, для чего это делается, что их потомство по нисходящей не только дети, но уже все прямое потомство по нисходящей. Но еще раз, признание незаконности этих репрессий и ответственности, преемственности российской власти, которая таким образом невольно, наверное, а может и лицемерно, тем не менее, признает себя наследником того режима, который осуществил репрессии в 40-е годы. Вот такая история. Вдруг выскочила эта история.

― Закон 14-го года называл преступлением депортацию…

― Ты же знаешь, у нас бесконечно ГД пытается пересмотреть то одно, то другое, то третье. И вот этот указ президента Путина, часть указа президента Путина еще раз подчеркивает незаконность репрессий. И как бы компенсацию за это. 

«ГНОЯЩАЯСЯ РАНА»

― А что внутренняя политика Украины сейчас? Я жду быстренько сюда крики: опять Украина, опять Украина…

― Но если мы один народ, как говорит президент Путин…

― Вот: «Хватит болтать про Украину». Чудесно.

― Не нравится — на «Шансон».

― А он автоматически переходит.

― Сегодня очень интересно — встреча избранного президента-электа Зеленского с лидерами фракции Рады. Там в чем хитрость? Хитрость в том, что действительно, как вы слышали в новостях, президент имеет право принять решение о досрочных выборах в Раду. Распустить Раду, где у него нет ни одного депутата, только до 27-го мая. Отсюда история, а когда инаугурация. Когда он становится президентом. Она должна быть в течение 30 дней со дня решения Центральной избирательной комиссии. Которое было вчера. То есть в принципе можно перекрыть, не допустить роспуска. Назначить инаугурацию на 28-е мая и все. Это законно. Они будут с Радой принимать это решение. Что интересно нам? Дело в том, что на самом деле Украина отнюдь не президентская республика. Президентская власть гораздо меньше, чем у нас. Во Франции, в США. Конечно, гораздо больше, чем в Германии, Австрии, Италии. Меньше, она не президентская республика. Огромные полномочия имеет Верховная Рада. Сейчас у Зеленского только группа депутатов, которые из других фракций начинают собираться, но у него нет контроля. И поэтому ему надо идти либо на договоренность с блоком Порошенко и с правительственной коалицией, которая была. И это может вызвать реакцию его сторонников. Либо идти на новые выборы. Последний опрос позавчерашний, который был, показывает, что партия Зеленского «Слуга народа» может собрать 28%. Столько же, сколько в первом туре почти собрал Зеленский. Повторение.

― А все остальные вдвое меньше получили.

― Все остальные вдвое меньше. Но там же разобранная история. Там блок Порошенко, там вокруг 15-ти, блок Тимошенко — вокруг 15-ти. Блок Бойко — вокруг 15-ти. Там от 13 до 16. То есть здесь вот где 2% гуляют. То есть еще 45% это крупные силы, которые являлись оппонентами Зеленского в первом туре. И становится очевидно, что Зеленскому придется искать как минимум одну силу, как минимум. А то и две крупные силы в Раде, чтобы создать правительство. Например, нынешний премьер-министр Гройсман вышел —  может быть, вы пропустили это, — вышел из фракции, из партии блока Петра Порошенко и заявил, что пойдет самостоятельно со своим движением. То есть на самом деле — политика Украины в отношении РФ, потому что не про Украину мы сейчас говорим, уважаемые наши слушатели.

― Не надо оправдываться, мы имеем право про что угодно говорить.

