«22 года, пока был директором НКНХ, стремился доказать сказанное Байбакову»

Николай Лемаев: «Мы начинали строительство с нуля, с ничего и достигли апогея — комбинат стал одним из ведущих предприятий нефтехимической промышленности Советского Союза» Фото: Калачьян Григорий, Медведев Михаил/Фотохроника ТАСС

«А ПОЧЕМУ НЕТ? ЧЕМ ЗАПАД ЛУЧШЕ, ЧЕМ МЫ?»

— Николай Васильевич, не все люди достигают тех высот, которых достигли вы, и не потому, что у них не хватает извилин или нужных связей. Мне кажется, что для того, чтобы добиться в жизни столько, сколько добились вы, нужно что-то, что трудно понять обыкновенному человеку. Вы не могли бы объяснить это что-то?

— Наверное, я достиг чего-то в жизни, потому что не стремился достичь этого.

— Парадокс.

— Нет, я без юмора и без ложной скромности говорю об этом. В 32 года меня поставили директором «Нижнекамскнефтехима». На следующий год после моего назначения в Нижнекамск приехал легендарный Николай Константинович Байбаков (Николай Константинович Байбаков (1911–2008) — нарком, министр нефтяной промышленности СССР с 1944 по 1955 год, председатель Госплана СССР с 1965 по 1985 год — прим. ред.) и спросил: «А где же комбинат?»

Я показал ему лес, в котором стояли железобетонные колонны ремонтно-механического цеха, и говорю: «Вот здесь и будет комбинат». «Сможешь построить комбинат не хуже, чем на Западе?» — спросил он. «А почему нет? Чем Запад лучше, чем мы? У нас есть и возможности, и ресурсы, и люди, и стремление», — ответил я. 22 года, пока был директором «Нижнекамскнефтехима», стремился к тому, чтобы доказать то, что сказал Байбакову. Мы начинали строительство с нуля, с ничего и достигли апогея — комбинат стал одним из ведущих предприятий нефтехимической промышленности Советского Союза и по объемам, и по эффективности производства.

«К нам в Татарстан приехала делегация из США во главе с сенатором, бывшим губернатором Калифорнии господином Мондейлом, — рассказывает Фикрят Табеев (Фикрят Ахмеджанович Табеев (1928–2015) — первый секретарь Татарского обкома КПСС с 1960 по 1979 год — прим. ред.). — Ознакомившись с нижнекамским нефтехимическим комбинатом, он сказал, что на нем производится больше полимерных материалов, чем во всех Соединенных Штатах».

— А ведь нужно было еще заниматься набором людей. Когда я приехал на строительство — в штате было 40 человек, когда уезжал — 28 тысяч работали на комбинате. В начале строительства в городе не было ни одного дома, а к моему отъезду в нем жили уже 180 тысяч человек…

Так начинается интервью Николая Лемаева газете «Персона-Exclusive», которое было опубликовано в марте 2000 года. В декабре того же года Николая Васильевича не стало. Это было его последнее интервью, которое впоследствии вошло в книгу воспоминаний с кратким, но емким названием «Лемаев» о легендарной фигуре советской и российской экономики.

«ИНТЕРЕСНЫЙ, УМНЫЙ СОБЕСЕДНИК, НО ЗАСТЕГНУТЫЙ НА ВСЕ ПУГОВИЦЫ»

Как уже было сказано, эта книга, к сожалению, единственная о легендарном директоре и министре. И это притом, что в архивах и библиотеках хранится немало статей о Николае Васильевиче Лемаеве и интервью с ним тех времен, когда он был генеральным директором «Нижнекамскнефтехима», а потом и министром нефтехимической промышленности СССР. Все это — рабочие, почти официальные статьи и интервью, в которых герой — интересный, умный собеседник, но застегнутый на все пуговицы. В них много говорится о производственных планах комбината, его проблемах и будущем, но совсем не видно настоящего Лемаева, того, которого его заместители, начальники смен и цехов, директора заводов и рабочие видели каждый день.

