Рево Идиатуллин: «При Ельцине в отношении всех первых секретарей обкомов завели уголовные дела»

Рево Идиатуллин рассказывает, почему дамам из рескома не давали носить собственные туфли Фото: Олег Маковский

«НУ МЕНЯ И НАЧАЛИ ТАСКАТЬ НА ДОПРОСЫ В ПРОКУРАТУРУ»

— С 1988 по 1990 год вы работали секретарем Татарского обкома КПСС, в сентябре 1990 года возглавили эту организацию, которая стала называться рескомом — республиканским комитетом. Но к тому времени КПСС в результате горбачевской перестройки уже стала заметно терять свои позиции «руководящей и направляющей силы советского общества», как ранее было записано в Конституции СССР. Первый секретарь обкома (рескома) фактически перестал быть главой Татарстана, «ограничившись» лишь партийными делами.

— Да, я возглавлял парторганизацию республики до памятных 19–21 августа 1991 года — до событий, известных как путч ГКЧП или попытка государственного переворота в СССР. 29 августа того же года Верховный Совет СССР приостанавливает деятельность КПСС на всей территории страны, а полный запрет КПСС и компартии РСФСР состоялся 6 ноября 1991 года указом президента РСФСР Ельцина. Ну меня и начали таскать на допросы в прокуратуру республики, хотя какое отношение мы здесь, на местах, имели отношение к московским событиям, к ГКЧП? При Ельцине в отношении всех первых секретарей обкомов были заведены уголовные дела за поддержку ГКЧП. Ему надо было закрывать КПСС, обесточить ее. Был такой в прокуратуре республики следователь по особо важным делам — по фамилии, кажется, Лукоянов. Он меня полгода допрашивал. Мне предъявили претензии, что в дни путча реском партии запретил газете «Вечерняя Казань» напечатать обращение Ельцина к народу. А кто у нас реском? Ага, вот он, первый секретарь. И Лукоянов взял с меня подписку о невыезде, полгода я был под следствием, фактически безработным. Пришлось нанять адвоката, потому что мы все безграмотные были в этих вопросах. Мой адвокат Альбина Нурулловна (она потом трагически погибла в автокатастрофе) оказала посильную юридическую помощь. Через полгода меня пригласили в прокуратуру вместе с моим адвокатом и в кабинете первого заместителя прокурора республики мне объявили, что дело прекращено, вы свободны. А от чего «свобода» — от работы, от всей предыдущей биографии? Кабинета нет, все опечатано, зарплаты, разумеется, тоже нет. У меня двое детей. Что делать?

«НЕ ВИНОВАТ Я, НО ЧТО ДЕЛАТЬ?»

— Любимый вопрос классической литературы…

— Сижу я в здании бывшего обкома партии на площади Свободы, в кабинете Бари Абдулловича, бывшего заведующего общим отделом, трудоустраиваю свой рескомовский коллектив. Звоню одному директору, другому: «Возьми такого-то, будь человеком». В аппарате рескома числились более сотни сотрудников. Кто-то сам куда-то уже устроился, кому-то я помог. Кабинет Бари Абдулловича единственный не тронули. Все остальные помещения опечатали, а там — у кого вещи, бумаги личные остались запертыми. Говорю им: «Дайте человеку возможность личные вещи забрать. У женщин туфли остались, у одной даже билеты на самолет — в отпуск лететь. Отпускные получила, а билеты — в сейфе, на работе остались». Нет! Не положено…

— И вы оказались… в Турции?

— Не сразу, некоторое время прошло. А было так. Звонит мне как-то Мухаммат Галлямович (Мухаммат Галлямович Сабиров (1932–2015), председатель Совета министров Татарской АССР, премьер-министр Татарстана с 1989 по 1995 год – прим. ред.): «Ты что делаешь, чем занят?» «Вот сижу, — говорю, — звоню, трудоустраиваю своих». «Зайди ко мне». А он — на втором этаже того же здания. Ну я зашел к нему. «Пойдешь ко мне советником?»

Конечно, пойду! Предложение вообще просто шикарное, не говоря уже о моем тогдашнем положении. Он дал указание, и с того времени у меня в трудовой книжке есть запись: «советник премьер-министра». Это была штатная должность, а в те дни как раз от правительства республики надо было направить в Турцию своего представителя. Поначалу обозначен был Арсланов, он возглавлял министерство международных отношений — было такое довольно недолгое время, сейчас его нет. Но он отказался. Наверное, в Москве ему что-то более интересное предложили. Тогда меня снова вызывает Мухаммат Галлямович: «Поедешь?» Ну а что мне? Отвечаю: «Поеду!»