― Я не оправдываюсь. Я говорю о том, что мне это интересно с точки зрения отношения с Россией. Так вот политика властей Украины языковая, в Донецке, по отношению к поездкам, она будет определяться не президентом-электом Зеленским, а правительством и Верховной Радой вместе с президентом-электом. Какое будет правительство, какая будет Рада и как это будет влиять в том числе на наши возможности встречаться с нашими друзьями, родственниками там или работать там как журналистам — это меня интересует. Это и вас должно интересовать в первую очередь. Так что внутренняя политика Украины, мы ее рассматриваем, я ее рассматриваю под углом отношений с Россией. Потому что это гноящаяся рана для отношений России с Западной Европой, с США. И как эту рану ни рассматривать, а делать вид, что ее нет, это глупости. Среди наших слушателей таких глупцов мало. Есть. Но их мало. Поэтому мы внимательно наблюдаем за тем, что там происходит. Меньше наблюдаем за внутренней политикой Италии и Австрии, хотя тоже важно, говоря о том, что санкции ЕС принимаются единогласно и продлеваются. То есть по отношению к России опять. Но больше к Украине. Да, это важно за этим наблюдать. Мы будем за этим наблюдать, безусловно.

КТО КОГО УНИЗИЛ?

― Скажи, пожалуйста, я теперь предлагаю немножко подслушать разговор Трампа с Путиным.

― Ну, слушайте. Во-первых, Трамп не придает значения словам, которые он говорит публично. Вы не первый раз это знаете. Те люди, которые следят, — с одной стороны да, Путин большой и наикратчайший друг, с другой стороны — он подписывает все санкции, которые принимает Конгресс. Ни одного раза, еще раз, услышьте меня. Ни одного раза за те годы, пока Трамп президент и принимаются антироссийские санкции, Трамп не попробовал применить право вето, которое у него было. Все послушно, как мальчик. Поэтому неважно, чего он там говорит, хотя он, тут я согласен с коллегами из CNN, выступил хуже Дмитрия Пескова. Дмитрий Песков бы это сделал элегантнее. Я так думаю. Это раз. Второе, инициатором, насколько я знаю, — не все знаю, но что-то знаю — был Трамп. И причина этого разговора была вполне конкретная. Это ситуация в Венесуэле. Где бумаги, которые кладет ему разведывательное сообщество, свидетельствуют о том, что именно Россия и кубинцы, в первую очередь, не дали возможности мирно передать власть от Мадуро к Национальной ассамблее во главе с Гуайдо. Кстати, для отдельных интересантов, не для всех. Тем, кому не интересно — на «Шансон». Центральной фигурой является отнюдь не этот замечательный парень Гуайдо, которого мы видим и который рискует очень сильно, а является человек по фамилии Лопес. Я хотел бы обратить ваше внимание, глава оппозиции Мадуро — Лопес. Лопес сидел под домашним арестом, он был лидером этого оппозиционного движения. Военные, которые его арестовали, его охраняли, — его освободили. Он сейчас со своей семьей находится в Каракасе в столице Венесуэлы. В посольстве Испании, которое уже выступило с заявлением, что она не выдаст его никоим образом. Он был лишен права избираться как раз Мадуро, потому что он был противником Мадуро. И он крутой. Он крутой. Я думаю, что в будущей Венесуэле у него больше будет сил, полномочий и влияния, чем у Гуайдо. Гуайдо — символ. Лопес — действующий. Просто обратите внимание для тех, кому интересно. Найдите его в Интернете и почитайте про него. И Трамп, возвращаясь к нашим мальчикам. Они постарше меня оба, кстати. Мальчики. Они, естественно, это их первый разговор с марта 18-го, если мне не изменяет память. Прежде всего, результат встречи, — они договорились более подробно встретиться на «двадцатке» в Японии, которая там будет осенью. В Токио. Вторая история, безусловно, одновременно с Венесуэлой, хотя Путин сказал, что мы не вмешиваемся. Ну, все знаем, мы не вмешиваемся. Кстати, они обсуждали там доклад Мюллера, и опять история в том, что Трамп говорил о своем, а Путин — о своем. Для Трампа было важно подтвердить у Путина, что нет, мы с тобой не сговаривались, Владимир. И да, конечно, конечно, Дональд, мы с тобой не сговаривались. А кто говорил, что сговаривались? Мы же говорили, что не сговаривались. Мы же давно, уже два года говорим им всем, вашим мюллерам и штирлицам, что мы с тобой не сговаривались. Вот мы и не сговаривались. Но другая история заключается в том, что в докладе Мюллера действительно приведены факты, что найти элементы сговора не удалось расследованию. Но удалось указать, что Россия вмешивалась. Вмешательство России, обращаю ваше внимание, оно докладом Мюллера и Барра, министра юстиции и главы соответственно, ФБР входит в министерство, генеральный прокурор он одновременно, доклад Мюллера свидетельствует, что Россия вмешивалась. И очень интересно, как журналист американский пытается поймать Трампа. Говорит: «Хорошо, о сговоре вы поговорили. А о вмешательстве России вы договорились, что Россия не будет вмешиваться в 20-й год?» «Ну, — говорит — Трамп, — мы говорили о докладе Мюллера, но очень кратко». «Нет, — говорит журналист, — секундочку, господин президент, вы договорились, что Россия теперь не будет вмешиваться в выборы 20-го года?» «Нет, мы про это не говорили», — говорит Трамп. Ну, пойди, разберись. Конечно, они говорили о Корее и говорили о СНВ-3, о ядерном разоружении. И Трамп говорил, что надо втянуть Китай в РСМД. А Путин ничего сказать не может, потому что Китай не втягивается. Китай сказал, что не будет в это входить. Вот такой полезный разговор, я бы сказал, как говорят дипломаты, такой облет позиций. Перед Японией. Ну и, конечно, легким дерьмом слегка этот разговор приправил товарищ Ким, который запустил ракету. Не баллистическую. Если Путин, Путин говорит, что я с ним обо всем договорился, Дональд, надо снижать санкции, потому что он готов… И тут он запускает ракету. Ну, вот просто непонятно, кто кого унизил. Думаю, Ким Путина в этой истории. Но разговор важный действительно. Разговаривать лучше, чем не разговаривать. Еще раз обошли горизонты. Хотя еще раз повторю, я бы не стал тому, что Трамп публично говорит, придавать значение. Потому что на самом деле он меняет свою позицию очень быстро. Всегда. Публичную. Он может в течение дня, мы знаем, наша информационная служба знает, выпустить три твита с прямо противоположными намеками. Причем «я этого не говорил»… Ну как не говорил, ну соврал же. Не, не, я этого не говорил, всё, забыли. Твиттер не стирает, как мы знаем.