— Так что основной идеей книги стало по возможности максимально полно собрать в ней воспоминания тех, кто знал, видел его каждый день и в разных ситуациях, соединить в одну цепь их рассказы о своих впечатлениях и мнения о нем, — сказал «БИЗНЕС Online» в телефоном разговоре из Санкт-Петербурга Андрей Морозов, автор книги «Лемаев» и того самого последнего интервью, с которого началась публикация, читаемая сейчас вами.

— Удалось?

— Эта книга для меня предмет особой гордости. Считаю, что мне просто повезло вскочить в последний вагон уходящего поезда и успеть записать воспоминания тех, кто знал Лемаева достаточно близко, — от «сталинского наркома» Байбакова до личного водителя.

Газета «Татарский мир», №4 (2007 год):

«В Москве состоялась презентация книги о первом генеральном директоре Нижнекамского нефтехимического комбината, министре нефтехимической промышленности СССР Н.В. Лемаеве. На презентации присутствовали видные деятели советского правительства, России, а также коллеги, друзья и родственники бывшего министра нефтехимической промышленности Советского Союза.

Выступавшие отметили большой вклад Николая Васильевича в становление и развитие нефтехимической промышленности страны. <…> В книге собраны воспоминания нескольких десятков людей, которые хорошо знали и вместе работали Н.В. Лемаевым. Среди них Николай Байбаков, Фикрят Табеев, Виталий Воротников, Аркадий Вольский, Минтимер Шаймиев, Ринат Галиев, Рустам Минниханов, Гаяз Сахапов, Наиль Юсупов, Рафинат Яруллин, Ренат Ибрагимов и многие другие».

«ПРО КОЛЮ? ДА КОНЕЧНО, ГОСПОДИ! ДАВАЙ ПРИЕЗЖАЙ…»

— Как воспринимали предложение рассказать о Лемаеве те, к кому вы обращались?

— Меня удивило, с каким желанием они все со мной общались, как шли на контакт, узнав, что тема наших разговоров будет касаться Николая Лемаева: «Про Колю? Да конечно, господи! Давай приезжай…» Все, к кому я обращался, — будь то Виталий Воротников, Аркадий Вольский (Виталий Иванович Воротников (1926–2012) — председатель Совета министров РСФСР с 1983 по 1988 год, председатель президиума Верховного Совета РСФСР с 1988 по 1990 год; Аркадий Иванович Вольский (1932–2006) — видный советский и российский экономист и общественный деятель, помощник по экономике генеральных секретарей ЦК КПСС Юрия Андропова (1983–1984) и Константина Черненко (1984–1985), основатель и первый президент российского союза промышленников и предпринимателей (1990–2005) — прим. ред.), бывшие союзные министры, коллеги и ученики Николая Васильевича — говорили о нем с такой теплотой! Я не услышал ни одного плохого слова. Сами знаете, как бывает. Выключишь диктофон — и начинается: «А вот был случай, он напился… Или вот хорошего человека сжил со света…»

— Какие чувства, мысли и выводы были во время работы и после?

— Я как бы окунулся в советское прошлое, но в то же время увидел этих людей совершенно с другой стороны. Тогда они были для нас членами политбюро, сидели в президиумах, вручали переходящие красные знамена, на досках почета были их фотографии с наградами… А все оказалось куда проще. Зачем советская пропаганда лепила из них что-то суровое, как на тех же досках почета, непонятно. Что бы такого случилось, знай люди, что эти министры и руководители живут почти — именно почти — так же, как и остальные? Мы просто не знали их по-настоящему. Конечно, я понимаю: в холодильниках у них было на батон колбасы больше, кто-то имел пропуск в «сотую» секцию ГУМа с ее дубленками, шпротами и финским сервелатом, но при всем при этом они оставались людьми.