Для начала надо было вместе с Акуловым отправиться в Турцию готовить поездку туда Шаймиева (Тимур Юрьевич Акулов (1953–2018) — депутат Государственной Думы от Республики Татарстан с 19 июля 2012 года, член комитета по обороне, с 1991 по 2012 год занимал различные посты в Администрации президента Татарстана, связанные с международной проблематикой, сыграл видную роль в организации знаменитого побега из Кандагара казанских летчиков на своем самолете в 1996 году – прим. ред.). Акулов — от президента, а я — от правительства республики. А Москва очень ревностно относилась к подобным инициативам регионов, Татарстана в частности: «Как это — Татарстан на международную орбиту выходит?»

Официальный прием в личном кабинете президента Турции Демиреля Фото: из личного архива Рево Идиатуллина

«МЫ — ТУРКИ, ВЫ — ТАТАРЫ, НАРОДЫ БЛИЗКИЕ. НО МОСКВА ЕСТЬ МОСКВА…»

— Так что когда мы с Тимуром Юрьевичем в Турцию приехали, то посольство московское и консульство начали за нами по пятам ходить, звонить, приглашать к себе. А нам из Казани говорят: «Нет, не ходите». И мы встреч с ними избегали. Вот когда турки об этом узнали, то они нас разместили в военном городке. Мы там полностью подготовили документ — проект договора о дружбе и экономическом сотрудничестве, некий аналог договора между Татарстаном и Москвой. Подошли к делу предельно ответственно — подготовили материал, каждую букву в нем выверяли, правили, перепроверяли. Это нам не нравится, это туркам не нравится…

В конце эпопеи они говорят: «Ну все, молодцы». Пожали нам руки и предложили пройти в другой кабинет. Открывается дверь, и нас встречает невысокого такого росточка человек и тоже жмет нам руки. А я когда в Турцию собирался, прочитал очень много литературы, энциклопедий, чтобы подготовиться, видел много фотографий. Так что, глядя на этого человека, про себя подумал: «До чего похож на Озала!» (Халиль Тургут Озал (1927–1993) — восьмой президент Турции с 1983 по 1991 годы – прим. ред.). Расселись, и вдруг объявляют: «Президент Турции!» Оказывается, это и был сам Озал! Вот так он нас принял, на окончательном этапе нашей миссии. Документ он наш принял и поначалу вроде бы одобрил. Но Москва, видимо, давила, не выпускала на международную арену автономные республики. Озал был мудрым человеком, политиком, и в конце концов он сказал: «Мы — турки, вы — татары, народы близкие, родственные, мы понимаем вас. Но Москва есть Москва. Так что, ребята, не обессудьте». И турки договор не подписали.

Уже потом они Шаймиева у себя приняли все-таки как президента республики — красиво, хорошо. К тому времени Озал уже умер, и Минтимера Шариповича принимал Демирель (Сами Сюлейман Гюндогду Демирель (1924–2015) — девятый президент Турции с 1993 по 2000 год – прим. ред.).

«ТАК Я ОКАЗАЛСЯ В ТУРЦИИ НА ПОСТОЯННОМ МЕСТЕ ЖИТЕЛЬСТВА»

— Несмотря на отсутствие формального результата, похоже, мы эту миссию хорошо подготовили и провели, потому что почти сразу мне уже предложили место в совместном предприятии «Татурос», название которого расшифровывается как «Татарстан, Турция, Россия». С нашей стороны его главным учредителем был наш кабинет министров и мощные предприятия республики — «Татнефть», «Казаньоргсинтез» и другие, а с турецкой — только частный капитал. Эта структура фактически была неким представительством Республики Татарстан в Турции, отслеживала интересы республики в Турции, но через нее также проводились крупные проекты, связанные с реализацией татарстанской нефти за границей. То есть фактически мне предлагали стать постоянным представителем Татарстана в Турции: «Ты уже в обстановку вник, тебе и карты в руки». Да и турки меня уже знают, и я их уже узнал (правда, пока только с хорошей стороны). К тому же татарин может понять турка без переводчика, как, например, русский белоруса или украинца. Это тоже сыграло свою роль в моем новом назначении. Но я поставил условие: я не специалист ни в нефти, ни в деньгах, и с ними связываться не могу и не хочу. «А нам и не надо, — ответили мне. — Будешь представителем и делать то, что тебе говорят». Вот так я оказался в Турции и провел там около 7 лет.