― Спрашивают: «В разговоре Путина и Трампа был какой-то размен, договоренность, Трамп хотел размена?» — Владимир из Перми спрашивает.

― На что? Размен на что?

― Невмешательство России, предположим.

― Ну, я же вам рассказал только что. Ни слова не сказал про вмешательство, невмешательство. Ну, как он говорит, я все-таки больше бы доверился Пескову, чем Трампу в этом смысле. Я думаю, что Дмитрий более профессионально изложит, может быть, когда там будет пресс-конференция, суть разговора. Потому что ну Трампу не верю ни на сколько. Как он излагает суть разговора, я же рассказывал, я читал изумительную книгу, где переговоры Никсона и Брежнева и донесение с этих переговоров Киссинджера и Добрынина. Как будто разные разговоры. Вы знаете, причем донесение, — там один Политбюро пишет, а другой соответственно в Совет национальной безопасности США, — запись их разговора, они разные. Там по-разному акценты. Там некоторые вещи у одного упоминаются, что это было, а у другого не упоминаются. Не упоминаются и все. Просто вообще не упоминаются. Например, там была история — Киссинджер говорит, что президент Никсон поднял вопрос про диссидентов и про еврейский вопрос о выезде и настойчиво объяснял господину Брежневу, как это важно для его электората. То-сё. В отчете Добрынина вообще нет этой темы. Отчет пишет в Политбюро. Он это пишет не себе в дневник. То есть я думаю, что это та же самая приблизительно история. Поэтому, когда вы выступление политиков слушаете, вы делите на то, что вы знаете, скажем так. Просто внимание к мелочам, что называется. Сейчас мы увидим, Болтон здесь выступит, у нас тоже кто-нибудь, Патрушев выступит. Чего-нибудь мы там увидим. Безусловно.