Владимир Разумов — заместитель министра химической и нефтеперерабатывающей промышленности СССР в 1989–1992 годах:

«Я наблюдал Николая Васильевича в разных ситуациях, видел его отношение к людям. Он мог быть жестким, мог жестко спросить за неисполнение приказа, но одновременно была заметна и его забота о людях. У него был заместитель Семенов, которого почему-то недолюбливала Бирюкова (Александра Павловна Бирюкова (1929–2008) — советский профсоюзный, партийный и государственный деятель, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, заместитель председателя Совета министров СССР с 1988 по 1990 год — прим. ред.), курировавшая в ЦК легкую промышленность. Однажды у Бирюковой готовилось большое совещание по химическим волокнам, отчитываться за министерство должен был Семенов. По законам того времени чиновник, имеющий в своем личном деле выговор, не имел права на персональную пенсию и другие блага. Семенову до пенсии оставалось всего полгода, а на совещании у Бирюковой он вполне мог получить выговор, который испортил бы ему дальнейшую жизнь. Лемаев вызвал меня и сказал, чтобы на совещание вместо Семенова поехал я: „Ты еще молодой. Если и получишь выговор, то мы до пенсии снимем его“. Александра Павловна Бирюкова очень удивилась, когда о положении с химическими волокнами докладывать стал я, а не Семенов: „Почему вы?“ „Семенов заболел, министр послал меня“, — ответил я».

«ИЛЬСУР, ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ ВСЕ ВРЕМЯ СМОТРЕТЬ ТОЛЬКО СЕБЕ ПОД НОС, ТО ТЫ НЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ МЭРОМ»

Ильсур Метшин — глава администрации Нижнекамска с 1998 по 2005 год, в настоящее время — мэр Казани:

«Лемаев был масштабным человеком, много житейских мудростей я познал в общении с ним. Несмотря на то что Николай Васильевич был очень человечным, он мог быть и очень требовательным. У него было большое сердце, мне очень запомнилось, как бережно он относился к людям, работавшим с ним, — ко всем одинаково — с любовью, бережно, и они относились к нему так же.

Главное, что поражало в нем всегда, — это масштабность мышления. Вспоминаю конец 1998 года. Уже два месяца, как администрация задерживает выплату пенсий, 6 месяцев не выплачивается зарплата на «Нефтехиме», 9 месяцев — на шинном заводе.

Однажды он мне говорит: «Знаешь, зарплата в нефтехимии должна быть не менее 500 долларов. Вот тогда смело можешь говорить, что ты мэр европейского города». Мы и раньше спорили с ним, споры были похожи на беседы отца с сыном, но в этот раз я возмутился: «Николай Васильевич, о чем вы говорите?! Какие 500 долларов?! Мы сейчас 100 долларов не можем выплатить, а вы такое говорите!» Он помолчал и сказал: «Ильсур, это все мелочи. Если ты будешь все время смотреть только себе под нос, то ты не должен быть мэром. Все это временные трудности, а ты должен смотреть вперед». Он учил смотреть в завтрашний день. Не прошло и пяти лет, а зарплата на НКНХ сейчас почти 500 долларов».

ПИКНИК В ПРОВИНЦИИ, НО НЕ НА ОБОЧИНЕ

— Когда мы с Татьяной Николаевной, дочерью Лемаева, выбирали для книги фотографии из их семейного архива, меня поразила одна, — продолжает свой рассказ по телефону из Санкт-Петербурга Морозов. — Летний пикник начала 70-х: на траве — клеенка, на ней — порезанная докторская колбаса, помидоры, огурцы, открытые консервы, хлеб, бутылка водки… Тут же сидят Лемаев, с ним — первый секретарь горкома, еще кто-то из начальников, все с женами. Точно так же, как и их рабочие в выходные. Да-да, у них были служебные машины, спецпайки, то, се, но простота, как на этом фото, удивила меня…

Владимир Разумов — заместитель министра химической и нефтеперерабатывающей промышленности СССР в 1989–1992 годах:

«Николай Васильевич умел строить отношения и не кичился своим положением. Я слышал (и уверен: это правда), что по пути с комбината он мог подсадить в свою машину простых рабочих, подвезти их до города».