Все финансовые вопросы решал «Сувар», а со стороны правительства, кроме Мухаммата Галлямовича, — его первый заместитель Муратов (Муратов Равиль Фатыхович (родился в 1949 году) — помощник президента РТ, ранее работал министром торговли ТАССР (1987–1989), с 1989 по 2013 год — заместителем председателя Совета министров ТССР, заместителем, первым заместителем премьер-министра Республики Татарстан — прим. ред.). В «Татуросе» я был вице-президентом, а президентом был представитель турецкой стороны. Потом, в последние годы, он меня, что называется, подставил. Этот человек, видимо, решил уйти, причем с деньгами, поэтому ближе к концу своего пребывания в «Татуросе» не вовремя отчислял деньги за нашу нефть, поставленную в Турцию; видимо, «крутил», делал проценты. Через это у нас, конечно, начались разногласия.

Подписание договора с городом-побратимом Казани Брауншвейгом ФРГ Фото: из личного архива Рево Идиатуллина

MERCEDES ЗА НЕФТЕДОЛЛАРЫ

— Помнится, в 1992 году в Казани проявились первые иностранные автобусы марки Mercedes турецкого производства, заметные такие, раскрашенные в цвета государственного флага Республики Татарстан — зелено-красно-белые. Этим тоже, кажется, ваш «Татурос» занимался.

— Да, вопросы финансирования этой сделки шли через «Татурос». В Турции этим я занимался, а в Казани — Ринат (Ринат Риязович Гилязов (1944–2014) –председатель исполкома Набережночелнинского Совета народных депутатов во время строительства КАМАЗа и города — с 1974 по 1984 год, министр бытового обслуживания населения Татарской АССР., в то время Гилязов работал заместителем гендиректора ПО «Татавтотранс» по пассажирским перевозкам, о нем «БИЗНЕС Online» уже писал в публикации о Раисе Беляеве — прим. ред.).

Потом мы еще для такси закупили машины, тоже турецкой сборки. С такси в Казани тогда была проблема. Мы воспользовались приездом Шаймиева в Турцию (а туда он регулярно приезжал — отдыхал раз в год по месяцу), и надо было как-то уломать Минтимера Шариповича на этот проект. Я подсказал, что делать, и турецкие ребята постарались: прямо у входа в гостиницу, где жил Шаймиев, у ворот, выставили все образцы машин, которые претендовали на то, чтобы стать казанскими такси — и турецкой сборки Renault, и другие. А Турция ведь сама ничего в отношении конструкторской мысли не производила, они все слизывали, копировали, как китайцы сейчас делают. В Турции есть немецкие заводы, других стран — чего только там не собирают! Все европейские автомобили, например.

Фото: из личного архива Рево Идиатуллина

«ПРЕДПОЧИТАЮ БУМАЖНЫЕ ГАЗЕТЫ, ПУСТЬ «БИЗНЕС ONLINE» НЕ ОБИЖАЕТСЯ»

— Когда мне исполнилось 60 лет и пора было собираться на пенсию, я написал письмо и нашему премьер-министру Мухаметшину (Фарид Хайруллович Мухаметшин (родился в 1947 году в Альметьевске) — председатель Государственного Совета Республики Татарстан, в 1995–1998 годах — премьер-министр Республики Татарстан – прим. ред.), и директорам-соучредителям СП «Татурос» с нашей стороны, что я слагаю с себя свои полномочия, и вернулся в Казань.

— Рево Рамазанович, несмотря на ваш заслуженный отдых, при договоренности о встречах вы всегда произносите фразу: «Сейчас посмотрю свое расписание». Вы продолжаете жить по строгому графику и вообще чем вы заняты на пенсии?

— Конкретно сейчас смотрю в окно: будет ли дождь и состоится ли моя вторая, вечерняя, прогулка. А так у меня на столе всегда лежат свежие газеты, это сказывается моя старая привычка. И пусть «БИЗНЕС Online» не обижается, но я предпочитаю не интернет, а газеты бумажные. Не только познакомиться с новостями и статьями, но еще хочу подержать их в руках. Так что каждое утро специально хожу в газетный киоск — он здесь, рядом, у Чеховского рынка. Надо быть в курсе…