― А Брежнев читал доклад Добрынина и верил, что не говорили.

― Конечно, там есть пометки. Конечно. И то же самое — встреча в Вашингтоне Добрынина с Киссинджером. Каждый из них пишет отчет. Один — Брежневу. Другой — Никсону. Не совпадает. Я их читал. И, к сожалению, сейчас тираж исчерпан, книги продавались. Записи. Мне кажется, что для понимания того, что там Трамп и Путин, — надо просто пару отчетов прочитать. Можно, наверное, разместить на сайт. Но надо сделать сканер.

― Последний у меня мелкий вопрос. А что, Ким ракетами пуляется, — у него что-то кончилось? У меня такое ощущение, что деньги, выпивка кончается.

― Там же было сообщение о том, что ежедневная норма риса, это было дней 5 назад, до запуска, ежедневная норма риса сокращается, я сейчас боюсь цифры вам соврать. С такого-то [числа] где-то на 25%. По-моему, если мне не изменяет память. Норма выдачи риса. Там вообще рис выдается. Не покупается. То есть покупается, но и выдается. По карточкам. Вот.

МУСОР

― Прокомментируйте 1 мая в Петербурге.

― Ну вы же все видели. Была дана команда. Это совершенно очевидно. Это некая новация, которую нужно разбирать публично и в судах о том, что внутри разрешенного митинга было неразрешенное действие. Ну, мы сами видели, как люди, которые были организаторами одной из колонн, разговаривают спокойно с руководителем, капитаном полиции. И в это время налетают уже омоновцы, их хватают за шею, валят. Безусловно, это повторение истории с «жемчужным» прапорщиком. Безусловно, конкретно этих людей, этих полицейских нужно найти и подавать на них в суд.

― Еще один вопрос. Теперь уже из чата. Бабич сменяет Суркова на украинском направлении?

― Ходит такая… Не так. «Ходят такие слухи» — это неправильно. Я слухами не пользуюсь. Есть такая вероятность. История заключается в том, что мы не знаем, что в том досье, которое Лукашенко передал Путину на Бабича. Мы говорили об этом в первой части программы. Но по тем разговорам, которые я имею с людьми, которые имеют отношение к этому направлению, не исключено, что Бабич станет помощником президента по трансграничному сотрудничеству.

― «Бессмертные полки, — пишет А.Н., — окончательно раскладывают по гострафарету?». Ну вот я не согласен. Приватизация… Национализация полная скорее.

― По-моему, в разных регионах по-разному. Очень многое зависит от региональных и городских властей. Потому что, на самом деле, это очень большая и полезная была идея томских журналистов, напомню еще раз. И очень полезная она была и по формату, и по организации, и по тому, что вы выходили только с портретами своих предков, своих родственников, участвовавших в Великой отечественной войне, во Второй мировой войне.

И я считаю, что это правильная идея и что она абсолютно замечательная. Понятно, что ее национализация приводит к разнарядкам в первую очередь и к раздаче портретов даже не ваших родственников. И есть фирмы, которые раздают неизвестных людей, и мобилизуют, и за деньги, и так далее. Но, на мой взгляд, это зависит от региональных властей. И там, где происходит такая грубая национализация, как было сказано, этому надо сопротивляться. А там, где все продолжается так, как это было в Томске, там это должно идти. Сейчас мне прислали из Израиля…

― Там продолжается так, как они затевали?

― Сереж, надо смотреть от региона к региону, от города к городу, от села к селу.

― Нет, в Томске я имею в виду. Они сопротивляются — сами организаторы первые?