— А вам самому приходилось встречаться с Лемаевым?

— С Николаем Васильевичем мне посчастливилось встретиться три раза. Два раза по служебным делам, а в конце 1999 года взял у него то самое интервью, которое опубликовала «Персона-Exclusive». Тогда мы проговорили около двух часов. Во время интервью заметил за ним интересную особенность. Я задаю вопрос — он молчит. Полминуты, минуту… Начинаю волноваться: то ли не то спросил, то ли он не расслышал. И вдруг Лемаев начинает отвечать. Так было почти после каждого вопроса. И я понял, что это такая особенность — взвешивать каждое слово, каждую фразу. Для руководителей такого ранга это хорошая черта. Посмотрите, какую пургу несут иные нынешние начальники, они даже не задумываются над смыслом сказанного. Возможно, у Лемаева была советская закалка, но в то же время это говорит и о том, что в этой неторопливости, немногословности был особый механизм работы.

Николай Зеленов — генеральный директор объединения «Нижнекамскшина» с 1971 по 1997 год:

«На первый взгляд трудно дать оценку этому человеку. Он непонятен, молчалив, внешне не выражает эмоций... сплошная загадка. Единственное, что сразу бросается в глаза, — его прямой, немигающий, проникающий в душу взгляд, и в этот момент (а он может длиться непредсказуемо длительное время) судорожно начинаешь соображать, о чем он думает, глядя на тебя. И только спустя долгое время совместной работы, общения, знакомства этот человек постепенно обретает в твоих глазах ту фундаментальность, ум, внимание, уважение, понимание, участие, про таких говорят: государственный человек и верный друг. Анализируя поведение любого человека, если возникает необходимость в этом, подмечаешь разные черты: и положительные, и отрицательные. В Лемаеве отрицательных черт не было, это говорю я, прошедший с ним 30 лет в ярчайший период его биографии».

«ТЫ ЛУЧШЕ ПЕРЕСПРОСИ У МЕНЯ, ЧЕМ МУЧИТЬСЯ»

— Многие, кто выступил в вашей книге воспоминаний о Лемаеве, отмечают особенности его речи — дикции, например…

— Да, но даже этот природный недостаток он сумел превратить в одно из своих достоинств.

Малик Маннанов — помощник министра нефтехимической промышленности СССР с 1985 по 1991 год:

«Чтобы понять, что такое Лемаев, надо было видеть, как он смотрит поверх своих очков на человека. Это был не просто взгляд. Он, как рентген, изучает собеседника. Но даже при этой внешней суровости были забавные нюансы: у него была своеобразная дикция, и в первое время, признаюсь, я не всегда понимал, что он сказал, приходилось как-то догадываться. Он понял это и сказал: «Ты лучше переспроси у меня, чем мучиться».

Валентин Сазыкин — начальник главного управления «Союзкаучук» с 1979 по 1992 год:

«Я очень часто задумывался: что же выделяло Николая Васильевича среди других? Когда я с ним познакомился, то первое время особенно его не воспринимал. Внешне он ничем не выделялся, был небольшою роста, у него была не очень понятная дикция. Но стоило с ним познакомиться поближе, послушать его рассуждения на те или иные темы, то все эти внешние изъяны отходили на самый дальний план. У него был государственный подход, и работа для него была смыслом жизни».

Фото: Калачьян Григорий, Медведев Михаил/Фотохроника ТАСС

«НИЖНЕКАМСКУЮ СТРОЙКУ ХОТЕЛИ ЗАКРЫТЬ ЧЕТЫРЕ РАЗА»

— А она действительно была для них этим смыслом?

— Общаясь с его коллегами, я стал глубже понимать, в каком бардаке приходилось им работать. Все эти госпланы, госснабы, декады, соцсоревнования, пятилетки…

Владимир Разумов — заместитель министра химической и нефтеперерабатывающей промышленности СССР в 1989–1992 годах:

«В Москве он был вхож во все кабинеты — от ЦК партии до Госплана, его принимали везде. Но вот что отличало Лемаева от других руководителей его уровня, так это то, что он общался не только с высоким руководством, но и с начальниками отделов, с простыми исполнителями. Он прекрасно понимал, что если, например, министр даст указание, то оно будет выполнено беспрекословно, но все равно заходил к тем начальникам отделов, от которых зависело решение будущих вопросов материально-технического обеспечения, и совершенно спокойно мог попить с ними чайку».

Рустам Минниханов — премьер-министр Республики Татарстан с 1998 по 2010 год, в настоящее время — президент Республики Татарстан:

«Немногим известен тот факт, что после начала строительства в 1963 году нефтехимического производства в Нижнекамске за период с 63-го по 65-й год его строительство решением ЦК и Совета министров СССР прекращалось четыре раза. И только благодаря упорству, убедительным доводам руководства обкома партии, лично Николая Васильевича Лемаева проект продолжался».

Валентин Сазыкин — начальник главного управления «Союзкаучук» с 1979 по 1992 год:

«Когда он приезжал в Москву, то часто пользовался моей „вертушкой“ — так называлась специальная телефонная связь с высшими руководителями. Меня удивляла его энергия — за два дня он умудрялся посетить 30 руководителей разного ранга. Я восхищался им, его работоспособностью. <…> Деньги на строительство комбината шли через мой главк. Директора других предприятий упрекали меня, что я отдаю предпочтение Лемаеву и его комбинату, что много денег выделяю для строительства Нижнекамска. Но Николай Васильевич был уникальным человеком. Например, я выделяю на другой комбинат миллион рублей, а они осваивают всего 200 тысяч. Лемаев осваивал столько, сколько ему давали: миллион — так миллион! Через год уже выделяли 2 миллиона».

«Я БИЛСЯ В СТЕНУ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ СОЗДАТЬ УНИКАЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС»

— Опять это лемаевское умение превращать недостатки в достоинства?

— Да, несмотря ни на что, они делали свое дело: строили, пробивали, внедряли! Изменить правила игры было невозможно. Наверное, можно было плюнуть и уйти. Но ведь не уходили, это тоже было частью правил игры. Они просто работали.

Из последнего интервью Николая Лемаева:

— В те времена люди были не очень богатыми по доходам, получали по 200–300 рублей, максимум 500. Но удивительно, что, несмотря на все это, они занимались своим делом, убеждали в необходимости строительства комбината даже тогда, как вы говорите, когда их закрывали. Вы же могли просто уехать на другое место работы. Зачем вам нужна была эта нервотрепка?

— Господи, миленький мой… Понимаете, человек должен во что-то воплотить себя, он должен выбрать цель и проявить себя. Если ты будешь бить по всей стене, то она так и будет стоять, а ты разобьешься. Но если ты будешь бить в одну точку со всей силой и с сознанием, то пробьешь стену, а не стена тебя.

— Значит, вы всю жизнь били в одну точку?

— Я бил для того в стену, чтобы создать нефтехимический комплекс, которому не было бы равных в Советском Союзе.

P. S. Мастер-класс в формате 3D

— И еще вот какая вещь, — завершается звонок из Питера. — Каждое интервью для меня — мастер-класс известного человека. Лемаев тоже провел его со мной: о проблемах развития нефтехимической промышленности в СССР он говорил как-то объемно, показывая их с разных сторон, словно в 3D-формате. Мне, тогда еще молодому человеку, этот подход показался настолько интересным, что я перенял его, в дальнейшем он помогал мне в понимании событий. Однобокость была не в стиле таких руководителей, как Лемаев.

Окончание следует.