― Есть масса людей, которые сопротивляются. Да, организаторы сопротивляются. Но мы там видим вообще безобразные вещи (в Крыму или в Севастополе), что две организации, которые организуют, они друг у друга портреты воруют. Из штабов исчезают портреты, приготовленные на палках. То есть, на самом деле, это как раз вопрос гражданского сопротивления, на мой взгляд.

Нельзя идти с чужим ветераном, нельзя идти по разнарядке. Я вам могу сказать, что когда это не было модно, скажем так, когда только это возникло, мы как раз с Алексеем (с сыном) говорили о том, что надо брать моих дедов и так далее. А сейчас этот вопрос не возникает, потому что в Москве это, конечно, выстроено в обязаловку. Это видно. И мы знаем массу случаев.

Нет, я говорю о том, что масса людей, наверное, ходят, считают правильным. Вот мы ходили, когда я был классным руководителем. Повторяю, не было модно. Мы с моим классом без всяких пионерских галстуков, комсомольских значков 8–9 мая ходили к Большому театру, к Могиле неизвестного солдата просто с цветами. Потом ходили, как праздник, есть мороженое со своими ребятами, теми, кто мог. И где-то с 8-го класса мы начали это делать. Это был у нас, соответственно, год 82-й — 83-й. А потом перестали.

― Да, видел я замечательную сцену, Алеша, раздачи этих самых палочек с рамочками в магазине «Перекресток» работникам.

― Нет, палочки с рамочками — это пожалуйста. Фотографии сам вставляй и хочешь — сам иди. Ну, сейчас же опять — как организовано. Там появляться туда, сюда нельзя, туда нельзя. Это же история этих бездушных чиновников абсолютно, которые должны отчитаться перед Администрацией Президента, сколько людей вышло (от детского сада до совета ветеранов).

― Еще спрашивают: «Как ты относишься к передаче с Квачковым?».

― Что такое «отношусь»?

― Нет, ну как ты ее определяешь?

― Я дал на нее добро. Ребята провели профессионально. Если вы меня спрашиваете как главного редактора…

― Да.

― Мне не стыдно за моих ведущих, журналистов. Ответил?

― Спрашивают, не собираемся ли мы послать наших журналистов для того, чтобы понять, что происходит под Архангельском (там, где собираются сваливать мусор московский).

― Да что, там все понятно. Послать для картинки можно. А что происходит — там все понятно. Там столкнулись различные интересы внутри российского общества. Существует мусорная проблема в Москве. В месяц мусора в Москве вырабатывается миллион тонн. Еще раз — миллион тонн в месяц. 12 миллионов тонн в год. Его надо утилизировать.

Проблему проспали лет 20 тому назад. Что надо сделать через 20 лет, наверное, понятно приблизительно, да? А что надо делать сейчас, когда у вас каждый месяц миллион тонн? Куда их? Что должны делать граждане? Что должны делать власти московские? Что должны делать власти тех областей, которым Москва продает эти тонны мусора? Хороший вопрос.

И это очень серьезная проблема. Она фантастически интересная. Но надо признать, что у людей разные интересы в этом. У людей, которые живут рядом с полигоном — одни интересы. У москвичей — другие интересы. У бизнесменов — третьи интересы. У властей — четвертые интересы. И эти интересы надо примирять.

История в том, что в нашем феодальном обществе нет механизма примирения интересов. Потому что, на самом деле, если взять другую сторону и посмотреть, то Архангельская область (или другая область, или Подмосковье, или что-то еще) получает огромные деньги от Москвы за это. Вопрос: как они расходуются? Они на этих людей расходуются или они крадутся? Или они употребляются в какие-нибудь другие истории? Поэтому, на самом деле, эта проблема мировая.

Я совершенно был потрясен, когда год назад был в Англии. Знаешь, какая у них национальная проблема? Пластик.

― Пластик, да. Всемирная проблема.

― И мы с послом говорили. Реально пластик. Все проспали это. Пластиковые пакеты. Как удобно. Это ж в свое время было удобно. А сейчас общество, а не власти поняли, что это конец мировой. И сейчас начинают придумывать разные варианты как, чего. Фантастическая история.

Возвращаясь к Архангельску, — это не проблема Архангельска, это общая проблема. Еще раз, пока мы будем говорить: это московская проблема, это архангельская проблема, это проблема Подмосковья, это вот эта проблема, это проблема бизнесменов, которые занимаются утилизацией, а давайте они не будут заниматься… А кто будет заниматься? А кто захочет заниматься? А вы представьте себе забастовку мусорщиков в Москве. Где это у нас? [А вот] в Неаполе была забастовка мусорщиков.

― Да. Это когда на Севере говорили, что только Везувий может эту забастовку кончить.

― Совершенно справедливо. То есть, на самом деле, на мой взгляд, системная история заключается в том, что нет механизма обсуждения, нет коммуникации. Потому что, условно, один город договорился с другой областью, что он им платит за это и платит бизнесменам, а те вывозят, утилизируют.

― Или вообще не утилизируют.

― Да. Такие заводы, не такие заводы, так складывать, не так складывать могильники. Это ничего не обсуждалось ни с теми, от кого вывозят, ни с теми, куда вывозят. Мне кажется, что проблема серьезная в этом. Она мне напоминает эту замечательную проблему с детским питанием и с дизентерией. То же самое: проблема есть — никто не обсуждает ни с каких сторон. Запретить, закрыть — это мы умеем. Отменить — это мы все умеем. С любой стороны. Вот там я вижу эту проблему.

И подобные проблемы могут решаться только с учетом того, когда вы всех выслушали, поняли суть проблемы и предложили поливариантные решения. Ни площадок, ни людей. Давайте принимать решение быстро-быстро, потому что иначе мусором все забьется. Это такая интересная проблема.

Я говорил с вице-премьером нашего Правительства — Алексеем Гордеевым, под которым формально вот эта вся история. И я ему говорю: «Слушай, мне нужны люди, которые в этом понимают». Они говорят: «На короткую понимают все». Понимают сторонники, понимают противники, понимают те, кто зарабатывает на этом. А как решить проблему… Это как с пластиковыми пакетами. А как решить эту проблему? Просто запретить? И чего тогда?

― Но хотя бы раздельный сбор.

― Да? Расскажи мне, пожалуйста. Ты живешь, Сережа, в доме на 14-м этаже.

― Да.

― У тебя мусоропровод. Ты будешь выходить, спускаться, еще лифт сломается, подниматься сколько раз с помойным ведром с раздельным? Или ты пойдешь в мусоропровод, который у тебя в двух метрах от твоей двери, туда это все…? Это изменение социального поведения.

― Ну конечно.

― Это про другое. Можно заварить.

― Вообще, на самом деле, мусоропровод — это одно из самых ужасных порождений советского времени.

― Секундочку, он есть. И поколения людей…

― Заварить.

― Окей. Хорошо. Ставим где, у шлагбаумов эти самые раздельные?

― Естественно. Там, где помойки. Помойки-то есть.

― Ни одна помойка столько не возьмет сейчас. Раздельного я имею в виду. У 24-этажного или 14-этажного дома это простые решения: заварить, запретить, выселить.

― Нет, поставить баки для раздельного сбора. Это нормально. Их можно 6 штук поставить в любом месте, где сейчас стоят.

― Сейчас это вопрос воспитания, а не вопрос администрирования. Это вопрос длинной истории и воспитания. Как сейчас вывозить? Ты знаешь, с чем я столкнулся?

― Ну.

― В реновации. Один двор: зеленые насаждения и машино-места. Те, у кого нет машин, говорят: «Выкинуть их всех. Пусть идут в подземные гаражи». Это жители говорят: «Вот подземные платные гаражи. Вот строим подземные платные гаражи. А здесь скверики построим». А те говорят: «Не нужны нам нахрен ваши скверики. Здесь будут стоять наши… Они стояли и будут стоять. Они стояли до реновации и будут стоять.

Вот 360 машинных мест бесплатных вот в этом микрорайоне — они будут стоять здесь. Только попробуйте тронуть вашими сквериками». Это говорят и одни, и другие жители. Это тот же самый вопрос. Можно решить, как ты предлагаешь: запретить машинные места. Или наоборот, потому что и скверики нужны, и машинные места нужны.

― Ну вот ты немножко доводишь до крайности.

― Эта крайность в каждом дворе, в любом дворе.

― Потому что поставить не четыре одинаковых бака, а четыре разных — это одно и то же, один и тот же объем.

― Да нет конечно. Потому что тебе дома нужно собирать раздельно.

― Конечно, дома собирать раздельно.

― Сколько ведер ты будешь там ставить? У тебя есть такая кухня, где ты поставишь три ведра? И как они будут наполняться? Или четыре ведра.

― У меня есть такая кухня. Она не должна быть большая.

― Поговори.

― Три пакета. Вот и все.

― Сколько раз в день ты будешь с этими пакетами с 14-го этажа ляпать, если лифт сломался? Сколько раз в день?

― Это вполне хватает ухода на работу и прихода (или гуляния с собакой).

― А у кого нет собаки? И кто пенсионер и не работает?

― Кто пенсионер и не работает?

― Да.

― Кто вообще не может выйти?

― Вот не выходит. Я не хочу выходить сегодня.

― Раз в день можно и выйти. А как же убирают мусор те, кто не выходит? А вот скажи, а как не разделенный мусор? В этот самый мусоропровод сбрасывать, да?

― Вот сейчас сбрасывают в мусоропровод, совершенно верно. Проходят два шага, верно. Так и происходит. И вот ты столкнешься с теми людьми, со своими соседями. Вот ты так считаешь, а твой сосед считает иначе. И поэтому, пока вы не договоритесь, ничего не будет. Заварить, разварить, сломать, снести…

― Потому что мне кажется, что те, кто не способны раздельно собирать мусор, должны просто…

― Что должны?

― В тряпочку помолчать о проблемах мусора. Вот и все.

― Ошибаешься…

― Ну, хорошо. Я завершаю голосование. Ой, масса народу проголосовала. Ты был прав, Алексей Алексеевич.

― Я знаю. Все хотят быть здоровыми и счастливыми.

― Да. Готовы — 82,4%.

― Ерунда.

— И 17,6% ― не готовы.

― Пока не столкнулись с обязательством собирать мусор раздельно, пока не столкнулись с обязательным — они все готовы. Готовы ли полететь в космос? Готовы. Потом проходим медкомиссию и выясняем, что не готовы. Знаешь, это называется не «готовы», а «хочут».

― Хочут.

― Это хочут.

― Да. А Николай из Перово говорит: «Я готов. Это власти не готовы собирать раздельно».

― Ну, это понятно. Власти тоже не готовы, потому что надо вывозить раздельно, надо перерабатывать раздельно. Я же об этом и говорю, Николай. Я же ровно об этом и говорю. Так не бывает, что этот — готов, этот — не готов. И тогда не получается. Подготовка проекта заключается в том, то все в проекте должно быть готово. И это абсолютно правильно.

― Да. «А появляются ли компании, которые хотели бы сортировать мой мусор?»

― Сортировать мусор… Слушайте, по этой логистике я не специалист. И проблема в том, на мой взгляд, что пока не будет поставлен менеджер, который получит полномочия в стране… Вот не какие-то там неизвестные, а вот менеджер, который будет собирать. Вот ему (или ей) надо будет дать время, потому что есть разные варианты, идут споры: такие заводы покупать, сякие заводы покупать. Ну послушайте, в Японии — такие заводы, в Швеции — другие заводы. То есть масса опыта. Никто их никто вот так вот не изучает. Съездил один мэр в Швецию и говорит: «О, закупаю!».

Потом ему говорят: «Э, слушай, а ты знаешь, что они выбрасывают там чего-то?». Еще раз повторяю, мы же не на митинге, правда? Это вопрос абсолютно серьезный каждого дня. Это должная быть унылая банальность.

«У НАС ВСЕ ВПОЛНЕ ПРОИЗВОЛ. ВСЮДУ ВСЕ ВПОЛНЕ ПРОИЗВОЛ»

― Скажи, пожалуйста, как ты относишься к клипу, который мы, наверное, скоро увидим: МВД под Ростовом в нквдшных одеждах.

― Я себе представляю, как нынешняя полиция Бремена выходит в гестаповских одеждах. Ну, так я отношусь.

― Да.

― Кроме фильмов, спектаклей, где должна быть достоверность, я считаю, что это неправильно.

― Да.

― Нет, ну если они там изображают расстрелы невинных — это тогда спектакль. Тогда это правильно.

― Ну да. И еще со смыслом, что это невинные, а не как нквдшники вели предателей Родины, да.

― Есть там. Сейчас выходят документы, как расстреливали, как мародерствовали.

― Документы-то есть. Они все время выходят. Да кто их читает? Дело в том, что можно сколько угодно публиковать, а все равно будут думать…

― Наше дело — публиковать.

― Совершенно верно. Так же, как дело Дудя — снять фильм про Колыму и неважно, как кто относится.

― Замечательно.

― Ты видел его?

― Да.

― Кстати, здесь довольно много спрашивают.

― Да, я его посмотрел. Это хорошее кино. Оно сделано профессионально. Оно сделано с целью зацепить, — всегда произведение искусства имеет цель, — определенную аудиторию. Думаю, что он с этой задачей очень хорошо справился. Это серьезная история.

― Вот к одной вещи, которую мы забыли — это Гаага и моряки.

― Да, действительно, 10 мая часть Международного суда ООН по просьбе Украины будет рассматривать срочное дело, в порядке срочности, связанное с событиями в Керченском проливе, с ситуацией с моряками. Не первое такое дело. Гаагский суд рассматривает дела довольно… Ну, были прецеденты. Это еще не большое дело по трактовке «морской» Конвенции, но это связано с «морской» Конвенцией. Во-первых, суд будет рассматривать свою юрисдикцию. Во-вторых, рассматривать создание отдельного арбитража, касающегося моряков. И если я понимаю правила суда, то в течение месяца будет некое решение.

Российская сторона сказала, что она в этом участвовать не будет, хотя она является членом этого «морского» Трибунала. Но при этом она может направить свои письменные соображения. В любом случае, эти соображения, даже если они не будут направлены, но по средствам массовой информации они будут рассмотрены в суде. Это судебная процедура. Это судьи, которые в случае признания юрисдикции назначат отдельный уже арбитраж. Причем Россия назначит одного судью, Украина — другого судью и, возможно, еще три судьи будет. То есть будет арбитраж из пяти судей.

11 мая будут слушания. И в течение месяца будет решение по морякам. Но это еще не по использованию Керченского пролива. Это обсуждение статуса моряков. Это вообще не про море. Это каким иммунитетом обладают военные, скажем так, назовем это так. И являются ли они военными, значит военнопленными, ну и так далее. Вот что будет рассмотрено 10-го — 11-го.

― Ну что же… «Чем грозит россиянам Закон об автономном интернете?»

― Слушайте, ну что вы выдуриваетесь и выпендриваетесь? Он грозит тем, что в случае обострения конфликта интернет будет работать у нас плохо и слабо. Будет таким образом регулироваться технически со стороны российской власти.

― В случае конфликта или в случае того, что сочтут конфликтом?

― Ну конечно в случае того, что сочтут конфликтом.

― Ну вот, значит, это вполне произвол.

― У нас все вполне произвол. Всюду все вполне произвол.

С Алексеем Венедиктовым беседовал Сергей Бунтман

Программа «Будем наблюдать», «Эхо Москвы», 04.05.2019